I got you (я держу тебя)

*** Стайлз узнает о том, что произойдет, раньше всех, поэтому никто ему не верит. Так иногда бывает. Стайлз забывает про «Аддералл» и начинает выносить всем мозги. Он вдруг пытается помочь отцу с очередным убийством, видя хитрые закономерности, которые тяжело объяснить. Он начинает рассказывать кашляющему Дэнни, что бывает, если проторчать пару ночей подряд в бассейне под августовский ветерок и забывать пить сироп от кашля. А уж если его перепить… Никто не обращает на слова Стайлза внимания. Ему остается только его «я же говорил», когда спустя месяц убийца мочит еще одного гражданина, и раскрывается описанная Стайлзом суть преступления, а Дэнни ложится в больницу с воспалением легких. В этот раз все происходит так же. Стайлз показывает Скотту грязные следы от травы на своих новых джинсах, которые теперь можно выкинуть на помойку или отдать бомжам. Стайлз говорит: — Я что, сам себя по траве за шиворот таскал? Скотт угрюмо вздыхает. По его мнению, Стайлз настолько перенервничал, что начал видеть знаки там, где их не может быть. У Стайлза стресс, и это понятно, ведь кругом такое творится — оборотни, альфы, серийные убийцы. — Война в Ираке, бубонная чума и Ники Минаж без мейк-апа, — заканчивает за него Стайлз. — Скотт, мне класть на все это с прибором, я не четырнадцатилетняя девочка. — Ты падаешь в обморок при виде крови. — Когда я в последний раз ошибался насчет чего-то серьезного? Блять, дружище, происходит дерьмо, касающееся моей семьи. Вся моя семья — это мой отец. И я сделаю все, чтобы спасти его, так что выслушай меня, твою мать. Скотт слушает. Скотт пытается поговорить по душам и убедить, что все будет хорошо. Его прерывает звонок Эллисон, и он сбивчиво извиняется. Стайлз машет на него рукой и выметается из его дома. Он не реагирует на оклик. Он сразу откидывает вариант звонка в полицию, потому что не знает, как сообщить им все и не сойти за психа. «Моего отца похитили и увезли в гущу леса, чтобы совершить ритуальное убийство. Похититель — здоровенный волк. Я выследил его по GPS». Ему посоветуют обратиться к врачу и выкинут из участка. Стайлз запрыгивает в джип и включает зажигание. Он одновременно пытается развернуть карту, вырулить с парковки и достать сотовый. Останавливает себя, только когда понимает, что так он с большей вероятностью въедет в ограждение и угробит машину, чем тронется в нужную сторону. Стайлз начинает с карты. Минут десять разбирается в хитросплетениях дорог и выясняет, что до Уиллоу-парка километров сорок, но прямой дороги нет, так что лишних двадцать минут уйдут на плутания по перекресткам и дорогам между маленьких улиц. Часам к одиннадцати он точно будет там. Ему кажется, что все должно произойти в полночь. Останется только объездить громадный густой лес и мистическим образом нарваться на место встречи. Тут уж уйдет от десяти минут и хоть до бесконечности. Защитный механизм психики не дает ему даже подумать о том, что он не успеет или не справится. Если он начнет об этом думать, его скрутит панической атакой, и никуда он не доедет. Откинув карту на заднее сидение, он достает мобильник. Он размышляет, кого из Стаи набрать, всего несколько секунд. Кору он не знает, Айзек сам ничего не решит, Бойду насрать на все, кроме его потрепанного эго, а Питер… это Питер. — Что? — голос Дерека похож на рык. Судя по стороннему шуму, он тоже за рулем. — У тебя не завалялась лишняя пара динамитных шашек? — спрашивает Стайлз, выруливая на шоссе. Сейчас воскресный вечер, но машин на удивление мало. На месте обычных горожан Стайлз сегодня тоже никуда бы не высунулся. Воздух пропитан надтреснутым жаром, небо затянуто — будет гроза. — Нет, — отвечает Дерек. Его ничем не проймешь. — А у меня завалялась. Прямо на заднем сидении. Думаю подорвать одного волосатого красноглазого мудака. Не тебя, если что. Дерек пропускает это мимо ушей. — Хочешь бурную ночь? Есть идея, — говорит Стайлз. Он — клубок оголенных нервов. Почему-то хочется шутить. — Если тебе нужен тренажер для пикапа, позвони своему другу. — Ты знаешь, что такое пикап? Чува-ак! Нет, стой, не