Сломленный

Именно в загадочном городе магов, про который он вычитал очень много интересных фактов и историй из книг, юный принц чувствовал себя "в своей тарелке". Именно здесь он смог сконцентрироваться на изучении новых заклинаний и получении новых знаний, которых не мог ему больше дать Дат'Ремар. Он получал особое наслаждение от прогулок по новому месту, где он еще не бывал, интересных историй мудрых чародеев и удивительных новых фактах по поводу магии и волшебства, о которых он даже не догадывался. И с каждым днем ему от этого было еще интереснее и интереснее узнать что-то новое для себя. У него появилась мечта или, как можно еще сказать, цель в жизни. Стать хорошим, образованным и сильным магом, который сможет защитить своих близких и свой народ в случае нападения вражеских войск. Спасти чью-то жизнь. И час от часу совершенствовать себя и познавать что-то новое. Или даже пожертвовать чем-то на благо своей родины, своего народа. Его не интересовал трон, слава и победы в битвах (хотя проигрывать он жуть как не любил), как и его братца Антареса, который хоть и стал наследником трона Солнечных Скитальцев месяцами ранее. Был бы у Келя выбор - быть эльфийским принцем, которого не интересует политика, власть над королевством и прочие обязанности наследника престола, или же быть простым даларанским магистром - он бы выбрал второе. Без объяснений. Проходили года, десятилетия, а юный принц взрослел, становился все более увлеченным к древним книгам и свиткам по различным видам магии, а также приносил определенные успехи в обучении. Он становился все лучше и лучше в освоении магии огня и арканы, но был неплох и в других школах магии. После долгих лет обучения Кель'Тас получил звание магистра за заслуги перед орденом Кирин-Тора и вклад в развитие наложения чар и начертания, а спустя кое-какое время его приняли в высший совет Даларана - Совет Шести. В конце каждого месяца посыльной приносил принцу письмо с королевской печатью Луносвета - не забывают, всё-таки, родители о своем ребёнке. Юноша хранил все эти письма в тумбочке в своих покоях и время от времени их перечитывал, когда у него появлялась свободная минутка, чтобы немного передохнуть после стольких дел и занятий. Чаще всего ему писал старший брат, который в каждом письме спрашивал, когда тот в иной раз вернется на родину и рассказывал о всех своих делах и событиях в королевстве. Кель редко писал обратные письма в Кель’Талас из-за нехватки времени, или из-за того, что… ему нечего рассказывать. Анастериан и так знает об успехах младшего сына в обучении через его наставников и агентов, которые время от времени следили за принцем ради его же блага. Отпрыск короля же знал: за ним следят, но старался не обращать на это внимания. От матери у него было всего лишь одно единственное письмо, и он перечитывал его лишь тогда, когда у него появлялось особое меланхолическое настроение и желание побыть в нежных объятьях матери, в которых он бывал очень редко. Она нечасто уделяла свое внимание сыновьям, засиживаясь с утра до ночи в библиотеке и помогая своему супругу с правлением эльфийским королевством. Народ обожал своего короля и королеву и искренне уважал их за заслуги перед Кель‘Таласом. Но никто особо не догадывался, что именно власть отняла у королевских отпрысков мать. Братья росли в окружении слуг и нянек, которые исполняли каждое их желание. Кель припомнил один момент из своего детства, когда младший из сыновей поджег с помощью магии стул отца, когда тот сидел на нем и разговаривал с несколькими советниками по поводу снабжения оружием южно-восточных поселков с целью обороны от троллей племени Амани, о нападениях которых рассказали представители тех самым поселений, и Анастериан устроил скандал по этому поводу – запер на полдня сына в комнате с анти-магическим барьером, где он не мог произнести заклинания. То есть, не мог использовать магию. Король эльфов сделал её на всякий случай, если сын будет плохо себя вести, или во дворец проберутся грабители с магическими способностями. Чаще всего попадался первый вариант. От этого воспоминания у принца появилась ухмылка на лице и издал он лишь тихий смешок. Тот еще был парень. Но улыбка исчезла из его уст, как Кель вспомнил, что было дальше после того, как отец его запер в той комнате. Минуты растягивались как часы. Часы - в вечность.