Покажем им как надо танцевать, девчуля!

Патриция Таннис, как и всегда уделившая им необходимое время и ни секундой больше, вынуждена была похвалить энтузиазм неутомимых искателей, который в свою очередь помогает исследовать цивилизацию эридианцев эксперту по эридианцам. Но и обязана была предупредить своих храбрых помощников, что по ближайшему рукаву галактики, указанному на повреждённой карте, нет достаточно информации для гаранта малейшей безопасности. Наличие воинственных Стражей не обсуждалось, глубочайший интерес вызывали атмосферные, погодные условия, а также характер угрозы, представленные флорой и фауной. Таннис не придавала таким глупостям как предчувствие хоть какое-то значение, а Моуз и Зейн, узнав происхождение названий системы, Альфа Эреба, и искомой планеты с ключом, Вита Нюкта, негромко сглотнули. Другая пара искателей с усердием показывала характер кремней: один, по факту мыслящая железка, эмоции, в частности страх, понимал как набор факторов; когда как другая кажется осознала всю свою физическую и паранормальную мощь сирены, наоборот, растеряв всякие представления о страхе. Как бы это иронично ни звучало, но омрачало путешествие и угасающая звезда Хаос, словно испорченная галогеновая лампа застрявшая посреди смоли космического пространства. — Не хуже, чем на Борее. Прорвёмся, — с готовностью заявила Моуз, припомнив холод и темноту тренировочного лагеря Vladof. — Нам не п`надобится армия, если каждый знас, человек-армада…или машина, — гордо объявил Флинт и заручился весомым аргументом: — И фонари у нас есть. Таннис скривила улыбку. Презрение это или полное равнодушие к тому, что бубнили искатели, понять было сложно. — Ну, если вы так говорите. Допустим, я попробую вновь «слиться» с эридианской системой цифростроения, как уже было на Минос-Прайме и смогу гарантировать вам возрождение. Однако я не имею данных по местонахождению ключа. Мои сиренские силы помогли ощутить колебания немыслимой энергии, спрятанные в недрах планеты, то есть одно из Хранилищ или стража в нём, что вроде как одно и то же; местоположение ключа же, пока он представляет из себя фрагменты, остаётся неизвестным. Количество осколков тоже неизвестно: будет ли это Ключ из двух частей, как на Прометее или Эдеме, или же из трёх, как от пандорского Хранилища. Остаётся надеяться — вам, но не мне, — что осколки Ключа остались на Вите Нюкте, иначе вам придётся переворачивать каждый камешек в поисках подсказок. — Но мы хотя б попробуем… Хотя некот`рые камешки лучше не переворачивать, — философски заметил Флинт себе под нос. — Надо с чегот начать, сделать упреждающий шаг, обгоняя потенциальных плохих парней, охочих до причудливых технологий. — В озвученном описании Флинт мысленно провёл ассоциацию с собой — отчасти или всецело — и улыбнулся. – Кстати о плохих парнях, – поймала слово Мозера. – Они могут появиться в любой момент, а наш корабль станет для них целью легче мишени в тире. Нам, как победителям бойцовских арен, Торрг сделает скидки на вооружение, так что главному по оружейным закупкам нужно воспользоваться промокодом «взрывные взрывы», пока он действует. – Как думаете, ответит ли любезностью Риз, если прежде, чем попросить его выделить людей, вновь похвалить его внешний вид? – Оглядел Флинт друзей, поглаживая свои преступно длинные закрученные волосы на лице. – Мы, усачи, люди очень мнительные, с низкой самооценкой… — Боюсь, фигурально выражаясь, моя ассоциация с выброшенным на берег сгнившим трупом животного Риз воспринял слишком близко к сердцу и сбрил их, — с дребезжащей нейтральностью пояснил синтетический голос. «Не, ты не мог, — говорил в немом ужасе приоткрытый рот Зейна, — это ж сеансов десять к психологу, не меньше, чёрствая ты железка. Меня похоже прозвали хладнокровным по ошибке». — Вне зависимости от того, будут у нас дополнительные силы или нет, — показательно сверкнули бирюзой руки гордоголосой сирены, — помимо фонарей нам понадобится иное оборудование, и его количество и работоспособность следует проверить в ближайшее время. — Вы хорошо отрепетировали свой разговор с Авой, а теперь кыш, не мешайте мне заниматься необходимыми анализами и вычислениями, пренебрегая которыми вы рискуете не только не вернуться на борт, но и не покинуть его. Ава как новый капитан корабля пришлась не по нраву не только искателям, убеждённым в том, что не просто так Лилит назначила на ответственную должность крикливого подростка перед героическим самопожертвованием. Припомнив, как та своим непослушанием подставила Майю и не желала это признавать, а затем вывалила на Лилит вину перед собравшимися на мостике, она в общем-то решила проучить маленькую негодницу. Весьма умный ход от командующей, Флинт признавал, он бы сам «проучил» Аву, только дал проклятое обещание не вредить детям. «Дряньство!» Она того заслужила. Пусть и держится стойко и по-взрослому, хмурится каждый раз, стоит к ней обратиться, но она поймёт, что не выдержит всю тяжесть серьёзности положения и уступит кому посообразительнее, хладнокровнее и сильнее. Той же