бросай трубку! Ты в курсе, где Миллер-роуд пересекается с Редвуд-роуд? — Посреди леса. — Нет. На самом деле, это только начало леса. Гони к перекрестку в одиннадцать. Будет бойня. Большая, с кровью и кишками, все как ты любишь. Если успеешь, спасешь одного хорошего человека. — Стайлз, ты ебанулся? Какого человека? — Шерифа города. — Твоего отца? — Ага. Моего отца. Дерек, блять, ты последний, кому я решил звонить. Понимаешь, ты — моя последняя надежда, — Стайлз запинается, потому что только что чуть не наехал на старичка-велосипедиста. Дерек долго молчит. Стайлз представляет, как он морщит губы и хмурит брови, думая, за что ему господь послал эту возню с неуравновешенными подростками. Сам виноват, мстительно думает Стайлз. — И я должен поверить в эту чушь и поехать черт знает куда, когда моей стае угрожает опасность, потому что?.. Стайлз сдерживает порыв выругаться. Он все-таки начал надеяться, что Дерек не станет спрашивать. Что он просто согласится, потому что… черт знает, почему. Стайлз делает глубокий вдох, чтобы быть спокойным и убедительным, и говорит то же, что тридцать минут назад втирал Скотту, в робкой надежде, что мозги у Дерека варят быстрее. — Неделю назад Девкалион сказал, что даст тебе знать, когда решит начинать войну. Как думаешь, он позвонит тебе по скайпу и скажет «хей, чувак, приезжай, потаскаем друг друга за волосы»? — Он нападет. — Блять, Дерек, он сказал, что даст знак! Ну а какой знак может дать хренов маньяк, вырезавший собственную стаю? Убийство! Ритуал! Сегодня утром пропадает мой отец. Просто пропадает из постели. У него с собой мобильник, так что я выясняю, где он, по джи-пи-эс. — И где он? — Это какой-то сраный отель. Понимаешь? Отец встал утром и поехал в какой-то отель, ничего мне не сказав, ни про какие дела, ни про какие отели. Я поехал проверять. Я даже не дошел до дверей, как кто-то меня протащил метров семь по стриженому газону и закинул в гребаные кусты. Потом этот кто-то сел в машину и уехал. В отеле я выяснил, что моего отца видели с каким-то здоровенным мужиком. Я, конечно, знаю, что он одинок и ему иногда грустно, но, блять… — Ближе к делу. — Все, что я успел сделать — закинул свой телефон в карман этого мужика. Я проследил, как он доехал до Редвуд-роуд, а потом Скотт позвонил мне, и… не знаю, мужик выкинул мой телефон в окно, сожрал его или переехал. Сигнал исчез. — Ладно. Похоже на правду. Почему, по-твоему, он обязательно остановится где-то в лесу? — Потому что прошло ровно семь дней с момента, как Дюк обещал тебе дать знак «через неделю». И сегодня полнолуние. Я думаю, он не будет устраивать резню в центре города. Волки предпочитают ночь и лес, где их никто не услышит. — Довольно хлипкая теория, Стайлз. — Моего отца сегодня собираются убить в знак начала войны между ебаными волками. Мне плевать, что ты думаешь. Я не сильно рассчитываю на свой динамит и звоню тебе только поэтому. Ты приедешь? Стайлз чувствует, как сдавило чем-то горло. Ему трудно дышать. В этот момент истории Скотт сказал ему, что у Джона Стилински и правда могла появиться женщина, с которой он решил уединиться в отеле; что мужик, с которым его видели, мог быть его сотрудником, знакомым или разносчиком пиццы. А тот, на кого нарвался Стайлз — действительно кто-то из стаи альф, но ведь шерифа с ним не было, не пойман — не вор, да и вообще, у Скотта проблемы с Эллисон, с матерью и с выбором стороны. Ему не до пустых опасений лучшего друга. Стайлз понимает его. Стайлз думает, что ни хрена он больше не пойдет к Скотту за помощью. Если и Дерек ему не поверит, это будет последнее западло, в которое Стайлз может сейчас попасть. — Я буду там, — говорит Хейл. Стайлз медленно выпускает воздух из легких. — Не суйся туда один. Ясно? — Конечно, чувак. Спасибо. Динамит — это хуйня, я его даже не задержу. Блять, Дерек, спасибо. — Это в первую очередь дело Стаи. Стайлз кивает. Да, если бы это было только его дело, хрен бы Дерек пошевелился. Жестокая честность. Стайлзу плевать. Стайлз думает о своем отце, чья жизнь, он уверен, в его руках. Он ее не потеряет. Он