Неделимые

Три дня из отведённой им недели Кейт тестировала Барри. Сам Аллен же сполна пользовался передышкой после борьбы с Зумом и наслаждался не только обществом друзей и семьи, но и компанией Леонарда. Вор был заботлив, нежен, обходителен, хотя получалось у него немного неловко, скомкано – не из-за неумения, а из-за непривычной ему полноты, чистоты и искренности чувств. Снарт просто не знал, куда девать себя со всем этим свалившимся им на голову массивом эмоций и смешанных ощущений, которые начинались с безобидного флирта, а переросли в эту сильную эмоциональную связь, в готовность друг ради друга пойти наперекор всем своим прошлым устоям и принципам. Ни один из них пока не рисковал вешать на это какой-либо ярлык, они просто знали, что куда один, туда теперь и второй. Барри не ожидал, что все сразу и безоговорочно примут их отношения. Но и не ожидал, что будет довольно больно слушать изобличительные речи Циско (вот чья бы корова!..) или профессора Штейна. Однако, видимо, работая в команде, Снарт всё же заметно изменился, потому что даже мудрый Мартин вскоре сменил гнев на милость и признал, что Лен – надёжный и внимательный партнёр, которому можно доверять. Такое заявление из уст Штейна заставило Джо подавиться собственной слюной, и в тот момент Барри серьёзно испугался, что глаза приёмного отца выкатятся из орбит. Испугался, видимо, не только Барри, постольку, поскольку Айрис тоже подбежала к Уэсту, то ли измерить давление, то ли прощупать пульс. Уэллса любовные перипетии Флэша и Капитана Холода интересовали мало, но и он высказал опасения, что это хитроумная ловушка. В конце концов, Снарт на любой Земле и в любой должности был человеком умным, расчётливым, планирующим всё на несколько десятков шагов вперёд и проницательным – а значит, опасным для любого, кто решится бросить ему вызов. На что уже Джесси ответила, что вряд ли в хитроумный план Снарта входило носить Барри на руках и готовить ему завтрак – уж слишком слащаво для злобного гения. В конечном счёте, все, кажется, смирились. Кейтлин, серым кардиналом скользившая по лаборатории, три дня умело изворачивалась, отвечая на вопрос «Что ты там затихарилась среди пробирок?». Барри было очень стыдно перед подругой. Всё же, Снарт втянул её в это, как-то не особенно спросив, но, видимо, умело надавив на её профессиональное любопытство. В конце концов, вся команда Флэша была такой: до мозга костей правильные, но в самих костях – червоточинки, те самые, делающие их обычными людьми. Кейтлин была учёным, доктором наук, профессионалом, а значит, не могла обойтись без искорки амбициозного безумия исследователя, не боящегося бросить вызов фундаментальным законам природы. Леонард знал это. Леонард умело этим воспользовался. Сам же Барри придавал этому несколько иное значение. Он просто хотел быть с Леонардом. Очень давно, очень сильно – с первой встречи, с первой кривой ухмылки в поезде, с первого адреналинового забега и оценивающего сверху вниз взгляда в тёмном промозглом лесу. Снарта было слишком много, он заполнял собой воздух, морозил лёгкие, напоминая о себе, стоило Барри попытаться подумать о ком-то ещё. И Аллен сдался так быстро, как никогда. И будь Лен отъявленным ублюдком, было бы проще выкинуть его из головы и сердца. Но Лен так дрожал, когда из ослабевших рук легко выскользнула обожаемая пушка, так заметно дёргался, когда речь заходила о жизни его сестры, что Барри просто не мог не видеть в Леонарде маленького одинокого мальчишку, с которым произошло слишком много плохого. Они были похожи куда больше, чем казалось. И у Барри стала мелькать глупая мысль, что вдвоём, возможно, они смогли бы… Подарить хорошее детство малышу или малышке. Их ребёнку. Конечно, у такого детства было множество подводных камней. И дело не только в том, что на детей, у которых двое пап или двое мам, несмотря на растущий уровень толерантности в обществе, всё ещё смотрели косо их сверстники. Куда более строгими взглядами провожали бы ребёнка, отцами которого были Флэш и Капитан Холод. С одной стороны. Но с другой, Лен предлагал более оптимистичный сценарий: он добровольно был готов остаться условно «хорошим» и заменить грабежи и воровство на путешествия во времени, спасая таймлайн от незапланированных угроз из альтернативных потоков времени. И несмотря на то, что уровень адреналина при этом был примерно тот же, Барри ценил жертву Лена. Это действительно была жертва – отказаться от своей прежней жизни, переступить через себя, выбрав другую, действительно геройскую дорогу, пусть и не преисполненную геройскими методами. Но, в конце концов, и Барри не святой. Так что сейчас, сдавая очередную пробу Кейт на тесты, Барри думал, что, может быть, всё это сработает?.. Может быть, риск оправдан и стоит прыгнуть в червоточину, ожидая, в какой биом она вынесет тебя в следующий раз. Кейтлин улыбнулась Барри. - Не переживай. Леонард решил навестить своих знакомых в этом баре, «Святые и Грешники», или как там, - сказала она. Аллен благодарно улыбнулся в ответ. - Спасибо, что помогаешь нам. Я, правда, удивился, узнав, что ты согласилась. - Это… Не совсем из альтруистичных побуждений, - усмехнулась Сноу. – Прости, Барри, но я… До ужаса любопытная. И мне действительно интересно узнать, возможно ли это. Твоему здоровью ничего не угрожает, я обещаю. Но и не думай, что я сделала это на сто процентов ради друзей, - она ни капли не виновато засмеялась, и Барри поддержал её смех. Он ценил в людях честность, а уж Кейтлин была в этом вопросе рекордсменом. – На самом деле, я даже рада, что это Леонард, - неожиданно сказала Кейт, заставив Аллена склонить голову в немом вопросе. – Я вижу, как он смотрит на тебя, а ты на него. Не хотите – не говорите, как долго это на самом деле длится, но раз вы решились на подобное, значит, доверяете друг другу. В случае успеха ваши жизни изменятся на 180 градусов, но я вижу, что ты доверяешь эти изменения ему, а он – тебе. Вы пошли на это, рискуя дружбой, даже своими отношениями, потому что пары подолгу идут к принятию подобного решения… Но вы не выглядите разочарованными или уставшими, хотя три дня безвылазно торчите в лаборатории. Снарт даже ни разу не огрызнулся. Я ценю это. Ты действительно влияешь на него, а он на тебя. Может быть, вы и впрямь подходите друг другу. Барри покраснел, слушая подругу, и не смог сдержать ещё более широкой улыбки. - Спасибо, Кейтлин. - Уверена, вскоре все с этим смирятся, - добавила Сноу. – Вечером я скажу, что нашла.