Амаре, например. Она не зря стала числиться её помощником, а на деле почти-всё-выполняющим заместителем с тех самых пор, как Лилит скрылась за облаками. Да, так скоро. Иначе к испуганному девчачьему голоску не отнесёшься, кроме как участливо. А ещё этот испуганный голосок принадлежал в будущем могущественной сирене, качественную помощь которой кроме другой сирены никто оказать не способен — Таннис, вопреки всему, не считалась, она не просто социопат, но и самопровозглашённый сирентолог, что, по её мнению, имело весьма много отличий от обычной шайки сирен. По мнению остальных, она таким нехитрым образом избавилась от своей доли ответственности, лишь бы почаще глазеть на эридианские артефакты, пописывать книги и само собой украдкой «подключаться» к кораблю. Но СТР4Жи видели и слышали всё, в том числе и её отговорки, когда всё же её случайно-неслучайно застукали: — Когда я случайно коснулась конденсатора, БАлекс, эта некомпетентная и аморальная пародия на искусственный интеллект, сказал, что ему щекотно и просил повторить. С тех пор я держу себя в руках. Никогда бы не подумала, что однажды своими касаниями я смогу сделать кому-то приятно! — Развела руками, ещё больше растянув паузы в своём волнительном голосе. — Кажется моя система ценностей вновь рушится и вызывает тошноту. Что почему-то не помешало ей вновь — знаючи, но не глядючи — нащупать разъём под кушеткой и прикрыть глаза, стоило искателям покинуть двери квазимедицинского отсека на пути к — грузовому. Всем, что касалось непосредственно работоспособности корабля, занималась Элли, которая негласно приняла должность второго помощника капитана. И именно с ней пришлось урегулировать массу вопросов до припланетения десантной капсулы на Виту Нюкту, чтобы последнее вообще состоялось. Несколько следующих суток прошли за поиском и закупкой различных деталей, починкой и оснащением ими корабля и полётом в тёмную и таинственную систему Альфа Эреба. Разумеется, налегке после того, как большинство, не считающее Убежище-3 домом и предпочитающее дозор всем открытым столкновениям с неизвестным (и их можно понять), высадилось на планетах с развёрнутыми «алыми штабами». Или просто уставшее от чернильной пустоты космоса, поблёскивающего далёкими звёздами-микробами в иллюминаторах, стирающего границы дня и ночи. В вышеназванное большинство вошли не видевшие прибыли для своих ремёсел торгаши Маркус и Эрл, откликнувшийся на новые поручения любимого начальника Риза Зер0 и даже Мокси, посчитавшая, что уже слишком долго не наводила порядок не то в вечно шумном неоновом Лектраграде, не то в просто неоновой Конкордии. Её уход, возможно, и стал главной причиной повального оттока экипажа. Несмотря на то, что расслабляться в её компании или — чаще всего — при виде её силуэта в другом конце помещения предпочитал каждый, в её отсутствии были свои плюсы: бар Мокси переквалифицировался в ещё один штаб уединения для Зейна Флинта, но приятно просторный и прохладный. Если к нему не наведывалась Моуз и остальные прожжённые искатели, без его ведома назначившие бар под «их штаб» для разрешения различных вопросов. К счастью, Зейн почти всегда всё же сидел один, ковыряя полинструментом не то клинок, не то беспилотник, не то цифроустройство, когда не залипал со слезившимся глазом над просмотром фильмов о радостях родительства; тайна, о которой, к счастью, знал пока только он. Глядя перед собой, в яркий неоновый угол с выключенными игральными автоматами, он тянул уголки губ, радуясь исчезновению раскрашенного нарядного стимула для плохих воспоминаний, которых у него за жизнь и так собралось многовато. Но больше его радовало обмысливать и обсуждать вслух в нелестном свете Мокси в её «святилище», пусть и бывшее, обсуждать её «грязь», в которой в шести галактиках даже новорождённые измарались, и при этом понимая, что сам в ней вымазался побольше прочих, побольше её. Одна из таких кучек грязи — какой измарались оба — формировала Киллавольта. Одна — заказом, другой –бездумным исполнением. Дорогая Флинту девчуля появилась в штабаре напротив как раз вовремя, присела стукнув прозрачной кружкой с молочным чаем о стол, подняв жевательные шарики тапиоки со дна (ни дня не могла прожить что-нибудь не пожевав), чтобы поддержать беседу, которую обычно он вёл в собственной голове. — Он сталкивал Детей Хранилища друг с другом под предлогом драки за его благосклонность! Я б и сам так поступил, если б мне не так нраилось само участие. Мне, как ты помнишь, приходилось за разную работёнку паршивую браться, но за убийство и унижение Кеннета, эт наивного влюбчивого дурачка, мне впервые не хотелось брать деньги. — Друзья-искатели помнят, как он медлил, правда, сочли это за очарованность едва одетой нанимательницей. — Мокси так чудищно `бходится со своими бывшими, выставляет напоказ пороки и готова растоптать за провинность. — Моуз сама скривилась при виде позорной инсталляции по чертежам бедной фантазии, воплощённой стараниями бурлящих чувств. Она-то свои держала при себе. Ну, или старалась держать как можно дольше, пока