ретровейв

— И… Раз, два, три, раз, два, три, Чуя, наступать мне на ногу, не обязательно, два, три. Осаму усмехнулся, а рыжик чуть обозленно пробурчал что-то себе под нос, и вырвался из хватки парня. Уже второй час в опустевшем после репетиции выпускного вальса актовом зале осталась только эта парочка. С дополнительным учеником все оказалось просто: для отправления Чуи в роли недостающей девушки для танца потребовалось всего лишь согласие шатена, и тот не мог отказаться: это же его цель. Поэтому после генеральной репетиции Дазай задержал Накахару на долгое время — завтра уже выпускной, а рыжик все так же путается с шагами во время квадрата. Неделя экзаменов тянулась очень долго, с шестнадцатого по двадцать первое марта ученики писали государственные проверочные работы. Обычно это делается летом, после окончания полноценного учебного года, но в этом году власти решили сменить порядок действий, отчего старшеклассники уходили на законные каникулы, без внедрения в них контрольных работ и дел с выпускным вечером. Отдых, и только отдых, разве что, до поступления в высшее учебное заведение. — Почему мы должны танцевать выпускной вальс? — возмутился Накахара, и уставился в огромное зеркало вдоль всей стены актового зала, — Почему нельзя выпускное танго? Или выпускной контемп? — По-твоему, эти стили легче танцевать? — Осаму подошел к парню со спины, и осторожно поправил его волосы, в спешке собранные в некогда небрежный хвостик, — Ты наводишь такую панику всего-то, потому что не можешь сделать одно движение. Чуя отвел взгляд от своего отражения, и с шумным вздохом уткнулся макушкой в грудь шатена; от неожиданного действия Накахары, Дазай чуть не потерял равновесие, так как не был готов к тому, что кто-то сейчас упадет на него. — Давай учи меня, а то смотрите, какой умный нашелся, — пробубнил рыжик, подражая, вероятно, какому-то маленькому ребенку. Осаму улыбнулся, и оторвался от парня. — Давай так, забудь, что хореограф говорила тебе сегодня своим замысловатым языком, — начал шатен, вспоминая страшные слова, которые сегодня произнесла женщина, — Я сейчас попробую объяснить тебе это движение понятным для тебя языком, хорошо? — Чуя закивал, и уже установил руки в нужной для вальса позиции, как Осаму замотал головой, — Если у тебя проблемы с шагами во время квадрата, сначала попробуем научить тебя шагать в одиночку. Рыжик нахмурился. Сразу видно, что он никогда не имел ничего общего с танцами. Вальс в его представлении был исключительно парным танцем, в котором обязательным является контакт с партнером, как визуальный, так и тактильный. И как парный танец можно учиться танцевать одному? Из этого разве что-то выйдет? — Самое главное в вальсе, это чувство ритма и приставные шаги, — начал Дазай, — С ритмом у тебя все в порядке, да и с шагами в целом ничего плохого, только делать их по траектории квадрата у тебя не выходит. — Спасибо, а я не знал. — Я сейчас начну считать процент за каждую минуту нашего занятия, и в конце ты оплатишь. — Натурой? — Чуя невинно улыбнулся. — Я похож на педофила? — и раньше, чем Накахара с разъярённым криком мог бы понестись на своего учителя танцев, шатен продолжил, — Представь себе квадрат на полу, по этой фигуре ты будешь двигаться во время танца. Чуя уставился в пол, рисуя воображаемую фигуру. Выглядел он весьма забавно, как не удивительно. Со стороны смотрелось, будто ребенок пытается прожечь пол взглядом. — Так, достаточно, — быстро сказал Осаму, когда ему самому стало не по себе от такого положения рыжика, — Теперь слушай внимательно и повторяй за мной. Сначала я показываю, потом ты повторяешь, — Чуя кивнул, и припаял взгляд к шатену, — Обычные приставные вальсовые шаги. На счет «раз» — вперед правой ногой, на «два» — приставляешь левую, а на «три» — правая нога снова делает шаг, но уже на месте. Дазай наглядно показал то, что только что сказал, и повторил движение несколько раз. Чуя повторил за ним точно так же, и результат вышел довольно приемлемым — Молодец, теперь попробуй сделать приставные шаги плавными и скользящими, — Осаму слегка улыбнулся достигнутому результату, хотя в момент успокоился, вспоминая, что проблем с шагами у рыжика не было, так что это не его заслуга, — Нога сначала наступает на носок, а потом уже на полную стопу. Спина при этом остается прямой, плечи расправлены, а голова — слегка приподнята. Ну, с последним я уверен, ты справишься. Ты ж вон как нос задирать умеешь. Чуя фыркнул, и, вероятно, как раз из-за заявления шатена, едва приподнял голову, расправил плечи и выпрямил спину, от чего выглядел очень грациозно и благородно. Такого эффекта Осаму и добивался, когда говорил свое крайнее предложение. — Отлично, — Дазай заулыбался, — Теперь попробуй передвигаться по воображаемому квадрату. Помни, ты — в роли девушки, так что первый шаг ты делаешь назад. Вальсовые движения от одного угла к другому всегда начинаются с правой ноги, а заканчиваются вот левой. Накахара прикрыл глаза, слегка втянул воздух, и сделал первый шаг назад с правой ноги. Движения парня, как и указал Дазай были весьма скользящими — рыжик продолжил шаг вперед с левой ноги после небольшого поворота на счет «раз». Сделал еще полуоборот, и снова шаг правой ногой вперед; и последний — левой назад, прежде чем остановиться в первоначальной позиции. Осаму заулыбался, и радостно всплеснул ладонями. — Повторяй теперь, пока будешь делать это, не думая, — сказал шатен, — Как получится, мы сможем попробовать постановку в паре. Следующие пять минут Накахара, воодушевленный тем, что у него все получается, без остановки проводил приставные шаги по траектории квадрата, а Дазай в стороне наблюдал за ним и ритмично считал вслух до трех. Продолжалось это до тех пор, пока Чуя не рявкнул парню, чтобы тот завалился, потому что уже болит голова. — Раз орешь так, значит ничего не болит, — одним рывком Осаму остановил круговые движения парня, сжимая его запястье над чужой головой, — Теперь в паре. Твоя правая рука размещается на моем плече, я же левой рукой держу тебя чуть ниже лопатки. Свободными руками держимся, — рыжик что-то пробормотал о том, что и так знал о расположении рук, — Веду я, танцуем ровно, и при этом — максимально расслабленно и непринужденно. Начинаем медленно, если что пойдем на ускорение, смотря на то, как звучит музыка. Не игнорируем технику всех элементов. Раз, два, три — начали! Сперва Накахара был чуть сбит с толку тем, что Дазай начал вести танец так неожиданно, что рыжик фактически не успел вспомнить, с какой ноги ему следует сделать первый шаг. Но время, проведенное за хождением по квадрату в одиночестве, дало свой результат, и сейчас пара плавно и непринужденно двигалась в ритм тихому счету шатена. Очень скоро с короткой ухмылкой, Осаму расширил круг движения, и теперь не только они вдвоем двигались по квадрату, но и квадрат передвигался по кругу, и пара вместе с ним. — Все-все, голова кружится, — радостно и со смехом произносит Чуя, когда Дазай наконец-то останавливается; приятные эмоции переполняют изнутри, и складываются словно тетрис, идеально, заполняя пустоту ровно до краев. — Не забудь все до завтра, — Осаму тоже улыбается, и самым нежным движением касается губами лба рыжика; в нем проснулась гордость за проделанную работу, а как иначе, — Заеду за тобой в пять. — У меня тоже есть машина, ты же знаешь… — Я говорю, заеду за тобой в пять. Это значит, что ты должен быть готов, — с грозной ноткой повторяет шатен, и накидывает свою ветровку на плечи рыжика, — Моя машина все равно круче. Чуя чуть улыбается, приподнимается на носочках, оставляя короткий, но сладкий поцелуй на чужих губах, едва касаясь их. — Сам только не опаздывай! — восклицает Накахара, смущенный своей смелостью, и быстро скрывается за дверью актового зала, оставляя шатена наедине с собой. У рыжика еще были дела дома, а вот Осаму поручили отключить аппаратуру и свет, вместе со всем закрыть на ключ актовый зал. Здание школы Дазай покинул на пятнадцать минут позже рыжика.

