Юнгувихо

– Пап, а знаешь, сколько звёзд на небе? – гладя их собачку Холли по шёрстке, спросил альфочка лет 7. – Ну и сколько? – Я первый задал вопрос! Ну скажи, ты же знаешь? – Ммм... – промычал Юнги, немного задумавшись, – множество? – Нет! Неправильно! – Ну тогда ответь мне, сколько их? – Бесконечное множество! – крикнул ребёнок, подняв руки наверх. – И почему ты так решил? – Потому что каждая из них – это причина, по которой я люблю тебя! Где-то в голове Юнги всплыли старые времена его юности, когда у него был альфа, когда они вместе были счастливы... * – За что я тебе нравлюсь, Чонгук? Я ведь такой нытик, так даже Хосок сказал... – А ты не слушай его, лучше меня слушай! Я ведь уже сотню раз говорил, что люблю тебя за всё. Абсолютно за всё. – Невозможно любить человека за всё! Не существует идеальных людей, и я тоже не идеальный! – Это только ты так думаешь, – Чонгук оторвал свой взор от неба и обратил его на Юнги, – для меня ты всегда будешь и-д-е-а-л-ь-н-ы-м. – И всё равно я не идеален! – Мда, хорошо, хочешь я тебе докажу, что ты идеален для меня? – Ну давай, если сможешь конечно. – Тогда внимательно смотри на звёзды и слушай, – Гук начал водить рукой по небу и останавливаться на звёздах. – Знаешь, что значит эта звезда? – Что? – Это звезда значит, что я просто безмерно обожаю твою скукоженную моську, когда ты злишься. Ты тогда становишься невообразимо похожим на ребёнка, – Чонгук передвинул свою руку к следующей звезде. – А знаешь, что обозначает это звезда? – Ооо, ну и что же? – Твою спину, когда ты готовишь мне завтрак. – И что же в ней такого особенного, мистер подлиза? – То, что только я могу её видеть. И то что я могу её видеть не только с утра, но и но- – Ааа, давай дальше! – покраснев, проворчал Юнги. – Ну хорошо. Учти, ты сам это сказал, – Чонгук двинул руку дальше. – Эта звезда имеет особенное значение. – И какое же? – Это твоя улыбка. Для меня эта улыбка самая яркая из всех, что я видел. Она одна из причин, по которой я всё ещё хочу просыпаться каждое утро, – он повернулся к Юнги и продолжил говорить тому прямо в губы, – видеть эти нахмуренные бровки, смотреть на твой маленький носик и видеть эти глаза, которые порой говорят намного больше, чем все эти тысячи слов. – Чонгук начал говорить шёпотом, будто кто-то или что-то может их услышать. – Но даже всех этих звёзд не хватит, чтобы описать все причины, почему я люблю тебя. – И почему же? – Потому что этих причин множество, бесконечное множество. * – Па! Папа, эй! – Вырвав Юнги из воспоминаний, мальчик продолжил, – мы скоро уже приедем? – А? – Юнги немного прищурился, пытаясь высмотреть единственный огонёк их фонаря из-за деревьев. Наконец увидев его, Юнги заключил: «Да, совсем немного осталось. Ты же потерпишь, милый?», потрепав мальчишку по голове. – Конечно. – Одень-ка накидку потеплее, на улице похолодало. – Хорошо, – и забравшись в единственный мешок, Дживон (сын Юнги) выудил оттуда накидку из тёплого меха. Всё же зимой даже в их провинции бывают очень жестокие холода, которые порой приходят весьма неожиданно. Зима уже вовсю напоминала о своём скором приходе и осень понемногу, но отдавала свои бразды правления ей. * Для Юнги утро всегда начиналось с объятий его маленького сынишки. В этот раз было явно что-то не так. Обычно маленький проказник всегда прыгал к нему на кровать и крепко-крепко обнимал и говорил о том, что папа у него самый лучший и что он очень хочет ещё полежать. Обычно они лежат до того, как соседские петухи начнут свои песни во второй раз, для них это значило, что люди уже полностью проснулись и готовы усердно трудиться. Но в этот раз в доме было слишком тихо. Он не слышал топот детских ножек. Даже двери не скрипели. Удивительно! Юнги решил, что ждать больше не может, потому что: "А что если?". И пока спускался по трухлявой лестнице, успел придумать ещё около тысячи этих: "А что если?" Спустившись