мысленно в этом клянется. — Стайлз. — А? — Что я сказал? — Что это ваше дело. Я понял, без проблем. Чем сильнее ваша мотивация грохнуть эту тварь, тем лучше для меня. — Я сказал, чтобы ты не совался туда один. — Беспокоишься за меня? — Беспокоюсь за МакКола, который беспокоится за тебя. — Ты мудак, Дерек. Но все равно спасибо. Стайлз отключает телефон, который пару часов назад купил в магазине своего оператора за полторы сотни баксов. *** Стайлз продирается сквозь заросли кустарников и сухие ветки октябрьских деревьев, хлещущих его по мокрому телу, и совершенно не видит, куда бежит. Ливень застилает его глаза, наполняет носоглотку, хлюпает в кроссовках. Мобильник с Интернетом и спасительной картой отказался функционировать минут десять назад. Навигатором Стайлза стал звериный рев, доносящийся из чащи, впереди и слева. Он думает: я отдаю себе отчет в том, что иду к огромному голодному оборотню на сжирание, у меня есть, мать его, план. И тут же гонит эту мысль прочь, чтобы не сдуреть от нее. Он просто бежит дальше. Десять минут назад он говорил по телефону с Бойдом, Корой и Айзеком, которые были на подъезде к лесу. Тогда у него не было точных координат, и это их раздражало. Беты были недовольны тем, что Дерек послал их в никуда. Теперь, Стайлз уверен, они знают, куда ехать. Нужно быть от рождения глухим, чтобы не услышать этот рев. Гроза похожа на великий потоп. Земля превращается в болото. Стайлзу кажется, что где-то вдалеке он увидел две пары красных глаз — его заметили тоже, но почему-то не бросились следом. Возможно, это свои. А может, у них просто есть дела поважнее Стайлза. Он утопает в хлюпающей рыхлой почве и думает, что его вот-вот засосет куда-нибудь в ад. Джип остался позади. Стайлз влетел на нем в дерево, забуксовал и, плюнув, бросил. Все равно эта старая развалина давно просилась на металлолом, как бы он ни любил ее, а сейчас — сейчас это меньшее, что его волнует. У Стайлза разбитая голова и — по крайней мере, по ощущениям — лопнувшие легкие. Он слишком сильно дался грудью о руль во время аварии. Колеся по лесу, он выжег весь бензин и все здравомыслие. Он то и дело спотыкается, путается ногами в ветках и скомканной траве. Сердце бьется, как пойманная мышеловкой крыса в предсмертной судороге. Дерек говорил не соваться, но Стайлз даже не подумал о его совете. Он прекращает бежать и останавливается около пруда, черного и блестящего, как мятый полиэтилен. В такой тьме не различишь, есть в пруду кровавые разводы или нет, но они везде вокруг. Лунный свет выдирает их из темноты синеватыми бликами: много липкой темной крови. И Стайлз видит его. На большом сером камне, наполовину погруженном в грязную прудовую воду, лежит израненный человек. Вся его одежда: брюки, куртка со значком шерифа, и рубашка, разодрана и раскрашена багровыми пятнами. Он походит на решето. Промокшие ноги немеют и подкашиваются, но Стайлз уже подбегает и падает на колени рядом с камнем. Грохот грозы и собственного сердца не дает ему расслышать даже дыхание отца. Стайлз не уверен, что отец видит его или понимает, что происходит. — Пап, — Стайлз обхватывает его лицо и пытается заглянуть в глаза. — Пап, это я. Я тебя вытащу. Все будет хорошо. Его руки липкие и мокрые от дождя и крови. — Стайлз? — он понимает слово скорее по движению губ, чем по голосу. — Да, пап, это я, это Стайлз! Отец пытается сказать ему, чтобы Стайлз уходил, но в озере что-то взрывается. Гремит гром, поднимается столб воды. На берег вылезает огромный ревущий зверь, опаляя темноту едким сиянием красных глаз. Стайлз падает мешком. Нервно поднимается, шаря трясущимися руками под толстовкой и футболкой. Он дергает надрез на скотче, которым привязал к себе две шашки динамита, накрывает их собой от дождя, поджигает с третьего раза и швыряет в волка. Он делает все это так быстро, что оборотень успевает сделать всего шаг или два. Гремит взрыв. Стайлз падает на отца, пытаясь защитить его, и накрывая голову капюшоном. Его бьет ударной волной. Ливень гасит языки пламени. Стайлз думает, что, наверное, обоссался от ужаса. Ошметки, оставшиеся