С этой кровью в талой воде

Несмотря на то, что между привычными уху «тупой еврей» и «жирный ублюдок» время от времени все же вклинивается «мы вчетвером по акции «приведи друга и получи дополнительные пять минут в картинге», друзьями их с Картманом можно назвать с натяжкой. Но Кайл называет, и даже чаще остальных. «Я к другу, смотреть кино» или «Не надо подвозить, пап, за мной зайдет друг». Как-то раз Картман говорит: — Кайл, ты мне, конечно, друг, но если ты хоть кому-нибудь об этом расскажешь — я тебя убью. Кайл впечатляюще спокойно и последовательно отмечает следующее: Картман так взволнован, что не назвал его евреем. Картман даже не поправил себя, утвердив статус их общения. Друзья. Картман не шутит, и лучше держать рот на замке, не ровен час придется драться за свою жизнь, если вообще выпадет шанс сопротивляться. Картман — гей. Из них двоих именно Кайлу претит оскорбление людей по национальному признаку или ориентации, но то, как Картман пытается скрыть за угрожающим взглядом волнение, отзывается внутри желанием сказать что-нибудь резкое, обязательно прибавив к этому «пидор». — Не скажу, — лишь пренебрежительно бросает Кайл и протягивает Картману флешку, так непредусмотрительно не очищенную им от порно, раскрывающим предпочтения. Кайлу бы совесть не позволила копаться в личных файлах, оставшихся на носителе вместе с таблицами для общей лабораторной, но, когда дело касается Картмана, все правила и моральные нормы требуют пересмотра. Картман и сам вспоминает о досадной оплошности, только завидев Кайла с флешкой в руках. Можно было бы подумать, что это издевка, что-то вроде «подарочек для рыжего педика», не будь компрометирующие видео в папке с музыкой, парой сканов документов и альбомом фотографий со дня рождения Токена, которые тот скинул неделю назад. Вряд ли порнуха и скан свидетельства о рождении предназначались Кайлу, либо же Картман преисполнился и перешел на новый уровень непостижимых простым смертным шуток. — Я тебя предупредил, — бросает ему в спину Картман, не пытаясь отнекиваться или хотя бы просто обсудить случайную находку. По крайней мере, Кайл его не разочаровал, раз тот уверен, что не удаленная личная папка была досконально изучена. Кайл бы, возможно, и оставил столь занятный факт, что Картман оказался геем, чтобы гадко шутить в компании, намекая, но чтобы понимал суть юмора только сам Картман. Но Картман не был бы Картманом, если бы не зажимал Кайла ежедневно в мужском туалете, напоминая о расправе, а через неделю и вовсе сделал каминг-аут на своей страничке в фейсбуке, предварительно послав потенциальных читателей нахуй. Кайл откровенно скучает, когда эта новость будоражит школу — для него не становится сюрпризом, что Картман не интересуется девушками. Что тот вообще интересуется другими людьми для него большая неожиданность: в графе влечения Кайл больше ожидал увидеть «оскорбление евреев», чем простое и не столь изящное «члены». Ну или как минимум «оскорбление одного конкретного еврея». Несмотря на то, что Кайл держит рот на замке, Картман успокаиваться не спешит, время от времени обвиняя его в нетерпимости. Даже привычный к их перепалкам Стэн хлопает возмущенного Кайла по плечу и оттаскивает от гадко ухмыляющегося Картмана чуть ли не силой. — Это ТЫ смеешь говорить мне, ублюдочная морда?! — кричит Кайл, готовый лезть в драку. — Из-за еврейского любопытства мне пришлось переступить через страх и признаться миру о своей ориентации куда раньше, чем я был готов, — не скрывая театральности драмы заливается Картман, преумножая несуществующие грехи Кайла перед ЛГБТ-сообществом с каждой новой ссорой. Кенни в последнее время в разборки не вмешивается, целиком упавший в радости смартфона, на который трудился на летних подработках в супермаркете. Баттерс боязливо пытается увещевать всех жить дружно, но в лучшем случае его игнорируют, в худшем — посылают. — Пошел ты, ублюдок, — шипит Кайл и уходит в класс, стараясь не обращать внимания на передразнивающего его высоким голосом Картмана. *** То, что совесть Кайла сильнее многих обстоятельств, приводит в восторг его мать, назидательно говорящую время от времени в пустоту: «Это все воспитание», также служит поводом для насмешек у других. — Чувак, да забей, — часто говорит ему Стэн с тяжелым вздохом, признавая поражение. Совесть Кайла против Стэна Марша. Один — ноль. — Да какого хуя! — возмущенно тычет пальцем в намертво склеенные листы с контрольными Кайл, когда учитель покидает класс, чтобы нажаловаться директору. — Оно к лучшему, — философски бормочет Кенни, полулежа на парте. — Я не для этого на стреме стоял, — не унимается Кайл, с осуждением переводя взгляд с Кенни на Картмана. — Но ведь ты и не сильно вдавался в подробности, еврей. — Что толку пакостничать, если все равно контрольную придется переписывать, ублюдок! Только зря человека расстроил! Кенни что-то снова бормочет и смеется над собственной шуткой. — Как минимум расстроился один еврей, — кивает Картман. Стэн хлопает Кайла по плечу, призывая успокоиться, и тот, гневно выдохнув, отворачивается. В перетасовке вариантов ему чудесным образом попадается тот же самый, что и вчера. Как и всем остальным в классе. Кенни, раздающий листы, заговорчески подмигивает, Стэн прячет взгляд и быстро пишет решение, почти не глядя в задание. Даже Баттерс не подает голос, сосредоточенно проверяя, все ли совпадает со вчерашним днем. — Меня что, одного не посвятили? — уже без обиды спрашивает Кайл, когда они идут со школы домой. — Чувак, — виновато улыбается Стэн, — ты бы не пережил обман. — Хотели, чтобы спал спокойно, — поддакивает Кенни, отвлекаясь от телефона и в последний момент уходя от столкновения с мусорным баком. — Поберегли еврейскую совесть, — издевательски говорит Картман, перебивая лепечущего извинения Баттерса. Обидно, что даже Стэн не сказал, словно не доверяет. Кайл бы их не сдал. Стопроцентно был бы против, увещевал бы не идти на обман, но точно бы не сдал, как бы Картман ни намекал на подобный исход. С другой стороны, он бы и правда накрутил себя к уроку, мучимый несправедливостью по отношению к получившему выговор учителю и собственным бессилием что-либо изменить. Хуевая забота со стороны друзей, обошелся бы без нее. — Бывай, еврей, — хлопает его по спине на прощание Картман так, что Кайл было чуть не улетает с дорожки в грязную придорожную траву. — Пошел ты, — отзывается за друга Стэн. *** — Отпусти его, мудак! Когда Картман перерос Стэна, никто особо не придал этому значения, но, когда он обогнал Кайла, тот уже не смог оставить это без внимания. «Ты решил перераспределить объем и двинуть ввысь, а не только вширь?» — издевательски ухмыльнулся он в ответ на очередную тираду Картмана о том, что коротковатые рукава не повод отказываться от охуенной кожанки, пускай он и вытянулся за лето. «Пошел нахуй, малявка», — не остался в долгу Картман, придавая слишком большое значение четырем сантиметрам разницы. Стэн, с которыми были все восемь, и уж тем более Кенни, утверждавший, что в его роду все вытягиваются позже, не видели смысла придавать значение подобным мелочам. «Ты такой высокий, Эрик!» — с ноткой восхищения пропел по возвращении в школу Баттерс, прозябавший каникулы у бабушки в Вайоминге. Грузный толстяк Картман превратился за довольно короткий срок в настоящую убийцу-машину, с которой даже Крейг не спешил вступать в драку. Энтузиазм решать конфликты силой у Кайла тоже отбила пара непродолжительных потасовок, после которых он ходил с разбитым носом. «Пытался подправить еврейскую носяндру», — ехидно радовался Картман, протягивая ему пакет со льдом. Кайл тогда выбил его у него из рук и пошел домой, пытаясь остановить кровотечение набитой снегом перчаткой. «Упал», — продолжал твердить он матери, несмотря на наступающий на пятки домашний арест. Картман, внезапно осознавший силу, недоступную ему в детстве, где драки были заведомо не в его пользу, злоупотребляет возможностями на полную. — Отпусти его! — повторяет Кайл, подходя ближе. Картман убирает бутылку с намешанной алкогольной дрянью ото рта Баттерса, но продолжает удерживать его рукой за загривок. Баттерс не решается дергаться, будучи с запрокинутой головой, но пользуется передышкой, чтобы глубоко дышать, уверенный в продолжении издевательств. Его рубашка залита розового цвета жидкостью, шея и подбородок липкие от нее же. Картман с интересом смотрит на Кайла, как и собравшаяся вокруг толпа в ожидании нового витка веселья. Стэн предпочел тусовке у Токена вечер с Венди, а Кенни ушел наверх с девчонкой не из их школы, воспринимающей то, что Кенни путает ее имя с другим — милой чертой. Бросив вызов Картману и оказавшись в плотном кольце других подростков, Кайлу предстоит справиться со сложившейся ситуацией в одиночку. Не то, чтобы ему нужна помощь, но немного уверенности бы точно не помешало. Он невольно тяжело сглатывает от неприятной мысли, что никто больше не вступился за Баттерса, напротив, не прошедшая детская жестокость обратила окружающих к улюлюканью и одобряющим выкрикам. И Кайл сейчас воспринимается как разрушитель веселья, либо же потенциальный его участник. Например, если ему снова разобьют нос при попытке спасти жертву. Пускай так. Кайл не может иначе. Не может присоединиться к толпе. Не может отвернуться. Не может уйти и сделать вид, что ничего не видел. — Картман, — с угрозой в голосе просит Кайл, подходя ближе. — Постой, постой, — Картман вытягивает вперед руку со все еще зажатой в ней бутылкой, — кажется, самое время поболтать, дать Баттерсу перерыв. Его усмешка не предвещает ничего хорошего, но Кайл останавливается и выжидающе складывает руки на груди. Учитывая то, что прежде, чем скрыться с новой подружкой, Кенни на прощание пролил на стол пиво, уделав край футболки Кайла, вид у него самую малость не столь угрожающий, как хотелось бы. — Смотри, Кааайл, — говорит Картман, словно они ведут светскую беседу, и его пальцы не сжимают шею Баттерса, — ты сейчас полезешь в драку, дадим друг другу пару пинков, но в итоге я дам тебе по шее и продолжу веселиться. Баттерс, тебе весело? Баттерс, уже поплывший от количества выпитого алкоголя, с улыбкой кивает. — Вооот, — одобрительно тянет и прислоняет к его лбу бутылку Картман, — и чего ты этим добьешься, Кайл? Если так хочешь, дорогой мой, то подожди, я обязательно займусь тобой позже. — Не зарывайся, ублюдок, — мгновенно вспыхивает Кайл и стискивает кулаки. — Постой! Я не договорил. У нас же есть рты, есть уши. Попроси меня. — Чего? — останавливается Кайл в недоумении, когда Картман снова отгораживается от него бутылкой. — Попроси ты по-человечески: «прошу тебя, Эрик, отпусти Баттерса». Что я, не человек, что ли? Мы же друзья, с чего бы мне тебя не послушать. От этой гадкой ухмылочки Кайла начинает подташнивать, а посмеивающаяся толпа добавляет. — Не знаю, что ты задумал, — начинает было Кайл, но Картман возводит глаза к потолку и с улыбкой обводит взглядом собравшихся, словно извиняется перед ними за нерадивое дитя. Многие с готовностью отвечают ему смехом. Стоит признать, Кайл сам себя втянул в представление, где постановщик — Картман, но отступать сейчас попросту глупо. — Пожалуйста, — сквозь зубы просит Кайл, — Картман, отпусти ты Баттерса. — Нет-нет, — тут же прерывает его Картман, но Баттерса отпускает, однако лишь за тем, чтобы похлопать по щекам — тот начал отключаться, — я же сказал: «Эрик, прошу тебя», и не надо злых взглядов, судьба Баттерса в твоих руках, побудь ты еврейским рыцарем, выручи девицу из неприятностей. То ли обстановка накалилась так, что Кайл уже готов отдать все, лишь бы это закончилось, то ли Баттерс слишком болезненно стонет, когда его приводят в чувство, но Кайл выпаливает гневной скороговоркой: — Прошу тебя, Эрик, отпусти Баттерса! Толпа хлопает, добавив к просьбе Кайла пару неодобрительных свистков. — Как я могу не сжалиться, — трагично вздохнув прижимает к груди бутылку Картман. — Рад, что порешали, — уже было собирается уйти Кайл, но Картман останавливает его окликом: — Но лучше встань на колени. Не слышу в твоих еврейских речах искренности. — Что? — не веря своим ушам вскидывается Кайл. — На колени, — скалится Картман, поднося бутылку ко рту мотающего в попытке избежать участи головой Баттерса. — Ты — мудила, каких поискать! — На колени, еврей! *** Не то, чтобы каждую минуту в жизни Кайла появляется повод для улыбки, но разговор с Джимми и неосторожный смех стоят ему вновь вскрывшейся ранки на губе, где никак не хочет появляться плотная короста. И нового гневного слизывания крови, от вкуса которой начинает мутить. Венди заботливо протягивает ему салфетку, но от нее щиплет еще сильнее, а бумага слегка прилипает к коже. Кайл использует ее скорее как прикрытие губ, чтобы всасывать кровь без зрителей. Картман сидит рядом и смотрит в сторону. Синяк на скуле начал желтеть, но еще виден. Он не упускает возможность время от времени жаловаться, что больший урон получила кожа на сбитых костяшках: «попала зараза еврейская, лучше жалеть задохликов и не трогать». «Упал», — сказал Кайл матери и, не слушая крики, ушел в комнату, и даже запрет на ближайшие вечеринки не смог испортить настроение еще больше. — Вот ты бы сам встал на колени? — недовольно спрашивает Картмана Стэн, когда бледный Баттерс возвращается в школу. Говорят, что ему даже скорую вызывали, что уж говорить о наказании от строгих родителей. — Я и сам был пьян, — оправдывается Картман, и он правда выглядит не особо довольным сложившейся ситуацией, даже глумится не так активно, как мог бы. — Ничего, Эрик, все нормально, — отмахивается Баттерс, — хорошо, что ты извинился. Но Картман не извинялся. — Если бы мне что-то сильно было нужно, то встал бы, — отвечает Картман, пожав плечами. — Настолько же сильно, как долбаному еврею унять проповедующую справедливость копию мамаши в башке. — Отстань от моей матери! — огрызается Кайл и тут же морщится, когда из ранки снова выступает кровь. Картман с интересом за ним наблюдает. Злорадствующая скотина. — Кенни, встал бы за пятерку на колени? — спрашивает Картман, отводя взгляд. — Деньги вперед. — А что скажешь насчет минета? За полтос? — Если хорошо отсосешь, Картман, то даже скидку тебе сделаю, — показав средний палец, отзывается Кенни. — Аккуратнее, нищеброд, не зли меня. Баттерс робко говорит Кайлу, что его тоже не отпустили на вечеринку к Бебе, чтобы подбодрить. Кайл не расстроен. После случившегося он в глаза Баттерсу смотреть не может, только кивает, отчего тот начинает улыбаться. — Встал бы на колени, все бы нормально с ним было, — подначивает тоскливое настроение Картман, когда Кайл подходит к