на первый этаж их весьма небольшого дома, и обойдя его вдоль и поперёк, он понял, что Дживона нигде нет. Юнги тут же надел свои потрёпанные временем сапоги и выбежал на улицу. Но и во дворе около домика его тоже не было. Юнги уже было хотел бежать в одной рубахе и сапогах к соседским домам спрашивать, не видели ли они Дживона. Слава богу, что он был в одной рубахе, иначе он точно бы подбежал к идущему Дживону с корзинкой и отругал его так, как его отец родной никогда не ругал. Юнги, быстро вытащив из их, так называемой прихожей, свой плащ, побежал к Дживону и идущему рядом местному лесорубу. – Дживон! – подбежал Юнги к сыну и, присев, взял его головку руками и начал осматривать, – Дживон, ну вот скажи мне, я ведь говорил тебе предупреждать меня, когда ты собираешься идти куда-то один! Я так испугался, когда проснулся и не увидел тебя! – Ну, па! Ты просто спал, а я не хотел тебя будить. И ты вчера на рынке сказал, что надо зайти к Саманте за молоком, а это далеко! Ну, а я быстро бегаю, поэтому с утра сходил к ней. Вот смотри! Она ещё пирожков нам дала! Ну ты же не будешь ругаться? – Дживон... В следующий раз предупреждай меня, когда уходишь, ты ведь умеешь писать. Просто напиши на бумажке, куда ты ушёл и положи на стол. Зато мне не придётся волноваться. – А я всё думаю, чего мальчуган в такую рань к Саманте пришёл. Так вон чего, папе помогает! Настоящий помощник у тебя растёт! Только вот воспитания от отца-альфы ему явно не хватает, – сказал лесоруб, потрепав мальчишку по голове. – А я вот думаю, вам тоже делать нечего, как к бедным детям навязываться и всякую брехню им молоть. Я, сами знаете, не гордый, могу и к старейшине пожаловаться. – Ладно-ладно, всё я понял. Пойду-ка я, только дам совет: за мальчишкой следи внимательней, а то, не дай Бог, и волк сожрать может. – Да что вы. Думаю, волкам по вкусу большие и безмозглые мужики, которые краёв не видят. Так что, идите вы отсюда по-хорошему, и со своими не прошеными советами к моему сыну не подходите! Не то точно к старейшине жаловаться пойду! – уже кричит вслед лесорубу Юнги. – Ну что, пошли домой Дживон~и? – мальчик кивнул и, взяв протянутую руку папы, пошёл вперёд. Тем временем над их деревней уже сгущались тёмные тучи. * – Пап, а... а почему всё говорят, что отец нас бросил? – спросил альфочка, уже полностью выхлебав всю похлёбку. – А ты слушай их больше, ещё и в фей поверишь, – проворчал Юнги, моя посуду в небольшом металлическом тазу. – Ну, пап! Мне, правда, интересно! – встав рядом с Юнги, продолжил свой монолог альфа. – Дживон, – устало выдохнув, Юнги повернулся к мальчику и продолжил, – иногда люди не хотят вспоминать своё прошлое, тем более людей из этого прошлого. И каждый раз, когда ты говоришь о своём отце или что-то о нём спрашиваешь, то делаешь мне очень больно. – Омега потёр свои глаза рукой и, присев на колени, так чтобы его лицо и лицо сына были на одном уровне, продолжил. – Я не хочу, чтобы ты перестал доверять мне, но всему своё время. Я хочу, чтобы ты знал всё, связанное со своим отцом, но не сейчас. Всё так сложно, что я не уверен, что ты поймёшь. Поэтому давай подождем, пока ты чуть-чуть подрастешь и я, обещаю, что расскажу все. – Хорошо, – немного насупившись, сказал мальчик. – Эй, только не обижайся. Давай мы лучше в столицу съездим? Помнишь, я обещал тебе на прошлый Новый год? – Правда? Ты отвезёшь меня в столицу? – с детским восторгом и звёздочками в глазах прощебетал маленький альфа. – Да, только не завтра. Дня через два, чтобы успеть всё сделать. Заодно на коронацию посмотрим. – Ваааа! Папа, ты и вправду самый лучший! – альфочка обхватили своими маленькими ладошками за плечи Юнги. – Я тоже тебя люблю! Но уже поздно, пора ложиться спать, – Юнги поцеловал Дживона в лобик, – Спокойной ночи. – Спокойной ночи! Тем временем дождь сходил на нет, а из-за горизонта уже виднелась макушка королевы ночи - Луны.