от оборотня, не сильно напоминают что-то, что может причинить кому-либо вред. Стайлза трясет еще сильнее. Кажется, он сделал это. Сам, без Дерека, без его Стаи и без полиции, он убил альфу-оборотня двумя сырыми шашками, которые спер из гаража соседей. — Пап, пора просыпаться. Давай, поговори со мной, — Стайлз заползает на камень, цепляясь за неровности скользкими пальцами. Шериф хрипло дышит, его глаза зажмурены, дождь размывает кровь. Стайлз больше не может выдавить ни слова. Стаи по-прежнему нет. Где только носит этих уродов. Стайлз снимает толстовку, плюя на промозглый холод, и выжимает ее от воды и крови, прежде чем накрыть ею израненную грудь отца и прижать посильнее. Иллюзия первой помощи. Больше у него ничего нет. Что-то тяжелое обрушивается на него со спины. Стайлз слышит собственный короткий крик, вокруг калейдоскоп из дождя, деревьев и черного неба. Стайлз падает и катится по земле. С силой ударяясь о нее, выворачивая колено и все-таки находя силы мгновенно обернуться и подняться на локтях. Здоровенный перекошенный волк склоняется над Джоном Стилински и вдавливает лапу ему в горло. Кровь льется толчками. Стайлз орет, как будто это его хребет вытаскивают через открытую рану. Труп убитого им волка по-прежнему валяется далеко. Это — новый. Наверное, в лесу есть другие. Похоже, они задержали Стаю и не дали ей приблизиться и спасти Стайлза и его отца. Динамита больше нет. Ему крышка. Обращенный альфа отдергивает лапу, выбивая сноп кровавых брызг и отбрасывая вырванный из горла шматок за спину, прямо в пруд. После этого остается только звук клацающих челюстей и сдираемого с костей мяса. Стайлз смотрит, и не может ни умереть, ни отключиться, ни проснуться. Ни даже встать. Тело не слушается. Тело выворачивает наизнанку. Стайлз чуть не захлебывается рвотой, но кто-то хватает его и разворачивает, наклоняя голову, чтобы он мог прочистить желудок. — Стилински, ты больной, — кажется, это Бойд. Руки у него настолько тяжелые, что под ними не дернуться. Он поднимает Стайлза на ноги и крепко держит за плечи. Стайлз воет от боли. Бойд ослабляет хватку. — Дерек сказал отвезти его, но не успеем. Отнеси его вон туда, может, пронесет… Бойд отпускает его, но в ту же секунду чьи-то руки опять подхватывают под мышки, поднимают и прижимают к груди, таща куда-то, как мешок с песком. Стайлз переломан от груди до пят, от груди до пят он — прожженная боль. Он не может стоять. Даже если бы не был ранен, не смог бы. Омытый кровью значок шерифа поблескивает под лунным светом. Распахнутая грудь с торчащими наружу ребрами видна настолько хорошо, что отпечатывается в мозгу, как выжженный знак, уродливый шрам. Узнаваемые черты растерзанного лица врезаются поверх этого шрама. Две гибкие темные фигуры с силой отбрасывают волка от мертвого тела. Это Хейлы. Они действуют слаженно, меньше, чем за минуту убивая волка: Питер обхватывает его со спины и впивается зубами в глотку, вызывая страшный, оглушительный рев, а Дерек обеими руками раздвигает волчьи челюсти и разламывает череп на две половины, с коротким рыком отбрасывая часть головы в пруд. Это демонстративное убийство. Публичная казнь. Дерек принимает вызов, война начинается здесь и сейчас. Темнота сверкает красными глазами и шумит дождем, громом и звериным рыком. Стая альф кружит вокруг, готовясь к прыжку. Дерек собирает Стаю, стоя впереди всех, укрывая. Так же, как они укрывают его. Красная тьма сколачивается вокруг них гробовыми досками. Стайлз понимает, что отключается. В глазах мутно от ливня и слез, хотя он не ощущает сдавленных спазмов и не морщится, как это бывает, когда плачешь. В глаза впаяна картина, которую он видел пару минут назад. Какое-то время он был уверен, что все кончится хорошо. Он прижимал толстовку к груди отца и чувствовал, как под ней бьется сердце. На секунду судьба подарила ему надежду, за которую он продал бы душу. И забрала обратно. Все дальнейшее смешивается в его голове в кровавую мешанину из звуков и обрывков изображения. Словно склеили в голове куски рейтинговых фильмов ужасов. Дерек первым рушит немое