***

Кейт не соврала, и вечером Лен и Барри сидели в лаборатории, прижимаясь друг к другу плечами, как воробьи на ветке. Сноу расхаживала перед ними, как мама-наседка, объясняя те невозможные вещи, которые ей удалось обнаружить. - В теле Барри есть не только мужские гаметы, - начала она. Заметив ворох эмоций на лицах слушателей, терпеливо стала пояснять. – Нет, это не значит, что он обладает и женскими гаметами тоже, гермафродитизм спидстерам не свойственен. Однако среди общего количества мужских половых клеток, я выделила несколько неопределённых, - на экране появилось изображение нечто, имевшего форму утолщённого веретена. – Сравнив это с тем небольшим изображением, что есть в этой монографии из будущего, я пришла к выводу, что это так называемая нейтральная гамета, которая существует только в организмах мета-людей. Иными словами, это их билет к продолжению рода в независимости от половой принадлежности. - Природа обо всём позаботилась, - хмыкнул Снарт. Он звучал иронично, но Барри и уже Кейт изучили его достаточно, чтобы понимать – под иронией прячется волнение. - В случае с Барри электромагнитное воздействие энергии спидфорса приводит к тому, что данная гамета может приобрести свойства женской. Стать яйцеклеткой, в общем-то, - хмыкнула Кейт. – Вот только… - Она вздохнула, добравшись до самого неопределённого момента в исследовании. – Для оплодотворения нужна такая мужская гамета, геном которой будет совпадать с преобразованной нейтральной идеально, как кусочек паззла, правильно подобранный в ряд. И… Сейчас у нас нет технологий, позволяющих провести анализ и узнать, каким должен быть этот геном и обладаешь ли им ты, Лен, - Сноу вздохнула и опустила глаза. – Увы. В лаборатории на несколько минут повисла тишина, и Кейтлин показалось, что она слышит прерывистое сердцебиение в груди спущенных на землю мужчин. На мгновение ей захотелось подойти и обнять обоих, прижать к себе в материнском жесте утешения, но она сдержалась, сохраняя профессиональную невозмутимость хотя бы на лице. Барри поднял голову первым, его большие пальцы на скорости Флэша крутились друг о друга. - И всё же? Может быть, есть что-то, что позволит хотя бы предположить? – Спросил он. - Из того, что я знала прежде и узнала отсюда, можно сделать вывод, что твоё тело всё равно нужно подготовить. Опять же, это очень напоминает гормонотерапию перед искусственным оплодотворением. Возможно, во время этой подготовки мы сможем узнать что-то точнее, - осторожно объяснила Сноу. Ей очень не хотелось зажигать надежду раньше времени, но и гасить её огоньки в глазах потенциальных отцов хотелось ещё меньше. Всё-таки, они были… Красивыми, в этой своей надежде и искреннем стремлении подарить жизнь малышу. Это всё ещё совсем не вязалось в голове Кейтлин с образом Капитана Холода, злодея, лжеца, преступника, убийцы, негодяя… Но пока рядом был Барри, смотрящий на него с надеждой и восхищением, лезть Сноу не собиралась. Все свои «А я же говорила» она оставит на потом.