команде перед футбольным матчем. Картман держит в руках шлем и смотрит насмешливо, в то время как Стэн усиленно машет руками, пытаясь привлечь внимание стоящей с группой черлидерш Венди. Кайл протискивается мимо Картмана, не прислушиваясь к новым нападкам, на что тот хмуро бормочет что-то про евреев и вставляет в рот зубную капу. — Все получится, — пихает Кайл Стэна в плечо, дает пять Клайду и уходит на трибуну, ища себе место рядом с одноклассниками. — Что-то к нам на матчи так активно не ходят, — со смешком замечает сидящий справа Токен. — Мой главный болельщик тут, — отвечает Кайл и треплет сидящего по другую сторону Айка по волосам, на что тот недовольно сопит, но не сопротивляется. Игра не то, чтобы проходит в напряжении, но азарта и горячности болельщиков хватает. Стэн упускает мяч в ответственный момент и с силой швыряет шлем о землю. Кайл поджимает губы и пытается вспомнить другие моменты матча, чтобы подбодрить друга после, если он не реабилитируется. Картман забивает гол в ворота, а после добавляет тачдаун и победно вскидывает вверх руки, купаясь в криках взбудораженных болельщиков. — Чего этот придурок смотрит на тебя все время? — спрашивает шепотом Айк, когда Картман в перерыв снимает шлем, чтобы выпить воды. — А? — Пялится на нас, говорю. Кайл встречается с Картманом взглядом, и они обмениваются неприличными жестами. Все на своих местах, традиция не нарушена. Стэн эмоционально что-то объясняет держащей его за руку Венди. — Он прямо таращится, — снова дергает Кайла за рукав Айк, возвращая внимание к Картману. Взгляд напоминает о недавних событиях, тоскливые мысли о которых смогли ненадолго отвлечься на матче. Настроение скатывается вниз. — Улыбнись, еврей! — кричит ему Картман, снова привлекая всеобщее внимание. — Посвящаю тебе эти голы. Кайл возводит глаза к небу и демонстративно отворачивается. Пускай это выглядит по-детски, но издевки его порядком достали, сегодня достаточно, и так окружающие болельщики улюлюкают теперь, позабавленные выходкой Картмана. Стэн упускает мяч и не забивает гол, и, несмотря на успехи других игроков, команда проигрывает, что оборачивается парой стычек старшеклассников из разных школ за футбольным полем. — Ничего, — подбадривает Стэна Венди, когда они идут домой. Вечеринка у Бебе, возможно, кому-то и поднимает настроение, либо позволит утопить разочарование от матча в алкоголе, но они трое решают ее все же пропустить. У Кайла и выбора нет. Он вспоминает пару хороших моментов игры Стэна, но тот отмахивается, еще не готовый обсуждать матч в ином ключе, кроме как свинском поведении соперников. *** — Бедный Леопольд Стотч, — сокрушается за ужином Шейла, — встретила его родителей в торговом центре, рассказали, как их мальчик отравился на вечеринке. Кайл, надеюсь, что на этих сборищах ты держишься подальше от выпивки. — Да, — не спешит расстраивать ее Кайл. — Видишь, к чему это может привести, — удовлетворенно кивает Шейла, — бедный Леопольд! *** — Это же гребаный шантаж! — Кайл с обессиленным воем падает на кровать. За ужином кусок в горло не лез, но все равно ощущается тошнота. — Шантаж! — повторяет Кайл, повернув голову набок, чтобы не задохнуться, вжимаясь лицом в подушку. Откуда тогда чувство вины? Он берет в руки телефон и открывает диалог с Баттерсом, но не пишет извинения, как планировал раньше, а без интереса пробегается взглядом по последним сообщениям. — Дерьмо, — вздыхает он и с силой давит пальцами на переносицу. В том, что случилось, от и до виноват Картман. Баттерс, как выяснилось, сначала сам согласился на убойный эксперимент, но Картман же не имел права удерживать его, когда тот хотел остановиться! И шантажировать тоже права не имел! Кайл трет ладонью ранку на губе и шипит, когда та снова кровит. — Дерьмо, — повторяет он, когда приходит сообщение от Картмана: «Без тебя тут так скууучно. Чего же ты не спешишь ломать веселье?». «Нахуй иди», — отвечает Кайл и тут же жалеет, что попросту не проигнорировал уведомление. Он прячет телефон под подушку, но через некоторое время сдается и достает, чтобы увидеть: «Еврей, есть предложение». «Какое? Все еще иди нахуй». «Фу как грубо. А я думал, что твоя мамаша вбила в тебя хотя бы каплю манер». «Чего хотел, Картман?» — раздраженно стучит пальцами по клавиатуре Кайл. «Сделка. Не подхожу к Баттерсу весь вечер». Кайл поджимает губы и блокирует экран. Баттерс — конченый идиот, если приперся снова. Разве родители ему не запретили? Должно быть, что-то пошло не так. «Еврей». «Что. На колени встать? Иди нахуй». «Это дело прошлое. Просто напиши мне, прямо от всего сердца: «Эрик, прошу тебя, не подходи к Баттерсу». Кайл прижимает телефон ко лбу и тяжело вздыхает. И чего этот ублюдок к нему привязался? Лучше не отвечать. Это Кайла не касается. «И я оставлю Баттерса в покое на весь вечер. Разве не круто? Давай, пиши, еврей. Все равно же потом сдашься, спать не сможешь, а может быть уже поздно. Как переживешь это?». — Да блять! — шипит сквозь зубы Кайл и набирает требуемое сообщение. Действительно, такая мелочь, но ведь может помочь. «Хороший еврей». Кайл швыряет телефон на тумбочку и отворачивается к стене. Похуй. Он сделал, что должно. *** Конечно, Баттерса на тусовке не было. Да и Картман, как выяснилось, ушел почти сразу. Кайл Брофловски — идиот. Окажись у него такая табличка на спине, он бы и не удивился, поскольку сказано верно. Картман на удивление спокоен и не спешит хвалиться перед окружающими новым достижением в унижении одного еврея, даже не отправил еще скриншот сообщения всем желающим и нет. Кайл рассказывает Кенни и Стэну о случившемся, вызывая негодование у последнего. Кенни лишь закашливается, скрывая смешок. — Умно, — говорит он, игнорируя осуждающий взгляд Стэна. И Кайл с ним согласен — Картман нашел его слабое место и теперь будет искать способы давить, стопроцентно. Забавно, что в прошлом Картман считал, что он сам в подобной ситуации, что Кайл будет шантажировать, зная о его ориентации. Только в руках Картмана не страшная тайна, а игра на черте характера. Хорошей черте, между прочим! — Прекращай это, ублюдок, — угрожающе тычет пальцем в грудь Картману Кайл, выловив его после тренировки. Стэн весьма кстати задержался, одержимый желанием улучшить результат и поработать подольше. Одержимый маленькой оплошностью, на самом деле, и желанием получить спортивную стипендию. — Прекращать что, Кааайл? — оскалившись, откидывает от себя руку Картман. Его волосы мокрые после душа, а синяк на скуле превратился в блеклое желтое пятно. Круто. В то же время мать Кайла каждый вечер сокрушается, что они в тот же миг не отправились в больницу. — Давай уже оставим эту ситуацию с Баттерсом в прошлом. Картман выгибает заинтересованно бровь. — Пожалуйста, — добавляет Кайл, вздохнув. — Ладно, — пожимает плечами Картман. Стоп. — Что, правда? — Конечно. Вежливость открывает все двери, еврей. Кайл уворачивается от попытки потрепать его по голове и на предложение вместе пойти домой отвечает отказом. — Дождусь Стэна. — Он там планирует пахать носом поле до следующего матча, — недовольно отвечает Картман. — Но ты дождешься своего дружка, как истинная принцесса? — Пошел ты. — Пошел ТЫ, еврей. *** — Твой ненаглядный потянул ногу и за тобой не заедет, — сообщает Картман в ответ на вопросительный взгляд. Встречающий его у порога Картман — не то, чтобы ежедневное зрелище. Кайл закусывает губу, думая, как же плохо, что Стэна он так и не дождался вчера, возможно, ему нужна была помощь, чтобы добраться домой. — Откуда знаешь? — Венди в Инстаграме выложила фотку из школьного автобуса. Обе сучки Стэна добираются до школы своим ходом. — Ой, иди нахуй, — еле удерживаясь от того, чтобы не толкнуть Картмана в грудь, злобно рычит Кайл и тут же оглядывается на свой дом, словно мать может услышать ругательства через дверь. Картмана это, конечно, немало веселит. — Всего лишь решил позаботиться о евреях, братьях меньших, и подбросить тебя, — кивает он с мерзкой улыбочкой на припаркованный у обочины автомобиль. О, вот оно что. Кто-то захотел похвастаться новой игрушкой. Кайл не то, чтобы разбирается в машинах, но, без сомнения, приобретение Картмана очень дорогое. К общему прекрасному виду примешивается новизна, явно с салона — даже колеса еще не уделаны грязью. Кайл почему-то вспоминает, как они со Стэном, когда отец отдал ему свою старую машину, всю ночь катались по Южному Парку, а ближе к утру уехали загород, чтобы встречать рассвет на заправке. Картман бы, наверное, умер от счастья, что есть лишний повод обзывать их «педиками». Учитывая его ориентацию это двойной сюр. — Чего завис? — хмуро спрашивает Картман. — Я как-нибудь сам дойду, — часто моргая отвечает Кайл, но не успевает сделать и пару шагов, как Картман ловит его за лямку рюкзака и разворачивает к себе: — Да ладно тебе, еврей, не строй из себя. Опоздаешь же. И правда, опоздает. Странно, что Стэн не предупредил. Может, Картман снова пиздит? — Поехали, — кивает Кайл, когда Картман еще раз дергает его в сторону машины. Как ни странно, а ни одной колкости относительно «обивка евреями пропахнет», Картман не выдает, сосредоточенно следя за дорогой. Возможно, он еще не привык к вождению, хотя опыт есть — не раз брал машину матери, либо отчима, чтобы отвезти друзей на озеро, а один раз даже в Дэнвер. — Очень круто, — говорит Кайл, решив, что приличия все же требуют похвалить покупку. — Ага. — Спасибо, что подбросил, — добавляет Кайл, когда они в молчании доезжают до школы. Кенни, приехавший как обычно на автобусе, то ли недовольно, то ли в шутку вздыхает, что устроился же Кайл. — Обещаю, Кенни, если у меня машина появится, буду за тобой ездить, — со смешком говорит ему Кайл. — Права сначала получи, — напоминает Картман. Дорога до Кенни и обратно до школы не заняла бы больше минут двадцати, в худшем случае получаса, если будет проходить поезд с лесопилки, и придется постоять перед шлагбаумом. Но Стэн и так встает в последнюю минуту, часто не успевает позавтракать, и даже за Венди заезжает тогда, когда уже не избежать выговора за опоздание. Кайл обычно встает достаточно рано, чтобы оценить риски и сесть на автобус, если Стэн не отвечает на сообщения. Кенни еще до остановки идти приходится, а его с лысым мехом парка уже не спасает от холода. Отец бы, наверное, купил Кайлу машину, если бы он попросил и получил права, но мать считает, что сын еще не готов к такой ответственности. Но готов к тому, чтобы ездить со Стэном, конечно. — Надеюсь, не накроется стипендия, — грустно говорит Кайлу Венди за обедом, — мы хотели вместе поступать. Понятное дело, что Стэн пойдет в университет за Венди, и не менее очевидно, что баллов на экзамене ему до ее уровня не хватит. Кайл все еще в смятении: по-детски хочется не разлучаться с лучшим другом и дальше учиться вместе. Один раз он даже не подумав ляпнул, что можно было бы снимать квартиру втроем, на что Стэн активно закивал, но Венди недовольно прищурилась. И Кайлу не подходит их выбор. А еще предстоит доказывать матери, что ее выбор ему тоже не подходит. Поступление в университет — важное жизненное решение, и его Кайл примет сам. Возможно, отец расстроится, когда узнает, что сын не будет юристом. «Если не юридический, то экономический, Кайл?» — с надеждой спросила недавно мать, хотя Кайл и полусловом не обмолвился о желании поступать в Нью-Йорк, чтобы не разжигать пожар материнского бдения преждевременно. Листая программы обучения Кайла подмывало скинуть Картману одно из направлений: «Изучение этносов и рас». Но всегда есть риск, что Картман поступит туда из принципа, добьется успехов в работе и распространит по США идею превосходства арийской расы. Не в новинку в истории. Шутка может обернуться кошмаром. То, что Картман добьется больших успехов почему-то сомнений ни у кого, включая Кайла, не вызывает. Более пронырливого человека с бесподобным даром убеждения сложно себе представить, что могут подтвердить многочисленные грамоты за важные исследовательские работы, гранты на важные же проекты и знакомство с высокопоставленными лицами штата. И это к семнадцати годам. Картман, заметив пристальный взгляд, вопросительно хмурится, но Кайл возвращает внимание к опасениям Венди. — Все хорошо будет, — подбадривает он. — Стэн же лучший футболист школы, тут даже Картман тебе подтвердит. — Лучший хиппи-футболист, — скорчив рожу фыркает Картман. — Как научится держать в руках мяч так же крепко, как бутылку, достигнет невиданных успехов. Венди резко встает из-за стола и уходит, не опускаясь до препирательств. — Ну вот зачем? — опережает Кайла Кенни. — Тебе сложно было ее поддержать? — Пускай ее хиппи поддерживает, я не собираюсь врать. Картман присоединился к команде не так давно, но величайшим футболистом его назвать сложно. В этом сезоне он играет лучше, отличился в последних двух играх, все же преимущество комплекции на его стороне, но Кайл следит за командой с детства, и видит, что техника Стэна намного превосходит. Кайл тоже было хочет уйти, даже несколько демонстративно, но Картман ловит его за рукав и усаживает обратно за стол. — Доедай, еврей, пойду улажу все с хиппи-половинкой, — хмуро говорит он и уходит из столовой. Кайл отдает йогурт Кенни, пишет Стэну пару сообщений и пересылает от Клайда фотографию заснувшего на уроке преподавателя. «Спорим, он снова начал играть в WOW, поэтому спит в школе». «Теперь с Картманом будешь в школу катать?» «Чувак! Только ты!» *** — Кааайл. Интонация не предвещает ничего хорошего, но Кайл делает последний жадный глоток и откладывает бутылку: небольшой перерыв в тренировке решил украсть Картман. Стучащие на фоне мячи ощутимо заглушают его голос и приходится нагнуться поближе: — Есть деловое предложение, — доверительно сообщает Картман, тоже приблизившись к уху Кайла. — Снова постоять на стреме? Ну уж нет, больше меня в кражу контрольных не впутывай. — Да нет, — раздраженно отмахивается Картман, — это касается Стэна. Молодец, надо отдать ему должное. Теперь Кайл не посмеет закончить разговор и вернуться к баскетболу. Токен окликает его, но Кайл подает знак, что нужно время. — Тренировка в разгаре, — серьезно говорит он, — давай к сути. — Деловой подход — это важно, — соглашается Картман и потирает руки, — но не лучшее здесь место для обсуждения серьезных вопросов. — Ты же сам приперся! — Подожду тебя в машине. Заканчивай тренировку и бегом. — Картман, какого хуя? Тренировка в разгаре, я не могу просто свалить. — Можешь, — подмигивает ему Картман и встает с места, — касается Стэна. Поверь, тебе интересно это дело. Стэн и спортивная стипендия — ты не усидишь здесь. Кайл фыркает и