перед её глазами не убили весь отряд или не замаячил один очень симпатичный мужчина в преклонных летах. — Я даж рад, что не пополнил их нескромногромный список. Оставалось надеяться, что Мокси не осмелилась оставить подслушивающих жучков, чтобы потом прибить по возвращении всех сквернословов. — А как же проведённые с ней выходные в казино? — Напомнила сморщившаяся Моуз и сложила ручки. В конце концов, она стояла рядом, когда он заливал пол в основном спиртного заведения своим обаянием. Сердце её ревностно распухло от неприятного спрятанного воспоминания. — Ох, эт, дорогуля… — Зейн отложил в сторону периодически нуждающееся в ремонте цифроустройство. Как будто ему не надоело недавно ползать с дыхпайком по обшивке корабля и помогать-Элли-зачёркнуто прикручивать вместо Элли обновки к здоровенным креплениям. — У мня найдётся такой ответ. Какой бы распутной Мокси не казалась, она всегда `стаётся в одежде. Можь считать, мы только пили и г`ворили друг другу непристойности. — Он произвёл звук, схожий с хмыканьем или прочисткой горла. — Много. Моуз со всей своей молодецкой неопытностью, но внимательно, вгляделась во Флинта, чья способность врать быстро и умело частенько спасала ему жизнь, если верить его словам. Давайте признаем, она полагалась на интуицию и всё равно не заметила бы хитрецу, как бы ни старалась. — Сочувствую. Но и одновременно поздравляю. — Сказала Моуз противоестественно равнодушно, без искренности. Зейн и Мокси стоили друг друга в плане развязности и бесстыдства, и их союз, в частности, его недомолвки, её волновали не более, чем проблемы ТР-епла. — Мне она с первого взгляда не понравилась, и я отшутилась комплиментом, лишь бы она не буравила меня своим повидала-голых-всех-и-каждого-и-не-прочь-повидать-новых взглядом. — А ещё эт слишком приторно-сливочная `нтонация быстро приедается, правда? Я боялся приболеть диабетом в её присутствии. Моуз в поддержку мнения засмеялась, отметая на время тягостные подозрения. Надёжная боевая подруга, чуткая и внимательная слушательница, быстро учащаяся любовница, податливая, вседозволяющая, влюбившаяся без памяти: всё это Мозера Хаюссиниан Ян-Лунь аль-Амир Андреевна. Сложно подыскать кандидатуру идеальнее для ответных чувств, правда, Зейн Флинт был для них уже слишком стар. Или старательно хранил к кое-кому, одной единственной, в мыслях сожжённой и отпетой в далёком прошлом, но возникающей перед глазами вновь и вновь. А с приближением особой даты намного чаще. Исключение в последнее время, к своему удивлению, он сделал разве что для Эмбер, но на то у него были весомые причины. Одна из которых прямо связана с её артистизмом, другая — с готовностью принести себя в жертву ради искусства, в сумме делая её похожей на кое-кого, первое время обманув единственный затуманенный глаз Флинта, кто неосознанно горячо повторял то, о чём когда-то промолчал однажды, словно тем самым исправит фатальную ошибку. Не исправит. Но определённо попытается загладить вину, если появится такая возможность. — Очень ценю те моменты, когда ты искренен со мной, — в надежде ли, проверяя на кривду, напомнила о себе Мозера и потянулась обнажённым предплечьем по холодной поверхности шершавого стола. С исчезновением более половины экипажа мест уединиться без визита назойливых зевак стало на порядок больше. На порядок меньше азарта и желания прижимать смутившуюся Мозеру к ближайшей стене, напрасно ожидая протяжно-гусиные раззадоривающие возмущения за спиной. Постоянные отношения пьянили своими удобством и простотой, но и постепенно сводили удовольствие на нет. Множество жён во множестве солнечных систем служили доказательном его любви добиваться любви всеми силами, и на Убежище-3 он иногда откровенно скучал. Как бы то ни было, перелёт в компании Моуз виделся намного увлекательнее одиночества, нескончаемых самохвальства Амары и занудства проницательных утверждений о смерти З4ЛПа, так что он потянулся к ласкающей женской руке. Покуда его губы растягивала улыбка и грел огонь в груди и ниже, он будет с ней. Как бы то ни было, в скором времени он ожидал расставания. Как вы верно помните, он ставил на риск, гибель одного из них, или расхождение взглядов. Любые его отношения длились не больше пары-тройки месяцев, за исключением одних, и то разбавлялись пикантностью интрижек; что в словаре Флинта значилось выполнением супружеского долга, хотя их и насчитывалось несколько. С Мозерой всё шло как-то недоверчиво солнечно и радужно, согласно: умопомрачительно опасно, головокружительно приятно. Тут стоит сделать скидку наёмнику, половину от его полувека, занятого разрушениями, убийствами, пытками, грабежами и мародёрством с перерывами на сон, еду и развлечения. Поэтому он изменять её не хотел. Правда, в богатом воображении сценарий, в котором он соблазняет Амару, а потом бегает от обеих, уворачиваясь от рельсопушек, гранато-или-огнемёта в сопровождении испепеляющих или кислотных энергетических шаров, его посмешил. Всё потому, что он имел возможность без сопутствующего риска быть собой. Не Стэном Финчем, не