День выпускного переполоха

— ВОТ ЖЕ УБЛЮДОК, КОНЧЕНЫЙ ПРОСТО! — Чуя, у тебя все нормально? Рыжик выпрямился, и взглянул в сторону дверного проема, в котором образовалась мама. — Да, просто Осаму… — Опять что-то натворил этот Осаму? — женщина обеспокоенно взглянула на сына, прошла по комнате и села на край кровати. — Нет, просто, — Накахара задумался о том, что постоянно рассказывал о шатене только гадости, и мама вовсе не знает о том, что произошло между ними уже месяц назад, в феврале, на крыше. Она ничего не знает о том, что рыжик проникся чувствами к парню гораздо раньше, чем это случилось, — Мы пойдем на выпускной вместе. — Он из другой школы, разве нет? — Да, но у них в классе двадцать один человек, и не хватает одной девушки для выпускного вальса, — Чуя тут же готов был схватиться за циркуль или линейку на рабочем столе, и вырезаться из этого мира. Сколько раз он говорил себе, сначала думать, а потом говорить? — Не хватает девушки, а идешь ты? — спросила мама, — Ты будешь в паре с Дазаем? — Ты же знаешь, выпускной в нашей школе пройдет чуть позже, — быстро сориентировался рыжик, делая вид, что не понял конкретного повода для волнения матери, — Я просто заменю кого-то в школе Осаму, а потом станцую в своей школе на своем выпускном. Женщина мягко улыбнулась, и встала с кровати, подходя к сыну и осторожно приобняла его. Конечно, мама Накахары не вчера родилась, и все прекрасно понимала, но был ли смысл давить на ребенка? — И почему же Осаму козел? — женщина еще шире улыбнулась. — Он говорил, что заедет за мной в пять, а сейчас, — парень уныло посмотрел на телефон, лежащий на рабочем столе; на экране светилось «приеду на час раньше, будь готов». — И что, ты не успеешь собраться? У тебя еще есть полчаса. Чуя опечаленно посмотрел на помятый смокинг, висящий на дверце шкафа. Нельзя сказать, что цвет у него был не красивый, благородный алый, едва видно, что не полностью черный. — Я поглажу, а ты собирайся, — сказала женщина, и оставила полный материнской любви поцелуй где-то в волосах парня. Накахара закивал головой, и быстро принялся трудиться над волосами. В голове вспомнился неудачный день в клубе, когда вместо действительно умных слов Дазай спросил, собирался ли рыжик для него, или почему выглядит так, как нравится именно шатену. Сегодня он собрался выглядеть шикарно только для него. Собрав аккуратный хвостик, парень вытащил несколько прядок, а потом зафиксировал все лаком. Этап душа уже был пройден, так что теперь парень чуть в ускоренном темпе натягивал одежду на себя, позабыв взглянуть на часы. Он старался выглядеть как можно лучше, потому что Осаму заслужил видеть такого парня рядом с собой. «И о чем я блять только думаю?». Рыжик сбежал по лестнице вниз, и быстро обулся, уже устроившись рядом с входной дверью. Спешка уже была ни к чему, а вот приятное волнение перед выпускным вечером понемногу овладевало им. — Дай сфотографирую на память, — улыбаясь, сказала мама, когда Чуя уже собирался выскочить на улицу. — Мам, это даже не мой собственный выпускной вечер. — Для своего ты бы так ни за что не собрался, если вообще соизволил бы пойти, — подметила женщина, и Чуя смутился, отпуская дверную ручку. «Стоп, а время? А что по времени?». Мама разблокировала телефон и открыла камеру, наводя её на сына. Стараясь выглядеть спокойно, Накахара натянул непринужденную улыбку, когда во время срабатывания вспышки почувствовал слабый толчок в бок. Глаза заслепило светом на секунду, а когда зрение возвратилось, рыжик увидел рядом с собой высокого шатена, выставившего два пальца вверх. — Чу, чего это от тебя пахнет женскими духами? — в