***

Легендам пора улетать на новые миссии, и смотреть, как Барри и Снарт прощаются, оказывается больнее, чем предполагала доктор Сноу. Они не кидаются друг другу в объятия, не душат слезами, не обещают вернуться. Напротив – они подшучивают друг над другом, Лен даже позволяет себе игриво ущипнуть Барри за задницу, заставляя его краснеть, и только у самого трапа Волнолёта Барри мимолётно сжимает ладонь Леонарда, а тот кладёт руку на румяную щёку спидстера. Всё – мгновение, а через секунду поднимающийся на борт Снарт даже не оборачивается на оставшегося позади Барри. И всё же в этом коротком не-объятии столько истинных чувств, что Кейтлин кажется, что она подсмотрела самую личную вещь на свете. Ей не хочется много говорить с Барри о Леонарде, потому что она и так видит, как сразу грустнее и тише становится её друг. Циско, собиравшийся в отсутствии Снарта серьёзно поговорить с Барри на эту тему, неожиданно тушуется и лишь ободряюще хлопает его по плечу, потом решается – и обнимает, не стесняясь того, что, возможно, настоящие бро выше подобных нежностей. Уэллс проявляет сочувствие, но сейчас он слишком занят попытками наладить отношения с Джесси, хотя, возможно, они могли бы сойтись как раз на почве поддержки Аллена. В общем, в СтарЛабс наступает долгожданная тишина, которую даже семейство Уэстов не прерывает, видимо, обдумывая случившееся каждый в своём углу. Всё оказывается не так сложно, как предполагала Сноу, однако эмоциональное состояние Барри пугает её. Он действительно подавлен, непривычно тих и не использует свою супер-скорость для повседневных мелочей, словно старается не беспокоить тело спидфорсом без лишней надобности. И всё же он геройствует на улицах, защищая город от мета и преступности, но Кейтлин кажется, что больше Аллен всё же старается выгнать из мыслей образ преступника в объёмной синей парке. И доктор приступает к терапии. Даже для привычной к таким вещам Сноу кажется безумием сочетание процедур, которые нужно пройти Барри. Помимо того, что его тело должно перестроиться гормонально, эту перестройку необходимо закрепить спидфорсом, энергия которого активирует нужные процессы и преобразует тело Аллена таким образом, что он сможет выносить ребёнка. Это опасно, чертовски опасно, и когда боль в низу живота Барри становится невыносимой, об экспериментах, достойных Джекилла и Хайда, становится известно всем. Однако на сей раз нет времени причитать, ругаться и кричать – нужно спасать Аллена, который корчится на койке и до крови кусает губы, лишь бы не сорваться на ещё более громкий стон боли. Сноу хочется прекратить эти мучения, заставить Барри образумиться и отказаться от безумной затеи, но в этот раз уже Циско и Уэллс не дают ей повернуть назад. Обращение процесса вспять может оказаться и вовсе летальным, так что Харрисон, слава второй Земле, быстро берётся за дело и находит способ уменьшить страдания спидстера. Ещё на два дня Барри впадает в кому, и Кейт молится, чтобы Снарт не мониторил в своём этом безвременьи всё, что происходит с его возлюбленным на Земле в нужном им году. Однако Барри приходит в себя, и даже внешне кажется посвежевшим, отдохнувшим и здоровым. Кейтлин проверяет его жизненные показатели и недоуменно хлопает глазами – он будто на самом деле родился заново. Кроме того – и тут Кейтлин не может сдержать совершенно непрофессиональное хихиканье, – тело Аллена претерпело, на самом деле, значительные изменения. - Это же не то, о чём я думаю, - критически говорит Аллен, смотря на себя в зеркало. Сноу и Циско, отсмеявшиеся своё, с невозмутимыми лицами оглядывают две округлости на некогда плоской груди Барри. - Ну а как ты планировал кормить ребёнка? – Фыркает Рамон. Испанец всё ещё в шоке от происходящего, но фактор едва не свершившейся преждевременной гибели Барри заставил его примириться и с потенциальным ребёнком, и с его потенциальным отцом. Обоими. - О боже, - Барри закрывает лицо руками, но пылающие уши спрятать это не помогает. - Хорошая крепкая единичка, - продолжает измываться Циско и убегает из лаборатории прежде, чем Барри успевает привязать его к стулу скотчем.

