Заставь меня

Уже не знаю, сколько по времени мы на танцполе. Он не хочет меня отпускать, заставляет двигаться снова и снова. А я все больше ощущаю приятную тяжесть внизу живота. Алкоголь из-за выпитого коктейля также оказывает нужный ЧонГуку эффект на меня. Голова начинает кружиться, я плохо различаю людей вокруг, но прекрасно чувствую горячие мужские руки на своём теле. Сопротивляюсь, стараюсь остановить это безумие своего тела, которое перемешалось с возбуждением. Но голова отключается, а тело повинуется обжигающим меня прикосновениям. И я все больше поддаюсь соблазну, все сильнее ощущаю желание. Как же это грязно. Ненавижу себя за это… — Ты уже на пределе? — слышу я его шепот у своего уха. Чувствую его руку на своей ягодице, которая сжимает меня с такой силой, что непроизвольно с губ слетает выдох. — Давай посмотрим на время, — усмехается он и прижимает мое тело еще ближе к себе, заставляя руками упереться в его грудь, достает из кармана телефон. — Оу, уже второй час ночи. Нам пора переходить к кульминации, малышка. В эту же секунду я слышу свой стон, а вибрация внизу нарастает, наступает с новой силой. Ноги отказываются держать мое размягченное тело и подкашиваются. Но ЧонГук не дает мне упасть. Он хватает меня в охапку и тащит туда, где все начиналось. Опять этот приглушенный свет и его личная комната. Чон проталкивает меня внутрь. И я, не найдя для себя опоры, падаю на пол без сил и через дрожь всего тела наблюдаю, как он закрывает дверь на ключ. Ну вот и все. То, чего я боялась с самого начала, сейчас произойдет. И нет ничего, что могло бы это изменить. Мне некуда прятаться, некуда бежать, я даже не могу сопротивляться — из-за этой дребезжащей игрушки и алкоголя в моей крови тело готово на самый страшный исход, который я невольно прокручиваю сейчас в голове. Снова и снова. Ненавижу его. Ненавижу его игры. Ненавижу этот клуб, эту комнату, этот вибратор. Ненавижу тех, кто подтолкнул меня на то, чтобы согласился на все это. Ненавижу родителей. Ненавижу себя. Ненавижу жизнь. За что так со мной она поступает?! Почему я сейчас должна лечь под этого… Господи, почему все так? Чувствую, как дрожь тела усиливается, но уже не от вибратора. Будто что-то само внутри меня нарастает. Я хватаюсь в панике за голову и как можно сильнее закрываю глаза. А в это же время до меня доносится голос парня: — Давай, моя хорошая, не сдерживай себя. И в следующую секунду я слышу, как кто-то кричит. Чувствую соленый привкус слез и осознаю. Этот крик — мой. Вибрацию заменяет ощущение боли, которая мгновенно расходится по всему телу. А внутри тот самый ком эмоций, который я копила с момента поступления в университет, развязывается сам собой, выплескивая наружу все, что я старалась скрывать все это время. Вибратор, Мин Юнги, алкоголь, ЧонГук — все это послужило спусковым механизмом для моих эмоций и тела. Все сошлось в одном чувстве — сломленности. И та душевная боль, что я старалась игнорировать, превратилась в физическую. Я чувствую ее по всему телу, и эта дрожь не прекращается, подгоняемая вибрациями внизу живота. — Пожалуйста, — думаю я и повторяю эту короткую мысль ещё раз, — пожалуйста. А через пелену безысходности слышу свой же голос, который произносит то же самое. А дальше что-то неразборчивое, но это уже не я. Это ЧонГук говорит со мной, но я не могу его разобрать. В голове только темнота и просьбы остановить эту жизнь. Дать мне глоток чистого воздуха. Дать мне минуту свободы и спокойствия. Свободы. Спокойствия. Ощущаю крепкие руки вокруг себя. Они обнимают меня, гладят по спине, стараясь угомонить дрожь тела. Одна невесомо дотрагивается до промежности, выключая вибратор и вынимая его из меня. Это помогает. Я делаю первый вздох облегчения. — Эй, — ЧонГук берет мое лицо в руки, вытирая большими пальцами слезы с щек. — Ты в безопасности. Все хорошо. Никто не причинит тебе вред. Слышишь? Никто. Даже я. Смотрю на его озабоченное лицо и… Я верю ему! Кидаюсь в его объятия, сама обхватывая его тело руками, прижимаясь так сильно, насколько мне хватает сил. Будто от этого прямо сейчас зависит моя жизнь, мое спасение. Не знаю, сколько времени еще проходит, но боль в теле успокаивается, внутренний сосуд эмоций опустошается, а слезы постепенно проходят. Вместе с опустошением эмоций, опустошаюсь и я сама. Хлюпаю носом в его грудь и прерывисто дышу. Чувствую его руки на себе, слышу его ровное дыхание. Его пальцы в моих волосах. Это успокаивает, приносит с собой то самое спокойствие, которого я хотела. Глубоко вздыхаю перед тем, как полностью прийти в себя и понять, насколько я истощена. Кажется, что я не смогу даже поднять головы, не то чтобы встать на ноги. — Давай я перенесу тебя на диван, — слышу я голос ЧонГука над своей головой и понимаю, что мы сидим посреди комнаты на полу, крепко обнявшись. Он подхватывает меня на руки и переносит на диван. Ложится рядом со мной. Обвивает руками меня за плечи и прижимает к своей груди. Все становится таким неважным и малозначительным. Я, уставшая и изнеможенная, наконец, чувствую умиротворение и тепло, исходящее от его груди. Закрываю глаза. Слышу спокойное дыхание парня. Его рука перебирает мои волосы. Еще секунда, и я проваливаюсь в темноту.