возвращается на поле, время от времени оглядываясь — не вернулся ли Картман. Через пятнадцать минут он сдается, с долей стыда отговаривается внезапными делами и уходит в раздевалку. Быстрый душ, натягивание одежды на влажное тело, поглядывание на время: сообщения от Картмана нет. Свалил? Не свалил. Кайл по дороге на почти пустую в поздний час стоянку с раздражением достает из рюкзака сигареты и закуривает, надеясь, что никому не будет до него дела. — Вываливайся, — стучит он костяшками пальцев по дверце машины и отходит, чтобы стряхнуть пепел. Он не то, чтобы прямо курильщик, но в последнее время тянется к сигаретам все чаще, иногда даже курит ночью дома, отчего потом спит с открытым окном, чтобы проветрить, и еле уговаривает себя вытащить ноги из-под одеяла в выстуженную комнату по утру. — Ты же не куришь, — недовольно отвечает Кайл на просьбу Картмана поделиться сигаретой, но пачку протягивает. Прикуривает тот сам. Возможно, Кайл знает не все. — Простудишься, — кивает Картман на выбившеся из-под капюшона мокрые волосы. Тянет время, нагнетает. Кайл раздраженно заправляет особенно непослушные после душа кудри за уши и говорит почти враждебно: — Разве в машине можно курить? — Нельзя. — Ну вот и все. В том, чтобы курить со своим ненавистным другом на парковке школы, когда в воздухе висит напряжение, есть что-то, отдающее юношеским максимализмом. Как прийти ночью после посиделок с друзьями, когда мать еще не спит, и, не выдав болтающийся в желудке литр пива, дойти до своей комнаты. — Еврей. — Что? — Кайл уже давно перестал ругать себя, что откликается. — Вот почему ты такой предсказуемый? Стоило мне сказать про Стэна — примчался, бросив все. А если бы я уже укатил, поглумившись? — На это я и ставил. Картман ухмыляется и кидает бычок на землю. — Урна в двух шагах, урод. — Мы с Клайдом можем играть с упором на Стэна, — игнорирует его Картман. Кайл хмурится и идет следом за ним в машину. Там значительно теплее, и тело благодарно расслабляется. — Мне до пизды этот футбол, а Клайд тоже готов помочь нашему хиппи. — Почему это? — Есть у него свои причины меня слушаться, — неприятно усмехается Картман. — Вот же ублюдок ты, — не выдерживает Кайл и тянется было к ручке, но Картман в традициях лучших штампов кино блокирует дверцу. — Какого хуя? — Ты не расслышал меня? Два лучших игрока будут стелить весь сезон под твоего обожаемого дружка, понимаешь? Сраный хиппи сможет понравиться наблюдающему тренеру с колледжа. Уверен, этот идиот даже не додумался сам отправить приглашение. — Венди, — машинально кивает Кайл. — Знаешь, сколько спортивных стипендий в США? Девятнадцать тысяч, — продолжает Картман. — Сколько придурков вроде Стэна хотят ее получить? Больше ляма. «Это же пиздец», — с ужасом думает Кайл. — Да, еврей, оно самое. Если мы с Клайдом не поможем Стэну выделиться — шансов у него нет. — Он же поймет. — Не поймет, — обрывает его Картман. У Кайла нет привычки курить в машине — ни Стэн, ни отец этого не разрешают, но руки сами тянутся к рюкзаку. Коснувшись замка он выходит из ступора: — Тебе это зачем? Зачем это, блять, тебе? — Люблю совершать хорошие поступки. Надеюсь, что моя сияющая чистотой карма пизданет по евреям. — Завали, — обрывает его Кайл и разворачивается на сидении, чтобы сидеть лицом, а не боком. — Давай, выкладывай. — Буду возить тебя до школы, — невозмутимо говорит Картман. Может, Кайл спит? Или окончательно потерял разум? Прилетело мячом по голове — вот и галлюцинации? — Ты совсем крышей поехал? — Еврей, у всего есть смысл. — И я обязан знать, в чем он здесь. Хочешь меня отвезти за город и закопать в лесу? — Для этого не пришлось бы такой хитровыебанный план придумывать. Ты просто не ездишь с хиппи. Усек? — Пошел ты нахуй, Картман, — Кайл снова дергает ручку. — Выпусти меня! — Когда взвесишь все «за» и «против», учти, что писать мне ночью не надо, лучше утром: «Эрик, заедь за мной». — Пошел ты! — как только Картман щелкает разблокировкой, Кайл вылетает из машины с красным от гнева лицом, не может сдержаться и пинает по колесу. — Ты по шее получить хочешь, еврей? — орет ему Картман вслед в открытое окно, — Постарайся не затягивать, мне еще стратегию с Клайдом разрабатывать, на это тоже нужно время, а матч не за горами. — Нахуй, нахуй, нахуй, — тихо рычит под нос Кайл и быстрым шагом идет в сторону остановки. В автобусе его настигает новый виток гнева, и он, не обращая внимания на других пассажиров, ударяет кулаками по коленям, а затем прячет лицо в ладонях. Как же все заебало. В груди неприятно колет. Перестать общаться с Картманом нужно было годы назад. Это пацаны с ним проводят время от похода в бургерную до посиделок за приставкой, а Кайл между этим околодружеским общением еще получает говна сверху. Ублюдок словно почувствовал, что Кайл предпринимает попытки отдалиться, и вцепился в него как питбуль, не желая выпускать из виду любимую жертву. Жертву. Не было раньше такого. Даже при физических возможностях Картман редко опускался до драки, в основном они просто ругались, спорили, иногда даже не из-за личной неприязни, а сталкивались в разнице мнений, где не фигурирует план геноцида. Когда все привело к этому? Гребаный Баттерс. *** Баттерс тут, конечно, ни при чем. Хочется повыпытывать из Картмана, что он задумал, что за выгода для него катать жопу Кайла в школу. Игры в деление друзей? Тут пускай Картман хоть поставит стометровую статую посреди Вашингтона в честь их великой дружбы, а никто не поверит, что он ближе Кайлу, чем Стэн. Пару раз Кайл порывается рассказать о предложении Стэну. Один раз почти заговаривает с Венди, начиная издалека, но так и не доходит к сути. Кенни он говорит лишь: — Как понять, что человек хочет тебя убить? — Он идет на тебя с ножом? — Если бы, — мрачно качает головой Кайл. Как бы Стэн отреагировал на такой обман? Не выглядит ли это так, словно Кайл не верит в его способности? Да и нужна ли стипендия таким путем. С другой стороны, ему нужна стипендия! И Стэн не примет, если Кайл постарается ее выторговать. Но не будет ли Стэн в случае неудачи в будущем возвращаться к событиям с мыслью: «Меньше года провести по пятнадцать минут в тачке с этим мудилой, а мой лучший друг сделал упор на гордость». Во-первых, сам Кайл будет об этом думать и гнобить себя. Во-вторых, Стэну лучше не мучать себя подобными моральными дилеммами, несправедливо заставлять его идти на сделки с совестью или мучиться сожалениями. Кайл и сам со всем справится. — Прямо вижу, как в рыжей голове кипит еврейская практичность, — миролюбиво говорит Картман, настигая Кайла у шкафчиков. — Не могу понять, что творится в твоей ублюдочной голове, — огрызается Кайл. Хорошо хотя бы не он первый не выдержал и вернулся к зависшему между ними вопросу. Можно поспорить, что если бы в пятницу, когда они смотрели кино у Стэна, Кенни бы не пошел за Кайлом стрелять сигарету, Картман бы занял его место и докопался еще тогда. С другой стороны, это могло бы стоить Кайлу отсутствия головной боли на выходных. — Тебя интересует, какой тут подвох, — снисходительно улыбается Картман. — Само собой, хуй там поверю, что его нет, — хлопает дверцей шкафчика Кайл и недобро смотрит на обративших внимание на шум первогодок. Те спешат скрыться. — Будешь в целости и сохранности доезжать до школы, еврей. Вовремя. С комфортом. Остальное — не твоя забота, — в голосе Картмана проскальзывают нотки угрозы. Настораживает. — Он же об этом не узнает? — устало спрашивает Кайл, глядя на идущего к ним Стэна. — Клайд будет молчать до гроба, поверь мне, — Картман не дает себя перебить, но говорит быстрее, тоже заметив Стэна. — И про тебя не упомяну, и Стэну не скажу. Уговор между нами. Ты делаешь, что должно. Я делаю, что обещал. — Верить тебе — долбоебизм чистой воды. — Последний шанс, еврей, — шипит Картман, придвинувшись вплотную и прижав Кайла к шкафчику. — Эй! — отталкивает его Стэн. — В восемь часов завтра. Или иди нахуй, — бросает Картман на прощание и уходит в класс, и пришедший со Стэном Баттерс следует за ним. — Чего хотел он от тебя? — кивает им вслед Стэн. — Как обычно, — бесцветным тоном отвечает Кайл. — О, Стэн, ты снял повязку, рад, что ты вернулся к тренировкам. Мы с Кенни уже готовы взять помпоны на следующий матч и выйти с Венди. Его снова загнали в угол. *** — Кайл, что происходит? Стэн опаздывает, поэтому не знает, что Кайл доехал до школы вместе с Картманом, но Кенни охотно с ним делится новостью. — Ты задерживался, — уклончиво отвечает Кайл, но Стэн продолжает смотреть с подозрением. — Не мешало бы прекратить опоздания, — вмешивается в разговор Венди. Картман невозмутим и отмалчивается, будто даже слушает стрекочущего о новом фильме Баттерса. — Мы в пятницу смотрели, — говорит ему Кенни, потеряв интерес к перемещениям Кайла. — О, — расстроенно говорит Баттерс и утыкается взглядом в обед. Он хотел отказаться от мяса, но родители не разрешили, поэтому иногда происходят диверсии в школьной столовой: двойной гарнир, бургер достался Картману, а из салата кусочки курицы отодвинуты на край тарелки. Кенни без стеснения их цепляет вилкой. — Завтра встану вовремя, — недовольно бубнит Стэн. Картман бросает многозначительный взгляд, отчего по телу Кайла пробегает дрожь: он так и не решил, что врать друзьям, поэтому обсуждение подобных вещей вгоняет в ступор. — Может, вы и меня подбирать будете? — радостно спрашивает Баттерс. — Нет, — обрывает его Картман, продолжая смотреть на Кайла в упор. Перед входом в класс он преграждает путь и говорит недовольно, пытаясь угрожающе нависнуть сверху, но не такая у них разница в росте, чтобы этот трюк сработал: — Не сможешь же ты ежедневно пиздеть. — Это мы еще посмотрим, — морщится Кайл и протискивается в класс. *** Ежедневно врать действительно глупо, и в итоге Кайл говорит Стэну: — Забочусь о безопасности пешеходов. Но тот не верит, конечно же. — Его мать готовит нам кофе. — Чувак. — Слушай, Стэн, — вскидывается Кайл, — он предложил, а я согласился. Вот и все. Ты правда систематически опаздываешь. Стэн поджимает губы и выглядит обиженным весь остаток дня. — Эй, еврей. Подвезти домой? — На это уговора не было, — раздраженно отвечает Кайл и идет в сторону остановки. Стэн с Венди уехали раньше, и его не ждали, что справедливо. Ничего страшного, если он будет приезжать с Картманом, а возвращаться домой со Стэном, баланс почти восстановлен. — Из чистого упрямства отказываться от возможности доставить жопу домой в комфорте, — не отстает Картман. — Очень по-еврейски. — Иди нахуй. Я сыт тобой по горло. — У меня никого завтра не будет. Кенни обещал притащить что-то крутое. — У тебя же тренировка, — позволяет увлечь себя в разговор Кайл. — И будний день. Не собираюсь снова пропасть из реальности на несколько часов, чтобы мать в морги звонила. — Так предупреди свою мамашу, что с ночевой к другу пошел. «К Стэну». — А тренировку прогуляю. Этот нищеброд не дотерпит до выходных. Кайл достает сигарету, издалека заметив, что нужный автобус ушел, пока он трепался. Ублюдочный Картман. Не любитель Кайл упарываться чем-то: те редкие разы, когда он позволял себя уговорить, не всегда хорошо заканчивались. Где-то половина на половину. Но любопытство и бурлящий подростковый максимализм все равно тянули взять из рук Кенни неприметную таблетку и сунуть ее под язык. — Подумаю. Но мне надо на выходных — будни не вариант. — Вот же любитель выебываться. Кааайл, с твоим говняным характером ты станешь копией своей мамаши к двадцати. — Картман. — Не ссы. Докуривай и лезь уже в машину. — Отсоси, — показывает Кайл средний палец и идет на остановку. «Еврейское упрямство» побеждает в этом раунде. *** Ездить с Картманом было бы очень удобно, не сиди с ними на заднем сидении причина: шантаж. Стэн показывает отличный результат на игре и даже вкушает славу: болельщики Южного Парка скандируют его имя и одобрительно свистят. Кайл верит, что его голы не связаны с планом Картмана. Или хочет верить. Где-то внутри него скребется: «мне не сложно, Стэн, идти на поводу у этого ублюдка ради тебя». Клайд выглядит подавленным, и Кайл лишь надеется, что Картман сдержит слово и не расскажет о его причастности к небольшому мухлежу. А правда? Команда же побеждает, независимо от того, кто забивает голы. И лучше пускай это будет Стэн, у Клайда в планах спортивной стипендии нет. Эта мысль успокаивает, и Кайл без раздражения показывает Картману средний палец, когда тот снова кричит, надрывая глотку, что тачдаун посвящает «Рыжему выродку». Айк на матч не пошел, и личная группа поддержки, способная отвлечь Кайла от улюлюканий со стороны одноклассников, не пришла вместе с ним. — Лучший подкат года, а? — несильно толкает его локтем в бок Кевин и гогочет, словно блеснул искрометным юмором. — Пошел ты, — отзывается Кайл, но его ответ тонет в крике болельщиков: Клайд забил гол. От Кайла не ускользает, как после матча Картман отводит Клайда в сторону и что-то достаточно агрессивно ему выговаривает. Похоже, гол вне плана. Кайл спускается вниз, перескакивая через ступени, и шутливо бьет Стэна кулаками по плечу. — Ты невероятный молодец, — радостно восклицает Венди, атакуя его с другой стороны. — Руки мне еще нужны, — смеется Стэн, немного комично из-за капы на челюсти, обнимает Венди и прижимает к себе. Кайл оглядывается на стоящего позади него Картмана и показывает большой палец. Тот собирается ответить, но подходит Кенни, кстати, пропустивший матч, и заговорчески подмигивает, хлопая себя по нагрудному карману. — Через два часа у меня, — с усмешкой говорит Картман. — Постой, — догоняет его Кайл уже у самой раздевалки. — Можешь подвезти меня? Стэн без машины. — Ладно, — после небольшой паузы соглашается Картман, и выглядит он довольным. — С Кенни, — добавляет Кайл. — Он у меня подождет, а то эти два часа проведет в дороге туда и обратно. — Как скажешь. Но ничего не бывает даром. Кайл цокает языком и отворачивается. Не стоило и пытаться. — За такое, конечно, надо требовать раскрытия жидомасонских тайн, но достаточно будет простого «спасибо», — останавливает его Картман, — так и быть, закидывайте свои тощие задницы в машину. — Спасибо! В итоге он на удивление безропотно подвозит еще и Венди со Стэном. *** — Что наврал? — спрашивает Кенни, кладя на ладонь Стэна пару ярко-зеленого цвета таблеток. — Играем в Инджастис, — морщится не особо снедаемый виной за обман перед Венди Стэн. Кайл рассматривает таблетки, зажав их между пальцами. Кислотный цвет маркера-выделителя настораживает. Как и всегда. — Если хорошо зайдет — буду толкать на днюхе твоей, — говорит Кенни Стэну. — Я не планировал большую тусовку устраивать. — Да