***

Рип был в бешенстве. Мало того, что Сэвидж опять ускользнул прямо из-под носа Легенд, так ещё и Снарт достал своим нытьём по поводу возвращения в Централ. Хантер прекрасно понимал, что этот засранец утащил-таки из будущего то, чему в оригинальном их времени быть никак нельзя, но сделанного не воротишь. Память они ещё зачищать не научились, а кто бы ни прочитал вестник из будущего, вряд ли так просто забудет полученную из него информацию. Судя по взглядам Мартина и Джекса, стоило послушать Снарта и вернуться в злосчастный Централ, но капитан до последнего сопротивлялся. Тогда, конечно, Снарт просто угнал шаттл, оставив команду разбираться со своим дерьмом без него. Тихие, насколько это возможно в военных ботинках, шаги эхом разносились по коридорам лаборатории, где Леонард уже был своим. Его присутствие, занятые не столько ожидаемыми Леном исследованиями, сколько шутками и смехом Кейт и Циско, опять не заметили сразу. Опомнились, только когда Снарт бесшумно скользнул в Кортекс, привычно кривовато ухмыляясь. - Снарт! – Обрадовался (?..) Рамон, этот болтливый, хотя и талантливый дружок Барри. Леонард неуверенно кивнул в ответ, переводя взгляд на Кейтлин. Однако доктор Сноу была спокойна и кивком головы подтвердила: Циско в теме. Капитан Холод расслабился окончательно и просканировал лабораторию холодными синими глазами. - Спит, - шёпотом сообщила Кейтлин. – Ты вовремя, мы как раз закончили все приготовления. - Как он? – Таким же шёпотом спросил Снарт, чувствуя странное, незнакомое прежде тепло в груди, разлившееся там при мысли о Барри, тёплом, сонном и уютном, смешно кутающимся в одеяло по самый нос, а потом хнычущем, когда замерзали лишённые одеяльной защиты пятки. - Всё хорошо, - Кейтлин опять издала несвойственный ей «хихик». – Увидишь сам, когда Барри проснётся. - Доктор Сноу? – Снарт выгнул бровь. - О, не переживай, Лен, - закатила глаза Кейтлин. – Ничего такого, что не понравилось бы твоей пансексуальной натуре. Этот удар ниже пояса Снарт пропустить не мог, но усталость брала своё, и он решил отомстить Кейтлин позже.