Гленном Филчем, не – божество упаси – Тейном Флинчем, наураганившимся перед слишком многими, чтобы стать именем нарицательным. Собой. Впрочем, Тейну Флинчу нужно отдать должное, это громогласное имя исправно сводило полуслепые взгляды его ненавистников вместе и давало время ненадолго скрыться. — Ты не сопишь… — пробубнила сонно Моуз, устроившись поудобнее на жилистом гладком и удобном мужском плече. Ей хмыкнули вопросительно в ответ. — И вибрируешь. Я привыкла засыпать под твоё сиплое сонное дыхание. Зевнула и потянулась, сосредоточив взгляд на одном из тускло светящихся СТР4Жей на столе. «Ночевать» в его полупустой каюте на полу постепенно стало странно-приятно и даже удобно: Моуз ещё не просыпалась с отвёрткой под задницей или от устрашающего скрипа покачивающегося гигапулемёта во время закладывания Убежищем-3 виражей по космической нескончаемости. — Смарю отдельные моменты наших сражений. — Выдохнул с улыбкой. — В час`ности, как мы всеми силами спасаемся от `нергосфер Анафема. Моуз недоверчиво скосила взгляд на едва различимые формы лица в профиль без подсвечивания голоэкрана или переносного компьютера. «Ах, железня». — Хотелось б ещё разок посетить Минос Прайм тольк ради этого. — Он не в первый раз озвучил мысли Мозеры, предпочётшей унять сердцебиение тривиальным молчанием. — И радь того, как ты нервно пищишь прыгая над пропастью. Так миленько. — Не было такого! — проснувшаяся окончательно Мозера оживилась, протестуя очевидной клевете. — Ты явно что-то попутал, потому что пищал именно ты. Флинт идти на попятную или сдавать позиции не намеревался, только больше раздувал несерьёзный конфликт новыми преувеличениями, от каждого из которых Моуз то смеялась, то хмурилась. Позвольте, разве можно говорить женщине, что она c визгами нелепо перебирая ножками убегала от пульсирующих спиносферами Диадем или вместо летающих Кораксов дырявила небо своим чем-нибудь маливанским?! Она, через зубы зло выдохнув «хватит», потянулась пальцами наугад отключить «проектор гадких фильмов», правда, безуспешно, потому как Флинт уворачивался, сопротивлялся и в конце концов ручонки её вскоре перехватил и завёл по обе стороны от головы в довесок придавив своим телом. Навис скрываемым темнотой лицом к её лицу. С улыбкой следил за её бегающими вслепую глазам от его лба к губам. Его учащённое дыхание напротив её. Через несколько секунд сердце стало качать кровь быстрее, почти болезненно, подталкивая выдохнуть: «Люблю, когда ты дурачишься — аргх, зачем таить?! — люблю всё в тебе». И получить в ответ незамедлительно: «Я тоже». И задержав дыхание растаять к чертям собачьим в поцелуях осторожных, ласкающих, покусывающих, жадных, — разных — забыв о мире вокруг, о стоящих вскоре перед искателями и Алыми Налётчиками задачах, о союзниках и недругах, о космосе, звёздах, дне и огне. Сделать перерыв и по новой с интересом постигать друг друга, прикасаться к точкам, зажигая звёзды в глазах и поддерживая огонь в груди и ниже, наслаждаться своим космосом без кого-либо. Только вот подталкивало выдохнуть почти не осязаемо, потому как знало, что от Зейна Флинта стоило многого ожидать, но точно не признаний. Моуз не будет проверять, обнажив своё сердце. На курсах управления сильными эмоциями её учили, что поддаться им — всё равно, что потерять рассудок, а для бойца потеря рассудка равносильна смерти. Поэтому ни паника, ни гнев, ни скорбь, ни любовь… не овладевали ею настолько, чтобы потерять себя, а обращались в сомнение, злость, печаль и влюблённость, какие всегда помогали ей оставаться в меру хладнокровной. Собой. А значит все её странные желания не более чем волнение перед скорой высадкой на Виту Нюкту и наверняка встречей с пока неизвестными противниками, по схваткам с которыми она взаправду чуточку проголодалась. — Мои старые кости не готовы к подобным нападкам `подтишка, дорогуля. Они нашёптывают мне лежать и тольк лежать… — Не волнуйся, на твои кости я больше посягать не буду. — Зашевелилась закряхтевшая Моуз в попытках вырваться, но только подразнила свою ставшую птичьей кожу под полупрозрачной ночнушкой. — …и ж`лательно на ком-то прелестном, — неловко договорил Зейн и разочарованно буркнул. — О, к чертям собачьим, Флинт! Ты невыносимая задни… — На сей раз ей нарочно не дали договорить, заняв рот чем-то более приятным и полезным дешёвых ругательств. Чем-то усобородым. От Зейна Флинта стоило многого ожидать, в том числе уместной лести, но точно не сердечных признаний. Вполне возможно, в этом крылось что-то хорошее.