ладно, чувак, негоже звезде футбола праздновать с лучшими подружками в МакДональдсе, — хмыкает Картман, — на Кайле с Венди мир клином не сошелся. — Нахуй иди, — опережает Стэна с ответом Кайл и садится на пол, оперевшись спиной о диван. В прошлый раз он кувыркнулся через голову и довольно неудачно приземлился, чуть не сломав шею. Хочется еще раз сходить покурить, но тогда есть риск в отходняк проблеваться от омерзительного вкуса во рту, лучше пускай там остается напоминание о яблочной фанте. «Фу, Кайл, яблочная? Это омерзительно!». Не оглядываясь на остальных Кайл кладет таблетки в рот и прикрывает глаза. Сидящий чуть позади и сбоку на диване Картман устраивается поудобнее, Стэн садится в кресло, а Кенни следует примеру Кайла и остается на полу. У матери Картмана потрясающе хороший вкус на ковры: ворс всегда мягкий, невольно хочется зарыться в него пальцами. *** Такое ощущение, что на ладонях скоро не останется кожи, и Кайл приникает к ковру лицом, чтобы потереться о него щекой. Вокруг царит поразительно притягательная тишина, ноги Стэна с такого ракурса кажутся невозможно длинными, а кадык, хорошо видимый из-за того, что тот запрокинул голову, кажется слишком острым — может разорвать кожу. Кайл подтягивает руки к голове и хватается за ворс ковра около щеки. Со Стэном все будет в порядке — он сильный. И Кайл не позволит чему-то плохому случиться, он защитит его от любых бед, будь то тригонометрия или его же кадык. — Чувак, — зовет Кайл, но Стэн продолжает смотреть в потолок и только покачивается всем телом в такт какой-то музыке. Кайл старается прислушаться, но кроме собственного голоса, все еще повторяющего внутри головы глухо «чувак, чувак, чувак», ничего не слышит. А песня наверняка же хорошая. А вдруг она даже лучше ковра? Кайл пытается подняться, но его хватает лишь на то, чтобы упереться руками в пол и перекатиться на живот. Главное теперь не положить голову обратно, держать ее повыше от ворса — сегодня Кайлу больше не положено, лимит исчерпан. Боковым зрением он замечает, что Кенни залез под стол и свернулся там калачиком. День рождения Стэна будет потрясающе умиротворенным и тихим. Кайл с улыбкой кивает мыслям, не замечая, как тоже начинает слегка покачиваться из стороны в сторону, все еще слушая тишину. Волос Кайла кто-то касается, но он и не думает пугаться. Все же здесь он в безопасности, ведь Стэн не даст чему-то плохому случиться, защитит даже от собственного кадыка. «Картман, — хочет сказать Кайл, — потрогай лучше этот мягкий ковер, тебе еще можно сегодня», но не говорит, и Картман продолжает гладить его по голове, словно ласкает кошку: почесывает за ушами, мнет шею и проводит большим пальцем по щекам. — Мяу? — спрашивает Кайл и хихикает, решив, что самое время тоже свернуться комочком, как Кенни, и позволить тишине подумать, правильно ли будет Кайлу мурчать, вынести свой вердикт. — Я тебе ничего не сделаю, — говорит Картман, помогает Кайлу подняться и усаживает на диван. Сам он сидит довольно близко и смотрит пристально. Не надо было трогать его ковер, понимает Кайл. — Ничего не сделаю, никогда и ни за что, слышишь, Кайл, даже если не веришь, — повторяет Картман и отсаживается подальше. Кайл хочет извиниться, что сдался под напором манящей мягкости фисташкового оттенка, но Картман его упорно от себя отпихивает, хотя Кайл очень старательно пытается прижаться носом к его щеке. Картман встает и уходит наверх. Кайл пожимает плечами и прижимается спиной к диванным подушкам. Все вокруг начинает смазываться и приобретать расплывчатый шлейф. А тишине надоела тишина, и в мир врывается шум с улицы, мерное бормотание Стэна, гудение труб отопления. Пугающе и завораживающе одновременно. *** — Можешь уже не приезжать, — говорит Кайл Стэну, когда тот звонит и сонным голосом просит прикрыть его перед учительницей литературы, — тут в подвале авария, вода стоит, а в школе ни холодной, ни горячей. Так что отменили уроки, и на завтра тоже. — Обалденно! — издает победный клич Стэн и, судя по звуку сминаемых пружин матраса, падает обратно на кровать. — Я уже боялся, что Венди снова ругаться будет. — Все возможно, — Кайл переводит взгляд на Венди, скорее всего, пытающуюся дозвониться до Стэна. И вид у нее недовольный. Торчать на парковке ранним утром в такой холодный день не особо приятно, но никто не посчитал нужным предупредить учеников заранее, и теперь те, кто приехал вовремя, обзванивают одноклассников и пишут в чаты. — Сказал Баттерсу, что тут срочное собрание, — делится Картман, ничуть не смутившись под осуждающим взглядом Кайла. — Он же есть в общем чате. — Вот увидишь, припрется, — неприятная усмешка. Не стоит бросать все силы на экономию времени Баттерса — если он такой наивный придурок, что верит каждому слову Картмана, то не Кайла это проблемы. Ладно, Кайла. Он решает обойтись сообщением, и Баттерс поспешно присылает ответ с кучей грустных смайликов, что почти приехал. — Запуливайся, еврей. Кайл не успел решить, на что потратит освободившееся от учебы время, да и так рано кроме как домой никуда двинуть не получится. В автобус сейчас набьются все успевшие разочароваться в раннем подъеме школьники, а потому поехать домой на машине будет весьма кстати. Картман быстро стучит пальцами по рулю, пока Кайл закидывает на заднее сиденье рюкзак и пристегивается. Хочется курить. С утра вообще сильнее всего хочется, но обычно Кайл терпит до обеда — перед автобусом на остановке дымить не особо умно, ведь вокруг много машин, все же на работу едут, стопроцентно кто-нибудь матери донесет. Перед учебой тоже не стоит — учителя либо могут стать свидетелями, как он прячется за школой с сигаретой, либо унюхают запах табачного дыма от одежды. Так что поход в укромное место за спортзалом в обеденный перерыв, где он курит с Кенни, пока Стэн с Венди болтают, сидя в машине — долгожданный момент любого дня. В выходные сложнее. Кайл с легкой улыбкой говорит себе: «Вот когда вырасту — смогу курить когда захочу и где захочу», пискляво выделяя первую часть. К «стану совсем взрослым» курить он уже не будет. — Давай остановимся где-нибудь? Покурим. Картман украдкой бросает на него взгляд и отвечает, но без издевки в голосе: — Тебе здесь не такси. Так что угостишь. Опершись бедром на капот, Кайл стоит спиной к светящему на Южный Парк солнцу. Заброшенная стоянка у заброшенного торгового центра — то, что нужно, чтобы будучи школьником спрятаться от вездесущей матери. Еще отлично это местечко подходит, чтобы без свидетелей убить одного еврея и спрятать его тело среди сломанных тележек из супермаркета. Картман тоже озвучивает последнюю мысль, но вместо тележек предлагает затащить жертву в туалет и там расчленить. — Фу, — со смешком морщится Кайл и достает еще одну сигарету, рассчитывая надышаться дымом на день вперед. Картман перестает щуриться, скрыв взгляд за солнцезащитными очками, стоит, и перекатывается с носков на пятки. Кайл жалеет, что оставил шапку на заднем сидении — прохладный ветер гуляет по площадке, из-за чего мерзнут уши, и волосы лезут в глаза. Еще никто не носит шапку, слишком ранняя по мнению жителей осень, но Кайлу нравится, когда голова в тепле, а волосы в относительном порядке. — Поехали куда-нибудь, — внезапно предлагает Картман, затем добавляет, сложив руки на груди: — Еврей. — Куда? — Поехали на озеро. — И зачем? Осенью на озере решительно нечем заняться — грязный берег не располагает к сидению на траве и поеданию пиццы. — Заладил со своими вопросами, еврейская морда, — огрызается Картман. Кайл, может, и не против куда съездить. Мать вряд ли спросит, куда он подевался, когда учебу отменили, а если и спросит, то примет любой безобидный вариант времяпрепровождения. Стэн, наверное, дрыхнет. Может, Кенни к ним присоединиться. — Поехали в Боулдер, — предлагает другой вариант Картман. Кайл удивленно вскидывает брови и зажимает в кулаке второй бычок, предварительно выдавив из него на землю остатки тлеющего табака. — Ага, а почему не в Дэнвер сразу? — Поехали в Дэнвер. Картман выглядит неприятно взволнованным. Его взгляда не видно за стеклами солнцезащитных очков, а ладони с силой сжимают ткань куртки в подмышках. Обстановка мгновенно начинает казаться Кайлу недоброжелательной, словно он рановато решил, что оставаться с Картманом наедине без свидетелей безопасно для жизни. С другой стороны, почему бы и не провести полдня в машине. Учебу для того и отменяют. Заедут за Кенни, возьмут кофе. Возможно, он слишком долго борется с нерешительностью, поскольку Картман говорит раздраженно: — Знаешь, Кааайл, я и забыл, что у нас с тобой иначе не получается. — А? — хмурится непонимающе Кайл. — Стэн не говорил? — елейным голосом спрашивает Картман. — Билла подружка сдала копам, что он дурь толкает. — Бля, — морщится Кайл. — Тренер его, понятное дело, выкинул. Теперь свободнее станет на скамейке запасных, — кивает Картман, но потом говорит более мрачно, — и вся команда писала в баночки — тест на наркотики. — И? — В понедельник это было, еврей. Вот же блять. Дыхание Кайла ускоряется: они же в воскресенье утром еще у Картмана сидели на кухне и делились впечатлениями о той странной дряни. Как быстро выводятся наркотики? Недостаточно, наверное! Грудь сдавливает и начинает не хватать воздуха. Картман! Стэн! — Смотри сердечный приступ не отхвати, еврей, по глазам видно, что сейчас через весь город помчишь утешать Стэна. — Что?! — Все нормально, — пожимает плечами Картман. — Я договорился. — Да тренер бы в жизни никому из вас даже на лишний вдох поблажки не дал, что говорить о наркоте, — возмущенно говорит Кайл и пытается вытащить из кармана куртки телефон, не выронив при этом бычок, а второй сжимая в зубах. — Сказал же, что уладил, — грубо хватает его за запястье Картман, и бычок все же падает на землю, — Стэн чист. Кайл сдувает пепел, отчего тот оседает на воротниках курток, настолько близко Картман придвинулся. — Это круто, — с довольной улыбкой говорит Кайл и высвобождает руку. Жаль, что Стэн не сказал ему. Перенервничал, наверное, знатно. — Ага. — Не знаю, как ты это сделал, может, и знать не хочу. — Да хочешь ты, еврей. Кайл смеется, все еще одухотворенный хорошей развязкой неприятности для друга. Для друзей. И любит же Картман нагнетать. — Но ты, еврей, конечно, без этого не можешь просто запихать свою жопу в машину и двинуть в Дэнвер. — Чего ты опять несешь? — возводит глаза к нему Кайл, отряхивая ворот куртки от пепла. — Я говорю, что почему ты такой продажный тупой еврей? Пока не почешешь твое внутреннее чувство справедливости или совесть — не двинешься с места. — Блять! — вскидывается Кайла, перебивая. — Значит, ты помог Стэну, чтобы снова чего-нибудь с меня требовать? Самому от себя не противно, жирный ты ублюдок? — Думаю наперед, — огрызается Картман и убирает солнечные очки, чтобы злобно сверлить Кайла взглядом. — Поехали? — Значит, ты прогадал, мудак! — переходит на крик Кайл. Серьезно? Выручить Стэна, а потом еще сверху накинуть за это должок с Кайла? Тупой ублюдок, жирная мразь! — Ты очень круто поступил, — ехидно шипит сквозь зубы Кайл, — и за это тебе большое спасибо от Стэна. И чуть менее большое от меня. А теперь иди нахуй. Настрой ехать в Дэнвер, конечно, пропал. Настрой вернуться к оставшемуся у машины Картману и как следует ему вмазать по роже не спешит так быстро проходить, но, чем дальше Кайл от стоянки, тем он ближе к тому, чтобы разжать кулаки. Теперь еще добираться до дома целую вечность. Боковым зрением Кайл видит подъезжающий автомобиль и неохотно разворачивается. — Эй, еврей. Хорошая реакция не подводит, и Кайл успевает поймать шапку в полете, хотя Картман скорее целился под ноги. — Бывай, еврей. И спасибо за урок — только предоплата, — Картман закрывает окно и уезжает. Путь до остановки проходит под аккомпанемент не особо удачных песен в подборке дня и неприятном предчувствии. Кайл с детства систематически ссорится с Картманом, но сейчас их конфликты все меньше напоминают старые перебранки. Они стали тише, приобрели нездоровый оттенок одному Картману известной игры, где Кайл раз за разом продувает. Кайл для себя решает, что если правда об их небольшом с Картманом уговоре относительно матчей выйдет наружу — он не станет отпираться. Как есть поговорит со Стэном, тот поймет. «Ты бы сделал для меня то же самое, чувак», — мысленно увещевает друга Кайл, репетируя такую простую значимую фразу. Если у Картмана снова период придури, то Кайл тут не причем. *** Выходные в итоге затягиваются до четверга, и вечером начинаются неуверенные переписки в классных чатах, что новостей нет, переросшие к ночи в единогласие, что возвращаться в школу на один день тупо. Айк неплохо Кайла выручает, высказав опасения, что отопление может работать с перебоями. Шейла, не распознав манипуляцию материнскими чувствами, запрещает Кайлу идти в школу в «пробный день, вокруг одни разгильдяи!». «Везет», — с грустным смайликом откликается в чате Баттерс, понимая, что ему придется быть в списке неудачников, которым и прогулять не дано, и официально отпроситься тоже не выйдет. Даже Венди не пренебрегает такой возможностью и отправляет лукавый смайлик, а в пятницу утром они со Стэном уезжают до конца недели на горячие источники. Кайл идет с Кенни и Баттерсом в кино, и там добавляется в друзья к девушке, с которой летом встретился на озере. Тогда они даже парой слов не перекинулись, будучи друзьями друзей из разных школ, но вторая встреча — почти судьба, и Кайл не упускает возможность. Кенни одобрительно присвистывает, провожая взглядом ее, не скрытую короткой курткой пятую точку. — Чувак, — несильно толкает его Кайл в бок, — побольше уважения. — Определенно хорошая претендентка на будущую миссис Брофловски. — Бля, чувак, — смеется Кайл и запускает в него попкорном. Летом Кэт Брайтон отписалась от Венди в инстаграме, демонстративно отворачивалась, стоило Кайлу или его друзьям оказаться в радиусе десяти метров, и искренне считала, что им с Кайлом теперь необходимо делить тусовки и не приходить одновременно. Они даже не особо плохо расстались, но Кэт была непреклонна в своем желании держать свирепую дистанцию бывших и не упускала возможность возмущенно смотреть на Кайла весь вечер, если они все же сталкивались. Она — хорошая девушка, и не опускалась до скандалов, но Кайл не мог отказать себе в облегченном «урааа», когда Кэт нашла нового парня и внимание на общество бывшего обращать перестала. Когда они только расстались и еще неловко сталкивались взглядами при входе в класс, а иногда и вовсе обменивались гневными или снисходительными ухмылками, Кенни озвучил хорошую мысль: «Не сри там, где ешь». Кайл