***

Месть пришлось отложить, потому что Снарт очень скоро узнал причину столь необычного для лабораторно-сдержанной Кейтлин поведения. Барри тихо сопел в одной из комнат отдыха СтарЛабс, подогнув под себя ноги и свернувшись в позу эмбриона. Он всегда так спал и было особенно удобно обнимать его со спины – казалось, его изгибы на самом деле идеально повторяют контуры тела Снарта. Однако сейчас Лен лишь присел на край кровати, которая всё ещё больше напоминала больничную койку, и протянул было руку, чтобы погладить Барри по голове… Но внимание вора привлекло кое-что другое. На самом деле, нельзя было сказать, что упругая, хоть и небольшая грудь на теле Аллена смотрелась чем-то инородным. Не на постоянной основе, конечно, но на некоторое время две хорошенькие, готовые к лактации груди действительно пробудили в Леонарде целый ворох неведомых доселе чувств. И нет, это было не первобытное желание немедленно овладеть таким необычным теперь телом, но трепещущая нежность и желание пронести на руках хрупкого человека, решившегося на подобный сумасбродный и безмерно ответственный поступок – рождение ребёнка. Если бы ледяная душа Леонарда была ещё чуть более растопленной, он бы точно пустил слезу. Но Снарт был более чёрствым, увы, что-то в нём уже навсегда погибло, так что от такого зрелища он лишь слабо улыбнулся и погладил Аллена по плечу. - Мой хороший… - Сорвалось с сухих губ Снарта, но Барри не услышал этого – а если и, то наверняка мог бы списать на сон. Пару мгновений спустя он окончательно пробудился, смотря на Леонарда слегка осоловелыми глазами, и Лен с удовольствием наблюдал, как разгорается внутри тёмной зелени яркий изумрудный огонёк узнавания. - Лен! – Барри практически сразу вскочил и кинулся на шею вора, стремясь будто вплавиться в него – настолько сильно он прижался к тренированному телу, настолько сильно и крепко обвил его всеми имеющимися в наличии конечностями. Снарт усмехнулся и только хотел прижать спидстера к себе в ответном жесте, как Аллен отскочил от него. Щёки его заалели румяными яблочками, а в глазах теперь плескалось странное чувство – смесь стыда и бесконечного желания. - В чём дело, малыш? – Удивился Снарт, позволив себе лишь деликатное прикосновение к напряженным добела костяшкам пальцев. Барри робко улыбнулся. - Я… Терапия сделала меня чувствительным… Моё тело, оно… Оно каждой клеточкой стремится к телесному контакту, как… Не знаю, я тактильный маньяк какой-то… И это... – Он смущенно опустил взгляд на грудь, рука метнулась к ней в попытке закрыть. Лен остановил. - Ты выглядишь прекрасно. Я хочу, чтобы ты не переживал ни о чём, когда мы… Сделаем это, - произнести вслух то, что крутилось на языке, без использования эвфемизмов, Снарт не решался. В глазах Барри он прочёл ответное смущение, но и решительность – Барри хотел этого, и его желание смешивалось с желанием Леонарда, который просто больше не мог ждать и терпеть. Всё стало неважно. Парка, которую он так берёг и холил, летит в угол и приземляется с глухим клацаньем металлических застёжек о плинтус; очки, ремни, ботинки, лонгслив и брюки отправляются туда же, прикрытые сверху фирменной толстовкой СтарЛабс, длинными серыми свободными брюками и парой разновеликих, но хоть по цвету одинаковых носков. Они остаются обнажёнными друг перед другом, они исследуют друг друга, будто в первый раз – и Лен ловит себя на неуместной мысли о том, что Барри смотрит на него так восхищённо, хотя ему-то зрелище открывается привычное… Так почему такой взгляд? Жадный, голодный, восхищённый – разве он, Снарт, здесь чудо, которое нужно беречь и защищать от этого жестокого мира?.. Зелёные глаза встречаются с голубыми, вспыхивает короткой искрой привычное возбуждение, но Барри быстро берёт себя в руки – руки Леонарда, смуглые, немного грубоватые, охватывающие его талию, ласково гладящие каждый сантиметр невероятно чувствительной, молочной кожи; кожи Барри, каждая клеточка и пора которой раскрывается, тянется к такому ласковому, чувственному человеку, к мужчине, которому одному под силу пробудить в Барри такое желание – желание любить и быть любимым, желание отринуть эгоизм и героизм, желание жить ради кого-то ещё, желание подарить себя, сдаться с потрохами на волю и прихоть самого дорогого человека. Леонард целует Барри, завершая этот практически обряд слияния воедино, входит плавно, осторожно, дивясь, как охотно и легко тело Аллена принимает его, как раскрывается и потом – неожиданно – плотно запирает в себе, не позволяя прервать всё до времени. Движения быстрые, чёткие, но в скорости, которую оба задают, не задумываясь, Снарт не забывает оставлять миллионы поцелуев, меток, укусов, следов на шее и плечах, на ключицах и груди возлюбленного. Неизвестно, когда Снарта снова занесёт домой, может быть, до того они не увидятся всё это время, так что Леонард хочет оставить на теле Барри как можно больше себя – на случай, если… - Если не получится… Малыш… - Снарт притормаживает, убирает со лба Аллена мокрую прядку. – Я всё равно люблю только тебя. И мне плевать, подхожу я или нет. Я просто хочу быть с тобой. До конца своих дней. Это осознание бьёт самого Снарта поддых, как разрывной снаряд, а распахнутые в изумлении глаза Барри говорят сами за себя. Лен раньше никогда не говорил о своих чувствах настолько прямо, и пусть сейчас он не сказал ничего нового, но Аллен прокручивает эти слова в своей голове снова и снова, не слыша в них ни банальности, ни штамповки. Он просто любит в ответ всем своим сердцем, душой и телом, и оглушающая волна удовольствия, накрывающая их с головой почти одновременно, - лучшее тому доказательство. Тело Барри вбирает в себя всё семя Снарта, и лишь несколько минут спустя позволяет Леонарду покинуть горячий плен. Снарт прижимает к себе довольного, разомлевшего, изнеженного спидстера, гладит его по голове и что-то успокаивающе шепчет на ушко; целует в висок и щёчку, укутывает в одеяло, чтобы вечные лабораторные сквозняки не застудили влажную горячую спину. Леонард так сильно любит его. Но война со временем ещё не закончена и вряд ли будет считаться таковой, пока Легенды не исправят свои же косяки. Поэтому Лен оставляет Барри снова, на сей раз, не загадывая и ни о чём не думая – жизнь, судьба, природа, генетика сами решат, суждено ли было случиться тому, о чём он читал в далёком будущем, куда их занесло на их временном корабле.