***

Достигнуть точки назначения ещё не значило высадку, о, нет. Команда собраться на мостике и вновь озвучить планы поступила намного позже, когда на Убежище-3 вернулся третий исследовательский зонд с информацией об атмосферных условиях и живности, — осложнениях, в общем — но, честно говоря, она и не требовалась, поскольку вся команда была уже в сборе, тремя с половиной парами глаз (если считать оптические датчики некоторых) потерявшаяся на поверхности пыльно-сиреневой планеты через обновлённый в доках лобовой иллюминатор. — Нас ждёт вновь что-то захватывающее и интересное, — предположила на основе пережитого сирена, счастливая ступить там, где некогда ступала эридианская шагательная конечность, если таковая у них имелась. — Нас ждут новые открытия, опыт, — не уставал дребезжаще напоминать искатель-бот о знаниях, как о единственном возможном для него постигаемом в этом мире. — Нас ждёт заварушка! — просто и понятно донесла свои чаяния Моуз и встала на цыпочки в нетерпении. Флинт искоса взглянул на каждого едва не шлёпнув губами. — Нас ждёт работёнка, — сухо отметил он, считая своё мнение наиболее верным, и обернулся на шум. Деловито хмыкнула Ава в поблёскивающий голубым кулачок, привлекая внимание. В силу её высоченной должности и сложнохарактерного возраста все ожидали, что она сама себе разрешит сопровождать искателей, поскольку до кучи мечтала или готовилась им стать, а ещё, словно этого мало, обладала сверхъестественными способностями, которые применит к каждому, кто осмелится быть несогласным с её решениями. Неизвестно ещё, успела ли она подружиться с похабноязыким ИИ — сперва навигатором, а затем управляющим всем на корабле, — потому что тот влёгкую запрёт нужные двери, чтобы кое-кто не ушмыгнул без спроса. А ещё параметры СЖО изменит, чтобы в следующий раз неповадно было. Но она отказалась, мотивируя тем, что не хочет подставлять искателей своей неопытностью в задании, о риске которого так и не удалось составить вменяемые прогнозы. Четвёрка единовременно живо проследовала сперва в личные каюты, а затем в грузовой отсек, пока юная и задумчивая капитан не изменила своего взвешенного постановления. К привычному снаряжению на вылазку в первую очередь пришлось добавить дыхпайки, с которыми познакомились некоторые искатели в ходе изымания осколка на Орбитальной шахте-27, битвы со Стражем Могилы, Минос Прайме и даже на Некротафейо, содержание воздуха на которой оказалось меньше приемлемого уровня. О чём не сразу было известно и понятно, пока Моуз не грохнулась в обморок, а спустя некоторое время за ней и Флинт, прежде предупредив другую пару искателей о критическом недомогании. Если З4ЛП не нуждался в воздухе в принципе, то Амара кажется была наделена помимо паранормальных способностей ещё и некоторой невосприимчивостью к негативным факторам окружающей среды. Потому как однажды именно в её каюте вследствие небольшой пробоины нарушилась система жизнеобеспечения, отключившая освещение и подачу воздуха, а Амара этого будто не заметила, преспокойно погружённая в свою левитационную медитацию. И в тот раз в Руинах Тазендира она, скептически подняв бровь, оглядела притихшую на развалинах не пойми какого эридианского сооружения парочку в обнимку, принюхалась, словно данное действие ей бы что-то дало, и попросила украдкой З4ЛПа проанализировать атмосферу на содержание кислорода. До сих пор он обнаруживал вредные газообразования, но наличие самого воздуха — нет. Вышло иронично и, к счастью, сказалось не критично. Расположившись полулёжа на удобных креслах в Убежище-3 в кислородных масках Зейн и Моуз пришли в себя и благодаря своей прозорливости связали маски пехоты Maliwan и единственного и грузного жителя Некротафейо, Тифона, передвигающегося практически всегда при помощи пижонского левихлыста. Они компенсировали недостаток воздуха технологиями, непрозорливые к тому моменту Зейн и Моуз компенсировали его жаждой нажиться эридианскими сокровищами. Неудивительно, что долго они не протянули. Если вам интересно, а вам, не лукавьте, наверняка интересно о чём я повествую, то произошло это так. Нюх на сундуки с — полезными и не очень — трофеями Зейн развил безукоризненно, будто зная, на какую высоту и какой уступ или платформу залезть, чтобы любовно провести по крышке пальцами, активировать механизм открытия и с вниманием оглядеть содержимое. В этом смысле он не уступал питомцам З4ЛПа, оказывающимся перед закрытыми сундуками незадолго до появления своего хозяина, и радостно виляющих хвостом или гузнами в ожидании похвалы. Благодаря развитым мышцам и строению ног-конечностей, они исследовали все укромные уголки, и Зейн не думал от них отставать. Чемпион по скорости правда иногда соскальзывал, и его вскрик отдавался эхом в каньонах разорванной землетрясениями Некротафейо, но до тех пор, пока его ступни не нащупают твёрдую почву, отправив в пропасть вместо себя цифрового двойника. Он всё стерпит и молча. — Фуух, и вот я наконец здесь. — Стряхнув невидимые пылинки или споры здешних светящихся цветов, Флинт занёс эридианский клинок. — Ну что, откроете мне свои тайны, кристаллы? — Перевёл зрачок на раздражитель, запрыгнувшего рядом скага, и улыбнулся торжествующе: — Прости, дружок, ты в пролёте. И хозяину своему передай то же самое. Скаг понуро посотрясал глухим лаем воздух и спрыгнул, как сразу пространство вокруг заполнило неаккуратными сиреневыми глыбами, живо отправленными в личное хранилище, а сверкающую в закате пыльцу с них подхватило лёгким ветром. В общем, нашедшего ценный сундук было заметно издалека и в том числе Моуз, обычно