***

Открываю глаза от прикосновения к моему лицу. В комнату пробивается свет через шторы. — Проснулась? Приподнимаюсь и следую за голосом. ЧонГук тянется ко мне и дотрагивается своими губами до моего лба. Второй. Это второй поцелуй в лоб, переворачивающий в моей груди все наизнанку и согревающий одновременно. Прикрываю глаза, вспоминая последние события. Меня передергивает. Так много всего разом произошло. И так пусто и легко на душе. Видимо, это и правда было чем-то необходимым для меня. Выпустить это напряжение, выплакать его, находясь в крепких объятиях, дающих тебе защиту в момент, когда ты чувствуешь себя наиболее уязвленной. — Сколько времени? — сонно шепчу я, понимая, что не хотела бы променять этот момент ни на что иное. Мне хорошо. Спокойно. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себя так. Да и было ли это вообще хоть когда-либо? — Уже точно утро, — улыбается мне Чон. Но я не могу ответить ему взаимностью. Ведь меня осеняет, а вместе с осознанием происходящего накатывает волна тревоги. Нет. Нет! — Нет! — Кричу я уже в голос, освобождаясь от рук ЧонГука и вскакивая с дивана. — Этого не может быть! Парень приподнимается на локте, наблюдая за тем, как я в панике ощупываю свои вещи на диване в поисках телефона. Новые события в этом клубе настолько поглотили меня, что я напрочь забыла о телефоне, который до этого постоянно носила везде с собой. На экране высвечивается время обеда. А дальше нескончаемые пропущенные звонки от родителей и их сообщения. Упреки, вопросы о моем местонахождении, угрозы в их обычной манере. — Господи, нет, нет. Хватаюсь за голову и начинаю метаться по комнате в поисках наилучшего решения. Сегодня вторник. Я пропустила учебу, несколько важных пар. Меня всю ночь снова не было дома, прямо посреди рабочей недели. Сама я хрен знает где. Что делать? Пойти домой? Слишком рискованно делать это прямо сейчас. Родители сегодня дома, у них выходной. Следует подождать до вечера и вернуться как обычно я возвращаюсь из универа или библиотеки. Что я скажу родителям? Как обосную свое отсутствие этой ночью? Они знают, что я поехала с ЧонГуком. Куда? Точно не в клуб, нет. Это исключено. К нему домой? Зачем? Зачем я могла поехать к нему домой? Возможно, мне вообще не стоит обсуждать с ними это. Самый важный вопрос сейчас, так это университет. Что мне делать с пропущенными лекциями? Мне не у кого попросить конспекты. А преподаватели слишком строги со мной. Видимо считают, как и многие, что мне здесь не место. Что же делать?! Мои панические мысли прерываются из-за удара о сильное тело. ЧонГук хватает меня за руки и заглядывает в глаза. — Эй, остановись. Не думаю, что тебе стоит сейчас переживать за учебу. Он не думает. Вот именно, он не думает! Конечно! Где он, а где я? Тут и не стоит даже сравнивать мое положение с его. Сразу виден этот перекос. Сынок богатеньких родителей на дорогом авто может позволить себе и носа не показывать в универе весь год. А вот с меня, пропусти я хоть раз одну пару, спросят по полной. Не думает он! Чон усмехается очевидно видя субтитры на моем лице. — Ты помнишь о нашей договоренности? Договоренности? Я хмурю брови, не понимая, что он имеет ввиду. — Я обеспечиваю тебе безопасность. Может быть в самом начале наших с тобой отношений все и сводилось лишь к отсутствию травли в твоей жизни, однако это обещание охватывает намного больше, чем ты думаешь. — Он ведет меня к дивану, и мы садимся. — У тебя не возникнет никаких проблем из-за того, что я чего-то от тебя захотел. Запомни это! — Что же это ты, — во мне просыпается моя нервозность, — как рыцарь на белом коне спасешь меня от отчисления из универа? — Допустим, — он снова усмехается, по-доброму. Его явно забавляет мой постоянный скептицизм в отношении его самого. Что ж. Я рассказываю ему о том, какие пути решения я уже нашла, пока носилась сломя голову по комнате. Но он их не принимает. Я злюсь. Ему ли не знать мою ситуацию лучше всех остальных! В том числе и меня самой! Ладно. Слушаю его вариант, из которого выходит сомнительное, как по мне, предприятие. Он везет меня домой прямо сейчас, не желая оставлять меня нигде больше. Мое алиби на эту ночь с его слов звучит для меня неубедительно: мы занимались по предстоящему экзамену у него дома, он сам попросил меня об этом. А дальше ЧонГук обещает позаботиться о договоренности с преподавателями обо мне и достанет все чертовы конспекты. Соглашаюсь на эту авантюру, но не верю в нее до конца. Нет, из этого однозначно ничего не выйдет.