мысленно переработал ее в более изящное правило: «Избегай отношений с одноклассницами и родственницами друзей». Тина же на год младше и недавно приехала из другого штата — идеальный вариант, чтобы зависнуть в переписках на несколько дней, а позже, возможно, сходить вместе в кафе. К семнадцати годам Кайл не может похвастаться впечатляющим списком подружек, как Кенни, либо долгими отношениями, как Стэн, но успел перенять от своих девушек некоторые мудрости жизни — Бебе научила его снимать бумеранги в инстаграм и макать картошку фри в мороженое, а Кэт — курить и часто менять на телефоне пароль. Кайл без сожалений провел лето в свободном поиске, лишь единожды позволив утянуть себя в переписку дочке одноклассницы Шейлы, но уже через пару дней сведя общение на нет. Общаясь с Тиной, он ощущает слегка позабытый трепет, когда сообщения еще наполнены робостью, но уже заканчиваются пожеланиями доброй ночи, а поутру — хорошего дня. За внезапными мини-каникулами и перепиской с Тиной Кайл успевает забыть об очередном конфликте с Картманом, но утром, когда опаздывает в школу, так как пришлось бежать на городской автобус, бранит ублюдка последними словами. Можно было бы предупредить, что сегодня своим ходом. — Можно было бы предупредить, — с неприязнью говорит он Картману, садясь рядом за стол во время обеда. Картман ничего не отвечает. Возможно, повинность снята. Как и помощь Стэну? — Все отменяется? — спрашивает не желающий мучиться неизвестностью Кайл, когда они выходят из школы. Он уже нащупал в кармане куртки пачку, и торопится уйти за спортзал, куда направились несколько одноклассников, включая Кенни. Картман приподнимает бровь и прячет руки в карманы, всем своим видом демонстрируя желание побеседовать. Кайл раздраженно стонет и кивает в сторону трибун — не так удобно, как за спортзалом, но можно разместиться вполне себе с комфортом, если не обращать внимания на крики легкоатлетов, топающих туда же на тренировку. — Кааайл, мне тяжело вести с тобой дела — доверия к евреям и так и не было, а уж теперь. — Да еб тебя, — раздраженно отмахивается Кайл от зажигалки, продолжая агрессивно похлопывать себя по карманам. У него уже давно готова пара оправданий перед матерью на тот случай, если дома будут найдены сигареты, но все равно это крайне неприятная перспектива. Да и мало ли зачем подростку нынче нужна зажигалка, верно? Вряд ли даже вопросы лишние будут. Как-то Айк уже соврал пару лет назад, что это его стошнило с утра около унитаза, а не Кайла, впервые напившегося на летних посиделках на озере. Еще хуже стало, когда Айка подхватили на руки и потащили к врачу, в то время как бледный Кайл остался болеть дома с похмелья и умирать со стыда. Смышленый младший брат, быстро сообразивший прикрытие. Кайл не уверен, что сам останется столь же спокоен, если Айк придет в пятнадцать домой в подобном состоянии, но что тот может на него рассчитывать — несомненно. Картман щелкает перед носом зажигалкой, и Кайл все же подкуривается, хотя в таком настроении сигаретный дым кажется вязким и неприятным на вкус. — Меня заебали твои истерики, — Картман доставать сигареты не спешит, как, впрочем, и не просит угостить, — не нарушай баланс вселенной, еврей, отвечай ты на добро добром. — Как заебали эти пафосные речи, — выдыхает через нос дым Кайл, входя во вкус. Один из лучших моментов дня бесповоротно испорчен. — Тогда вот тебе просто и понятно, — Картман угрожающе подступает ближе, и Кайл невольно вжимается спиной в металлические перекрытия. Драться под трибунами будет не лучшим решением — слишком велик шанс сломать себе или Картману что-нибудь о конструкции. — Еврей, я так блять пытался по-хорошему: «Помогу хиппи, Кааайл», — продолжает Картман, выделяя собственные фразы неприятным голоском, — «Не трону Баттерса», «Мир во всем мире»! — Но… — Я не договорил, твою мать. Ты крупно проштрафился, Кайл, родился мерзким рыжим недоноском со штырем справедливости вместо позвоночника, но ты и дальше продолжил лажать, и самая последняя неудача — что я обо всем этом блять знаю, знаю, как ты не спишь всю ночь, стоит пройти мимо бездомного щенка на улице. Как же меня это бесит с самого детства, ты бы знал, что ты сука вывернуться наизнанку готов и сгореть ради любого дерьма. И мне не нравится, когда меня не слушаются. Кайл прищуривается, но не спешит снова перебивать, настолько Картман выглядит разъяренным. Драка — не так уж страшно, даже если преимущество силы не на твоей стороне, но этот ублюдок поднял тему, уже дважды неприятно обернувшуюся. — И ты, сука еврейская, все делаешь вид, что не понял, что тебя за шею держат. Больше не будет просто так, только с такой предоплатой, чтобы неповадно было. Кинув последнюю угрозу Картман разворачивается и было уходит, но все же кидает через плечо: — Заберу тебя после тренировки и объясню, почему Билл тем, что отделался за наркоту лишь исключением из команды, а не сроком, обязан мне. И что его яйца теперь, образно, конечно, у меня в бардачке, и что он готов за их сохранность сделать. — Картман, блять. — Иди кидать мяч в корзину, еврей. И научись уже класть на всех хуй. *** Снова тренировка срывается стараниями Картмана, так как Кайл отговаривается делами и в школу не возвращается. Когда после издевательского: «Сказал же, что заберу тебя в пять» раздаются короткие гудки, Кайл еле сдерживается, чтобы не бросить телефон об землю, но берет себя в руки и пишет даже без ругательств, что в пять его можно забрать из торгового центра. Не успевает он выйти из автобуса в мрачной решительности объесться замороженным йогуртом со вкусом соленой карамели, как ему сигналит уже ожидающий в машине Картман. Ни покурить, ни порадовать себя сладким — кругом наебывает. Чувство обреченности Кайлу знакомо. В детстве оно нередко настигало его, когда мать, движимая решимостью, шла отстаивать самые безумные идеи, нередко вплетая его чуть ли не в общегородские конфликты. В детстве Картман мог неплохо подпортить жизнь, и в буйстве вполне мог бы соперничать с Шейлой Брофловски. С возрастом болезненное осознание неотвратимости начало посещать все реже, и уже по более похожим на сверстников причинам: перед экзаменом у престарелого маразматичного преподавателя истории или стычкой с задиристым старшеклассником. Мать утеряла свое влияние, а Картман начал все больше походить на обычного озлобленного потливостью и старшей школой подростком. А еще тревожность съела его настолько, что пришлось вооружиться. Видать, это была небольшая передышка, которую Кайлу дали не для отдыха, а чтобы расслабился и забыл, как держать удар. Картман выглядит донельзя довольным собой, осознавая, что должного эффекта добился: Кайл хоть и настороженно, но прислушивается и не выводит их на конфликт. А еще Кайл понимает, что тут не о Билле и его проблемах с наркотой речь. Да и вообще он, даже на сообщения Тины отвечает с неохотой последние пару часов. — Еврей, ты вконец охуел? «Свози меня покурить, чтобы мамаша не спалила», «докати жопу нищеброда до дома», «пошли мороженого возьмем». Совсем отъехал крышей. Как Кайл в такой тупой ситуации додумался с усталым вздохом не пренебречь желанием и сказать: «Замороженого йогурта хочу, Картман, пошли, а». Перед смертью не надышишься, зато можно заставить автомат выдавить себе холодной массы с любимым вкусом. — Ведешь себя как долбаный клоун, — раздраженно хлопает дверцей Картман и быстрым шагом идет следом в торговый центр. За Кайла никогда не платил никто, кроме родителей, и в планах не было начинать, но Картман грубо вырывает из его рук стаканчик, ставит на весы и быстро прижимает карту к терминалу. Кайл чувствует подавленность и позволяет тащить себя обратно к машине за рукав. — Снова про Стэна, да? — спрашивает Кайл, впиваясь ложечкой в лакомство. — Догадливый. К делу. Билл завтра скажет тренеру, что Стэн — его клиент. Ебать. Картман решил дойти до такого? — Он же твой друг, что за игры, Картман! — горестно стонет Кайл, уткнувшись лицом в ладони. Чашечка едва держится на коленях, рискуя упасть и уделать коврик, но нет сил терпеть. Кайл давит на глаза, распрямляется и смотрит на Картмана, стараясь вложить в свой взгляд максимум презрения. — Думал, что я что-то предложу, что-то про подыгрывание хиппушнику. И даже настроился отказать, верно? Сделка с совестью — пускай все будет честно, но лучшему другу знать о проебанных возможностях не обязательно. — Я все расскажу, ты, ублюдок, — рычит Кайл, — даже не думай, что это сойдет тебе с рук! Любой поверит, что ты мог задумать подобное! — Отчего же? Стэн — мой друг! — Картман прижимает руку к груди. — А еще Билл скажет, что я тут не при чем. — Посмотрим, что скажет полиция! — Мне точно скажет, что после того, как замяли дело с наркотой, замять дело с якобы клеветой будет легко. Но, помни! Билл очень раскаивается за завтрашнее! Кайл не выдерживает и кидает в Картмана уже пустой стаканчик, и тот не успевает увернуться, после чего Кайл подается вперед и хватает его за грудки, попутно стараясь причинить как можно больший ущерб: целится кулаками в лицо и не обращает внимания на неудобно впивающуюся в колено коробку передач. Будут ли свидетели их драки прямо на парковке перед торговым центром, испортит ли он что в машине, получит ли следом — Кайлу плевать. — Не смей трогать Стэна! Я тебя убью, клянусь! Убью тебя! Картман прихватывает его за воротник куртки и с силой сжимает, другой рукой давя на лицо, чтобы отодвинуть от себя. У Кайла достаточно длинные руки, чтобы врезать ему по подбородку. — Еб твою мать, еврей, — рычит Картман и сцепляет пальцы у Кайла на шее. Сначала Кайл пытается цепляться пальцами за лицо Картмана, отталкивать его от себя и царапать короткими ногтями. Хватка настоящая, не просто чтобы напугать. Его пытаются задушить! Больно, особенно почему-то тогда, когда он вцепляется в пальцы Картмана и добивается быстрого вдоха, даже скорее жгучего хрипа в горле. — Пусти, — шепчет он, вдавленный в пассажирское кресло, и начинает стучать ладонью по стеклу, пытаясь привлечь внимание. Картман выбрал очень подходящее место — на краю парковки около мусорки, где вокруг никого. Хватка ослабевает, и Кайл с силой вцепляется в ладони Картмана, все еще лежащие у него на шее. Сам того не осознавая Кайл почти сразу закрыл глаза, и сейчас наконец-то сталкивается со своим душителем взглядом: Картман выглядит дико испуганным, тяжело дышит через рот и бегает взглядом по лицу и горлу Кайла. — Отпусти, — хрипло просит Кайл. Картман делает глубокий вдох, отпрянув и переставая нависать. И смотрит с ужасом, словно это Кайл только что пытался его прикончить: руки трясутся, взгляд бешеный, губы дрожат. Все тело отдается болью, не только шея, так как из-за неудобной позы Кайл успел неплохо так приложиться коленями о панель и вжаться лопаткой в ручку двери. Странно, что ему не пришло в голову просто нажать на нее и вывалиться из машины. Картман приходит в себя, блокирует дверь и придвигается ближе, отчего Кайл вздрагивает всем телом. — Отвали, — хрипит Кайл, к которому возвращаются силы, и главное — злость. Картман поднимает руки, показывая, что не намерен вредительствовать, и говорит с напускным спокойствием: — Стэна ты отстоял. — Да ты просто зассал, что я на тебя заяву напишу за такое, — откашливаясь говорит Кайл. Удается привести в порядок дыхание и сердцебиение. Пропадает страх. Картман — психованный ублюдок. Кайл — нихуя не позволит себя так просто убить. — Да, связываться с твоей еврейской семейкой бы не хотелось, — кривится Картман, глядя в зеркало заднего вида. Он поправляет волосы, оттягивает рукава куртки, поднимает стаканчик из-под мороженого. Все молча и с явной аурой превосходства. — Не боишься обратного шантажа? — Стэн бы влип в неприятности независимо от моих проблем. Но ты сейчас только что отработал для него возможность тренироваться и дальше без происшествий, — Картман делает паузу и снова придвигается ближе, и Кайл не позволяет себе отпрянуть, — молодец, но лучше научись класть на все хуй. Щелчок разблокировки двери звучит как стартовый выстрел, и Кайл вылетает из машины. Он идет до дома пешком, избегая дорог, словно следом может медленно ехать Картман и снова жадно облизываться, глядя на Кайла, на его саднящее и наверняка расцветающее синяками горло. Сказаться больным и не пойти в школу — нарваться на осмотр, а там и вопросов по поводу следов. Единственный достаточно высокий ворот обнаруживается у свитера, в котором сидеть в школе жарковато, но всяко лучше, чем лишнее внимание. Картман ничего не говорит по поводу того, что Кайл добрался до школы сам, да они так и не обсудили, в силе ли та их договоренность. Картман манит Кайла пальцем за собой в туалет и отгибает пальцем ворот. От непривычно стыдливого и несчастного взгляда не по себе, и Кайл смотрит под ноги, на грязный пол. Венди иногда говорит с отвращением, что одно из самых тяжких преступлений — это общие туалеты в заведениях. Нельзя не согласиться с ней, что парни — свиньи и не стараются поддерживать чистоту. Билл не замечает, что Кайл следит за ним весь день, зато это не укрывается от Картмана, и тот довольно смеется: — Не бойся, еврей. Кайл поджимает губы и в очередной раз подавляет в себе желание рассказать обо всем Стэну. В конце концов, все еще не произошло ничего страшного для него или их дружбы, зато вдвоем-то они точно смогут противостоять Картману и его тупым идеям. Но отмазать человека у полиции? Подменить анализы? Черт знает, что еще? Теории заговора и до этого имели влияние на Кайла, но теперь мысль о большем, чем кажется, могуществе Картмана вызывают головную боль и тревогу. Никто из их компании за последние два года не выезжал столько раз за пределы штата, не говорил, указывая на фото в новостях: «О, я его знаю». Баттерс как-то упомянул, что летняя подработка Картмана, когда он свалил на месяц, проходила в Вашингтоне, в то время как они все разбрелись по кофейням и магазинчикам Южного Парка, радуясь чаевым. Как он мог все это упустить? Кайл настолько забил на жизнь Картмана, называя его другом в крайних случаях, что сейчас прокручивает в голове те моменты, на которых стоило насторожиться. Картман шантажирует Клайда и Билла. И теперь взялся за Кайла. А может, и не только за него. *** Похоже, Картман забивает на их соглашение и возвращается к игре на себя. Кайл решает, что это лучший исход. Стэн не нуждается в помощи, он достаточно хорош. И хочется верить, что тот никогда не узнает, что лучший друг на минуту в нем усомнился и пошел на нечестную сделку. Словно в укор Кайлу играет он потрясающе. В выходные они едут в Дэнвер, уже на выезде начиная выкрикивать