голову так высоко не задирающей. — Как ты туда залез?! — Вон с той платформы. — Указала рука, сжимающая новое оружие. — Даже коротыши залезут. А жаль, подумал он про себя, всосав верхнюю губу, «малышку» по-отечески приятно было подсаживать на все высокие поверхности, ведь даже низкая гравитация иногда не способствовала малорослой Мозере в исследовательских порывах. Маловероятно, но возможно, как и Флинт она становилась чуть поодаль для лучшего вида, складывала руки и старалась не засмеяться, глядя на гордые, но бесплодные попытки с пыхтением залезть куда-нибудь. А всё потому, что та яро отказывалась пользоваться помощью со стороны, умалчивая о причинах, но сияя говорящим румянцем круглых щёчек. — Ой, Длинныш, погоди, — посуровела Моуз. — Я туда доберусь и кое-кого укорочу. — Ну, нет, девчуля. — Повертел указательным пальцем из стороны в сторону. — Я бы хотел оставаться в клубе «Шестифутовых и выше». Они дают пожизненный пропуск в спортзал, где можно покидать мячик через сетку и брать с верхних полок любую вкусняшку. Если ты хоть что-то понимаешь в занятиях избранных. Ворчать Моуз научилась как никогда раньше, а все благодаря тому же сотрудничеству с Флинтом, сражающим наповал и противников, и союзников в основном дурным характером. Однако её начавшуюся тираду прервал то ли вожак, то ли рядовой член их «стаи»: — Вижу, вы собираетесь отдохнуть. Заслужили, — как можно более ласково синтетическим голосом отметил он, но в это своё «отдохнуть» неожиданно обрётший сознание ИИ вложил какой-то едкости и двусмысленности. — Мы вели с вами недавний бой с достоинством. Да уж, с достоинством. Которое едва они с Моуз не потеряли, стоило во много раз увеличенной копии татуированной руки сирены возникнуть из-под земли и схватить в испепеляющий матовый бордовый шар Ослепляющую Банши — особенных размеров, безбашенности и опасности Мантакору… По слухам, потому что на практике увидеть это не представилось, поскольку одноимённая с существом граната Банши и горящие ракки в рукаве от З4ЛПа оставили от живности горочку трофеев прошлых искателей славы так и не обрётших её. Обезображенный труп ещё дымил и искрил стихиями и привлекал, словно мух, хищные призраки-черепа. Внешне непонятно было, нанесли ли какие-то пулевые ранения СТР4Ж, Двойник, Медведь или сами Зейн с Моуз, хотя участвовали в сражении с начала. Мнение о том, что пара Амары и З4ЛПа сыгралась лучше их, укрепилось, стоило пройти дальше в ущелье и нарваться на гнёзда кажется всех представителей местной фауны. Повсюду прыгали, скакали, нападали с воздуха или взрывались, а в ответ звучало уверенное единственное: — Я ошеломительна! Снова шар, сковывающий одну и цепляющий окрестные цели магическими цепями, снова летящая Банши в сотрудничестве с визжащими ракками — и битва выиграна. Видимо не зря под неказистой ядовитого цвета шубкой бродяги-бота виднелась такая же ядовитая майка с надписью «Я с Ошеломительной». И её носил тот, кому достаточно было залезть куда-нибудь повыше и расправиться с любым противником ценой двух выстрелов; не одним, как рекламирует Jacobs, те просто выпендриваются! Состоящий в обществе покруче межгалактических наёмников, то есть в обществе охотников, он знал все, заостряю ваше внимание, болезненные точки любого противника. Убийцам вроде него даже не надо было скрываться и нападать исподтишка, как Зейну и его коллегам по цеху, наоборот, заявлять жертве во всеуслышание и наблюдать, как она бессильно отползает в дальний угол, бессмысленно и жалко отдаляя тот миг, когда ручной зверь раздерёт её в клочья. Ах да, охотника всегда сопровождала смертоносная тварюшка, и их тандем ещё ни разу не видели поверженным. А с чего бы хитро собранному ведру с гайками вообще проигрывать? Смазкой брызнул, ключ провернул — и в путь. — Мы пойдём. Нас с Амарой связывает дружба с теми роботами. Более того, я не могу отказать собратьям по искусственному разуму. Приятной охоты! И дёрнул вслед за своей неутомимой и местами сексапильной мускулистой сиреной, способной расшвыривать всех и без стихийных штучек-дрючек. Её зычный голос вновь заявлял о собственной крутости, отражаясь от рельефных скалистых стен. Они с Амарой откликнулись на просьбу Крачки («я ж его пришиб со страху. Неужели заново собрали этого приверженца экстремальной терапии?») привести в стабильное состояние Тетерева и Воробья, только и стенающих в эфир с тех пор, как пустили салют по Тифону Делеону. А как иначе они могут называться искателями Хранилищ, если не помогут верным роботам первого искателя Хранилищ?! Или, лучше сказать, всем и каждому страждущему, раз уж совмещали профессию с супергеройской на — что приятно — полной ставке. — И вам славной охоты, ребятки! — Помахал им рукой Флинт. — Кожаные ушлёпки прекрасно о се `заботятся, — пропел заметно тише. — Вот у нас компашка, да, Мозера? — Выдохнул со свистом. — Четверо непревзойдённых мастеров по части убийств, должные доверять друдружке. Я всё шарахаюсь от скага и джаббера, и во многом потому, что не хочу познать на се гнев, получивших д`вольно г`ворящие