противостояние стай, Стайлз видит, как блестят в темноте его клыки и глаза, когда он срывается с места. Дерек пробивает страх и неподвижность своих бет, и начинается то, чего хотел Девкалион. Бойня, мясорубка из тел. Скотт сцепляется с Кали, которая наотмашь бьет его ногой по лицу. В его горле что-то хрустит. Стайлз успевает подумать, что если умрет Скотт, то Стайлз точно проведет свои последние годы в комнате с мягкими стенами, пуская слюну и разговаривая со своей рубашкой. Но сейчас Стайлз надеется не пережить это. Он не хочет выйти отсюда живым. Близнецы и Энис дерутся с Айзеком и Питером. Айзек выламывает руку по плечо близнецам, а Питер заслоняет его собой от здоровяка, который тут же бьет его в живот, скребя когтями, словно пытаясь вырвать кишки. Питер хрипит и сгибается пополам, сдавленно выкашливая кровь. Айзек рычит и бросается на Эниса, с грохотом отшвыривая его от Хейла в ближайшее дерево. Кора воет, зовя на помощь. Питер с трудом стоит на ногах, но встряхивается, рыкнув, говорит Бойду идти к ней, а сам ищет Дерека и Девкалиона. Стайлз не может закрыть глаза и вырубиться, хотя это все, чего он хочет. Он невольно представляет каждого из них на том камне, растерзанным, с раскиданными вокруг внутренностями и диким взглядом, направленным в небо. Скотт, Айзек, Питер, Дерек, снова Скотт. Стайлзу кажется, что он отдал бы жизнь за любого из них. Когда на его спину вдруг с размаху опускается чья-то тяжелая подошва, Стайлз слышит хруст своих ребер. Он испугался бы до усрачки, если бы все еще был на это способен. Без оружия он все равно что кролик в окружении дерущихся волков. Ему даже не нужно кого-то провоцировать — его могут просто затоптать. Его хватают за волосы и вздергивают голову, выгибая позвоночник, и Стайлз чувствует нутром, как начинается кровотечение где-то под ребрами, прямо по легким, по натужно сжимающемуся сердцу — льется его кровь. — Тебе папа в детстве не говорил, что нельзя гулять ночью по лесу? — голос женский. Над ним открыто насмехаются. — Или ты решил, что если родители сдохли, то все их запреты снимаются? Какой непослушный парень. Стайлз изворачивается и бьет Кали в горло осколком лобового стекла. Пять минут назад он вытащил его из своего бедра, чувствуя, какой он скользкий и горячий от свежей крови, от которой волнами избавлялся его организм. Джип сослужил ему неплохую службу даже после своего краха. — Дюк! — страшно хрипит Кали, а Стайлз проталкивает осколок глубже. Стекло блестит в ее открытом рту. Стайлз убивает своего второго оборотня. Девкалион отшвыривает корчащуюся Кали, и Стайлз падает лицом в землю. Сил двигаться в нем больше нет. Цепкая рука хватает его за загривок, вонзаясь когтями в кожу, чтобы сгрести и поднять. Он успевает подумать, испытать надежду, что Кали все-таки сдохнет, или хотя бы потеряет несколько минут, за которые Скотт ее прикончит. Если Скотт жив. Намерения Девкалиона вполне однозначны: быстро разделаться с пацаном, продырявившим глотку члену его стаи, и переключиться на реально достойных противников. Но кто-то успевает раньше. Стайлз хрипит, когда когти отпускают его шею, и пытается развернуться. Видит, как Дерек оттаскивает Девкалиона за волосы, грубо и унизительно, как паршивого пса. Стайлз понимает, что Дерек хочет разозлить его и увести от Стаи. Стилински не успевает ни восхититься, ни проклясть его за это идиотское самопожертвование. Девкалион обращается и сбивает Хейла с ног, набрасывается, как голодный зверь. Больше Стайлз ничего не успевает увидеть. Ливень застилает ему глаза. Он падает и теряет сознание. А когда вновь выныривает из тьмы, вокруг уже тихо, только ветер шумит, и небо налилось серым рассветом. Все его тело будто в агонии. Он не может ни шевельнуться, ни закричать. Жгучей болью пульсирует левое запястье, которое кто-то сжимает. Стайлз пытается рассмотреть его. Это Дерек. — Я думал, ты мертв, — слышит Стайлз свой шепот. Дерек кому-то что-то говорит — у Стайлза в ушах словно водяные пробки — и поднимает его на руки. Тело взрывается болью. Наверное, от нее Стайлз и теряет сознание. Он только за. ***