победные лозунги, сначала обожаемым «Колорадо Рэпидз», затем «Коровам» старшей школы Южного парка, а следом Стэну и Картману. Картман, сидящий за рулем, матерится на разлившего в машине пиво Стэна. Так как только у них двоих есть права, а на игру поехать захотели все, была проведена жеребьевка, и победителем из нее вышел Стэн, счастливо предвкушающий приехать на матч уже в говно. — В прошлый раз ты, ебаный хиппи, даже из машины не вылез, сбавь обороты, иначе обивку вылизывать будешь. Стэн, празднующий еще и собственную победу, заходится смехом, а Кенни и Кайл его подхватывают. Они даже хотели взять с собой Баттерса, но того не отпустили, поэтому на заднем сидении стало больше места, а значит, и комфорта. Кенни снимает обувь и закидывает ноги Кайлу на колени, на что тот пару раз с деланным возмущением шутит про грязные носки, но позволяет ему ехать с удобством. Бордово-голубая масса болельщиков обступает их со всех сторон, и азарт играет в крови, хотя игра даже не началась. Кайл обожает это чувство, хоть и предпочитает баскетбол, но именно на футбольных матчах царит атмосфера буйства, сродни вулкану на грани извержения. Кайл придерживает Стэна и ведет его к их местам, хотя тот старается быть молодцом и почти не покачивается. — Если он хотя бы раз позеленеет — останется спать на лавке, я его в машину не пущу, — грозится Картман, садясь от него по другую сторону. — Иди нахуй, — смеется Стэн и опрокидывает в себя остатки пива. Кайл планирует у него остаться ночевать, и родителям Стэна откровенно плевать, в каком состоянии сын возвращается домой, да и друга его не сдадут, но Кайлу все же не хочется появляться в их доме бухим. Он берет всего одну бутылку и не допивает, украдкой кладя ее в мусорный контейнер. — Останусь у тебя? — спрашивает Картман, таща на себе Стэна на верхний этаж, на что тот неразборчиво выражает согласие. Кайл идет следом и на ходу пишет Тине о том, как ему нравится Твин Пикс, а вдвойне нравится, что ей он нравится тоже. Судя по спящему на диване Рэнди и батальоне пивных банок на столике, а также отсутствию машины, Шерон с младшим уехала на выходные к сестре. Удивительно, конечно, что они отважились на еще одного ребенка. Кайл наступает на какую-то пищащую игрушку и чертыхается, на что Стэн комично начинает похрюкивать, неспособный в таком состоянии выдавать нормальный смех. Хотя Картман не так часто остается здесь с ночевкой, сам приносит с чердака матрасы и пару одеял. Кайл отговаривает Стэна ложиться вместе с ними на полу, хотя тот упорно скидывает подушку с кровати и в итоге засыпает без нее, просто подложив руку под голову. У него смешно приоткрыт рот, и Картман с Кайлом делают сэлфи на его фоне, чтобы отправить Кенни. «Прифотошоплю хуй», — не заставляет тот себя ждать с ответом. «Стэн будет рад», — с улыбкой пишет Кайл и уходит в ванную. — И почему я не удивлен, что ты взял с собой зубную щетку? — хмыкает Картман, опираясь плечом на дверной косяк. — Ну я-то планировал тут остаться, — отмахивается Кайл и сплевывает пасту. — Ты чего-то хотел? Картман вытаскивает из кармана пакетик со знакомыми ярко-зелеными таблетками. — Ну нет, — качает головой Кайл, — не хочу снова стереть лицо о ковер. Они пиздец странные. Картман странно сглатывает и отводит взгляд. «Не хочу с тобой делить приход» — хочет добавить Кайл, но решает не ссориться сегодня. — Любой каприз в обмен на это, — продолжает настаивать Картман, поднимая таблетки на уровень глаз. — Чего? — Говорю, что сегодня я — твой Санта. Не только колесо, но и желание, давай. — Что тебе надо от меня опять? Так и знал, что ты не просто так сюда приперся, — раздраженно трет полотенцем лицо Кайл и протискивается мимо Картмана в коридор. — Где же предпринимательская жилка, еврей? — не отстает Картман, — заметь, никакого шантажа, сам придумываешь условия. — Иди нахуй, долбоеб. — Не делай добра — не получишь зла, — вздыхает Картман и садится рядом на матрас, не спеша отступать. — Хочу, чтобы ты отъебался от меня со всей этой ерундой, — ворчит Кайл, взбивая подушку. Хочется трусливо залезть на кровать и лечь к окну, спрятавшись за Стэном от одного настойчивого ублюдка. — Тут не лавка чудес, Кааайл, — продолжается ухмыляться Картман. — Хочешь денег? — Так блять, — Кайл оставляет подушку в покое, — вот теперь я точно ничего из твоих рук не возьму. Это цианистый калий, а не таблетка радости, я понял. Картман мрачнеет и говорит уже не так дружелюбно: — И буду первым подозреваемым. — У тебя же связи, — показывает пальцами кавычки Кайл, — что есть жизнь жалкого еврея для властелина Южного Парка Эрика Картмана. Картмана сжимает челюсть, напрягая подбородок. Наверняка у него что-нибудь про уважение авторитета проносится в голове, мстительно думает Кайл. — Ты удивишься. Кайл проверяет сообщения и желает Тине доброй ночи. Она отправляет ему поцелуйчик. — Чего лыбишься, еврей? — Не твое дело. — Ладно, раз у тебя нет фантазии, — Картман бессовестно вторгается в его пространство, придвигаясь ближе, — то как насчет билетов на Чикаго Буллс? Сразу после дня Благодарения. — Картман, что ты опять несешь… — Да ты послушай сначала! — блеск в глазах начинает пугать. — Айку нужна какая-то хуйня для школьного проекта? Я достану. Подписи горожан для какой-нибудь тупой хуйни твоей мамаши? — Эй! — Тоже не проблема. Предзаказ какой на Плейстейшен? Пароль от чьего-нибудь шкафчика? Он говорит все быстрее, предлагая то богатства, то какую-то немыслимую хрень. Кайл отползает подальше, не на шутку пугаясь. Неизвестно, что там творилось в голове Картмана в эти дни, что они не общались, но его больное сознание окончательно воспалилось. — Я ни за что, слышишь, ни за что не возьму эту долбаную таблетку! — кричит Кайл после предложения сделать его капитаном баскетбольной команды и вскакивает на ноги. — Ты там что-то про рыжих шлюх говорил? Не по адресу, мудила, даже не пытайся втянуть меня в это дерьмо, я тебе не Баттерс. Стэн что-то сонно мычит и поворачивается на другой бок. Картман приходит в себя — часто моргает, затем хмурится и прячет пакетик. — Какой же ты блять скучный, — говорит он со смешком, тоже встает и выходит из комнаты. После хлопка входной двери слышен звук заводящегося мотора, затем свет фар плывет по оконному проему и утекает во тьму. — Что это была за хрень, чувак? — устало спрашивает у спящего Стэна Кайл и решает лечь с ним на кровати. Шуток, конечно, с утра не оберешься, но сейчас как-то слишком тревожно засыпать одному на полу. — Это тебе не Мексика, — бормочет во сне Стэн, когда его сдвигают к стенке. Кайл несколько раз достает из-под подушки телефон и проверяет сообщения, но Картман не объявляется, только Кенни присылает обещанный шедевр. «Интересно, что за хрень такая нужна Айку для проекта?» — думает Кайл перед тем, как уснуть. *** — Конечно я слышала про Эрика Картмана, — говорит с серьезным видом Тина, когда Кайл предупреждает ее о возможной опасности на предстоящей вечеринке, — он поспорил с Брайаном Симонсом, капитаном сборной моей школы, чтобы тот в случае проигрыша съел носки. Не свои, Эрика! — А что за спор был? — Этого не знаю, а интересно очень, — хихикает Тина. — Полагаю, Картман пошел домой голодный, иначе бы вся наша школа знала, — кивает Кайл, на что Тина снова издает высокий смешок. Она милая и интересная, хоть и немного навязчиво попросила взять ее с собой на вечеринку к Бебе. — Мы с ней встречались, — решает предупредить Кайл, когда они уже подходят к дому, — но это было давно. Тина отмахивается, что это не имеет значения. Не то, чтобы Кайл не хочет знакомить ее с друзьями, со Стэном, например, они уже виделись, но она немного младше и окажется в незнакомой компании, а не спускать с нее глаз весь вечер — немного преждевременно для их отношений. — Дома надо быть до одиннадцати, — напоминает Тина и берет стаканчик с выпивкой. Бебе при знакомстве таинственно подмигивает Кайлу, а Кенни шутливо заверяет, что Тина выбрала не самого классного парня их школы, и что он всегда готов прийти к ней на помощь и исправить ситуацию. — Ну все, — толкает его в бок Кайл со смехом, — я понял, это была плохая идея, Тина, хочу подружиться с твоими друзьями, здесь ловить нечего. — Ты, наверное, еще не в курсе главного события вечера? — Кенни смешивает содержимое сразу трех стаканов; Кайл заинтересованно качает головой. — Картман с парнем пришел. — Ого, — присвистывает Кайл. — Я обязан это увидеть. Где они? Он идет на задний двор, где даже в такой прохладный вечер собралась приличная толпа вокруг барбекю. Стараясь не выдать свое любопытство Кайл подходит ближе. — Еб меня. Тина удивленно вскидывает брови и берет его за руку, но Кайл этого не замечает, глядя на парня, стоящего около Картмана. Парень чувствует на себе взгляд и поворачивается, по лицу пробегает тень узнавания, а губы трогает улыбка. — Кааайл, — Картман тоже замечает подошедших и салютует им бутылкой пива. Кое-кто из собравшихся приветствует его, Клайд хлопает по плечу, а Тина застенчиво представляется Баттерсу. «Это не может быть случайностью», — бьется в голове Кайла мысль, когда парень Картмана подходит ближе и жмет ему руку. — Привет, — просто говорит он с той же добродушной улыбкой, и Кайл невольно улыбается в ответ. — Вы знакомы? — спрашивает вставший сбоку от них Картман. — Нет, — опережают Кайла с ответом, — я — Митч. — Кайл. «Откуда ты, Кайл?» — спросил его Митч, после того, как помог вылезти из бассейна. «Из Южного Парка», — ответил Кайл и тут же чихнул. Хоть лето и выдалось теплым, но, упав в бассейн, он тут же замерз и с благодарностью принял предложение нового знакомого поделиться сухой одеждой. «Ты тоже не отсюда?». «Нет, к сестре приехал, я из Колорадо-Спрингс». «Ого! Я из Южного Парка». Сопровождать Айка на научную конференцию не было пределом мечтаний, но скататься в Дэнвер без родителей — всегда заманчивая идея. И кто вообще проводит конференции школьников летом? Айк объявил, что ему надо готовиться, и практически вытолкал Кайла из номера, а Шелли, которой Шерон передала из дома какие-то вещи, уговорила его пойти вместе с ней на небольшую тусовку к ее друзьям по колледжу. «Тебе же есть шестнадцать?» — только и спросила она перед тем, как открыть дверь дома, за которой уже была слышна громкая музыка. Кайл чувствовал себя неуютно и ни к месту, старался не привлекать к себе внимание и сидел в углу с телефоном и стаканом сока с водкой. Через час он все же решил вернуться в гостиницу, но при попытке найти Шелли был сбит с ног и упал в бассейн. «Моя сестра живет в этом доме, приезжаю летом на две-три недели». Митч оказался веселым парнем, его одногодкой. Он много улыбался, самоотверженно защищал новые Звездные войны и мог чуть ли не наизусть воспроизвести любой диалог из «Друзей». «Жестко ты мешаешь», — засмеялся он, когда Кайл плеснул им обоим еще водки. Они скрылись от других гостей в комнате, где расположился Митч, включили интервью с Джей Джей Абрамсом с ноутбука его сестры и проговорили почти четыре часа. Кайл несколько раз позвонил Айку, чтобы проведать, но, чем сильнее заплетался язык, тем капризнее брат настаивал на уединении. Покачиваясь, они с Митчем спустились на кухню, где Кайл сделал им бутерброды с арахисовой пастой и попытался найти сок для коктейля. «Что поделать», — пожал плечами Митч и сделал глоток прямо из горла, но его бравада быстро поугасла, когда он начал морщиться и заедать горечь водки бутербродом. «Ты красивый, тебе говорили?». «Я?» — удивился Кайл. Кэт иногда говорила об этом, но после она отказалась от многих своих слов. Наверное, все же говорили. В детсадовском возрасте Кайл прижал волосы ободком, забытым двоюродной сестрой у них дома, подошел к отцу и спросил: «Я красивый?», на что отец, окинув его взглядом, назидательно ответил: «Не в красоте счастье, Кайл». Мать, ставшая свидетельницей их разговора, дико возмутилась, и отчитывала мужа параллельно с заверениям, что Кайл — самый красивый мальчик на свете. Митч придвинулся ближе и поцеловал его. Пахло водкой и арахисовой пастой, его пальцы зарывались в волосы, приятно поглаживая затылок. Когда он отстранился, Кайл почувствовал жжение на губах. Сколько они тут просидели, прижавшись друг к другу? Минут пятнадцать, не меньше. Они поцеловались еще дважды прежде, чем Кайл сказал тихо: «Извини, кажется, я не гей». Митч засмеялся, но не издевательски, скорее добро: «Ладно, скажи, если покажется иначе». Кайл заснул у него в комнате, а утром они вместе позавтракали таблетками от головной боли, после чего Митч проводил его на автобус. «Я никому не скажу», — с улыбкой подмигнул он на прощание. — Кайл? — Тина берет его под руку, вырывая из воспоминаний. Картман весь вечер зовет Кайла по имени, не используя ругательства, а еще явно преследует: куда бы Кайл с Тиной не пошли — тут же рядом оказываются они с Митчем. Возможно, это паранойя, но кажется слишком невероятным то, что из всех парней, с которыми Картман решил завязать отношения, выбор пал на того, с кем целовался Кайл этим летом. Митч ведет себя непринужденно: с улыбкой проводит время с желающими пообщаться, а таких оказывается немало — все же не каждый день местная голубая знаменитость приводит с собой парня. Он умеренно пьет, а время от времени берет Картмана за руку, что делает вечеринку у Бебе вечеринкой года почти мгновенно. Тина поджимает губы, когда Кайл уходит на улицу, на ходу доставая из кармана сигареты. Ей это не особо нравится, и даже есть мысль бросить, но пока достаточно ментоловой жвачки. Им обоим этого достаточно. — Угостишь? — не заставляет себя ждать Картман. Кайл молча протягивает ему пачку. Он не будет ничего говорить или спрашивать. Как бы там ни было, а он не даст этому ублюдку повода. — Еврей, успокойся уже. У тебя же все на лице написано. Что ты сосался с парнем — не значит, что ты гей. Блять, ну глупо было ожидать иного. — И что с моим парнем — дело прошлое. И не скажу я никому. — Надо же, — не удерживается Кайл. — Это же шикарная возможность. — Разве что для шантажа, — Картман делает паузу, — но, зная тебя, ты скорее сам прямо сейчас вернешься обратно и во всеуслышание объявишь, что лизался с парнем этим летом, чем позволишь мне манипулировать такой маленькой случайностью. Случайность. Не особо изящное название для хорошего поцелуя с хорошим человеком. Но остальное правда — как бы Кайл не хотел оставить эту часть своей биографии в тайне от жителей Южного Парка, он не настолько стыдится, чтобы позволить Картману этим воспользоваться. — Не ссы, — хлопает его по плечу Картман и кидает бычок на газон. — Блять, да чего тебе стоит его до мусорного ведра донести. — Просто люблю смотреть, как