прозви… Гадство-проклятство! — внезапно рявкнул Зейн, а рычание и клокотание ощерившихся клыками и взрывными наростами некротафейных зверьков на отдалении послужило объяснением его реакции. Стрельба замораживающими снарядами началась почти одновременно с тем, когда из-за спины молниеносно вынули не то автоматическую снайперскую, не то штурмовую винтовку DAHL. Оперативник давно доказал, что равно владеет разными видами вооружения, но к замораживающим питал особое наслаждение, когда останавливал живность во время прыжка или противников во время перезарядки. Ледяные статуи в нелепых позах забавно опрокидывались и хрустели, обречённые в следующие секунды лицезреть ухмыляющуюся смерть с — обычно белокурой, если не покрашенной при помощи дальского терминала «Быстрой смены внешности» — козлиной бородкой. Мёртвые тушки опрометчиво напавших зверьков уже оттаивали, когда Флинт тяжело дыша после танцевальных прыжков, уворотов и подкатов вернулся ко вздыхающей Моуз. С момента нападения она кажется не шелохнулась. — Признателен, что ты всецело полагаешься на мня, — просвистело его уставшее дыхание. — Буит желание, глянь трофеи. Живность если чего не наглоталась, то припрятала в своих норах. Не придающая важности разговору уставилась во всегда серый облачный горизонт, изрезанный зубчатыми скалами и каньонами, попивая из своей фляги. Зейн вынужденно присоединился, с подозрением всмотревшись примерно туда же. Он мог бы воспользоваться дальнозором, висевшим на бедре больше в качестве талисмана, но техноглаз и так обладал значительным приближением, позволив увидеть потухший и облупившийся со временем серый гранёный куб, как на Краю Запустения, но в отличие от последнего, переставший парить уже давно. Сопоставив одно с другим, Флинт предположил, что Мозера занята размышлениями об их предназначении, и, доверившись чутью, без задней мысли поделился своими соображениями. И это только всё усугубило. Сердце громко стучало в голове, понемногу наполняя её болью. Любимому напарнику было невдомёк, что она не нашла в себе сил подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы Медведь отцифростроился вокруг неё, чего не происходило наверное с тех пор, как её зачислили в корпус, и то в те времена она ещё была салатовым новичком, не умела толком. От неразборчивого бубнежа картинка перед глазами закружилась, подкрепляемая глупым представлением о том, как должно быть долго и боязно падать в раскинувшиеся каньоны Некротафейо. Они кажется впервые задержались за поисками оружия и артефактов на планете настолько долго. Моуз едва держалась на ногах и ещё раз глотнула, чтобы привести себя в чувства, однако пришла в ещё более нестабильное состояние, размыв реальность окончательно. Недолго соображая и не мешкая она присела на край и схватилась за виски. Обеспокоенный Флинт, к счастью, оказался рядом, чтобы заметить её медленное и неизбежное падение с нисколько не критичной высоты, но явно травматичной, если целиться лбом. Он спрыгнул аккурат перед тем мгновением, чтобы выставить руки и словить — утомившуюся ли? — спутницу на руки, в общем-то естественно для своей скорости. Моуз с трудом разжала зажмуренные веки и в неловком молчании бегала взглядом то на глаз спутника, то на его улыбку. Поясницу приятно грели мужские ладони. — Меня всегда удивляло, как тебе удаётся сохранять такими тёплыми руки, если ты всё время возишься с замораживающим оружием! — Он точно ответит нечто вроде: «это всё внутренний огонь, девчуля». Он частенько им охвачен в сражениях, о чём ни разу не забывал напоминать вслух. — Эт всё иза нежности, вызываемой твоим присутствием. Сама Моуз же задумалась, что её мысли и его слова совершенно точно поменялись местами. Или её «чай» забродил сильнее. Когда на самом деле виной всему был недостаток кислорода. Экзогенная и перегрузочная гипоксия, как потом объяснила Патриция Таннис, случайно попутно обмолвившись о том, что достигает такого же состояния время от времени ради приятной пустоты в вечно занятой умными мыслями голове. Чтобы в очередной раз не выслушивать её нотации или — того хуже — способы неодиозно развлечься, Зейн и Моуз первыми схватили дыхпайки и оценили вместимость и удобство новой десантной капсулы, в которую Элли с группой корабельных механиков вносили изменения в согласии с пожеланиями от искателей, хотя лучше сказать Зейна Флинта, кто от удобства требовал поболее прочих. Потянувшись и слышимо похрустев позвонками, никак не уходящий на пенсию старичок разместился на сидении и свёл замки и ремни безопасности на груди и бёдрах, оценив конструкцию довольным мычанием. — А ты всё так же любишь побрюзжать, неженка? — заметила Амара с холодным презрением и закатила глаза, усаживаясь поудобнее рядом. Но всё же чуть дальше, чем в десантных капсулах старого образца. — `чему ж неженка?! Ты мня совсем не знаешь. Только скажи, и я заявлюсь в те в каюту с плёткой и шипастой дубинкой доказать, что мне нраица и пожёще. Амара хихикнула, и Моуз бы с радостью присоединилась, если бы не зажёгшая её лицо ревность. — Я ожидало