Совершенно один. В этой пустой темной комнате, где единственным освещением была парящая в центре совокупность лазурных кристаллов, которые издавали очень тихие, но приятные на слух звуки, принц лишь облегченно вздыхал и садился в один из уголков, где мог окунуться в собственные мысли на долгое время. И тихое “пение кристаллов” только успокаивало и почти убаюкивало юного шалунишку. Но он не мог сидеть вечно здесь словно в темнице – он ходил кругами, пытался дотянуться до кристаллов и поглядывал на большую расписанную эльфийскими узорами темную дверь, по ту сторону которой доносились свежие сплетни и скучные рассказы стражников, дежуривших возле неё по личной просьбе короля. В данный момент маленький принц чувствовал себя заключенным, отчужденным существом, которого охраняют за семью печатями. От своих же сородичей. От всех на свете. Спустя несколько часов, просиженных на коленях в центре комнаты и с закрытыми глазами, длинные эльфийские ушки Келя содрогнулись от язвительного скрипа открывающейся старой двери. У прохода показался Антарес со связкой ключей, а позади него… стояла в дорогом алом платье и с золотыми украшениями на шее родная мать. Печальный взгляд чисто-синих материнских глаз всегда затрагивал сердце и душу маленького Келя, не смотря на то, что она редко проводила с ними время и воспитывала их. Он совершенно не знал её, но всем сердцем любил. Удивительно, не правда ли? "Отец до сих пор держит на тебе обиду, Кель‘Тас. Ты сорвал важную для него встречу, которую они планировали устроить несколько недель из-за частых нападениях троллей на поселки. Попросишь у него прощения позже, хорошо? А сейчас… пойдем с нами. Ты проголодался за столько часов пребывания здесь, не так ли, милый? ” Тихий и спокойный голос матери вернули маленького принца с небес на землю. Эльфийка вышла немного вперед и протянула руку навстречу сыну. Некоторое время Кель не поднимал голову на мать и продолжал сидеть на коленях молча перед ней. Но вдруг мальчик почувствовал… нежные руки матери у себя на голове, которая начала медленно поглаживать его волосы. Это блаженное ощущение нежности и долгожданной теплоты, которую он желал получить от родной матери - он боялся злоупотреблять этим, но и боялся отпугнуть этот огонек проявления материнской любви к своему чаду. Вскоре он поднял голову на нее и встал, приняв её помощь. Антарес грустно улыбнулся и похлопал по плечу брата, когда тот пропустил королеву вперед и закрыл после себя ту дверь. “Ну что, не умер от скуки там? Но зная тебя - ты в таком месте, где только тишина и покой, в которой ты любишь помечтать и отдохнуть, долго бы засиделся. Но поверь мне, братец… Пора тебя вытаскивать из этого убежища - уголка, где ты изолирован от окружения. От внешнего мира, уж тем более от самого себя - ты никуда не сбежишь. И не успеешь сбежать. Ведь ты сможешь столько всего повидать в реальном мире, что ты себе даже не представляешь. Увидеть собственными глазами, потрогать это, попробовать на вкус и вдохнуть полной грудью. Но в собственном мире, сотворенном тобою, такого шанса не будет. Разве что только в грезах - но больше нигде ”. Почему-то Кель’Тас после стольких лет пребывания в Даларане вспомнил именно эти слова старшего брата. На глаза попался амулет, внутри которого находился небольшой, но исполненный талантливым художником красивый портрет всей его семьи: отец Анастериан сидит на величественном троне Луносвета; сзади него стоит мило улыбающаяся королева и мать наследников; маленькие братья стоят по обе стороны от отца в одинаковых парадных костюмах с пришитыми рубинами; а с левой стороны, почти в сторонке, стоит одинокий высокий эльф с поседевшими длинными волосами и с еле заметной улыбкой на лице - Дат'Ремар Солнечный Скиталец, первый король высших эльфов и предок Кель’Таса. Тот, которого он смело может называть своим первым наставником. И лучшим другом.