ты сердишься, — фыркает Картман и возвращается в дом. Весь вечер он ведет себя идеально — почти не сквернословит, общается вежливо, даже Баттерса не чморит, из-за чего тот чуть ли не пищит от счастья, крутясь вокруг. Ради Митча старается, ясное дело. И он так все время? Дурит парню голову, небось старается казаться приличным человеком. Митч просто не знает, на какой кусок дерьма нарвался. — Кайл, ты в порядке? — спрашивает Тина третий раз на вечер, и он уже не может сдержать раздражение, поэтому вместо ответа делает большие глотки из стакана. — Ты сам не свой. — Прости. Вряд ли Митч поверит ему, они же едва знакомы. А как хорошо они знакомы с Картманом? Кайл отводит взгляд, когда они целуются, но далеко уйти не может, все сильнее себя накручивая, словно обязан быть начеку. Митч смеется, а Кайла начинает подташнивать, хотя выпил он всего ничего. — Проводишь меня домой? — просит Тина. — Да, конечно, дай мне минуту. Кайл поднимается наверх и закрывается в ванной. Митч — взрослый парень, и способен сам за себя постоять, да и выглядит вполне себе довольным. Но Картман — долбаный манипулятор! Но, опять же, вряд ли бы он смог заставить его, принудить, верно? С другой стороны, Билл и Клайд — прямые доказательства, что все-то он может. Даже сам Кайл, сейчас гневно смотрящий на свое отражение, тому подтверждение. — Занято, — злобно бросает он в ответ на стук в дверь. — Еврей, открой. Надеюсь, не помешал тебе плакать? Кайл впускает Картмана внутрь, складывает руки на груди и не отвечает, предоставив возможность самому говорить. — Ну что же. Митч вроде бы хороший парень? Кайл продолжает молчать. — Он не выдавал ваш маленький секрет, не волнуйся. — Чего ты хочешь? Картман довольно потирает руки и широко улыбается. Недобро улыбается. — Митч — хороший парень, — повторяет он, — скажи это. — Да. — А я — кусок дерьма, ублюдок и редкостная мразь. — Абсолютное да, — не может сдержать смешок Кайл. — Не зарывайся, — предостерегает его Картман. — Ты же сейчас всей душой болеешь за этого едва знакомого тебе пацана из Колорадо-Спрингс. Что с тобой не так? Каждый раз будешь драматизировать, когда я решу сменить статус на страничке в фейсбуке? Кайл открывает было рот, но не находит, что сказать. Это правда очень глупо, невероятно тупо даже скорее. Но Митч такой добрый, так улыбается. — Ревнуешь? — Что? Нет! — возмущается Кайл. — Верю, — кивает Картман с усмешкой, — просто любишь умирать за чужие грехи. Сделка? — Отвали. — На кону — сердечко Митча, тупого любителя новых Звездных войн. Кайл не выдерживает и стремительно подходит ближе. И все же не время для драки. — Умница, — понизив голос хвалит его Картман за смирение, — я брошу его как только выйду отсюда. — Вот так просто? — приподнимает бровь Кайл. Он с радостью воспримет окончание отношений, которое явно расстроит Митча, но позволяет стыду охватить себя. Это во благо, черт побери, в охуеть какое благо. — Конечно. — Нихуя, — качает головой Кайл. — Расставаться с любимыми людьми, своими истинными половинками — это же так просто, Кааайл, — шепчет Картман, отчего по коже бегут мурашки, — ради душевного спокойствия моего еврея — я готов. Кайл тяжело сглатывает, предчувствуя, что это не все. Картман достает из кармана пакетик с зелеными таблетками и подносит к губам, словно хочет их поцеловать. — Как проводишь свою подружку — возвращайся. К тому времени я останусь один на один с этими крошками и буду очень скучать. *** Тина — вежливая девушка и независимо от странного поведения своего парня говорит: «Было весело», целует его и скрывается за дверью. Кайл прикасается пальцами к губам, все еще не веря, что не спит. Ну не бредом ли будет сейчас вернуться к Бебе? — Откуда ты знал, что я вернусь? — Ты — наркоман до выходок в стиле Иисуса, — Картман обходит танцующих, таща Кайла за собой к выходу. — Снова уходишь? Только же вернулся, — окликает у самой двери Кенни и выдыхает облако густого дыма. Это его третий косяк за ночь и то, только из тех, которые успел заметить Кайл. Они с Картманом проходят два квартала до его машины, и тот уверяет, что сегодня он — трезвый водитель. — Ни капли, еврей, только маунтин дью. — Как ты узнал про Митча, если он не рассказал о нас? — Может, и расскажу как-нибудь, — уклончиво отвечает Картман, ощущая себя хозяином положения. — Он… расстроился? — пряча взгляд спрашивает Кайл и пристегивается. Он сегодня напрямую повлиял на расставание Митча с парнем, который тому нравится. — Конечно, сказал ему, что рыжая шлюха ревнует. — Картман! — Шучу. Наверное, расстроился. Посыпать пеплом голову на полную, да, Кайл? Составлю себе список парней на неделю вперед, чтобы довести тебя. Одинокий волк. — Не в тебе дело, — раздраженно отмахивается Кайл, вертя в руках пакетик с таблетками. Он хоть и предупредил о позднем возвращении, а было слышно по тону, что мать недовольна. В прошлый раз вроде бы неплохо прошло, вряд ли будут особые проблемы с тем, чтобы прийти домой и самостоятельно лечь спать. — Дело в Митче и его британском акценте, ясен хер, — кивает Картман. Со стороны Кайла, возможно, и правда не очень хорошо вмешиваться в чужую личную жизнь, но тут «он весь в свою мамашу», даже и не поспоришь. Разве что нахуй послать. «Митч — хороший парень, — повторяет про себя Кайл, — вспомни Хейди, вспомни Дэрила, Картман же пиздец им жизнь испортил». И это личное дело каждого, если хочется переться на огонь по имени Эрик Картман, огороженный восклицательными знаками и табличками «не входить», но за Митча чувствуется какая-то ответственность. Глупый, глупый. — Столько херни ради того, чтобы упороться со мной, — фыркает Кайл, садясь на диван в гостиной. Лиэн, должно быть, в отъезде. С тех пор, как она вышла замуж и сменила фамилию, нередко с мужем уезжает куда-нибудь за пределы штата. «Любит жратву гостиничную», — пожимает обычно плечами Картман. В начале знакомства его отчим сразу обозначил рамки их взаимоотношений: на Картмана посыпались новые игры на приставку, лучшие смартфоны и брендовые шмотки. Кайл, да и все остальные, знают, что цена за это довольно нехитрая — не портить молодоженам жизнь. Мужик дешево откупился, как по мнению Кайла. — Тут на одного, — нараспев декларирует Картман и садится напротив, широко расставив ноги. — Снимешь, как я пускаю слюни на обивку дивана и отправишь матери? — с недоверием спрашивает Кайл. Опасные игры, а он с таким азартом стискивает в руках пакетик, словно выиграл свободу для Митча, а не выменял на какую-то херню у больного ублюдка. — Давай на берегу договоримся, повторять не буду: ничего я никому отправлять не собираюсь, все эти договоры — между нами. Можешь, конечно, написать Стэну в следующей любовной записке подробности, но я все же настаиваю. — А еще сделки так дурно пахнут, что лучше приберечь их для нас двоих, понял, — раздраженно фыркает Кайл, не решаясь закинуть таблетки в рот. Разве не об этом предупреждают все фильмы и страшные сводки? Ладно бы отрава, страшнее могут быть отрезанные конечности и слава в даркнете. — Мне нравится, как ты мурчишь, словно тупой кот, — внезапно подает голос Картман, — так что не надо там страшных теорий. Приход будет ужасным. — Не сомневаюсь, — Кайл кладет две таблетки под язык и зажмуривается. *** Приход просто ужасен. В прошлый раз Кайл был расслаблен и настроен на хорошее времяпрепровождение, даже самую малость взволнован перед неизвестностью. Сейчас он — комок нервов, неуютно чувствующий себя под чужим пристальным взглядом. Он ложится на диван и прижимает колени к груди, закрывает глаза и пытается унять головокружение. Глазные яблоки пульсируют, не выдержав меняющих обличье цвета вокруг: вот стена напротив желтая, а через секунду она желтая. И совсем не такая, как прежде. — Ты там помирать собрался? — слышен откуда-то сверху знакомый голос. Кайл с трудом открывает глаза и с обидой смотрит на Картмана. Не простил ему ебаный ковер. — Пошел нахуй, — говорит он. Или не говорит, не совсем понятно, так как Картман в лице не меняется. Тишина, спутник волшебной таблетки, старается пробиться в его сознание через гул, вызванный, похоже, кровяным давлением. — Гребаное все, — жалуется Кайл Картману, когда тот садится рядом и кладет голову Кайла к себе на колени. — Все еще громко, — признается Кайл через пару попыток тишины овладеть им. Картман не двигается, только продолжает смотреть. Снова прикрыть глаза кажется лучшим выходом. Когда его волос осторожно касаются чужие пальцы, Кайл отзывается всем телом, подставляя ладони макушку. Ему не очень хорошо и малость одиноко в этой странной тишине. Он измотан и только сейчас смог расслабиться, на что тело отзывается болью, стоит подумать об усталости. Боль так же мгновенно проходит, но Кайл все равно со стоном кривится и устраивается поудобнее. Мыслей не так много, но они все интересны. Глаза сами собой открываются. У Картмана на запястье часы, и они проплывают перед лицом, пока он гладит Кайла по волосам. — Как так? — спрашивает Кайл и цепляет пальцами часы, с интересом разглядывая мерцание бликов на стекле циферблата. Картман безропотно держит на весу руку, хотя Кайлу кажется, что они провели на этом диване как минимум неделю, ловя эти чудесные блики. — Не насмотрелся, — признается он, но руку отпускает. — Ничего, — доносится до него голос Картмана. Кайл встает с дивана и идет на кухню, время от времени останавливаясь: у буфета, чтобы рассмотреть витражные дверцы, у рамок с фотографиями, чтобы оставить отпечатки пальцев на стекле. Затем возвращается к дивану. Разные глаза. Картман тянет его за рукав и снова кладет голову Кайла к себе на колени, склоняется низко и так замирает. — Просто посидим так, хорошо? — Хорошо. Кайлу неспокойно, но хочется прекратить движение. Знакомые пальцы снова массируют макушку. — Все будет в порядке, еврей. *** Нет сомнений, что поступление в разные города отдалит их со Стэном, но, что это начало происходить еще в выпускном классе Кайла невероятно расстраивает. Когда у Стэна появился младший брат, и их впервые оставили с ним поводиться, он признался: «Когда мелкий родился, мысль такая промелькнула, что теперь у меня два брата». Кайл растерялся и не сразу нашелся с ответом, отчего Стэн смутился еще сильнее. За неловкостью они пропустили, как мелкий добрался до рюкзака брата и начал вытряхивать оттуда тетради. «У меня словно всегда два брата было», — с улыбкой сказал Кайл, толкнув Стэна кулаком в плечо. Приятно было озвучить это наконец, все же редко выходит сказать что-то личное даже самым близким. А сейчас у них обоих тренировки, у обоих девушки, семейные проблемы и грядущие экзамены. У Стэна мигрени. У Кайла Картман. Они сидят вдвоем у Стэна в комнате и играют в приставку, усыпая пол крошками от чипсов. Кайлу тоскливо, словно они уже прощаются, словно он уже пакует чемоданы в Нью-Йорк, хотя еще даже снег не выпал, и уже тем более не растаял. Шерон, вернувшись с работы, заходит поздороваться, и Стэн прячет банку пива, которую стащил у отца. Иногда это кажется уже тревожным звоночком — то, как Стэн в свои семнадцать хвалится, что пробовал опохмеляться. Кайл как-то попытался прочесть ему мини-лекцию об алкоголизме и наследственности, но тот лишь отмахнулся, фальшиво посмеиваясь. Мать с детства твердит, что Кайл очень чувствительный. Он с ней согласен в такие моменты, когда ему хочется отложить геймпад, обнять Стэна и рассказать ему обо всем, что он натворил за последние недели, и что продолжает творить. Кайл в смятении и даже немного напуган, а узел вранья и условной справедливости затягивается на шее. — Надо на выходных на озеро сгонять, — говорит Стэн, — пожарим сосиски. Холодно скоро будет. — Ага, — соглашается Кайл. Хорошо, что у них есть традиция обниматься на прощание, причем, пришедшая уже во взрослом возрасте. — Бывай, чувак. — До встречи. *** Хотя Стэн у них чемпион по утренним опозданиям, Кайл тоже не безгрешен. Стоило родителям уехать ненадолго, и вот они с Айком чистят зубы и шнуруют ботинки одновременно. Кайл предпринимает слабую попытку сунуть брату в рюкзак криво собранные сэндвичи, на что тот раздраженно мычит, отставляя контейнер. — Но ведь без помидоров, — пытается уговорить его Кайл, переживающий, что брат будет голодным до самого обеда. На автобус они, само собой, уже опоздали, а Стэн не берет трубку. Кайл решает дойти до дома Маршей, может, удастся разбудить и поехать вместе. — У нас сегодня ночевала Венди, она не дала ему проспать, — с улыбкой встречает их с Айком у входной двери Шерон, — уехали они, конечно, рановато, но точно не опоздают. Кайл жалеет, что у него нет прав, в то время как в гараже заперт отцовский гибрид. — Ничего, — подбадривает его Айк, когда они ждут на остановке хоть какой-нибудь подходящий автобус, — я даже рад пропустить испанский. Кайл треплет его по голове, размышляя, должен ли натягивать на голову младшего брата шапку или уже поздно строить из себя мамашу. На собственное опоздание он бы и внимания не обратил — подумаешь. Он на хорошем счету, о таком даже отметки нигде не будет, родителей не оповестят. Да и Айк на хорошем, но на Кайле лежит ответственность, и он все проебал. В груди неприятно колет где-то справа. Рядом с ними останавливается автомобиль: Картман опускает стекло и заинтересованно смотрит на сидящих на остановке «гордость семьи Брофловски». Кайл решительно берет Айка за руку и ведет к машине. Картман смотрит на него с ухмылкой. — Подвезешь нас? Пожалуйста. — Запуливайтесь. Айк возится с ремнем безопасности на заднем сидении, пока Кайл с облегчением роется в рюкзаке в поисках сэндвичей. — Съешь, пока время есть. Картман бросает недовольный взгляд относительно еды в машине, но Кайл лишь сводит брови, всем видом прося об одолжении. Они доезжают до школы в молчании, только Айк записывает матери голосовое, что все у них хорошо. Наверняка с Кайла тоже такое причитается, но ему пока не хочется проверять сообщения, хотя обычно это один из главных ритуалов утра, например, полистать ленту твиттера за завтраком. — Спасибо, — искренне благодарит Картмана Кайл, когда Айк вылезает из машины. Как же хорошо, что детские кресла далеко позади — это так затягивало любые поездки. — Первый год средней школы, — зачем-то говорит Кайл, провожая бегущего в сторону крыльца Айка взглядом. — Уже решает для восьмиклассников контрольные, — будничным тоном добавляет Картман. — Чего? — Умный говорю очень. Попался еще в сентябре, но все нормально, я все устроил. — Чего блять? — поворачивается к нему ошарашенный Кайл, но Картман продолжает невозмутимо следить за дорогой, словно упомянул овсяное печенье на завтрак, а не то, что Айк нарвался на