того момента, когда самцы человеческого вида начнут проявлять полигамное поведение, — зачем-то добавил огня в и так жгучую ситуацию З4ЛП, видимо сочтя этот ответ среди множества других предполагаемых забавным. Моуз ударила бы себя маленькой ладошкой по маленькому лбу, если бы уже не свела замки. Тут и голос Элли в ухе-передатчике стал отсчитывать время до запуска, переключая внимание на что-то более отвлечённое, стоящее: на лёгкое головокружение после отстыковки капсулы, тряску от постепенного включения двигателей и вхождение в почти отсутствующую атмосферу Виты Нюкты, а также сопутствующие ей перетасовку внутренних органов, утомление, тошноту… И кажется только лёгкие трещины костей вместо превращения в крошку, знакомого по опыту использования первых капсул, зиждущихся на трёх «не»: неудобных, ненадёжных, небезопасных. Даже странно и печально, что искатели не додумались о внесении исправлений раньше Флинта, хотя страдали наравне с ним, посему выразили ему огромную благодарность. Невербально. Бросая вызов неизвестности и опасности среди новшеств в капсуле появился гравимодуль, благодаря которому он будет с почти бесшумным гудением следовать за искателями и в случае чего неизвестного и опасного в связке с модулем быстрой транспортировки доставит их в обратно на Убежище-3. Отсутствие привычных гиперионских станций холодило и без того замёрзшую кожу. Привычнее всего и обычнее выглядел З4ЛП в силу своей механизированной конструкции, остальные утеплились полушубками и кофточками, приобретёнными незадолго до высадки на Зайлурге (в Негул Нешае, надо сказать, даже самые закалённые застучали зубами). Они только слегка сковывали движение, однако этого было достаточно, чтобы брюзжащий Флинт следовал позади, еле волоча стройными ногами в сапогах с еле видимой подсветкой. Темнота, рассеиваемся летающим вокруг да около дроном и установленными на Медведя мощнейшими фонарями, не так досаждала, как высокая сила притяжения, каждый шаг делая похожим на последний, по ощущениям погружая ноги всё глубже в болотоподобный с седым морозцем чернозём. Опасения оставались на уровне и не превышали планку беспокойства только при взгляде на ровно идущего тяжеловесного Медведя, чей грохот растворялся в безатмосферной ровнёхонькой местности. Зонды и планетарное сканирование не обнаружили ни гор, ни холмов (разве что парочка, но о них скажу позже), ни даже деревьев, только громадные цветы с прочными стеблями, чащобой усеявшими каждый микрометр. Салатовый, малиновый и бирюзовый смешались в их лопухообразных посверкивающих острых листьях, давно привыкших к успокаивающей темноте солнечной системы Альфа Эреба. Также и к успокаивающей — практически — пустоте, заверенной исследовательскими зондами, не обнаружившими живность, хищников в частности. Однако пилот боевого робота всё же неторопливо продирала путь для себя и искателей. Виной тому конечно же чудовище Хранилища, заточённое эридианцами: неизвестное и враждебное, заставляющее проверять оружие и боеприпас от одной только мысли не то что о схватке, а о встрече с ним. Прежние чудовища — прыгучие ли, грузные великаны ли, — навечно засыпали благодаря слаженным действиям вызвавшихся искателей, вынужденных действовать сообща. Хотя, разумеется, всё выходило не идеально: движения и варианты атак ещё следовало изучить, не говоря об окружении, принимающем опосредованное, но важное участие в развернувшейся схватке. А значит, сопровождалось промедлениями и промашками и, к счастью опытных бойцов, без травм, поскольку каждый имел в запасе либо сиренские способности, либо энергощит, либо толстенную броню, а также запредельные опыт и ловкость (которую можно истолковать в силу своей фантастичности даром предвидения, колющим в нужное место в те моменты, когда стоит увернуться), предотвращающие от нежелательных ран, отключек или чего похуже. Зейн, посвятивший не один десяток лет разборам тактики и вероятных неожиданностей перед заданиями, задумался, будет ли их опыт ценен и полезен в предстоящем бою в новом смольном рукаве галактики в новых ограничивающих условиях. Эридианские ребята сходу показали превосходство и причудливость своих технологий перед человеческими и вызывали сомнения, подкрепляемые выработкой согревающего эпинефрина, сподобится ли каждый из них при возникшей угрозе вовремя использовать защиту: выбросить Барьер или активировать силы. За Мозеру Зейн не беспокоился вообще, покуда она в своём двуногом танке, да и за З4ЛПа в общем-то тоже. Железки-то он любил, покуда они молчали и слушали его, а не перебивали в попытках воздействовать унылыми лекциями о вреде физических перегрузок, о страхе перед тапиокой или того смешнее, своей привязанности к хищным животным (которых, кстати, в силу тяжёлых планетарных условий, а значит непривычных, от вылазки единодушно посчитали избавить). Будь его воля, он бы поставил З4ЛПа первым в строю, на почётное и самое рисковое место, но тот явно не дотягивал в действенности перед резаками Медведя. Что означало, Моуз первой наткнётся на странную тепловую отметку.