шутку возмутился Осаму. — Придурок, это моей мамы, — ответил рыжик, и Дазай повернулся в сторону женщины, слегка поклонившись ей. — Добрый вечер, — он расплылся в привычной для себя харизматичной улыбке, стараясь произвести приятное впечатление на женщину. — Можешь не стараться, — мама улыбнулась в ответ, — Я достаточно наслушалась про тебя, так что знаю твою «харизму». Осаму быстро обратил потерянный взгляд к рыжику, но тот уже попрощался с матерью, и выскочил на улицу. Запутавшись, шатен вновь слегка поклонился, и выскочил за парнем, успевая добежать до машины раньше, чем Накахара, чтобы открыть ему дверь в салон. Нужно подметить, что Дазай выглядел точно так же невероятно: его вечно пушистые волосы сейчас выглядели еще более вьющимися. А смокингу Накахара мог бы даже позавидовать. Искусный материал, белесая рубашка, и элегантный галстук, из-за которого виднелась дополняющая весь образ небольшая двойная цепь. — Как только мы приедем, вальс будет сразу, — сказал шатен, замечая прикованный к себе взгляд рыжика. — Ты обещал приехать на час раньше, но все-таки приехал в пять, — ответил Чуя, замечая время на наручных часах Дазая. — Это чтобы избежать твоего опоздания, Чу, — Осаму слегка пожал плечами, продолжая держаться за руль, — Так ты был готов даже раньше. — Идиот, — почти шепотом произнес рыжик, и шатен мягко улыбнулся. В шесть часов все желающие посмотреть на вальс выпускников собрались в зале вокруг большой площади свободного пространства. Среди толпы были знакомые лица, Нора, Гоголь и Рюноске не смогли пропустить дебют Накахары, и появлению их пары вместе на публике. Гибким движением, подав руку рыжику, он тихо шепнул: — Не волнуйся, ты идеально станцевал вчера. И Накахара двинулся вслед за ним на танцпол. Объемные аккорды начали пульсировать над неподвижными парами, ожидающими ноты для вступления. Рука шатена легла чуть ниже лопатки, свободная ладонь сжимала хрупкую ручку. И все же, рыжик волновался. — Боюсь, я все испорчу, — чуть разочарованно сказал парень. — Хочешь пойти назад к столику? — спросил шатен, ничуть не опечаленный возможностью пропустить свой выпускной вальс. Оркестр вдруг взорвался чередой коротких толчков на три счета, и шатен сделал еще несколько шагов навстречу Накахаре. — Нет. С этим выдохом Чуя чуть прогибается в спине, раскручивается, и плавно выскальзывает из рук шатена. Осаму шагает вбок, перехватывая парня за талию, и вынуждая прогнуться еще сильнее. Все парочки танцуют один и тот же танец, только вот эти двое, кажется, выделяются на фоне всех. Это был вальс, нежный танец, ничуть не страстный. Но прижатая шатеном рука к спине рыжика, казалось, может его обжечь. Осаму наклонился над парнем, его губы замирают в сантиметре от его шеи. Легким движением, Накахара чуть выкручивается, и оба возвращаются в первоначальную позицию. Дазай не делает то, что было поставлено хореографом. Их пара стоит в самом центре, а значит, имеет право выделиться, делая вид, что так все и должно быть. «Что ты творишь?», вертится на языке рыжика, но он не смеет сказать этого вслух, так ведь все раскроется. Осаму быстро раскручивает парня, и наклоняет, почти опуская рыжика на пол, а в последнюю секунду ослабляет хватку. — Нет! — вскрикивает Чуя, боясь упасть, но это сыграло им на руку. Большая часть зрителей обращает все внимание на танцующую в центре зала пару, чьи движения явно отличаются от движений остальных. Осаму ловко перехватывает парня у самой земли, и, кажется, даже слегка небрежно подбрасывает его вверх, вновь прижимая к своей груди. Чуя ничуть не уступает ему, только в голове представляет то, как бы это выглядело, если