проблемы. — Что слышал. К слову, я не давал ему обещание, что буду об этом молчать, так что тут без обид. Думал, что он тебе рассказал. Кайл стискивает колени, напряженно вглядываясь на остающуюся позади школу в зеркало заднего вида. Пиздануться. — Он не сказал, — догадывается Картман. Они немного опаздывают, но Картман не спешит, да и Кайл не хочет его торопить. Надо же, Кайл не в курсе проблем младшего брата. Зато Картман в курсе! И помог Айку не Кайл, а, мать его, Картман! Может, он боялся, что мать узнает. — Я бы не сказал! — возмущенно восклицает Кайл. — В любом случае бизнес не пошел, недостаточно он авторитетен, чтобы остаться неизвестным, когда какого-нибудь старшика прижмут к ногтю преподы, — пожимает плечами Картман. — Зато ты авторитетен. — Да, — без лишней скромности кивает Картман и довольно ухмыляется. Кайл собирает ткань штанов на коленях, хотя уже поздно — вытянутся. Хочется спросить: «Как?», «Почему?», «Почему он пришел к тебе, Картман?», «Как он узнал, что можно прийти к тебе?». В груди снова опасно стягивается узел, а сейчас в последнюю очередь хочется согнуться, боясь вдохнуть. Когда-то Кайл помогал Айку с домашним заданием, решал сложные задачи и слушал доклады. До сих пор иногда слушает, но братишка так быстро стал маленьким вундеркиндом и маминой гордостью. Улыбка тоскливая. Картман — мудозвон. Не смущается под пристальным взглядом, только еще шире ухмыляется. — Давай прогуляем, — внезапно предлагает он. — Чем я должен отравиться за должок младшего брата? — сквозь зубы бросает Кайл. Отчего-то Картман смеется, и становится неловко. — Это я был ему должен, все нормально. Хотя, конечно, стоило бы воспользоваться такой возможностью. Не ссы. — Что он для тебя сделал? — враждебно перебивает его Кайл. — Помог на ебаной конференции в Дэнвере этим летом, тупой ты еврей, — огрызается Картман, — все настроение испортил. Той самой конференции, догадывается Кайл. Но как он узнал про них с Митчем — еще один вопрос, на который ответ Кайл знать не хочет. Картман глушит машину в квартале от старшей школы и вопросительно смотрит на Кайла. — Мороженое можем твое тупое поесть. — Йогурт. Закрыто еще, рано слишком. — Ой, иди нахуй, Кайл, — внезапно срывается Картман, — ты достал, съебывай в школу. Кайл возмущенно фыркает и складывает руки на груди. Наверное, это выглядит глупо, почти по-детски капризно, но он откидывается назад на сидении, всем своим видом демонстрируя намерение наглеть. Картман, однако, наблюдает за ним с интересом. — Знаешь, что-то выпало пиздец нервное утро, сначала проспали, потом ты еще добавил, уебок, — не стесняясь делится Кайл, — так что нахуй тебя, нахуй школу, планирую дождаться открытия торгового центра и съесть сраный замороженный йогурт. Ругань хороша как средство выразительности, и от того требует аккуратного обращения. Кайлу срать. Картман выглядит впечатленным. Он прикрывает глаза и качает головой, но говорит довольно веселым тоном: — Тупой еврей. Поехали, покурим до открытия. *** Когда все у них с Картманом возвращается на круги своя — ругань вкупе с дружеским общением, то Кайл наконец выдыхает. Тренер многообещающе заявляет, что на данный момент Стэн забил лучший тачдаун сезона, на что Картман позже отвечает, что сделает круче. — И посвящу рыжему сученышу. Мать говорит, что если он еще раз вернется домой с разбитой губой — будет ходить в школу под конвоем, но в этот раз лишь смотрит взволнованно и прижимает к себе. Наступила зима, и ее начинает одолевать материнская грусть по поводу поступления сына. Такой особенный жизненный период: гордость за успехи и тоска по скорой разлуке. В этом она шагнула куда дальше Кайла. А он снова откладывает разговор о выборе колледжа, когда Шейла заявляет сестре: «Само собой юридический, у Джеральда остались связи в Боулдере». — Я хочу стать архитектором, — говорит Кайл отцу, когда они остаются вдвоем в машине. Шейла всегда задерживается в синагоге после службы, а Айка в этот раз с ними нет — очередной научный труд требует внимания. — Вот как, — неуверенно улыбается Джеральд, — скажи матери сам. Когда будешь готов. Несправедливо навесить на отца груз тайны, но Кайлу очень хочется хотя бы его не обнадеживать. В груди колет, сложно спать. — Поеду в Нью-Йорк, — говорит он Айку, когда они едят острую курочку в забегаловке недалеко от средней школы. Айк приходит в восторг и нападает с расспросами, а после еще не раз лезет с новой информацией, которую ему удается разузнать в интернете. Снова колет в груди. — Обязательно спроектируй что-нибудь для Южного Парка, когда станешь великим, — просит он. — Пока не знаю, чувак, — говорит Кайл Стэну, стараясь не смотреть другу в глаза. — Только не юридический! — шутливо напутствует Стэн, в сотый раз прокручивая закладки с информацией о спортивной стипендии. — Почему я такой тупой, чувак?. — Ты не тупой. — Ограниченной эффективности, — хохочет Стэн и больше о стипендии не заговаривает. Похоже, эта тема часто поднимается у них с Венди, поскольку время от времени она взволнованно говорит: — Тренер обязательно пригласит людей из колледжа, все будет хорошо. Кайл раз за разом просыпается среди ночи. Баскетбол всегда помогает ему отвлечься от любого дерьма, ждущего за стенами спортзала. Айк говорит, что круче, чем на поле, он не бывает. Комплимент на четверочку, но в общем прямо в цель. Стэн, Картман и Кенни стараются не пропускать матчи, а Баттерс всегда высоким голосом выкрикивает слова поддержки. Баттерс ловит его после тренировки и предлагает вместе пойти домой, почти просит, и что-то в его тоне заставляет Кайла серьезно кивнуть и поторопиться с переодеванием. — Я не знал, с кем поговорить, и решил, что разве что с тобой, — бормочет Баттерс, когда они топчут свежевыпавший снег по пути к остановке. Хотелось бы, чтобы школьные автобусы и с внеклассных занятий отвозили домой, но нет. С трудом их можно назвать близкими друзьями, но Кайл ободряюще кивает. — Я признался Эрику. Вот оно что. Нет смысла пытаться изображать удивление. — И он ответил, что я, конечно, могу ему отсосать, но в целом кандидатура моя не рассматривается, — Баттерс выглядит крайне расстроенным, но не плачет и даже не ноет. — Когда это было? — Да вот, пару часов назад. Перед матчем. Кайл мучительно раздумывает, стоит ли обнять Баттерса, как его приободрить с внезапными признаниями. — Мама сегодня печет лимонный пирог, пошли-ка ко мне, — старается как можно бодрее предложить Кайл, и Баттерс соглашается, хоть и тратит на разговор с отцом добрые минут десять, чтобы отпроситься в гости. — Да я бы и не против признаться всему городу, но родители могут плохо отреагировать. На ум приходят мысли о тех ебанутых клиниках, где подростков пытаются лечить от гомосексуализма. Кайла невольно передергивает от мысли, что Баттерс, бледный парень с бледными волосами и таким же бледным высоким голосом, может стать пациентом одной из них. — Он не расскажет. Я тоже не расскажу, — обещает Кайл. — Скоро уеду, но боюсь, что Дэнвер недостаточно далеко. Вечер проходит не так, как хотелось бы Кайлу, но, отрезая куски пирога, он думает о том, что даже рад, что так вышло. Хорошо, что удалось сегодня Баттерса поддержать. Кайл показывает ему брошюры университетов в Нью-Йорке, пересылает ссылки и делится планами, которые пока что доверил только Айку. Баттерс, с потухшим взглядом ковырявший пирог, приободряется и сам начинает искать варианты. — Почему-то думал, что ты поедешь во Фриско. — С чего это? — фыркает Кайл. — Ну, ты знаешь, — Баттерс смущенно поджимает губы. — Мальчик из Джерси. — Картман сказал эту хрень, да? — Да, — Баттерс утыкается взглядом в пирог, но через десять минут снова возвращается к брошюре Колумбийского университета. — Спасибо, — говорит он на прощание, затем добавляет, — не говори никому. Это секрет. И мой план отхода. — Обещаю, — повторяет Кайл, закрывает за ним дверь и устало плетется в комнату. Некоторое время он лежит на кровати, решая, есть ли смысл браться сейчас за домашку, либо уже забить и выкручиваться по мере поступления проблем. Он берет в руки телефон и решительно пишет: «Картман, есть время?». «Чего хотел?». «Поговорить бы». «Говори, еврей». «Давай через полчаса на улице». Картман читает сообщение, но не отвечает добрые минут пять. «Ок». *** Ложь о том, что Кайлу нужна помощь с химией, срабатывает, и он ровно через двадцать минут уже стоит у дома Картмана. У Лиэн теперь другая фамилия, и Кайл часто оговаривается, но та не обижается и даже не поправляет. В окнах горит свет, и Кайл мнется у ворот, не желая заходить в гости. Картман уже полтора года соседствует с Блэками, переехав в крутой квартал к отчиму, и пешком до него теперь не доберешься, только на автобусе, и еще идти придется. На улице прохладно для домашних штанов, и Кайл поднимает ворот куртки, чтобы хоть где-то сохранять тепло. Бебе ему как-то сказала, что шапки-ушанки не то, чтобы в моде, но ему очень идет. «Зеленая — под цвет твоих глаз». До разговоров с ней он не особо обращал внимание на цвет глаз людей вокруг. У Кенни голубые, у Стэна тоже, но совсем другие, более темные. У Венди глаза карие, как и у Бебе, но у нее с прожилками. У Картмана гетерохромия — один голубой, другой светло-карий. О том, что глаза у него разные Кайл, конечно, знает с детства, такое невозможно не запомнить. «Хоть что-то в нем гетеро», — со смешком думает Кайл, размышляя, не будет ли опрометчиво с его стороны закурить. — Еврей. Картман одет в длинную теплую парку, из-за чего выглядит еще крупнее, чем есть на самом деле. Отделанный мехом капюшон соскользнул с одной из пуговиц, и у Кайла руки чешутся это исправить. Он почти идет на поводу у желания, как Картман прерывает его резким: — Чего надо? Кайл отрывает взгляд от воротника и, не стесняясь, смотрит Картману в глаза. Вот они снова в такой ситуации, что Кайл будет о чем-то просить и заранее внутренне дергается от возможных последствий. — Не говори никому. — О чем? — спрашивает Картман, сощурившись. — О… о Баттерсе. Картман удивленно вскидывает брови, чтобы сразу же недобро ухмыльнуться и издевательски бросить: — Надо же, к кому он побежал плакаться. Утешил? — Как мог, — недружелюбно отвечает Кайл, пряча руки подмышками. — Опять тебе что-то надо. Я — твоя птица удачи, нет, Кааайл? Кайл отводит взгляд. Только сейчас ему приходит в голову мысль, что это все не его дело. И все же он невольно стал его непосредственным участником и несет ответственность. А главное — может на что-то повлиять, а не просто беспомощно ждать худшего. — Ты же знаешь его ебанутых предков. — Мне похуй на него и его ебанутых предков, — мгновенно отвечает Картман. — Но никогда не похуй на еврейские заскоки. — И почему ты никогда не просишь денег. — У тебя столько нет. Зато есть мягкосердечность и бессонница из-за мук совести. Кайл стискивает зубы и недовольно шмыгает носом. Холодно. Почему все вокруг так уверены, что он не может спать из-за проблем человечества? Потому что иногда правда не может. До сих пор в ящике стола припрятаны таблетки, год назад выписанные психотерапевтом. «Тебе придется научиться не принимать все так близко к сердцу». «Нахуй идите», — не сказал, конечно, Кайл вслух, но таблетки купил и пару месяцев был в прекрасном расположении духа, спокоен, хорошо спал. Когда он похудел на пять килограмм, мать забила тревогу и настояла на смене врача. «Панические атаки, господи, бубочка, мы справимся, слышишь». Кайл слышал, но стащил несколько рецептурных бланков, повторяя про себя: «придется и воровство пережить, как вы и сказали». — Хочу, чтобы ты встал на колени и попросил. Только и всего. Три минуты твоего времени, немного снега на штанах, и голубая тайна Стотча останется в его распоряжении. Кайл давит пальцами на переносицу и злобно рычит: — Ну вот почему ты такой больной на голову, мудила? Почему нельзя попросить домашку или закидать яйцами дом директора? — Предпочитаю по жизни получать удовольствие, никогда не упускаю возможность. Даже телефон не достану, чтобы запечатлеть этот момент. — Просто завтра растреплешь, как здорово, когда евреи смотрят снизу вверх. — Ты всегда так смотришь, — хмыкает Картман. — Давай, я умею держать язык за зубами, но не люблю что-либо делать бесплатно. Кайл плюет на все и отходит с дорожки на газон, где снег почище, плюхается на колени и театрально складывает ладони как при молитве — О, великий Эрик Картман, оставь же в тайне секрет Леопольда Стотча, и будешь благословен. — Охуеть ты выдаешь. — Доволен? Колени мокнут. — Скажи чуть короче и чуть искренне. — Картман, не говори никому, пожалуйста. — Эрик. — Эрик. — Хуй с тобой. Я поражен. — Славно, — поднимается Кайл и отряхивает снег. — Подойди, — манит его рукой Картман, — дело появилось. Учись посылать все к хуям. Ты догадливый, но кое-что упорно выпускаешь из виду. Кайл снова шмыгает и недовольно приближается. Картман протягивает руку и похлопывает его по завязанному на груди узлом шарфу. — Тупой еврей. Неприятно, когда тебя внезапно дергают к себе за своеобразную удавку на шее. Неприятно, когда без разрешения целуют, удерживая за талию и прижимая ближе. — Ты охуел, — мычит Кайл Картману в губы и замахивается, но тот перехватывает кулак и снова тянется за поцелуем, однако Кайл достаточно активно вырывается, и удается лишь скользнуть губами по щеке. — Так блять и знал, — гневно утирает рот рукавом Кайл, отскакивая подальше. Картман ухмыляется так широко, словно выиграл миллион, а не выбесил кого-то до трясучки. Но для него равноценно, видать: расслабленная поза, руки в карманах. Ебаная пуговица расстегнута. — Ты на коленях — воплощенная в жизнь фантазия, хоть и не совсем в том виде, в котором бы хотелось. — Не подходи ко мне больше, — шипит Кайл и быстрым шагом идет в сторону остановки. На улице темно, и навряд ли были свидетели случившегося, но он все равно озирается. В основном, чтобы убедиться, что Картман не идет следом, нет угрозы со спины. — Ебаный Картман, — говорит Кайл своему отражению, когда чистит зубы. Это натуральное домогательство, и Кайл вполне понимает жертв — о таком не хочется говорить, стыдно и неприятно. Он берет в руки телефон и раздумывает, не написать ли Стэну. Тот, наверное, кинется защищать, словно принцессу в беде. Подерется с Картманом. Школа будет в курсе. Мать с ума сойдет и пойдет ругаться с Лиэн. Блять, ну почему в уравнении, где Кайлу хуево, обязательно должны всплыть страдающие Стэн, мать и мать собственно обидчика. Он злобно сплевывает пасту и открывает пришедшее сообщение. «Приходите к нам еще!». Не стоит опускаться до того, чтобы отвечать. Давно надо было выкинуть Эрика Картмана из своей жизни.