***

В медотсеке Волнолёта тихо и светло, хоть Гидеон и старается держать освещение на комфортном уровне, и Снарт не знает, может ли он быть ещё благодарнее Саре, которая вытащила его из чёртовой звезды, Мику, который таранил полубездыханное тело на борт, Рэю и Рипу, которые прикрывали их сумасшедший отряд на пути обратно. Лен не знал, что Лэнс вообще знакомы такие слова – кажется, она обматерила его на всех доступных ей языках, включая мёртвые наречия, которые использует Лига Убийц. - Думай своей отмороженной башкой! – Рычит Канарейка. – У тебя, блять, Барри дома! Сестра! И они ждут возвращения твоей наглухо отбитой задницы целой и невредимой! Кретин! Придурок! Ублюдок! Судя по выражению лиц экипажа, мнение Сары они разделяют, разве что, может быть, Штейн выразил бы его несколько более цензурным образом. Но всё, что может сделать Леонард, - хрипло усмехнуться в ответ. - Зато моя дочь сможет назвать меня героем. И несмотря на всю свою антигеройскую браваду, Леонард понимает, что действительно хочет этого. Чтобы обладательница маленьких любопытных зелёных глазок – конечно, зелёных, у Барри они более выразительные и на детском личике будут смотреться лучше, - называла героями обоих своих отцов. И Лен угадывает. Сначала он видит Барри, который смущён и закрывает живот обеими руками – за спидстером молчаливыми и очень грозными на вид телохранителями возвышаются Харрисон и Циско, - а потом и сияющую Кейтлин, которой не терпится показать Снарту результаты. Все – и фактические, строго научные, и эмпирические, больше связанные с нежностью и радостью, вызванными удивительным событием. Барри Аллен, более известный как Флэш, смог забеременеть от Леонарда Снарта, более известного как Капитан Холод. И даже Айрис не знает, какой заголовок можно было бы подобрать к такой статье. Лена это не волнует. Всё, что имеет значение, - Барри. Барри с округлившимся маленьким ещё животиком, возле которого ещё пару часов назад попрощавшийся с жизнью Снарт падает теперь на колени и к которому прижимается лбом, благодаря всех, кого только может вспомнить по имени, за это чудо.

***

Анна Сесиль Аллен-Снарт рождается тёплым, но дождливым летом, и ещё никогда гроза не была столь прекрасным зрелищем.