бы не приходилось сдерживать себя и оставаться в рамках нежного и плавного вальса, который у парочки из-за резких прыжков, но медленной музыки уже походил на парный балет. Накахара думал, что, если бы они действительно танцевали танго? Парень даже вспомнил восхитительный танец Дазая с Норой на той проклятой вечеринке: они так страстно двигались, можно было почувствовать то, как атмосфера накаляется. Да, рыжик тоже так хотел, только в партнеры ему нужен был только Он. Но даже сейчас, это ведь полная импровизация — так это называют? Осаму так быстро перестраивается от придуманных на ходу движений до поставленных хореографом. Чуя ничуть не отстает, теперь чувствуя ритм партнера. Да, теперь у них один мозг на двоих, только идей в два раза больше, и импровизация не приводит к потерянности кого-то из них. Пара чувствует друг друга, заканчивая движение один за другим. — Говоришь мне нет? — спрашивает Осаму, вытягивая рыжика из мира своих фантазий; несколько приставных шагов, заученных до боли в ногах, и плавное прижатие грудью к груди. — Не говорю, — это вальс-танго, и два создателя нового, на первый взгляд глупого стиля. Шатен прижимается почти что всем телом к рыжику, заставляя того стиснуть зубы, чтобы сдержать столь неподходящий звук в этот момент. — Именно это ты и сказал, — отвечает Дазай, и вот несколько секунд отрепетированного квадрата — пара вливается в привычный ритм всего класса; ладонь парня снова охватывает талию рыжика, и сжимает его ручку, они наконец-то вновь танцуют со всеми. Чуя старается вновь сделать замысловатое движение; кульминация в оркестре дает прекрасную возможность для этого, но не шатен. Он сжимает талию парня, заставляя остаться в должной позиции. Накахара чуть надувает губу, и Дазай усмехается, демонстрируя свой привычный вид. Рыжик вспоминает их первую встречу, такую глупую. И встречу в школе, возле кабинета директора, на игре, на экскурсии. И когда этот идиот заставил порядочного Накахару влюбиться в него? Круг вместе, размашистыми и быстрыми шагами, вновь на три привычных счёта. И вдруг пару раскидывает в стороны — хореограф знала толк в неожиданном завершении танца. Она писала новеллы, характерные своими непредвиденными финалами, и проявляла их в виде одних только движений. Стоило отдать ей должное, импровизации Осаму и Чуи она ничуть не уступала. Шатен повернулся обратно: красивый, шибкий, едва свирепый. Накахара протягивает руку, и парень, ухмыляясь, в три шага оказывается рядом с ним, нежно прижимая к себе. Оркестр медленно затихает — на этот раз это настоящий конец. — Танец почти окончен, — тихо произносит Осаму, — Не дёргайся. Рыжик и не старался, музыка окончательно затихла — движений больше не требовалось. Каждая парочка застыла в одинаковой позиции, и зрители устремили свои взгляды в центр зала, ожидая очередной выходки от двух парней. Чуя слегка откинул голову назад, ожидая очередной танцевальной импровизации от шатена. Может, сейчас он поднимет его на руки? А, может, наоборот, опустит так низко, что будет казаться, будто Накахара лежит на полу? Догадки были бесполезны: Дазай верно наклоняет парня к полу, но продолжает иначе от фантазий рыжика. Он мягко проводит губами по чужим губам, надавливает. Беспощадный, алчный, Осаму целует парня, словно в последний раз, не давая тому ни шанса на вздох. «Приличия», — мурлычет в поцелуй Накахара так, что даже парочки вокруг не могли услышать. «Да пошли они со своими приличиями», — так же беззвучно произносит Дазай. Где-то в толпе Нора, прикрыв рот рукой, чуть ли не потеряла самообладание, сдержав радостный писк. Все старания не зря. Рюноске, даже