***

Через полчаса мы уже подъезжаем к моему дому. Не тороплюсь выходить, очевидно ожидая чего-то. Один вопрос крутится в моей голове беспрерывно, и мне хочется его задать прямо здесь и сейчас. Прямо в лоб рядом сидящему парню. И будь что будет. Я решаюсь. Но прежде чем открыть рот, ненароком вижу выходящую из подъезда маму. Она смотрит на меня через расстояние и лобовое стекло так, что, кажется, вот-вот испепелит меня одним своим взглядом. Шумно выдыхаю. Прокручиваю в голове алиби на ночь и что сегодня не было последних пар. Я должна справиться! — Я пошла, — поворачиваюсь к ЧонГуку. Голос звучит приглушенно, и даже мне самой это не нравится. Перед тем, как открыть дверь, прячу под свой свитер сверток с платьем от Чона, чем заставляю его улыбнуться. Я не собираюсь показывать родителям это шелковое платье, иначе мне вовсе не хватит сил жить с ними под одной крышей. Правда, я даже не знаю, зачем беру это платье с собой. Почему принимаю такие дорогие подарки. — Ты где шлялась всю ночь?! Почему не отвечала на мои звонки?! Разгневанное мамино лицо пылает красным. Кажется, что еще немного, и пар повалит от нее, настолько она зла. Ее резкий тон больно врезается в голову, отчего мои заготовки про алиби испаряются в одно мгновение. — Я спрашиваю, ГДЕ. ТЫ. БЫЛА! — У ЧонГука, — мой голос еле слышен даже мне самой. Почему-то огромное чувство вины заполняет все мои клеточки тела. Мне правда жаль. Но я не знаю, чего конкретно. Кого мне так жаль? Больше я не слышу ни слова от нее. Я вижу. Как ее правая рука заносится в воздух. И прежде чем подумать о последствиях, я сжимаюсь, стараясь стать как можно меньше. Закрываю глаза, чтобы не видеть этого кошмара. — Мы занимались с Кэтрин всю ночь. Этот серьезный тон ЧонГука заставляет меня широко открыть глаза от неожиданности. Он стоит рядом с нами, застав обеих врасплох. Мама опускает руку и часто моргает, стараясь согнать с себя нахлынувшую ненависть ко мне. — Что? Ее голос хрипит. Она откашливается, стараясь привести его в спокойное состояние. И я вижу, как на ее лицо в секунду надевается маска спокойствия. О да, моя мама всегда держит лицо перед каждым человеком, кроме тех, что живут рядом с ней. — Мы занимались с Кэтрин всю ночь, — холодно повторяет ЧонГук. — У меня были проблемы с экономическим правом, поэтому я попросил ее уделить мне вечер и все объяснить. Не секрет, что ваша дочь — одна из лучших в университете. Он дарит мне свою улыбку. А я отвечаю ему вымученной, на которую смогла собрать свои силы. Он же видел этот замах. Он понял, что последует за ним. Он предотвратил этот позор. Однако мне все равно стыдно, что он стал свидетелем подобного. Какое мнение у него сложится после увиденного? Ужасно… — Понимаю, — вытягивает из себя мать. — Правда мы засиделись почти до самого утра. А сегодня, прямо повезло, отменили последние две пары. Я еле уговорил Кэтрин отвезти ее домой, ведь она очень устала. Ей надо отдохнуть. Мама безмолвно смотрит на него, пока он говорит. А я не могу понять, верит она ему или нет. Но через секунду это уже не важно, ведь она отходит в сторону, пропуская меня вперед. — До завтра, моя хорошая, — тепло улыбается мне ЧонГук. — До завтра. Я не верю своим глазам. И ушам. Медленно иду домой, поднимаюсь наверх, захожу в квартиру. Все это время мама следует за мной, ни слова мне больше не говоря. Интересно, стыдно ли ей за то, что она буквально с поличным была поймана ЧонГуком? С этой поднятой вверх рукой. Отец на кухне привстает и открывает рот, видя меня. Но не успевает ничего сказать: мама жестом останавливает его. Я закрываю дверь в свою комнату, через которую слышу приглушенные голоса родителей. Наверняка они сейчас будут обсуждать меня. И ЧонГука. Будут обсуждать нас. Сажусь в кресло и вытаскиваю из-под свитера темно-синее платье, сжимая его в руках. И улыбаюсь ему, как дурочка.