со своим скверным отношением к шатену, танцем был однозначно восхищен, отчего смотрел на целующуюся парочку не с таким отвращением, с каким мог бы себе позволить. Достоевский стоял в паре с одноклассницей неподалеку от центра событий, и с едва заметной ухмылкой наблюдал за плодами своего труда. Они с Норой обменялись короткими одобрительными взглядами, а потом Фёдор словил на себе взгляд Коли, который всем своим видом показывал, что тоже так хочет. Не самая лучшая история любви, это то, что я точно могу вам сказать. Осаму отрывается от рыжика, не переставая держать его близко к земле, разве что, приподняв чуть выше. Зрительный контакт здесь разорвать было грехом. Публика внезапно разразилась оживленными аплодисментами, и выкриками о том, как потрудилась хореограф. Все хлопали и паре в центре, разумеется: все было настолько идеально, что никто не заподозрил импровизации в танце — конечно, хореограф выставила их в центр, чтобы они стали отличительной фигурой. Пока все продолжали хлопать и суетиться, Коля выхватил Достоевского из рук одноклассницы, и, прихватив с собой Нору, понёсся в центр зала, где рыжик и шатен жадно заглатывали какие-то напитки со шведского стола. — Это было нереально! — звонко восклицал Гоголь. Его голосом, казалось, можно заглушить весь зал. Остальные точно так же шумно обсуждали танец, который сложно было назвать вальсом. В теплой дружеской атмосфере Накахара вспомнил единственный вопрос, который хотел задать шатену после того, как они завершили танец поцелуем. — Эй, Осаму, — Чуя осторожно дернул парня за край пиджака, и тот чуть присел, чтобы лучше слышать рыжика, и в то же время не дать никому подслушать их разговор, — Этот поцелуй в конце танца, — Накахара чуть покраснел, и цокнул языком. Вот как он из крутого парня рядом с этим идиотом превращается в софт-боя, краснеющего от каждого движения? Это что за вид унижения такой? Дазай чуть отошел от толпы друзей, отводя парня вместе с собой, и приготовился слушать. — Так вот, этот поцелуй, — успокоившись, Накахара чуть усмехнулся шутке в своей голове, — Это ты типа предложил мне встречаться? Осаму точно так же улыбнулся, как и Чуя, улавливая его настроение. Рыжик, чувствуя правдивость в своей догадке, заулыбался ещё шире. Дазай заметил яркие искрящиеся огоньки в глазах парня, и на секунду даже засомневался в том, точно ли он хочет расстроить его своей следующей репликой. Улыбаясь, шатен чуть покачивает головой, скорее не пытаясь отобразить отрицание, а подражая привычному движению родителей, обычно сопровождаемое разочарованию в своем чаде, и словах: «кого ж я вырастила?». Чуя непонимающе чуть склонил голову в сторону, ожидая какого-то ответа. Усмехнувшись с характерным звуком, Осаму нежно обхватил щеку парня, едва ощутимым касанием поглаживая ту подушечкой большого пальца. Накахара уже, разумеется, был готов услышать в ответ «да». — Чуя, ты придурок, — нежно-нежно произносит Дазай, да еще и с такой интонацией, словно по ошибке сказал другие слова; Чуя же в ответ на такое заявление слегка нахмурился, и уже даже поник, не понимая, к чему тогда тут нежные касания. Но Осаму оставался непреклонен, он улыбнулся еще шире непониманию Накахары, наклонился ближе и кратко прикоснулся губами к губам рыжика. Заставляя его вспомнить события месячной давности, происходящие двадцать седьмого февраля на крыше дома Нацу — одной из близких подруг Норы. Девушка, к слову, только заметив отошедшую от компании парочку, увлекла друзей за собой поближе к столу с шампанским и едой, дабы не тревожить интимную обстановку. — Мы встречаемся уже месяц, Чуя, — только и отвечает шатен.