***
Брак по расчёту — наверное не самое страшное наказание для нукенина S-ранга. Но Дейдара так не считает… Да, он прошёл войну вместе с Конан и Сасори, повидал мир. Но ради чего? Чтобы теперь загубить свою жизнь в такой ненавистной и родной деревне? Ива не простила своего отступника однако и казнить его не решилась — генетический материал Дейдары просто на вес золота. Бакутон на дороге не валяется, а еле восстановленная резиденция цучикаге всегда будет напоминать о его могуществе. Интересно выходит… Дейдаре нужна свобода, деревне — сильные шиноби с редким кеккей генкаем. Только вот всем плевать на то, что свобода для Дейдары — это возможность распоряжаться собой, творить, быть с тем, кого он по-настоящему любит, а те условия, которые ему поставили — золотая клетка. Но делать нечего. Лучше умирать в клетке, чем в тюрьме. Дейдара надевает чёрное свадебное кимоно, по его мнению больше похож на траурное одеяние, завязывает штаны хакама, перехватывает шелковистые длинные волосы в высокий хвост и смотрит на себя в зеркало. Ощущение будто он — красивая птичка с редким окрасом, которую поймали на развод. Отвратительно. От самого себя противно…***
Дейдара не раздевался и просто сидел на их с Куроцучи свадебном ложе. Девушка немного помялась и тоже села рядом. — Дей… — растерянность, страх, неверие в происходящее: и всё это в одном слове. С одной стороны, ей страшно, словно они должны перейти какую-то запретную черту. Так не должно быть. Они — друзья, но точно не любовники. Они даже не целовались ни разу, о чём речь? С другой: если результата не будет, их брак окажется бессмысленен, а мучения не оправданы. Куроцучи продолжила смотреть на лицо теперь уже мужа, но так и не получила ответа. Дейдара не реагировал. Он как будто находился в другом мире, где-то там, далеко, за песками Суны, в маленьком, уютном домике его но-данны, пропахшем деревом, лаком и всевозможной химией… Ему хочется туда, на волю, но на ногах уже надеты каменные цепи, мешающие взлететь и подставить лицо порыву ветра. Глубокий вздох. Дейдара осознаёт всё так же, как и Куроцучи. Он грустно смотрит на названую сестру, убирая с её лица разлаченные после церемонии пряди и белые лепестки, и одновременно чувствует, как бешено у неё колотится сердце, а по нежной коже идут мурашки. В голову приходит мысль, что он не достоин её, Куро-чан могла бы найти себе другого человека, полюбить его или, как сам подрывник, найти счастье в свободе и посвятить себя любимому делу. А теперь они вынуждены губить себя в этом браке, который нужен всем, кроме них самих. Нежные губы касаются щеки парня, вытаскивая его из мира грёз. Куроцучи уже всё для себя решила и отбросила сомнения назад… Что ж, это в её духе. Дейдара встал и начал быстро развязывать кимоно. Уходя, он привык взрывать мосты, не оставляя никому дороги назад. Другого выхода у него всё равно больше нет, и если уж гореть, то вдвоём и до тла. Эта ночь не будет такой, как с данной. Тогда блондин испытывал всю палитру чувств: от резкой саднящей боли и до наслаждения с дрожью в коленях. С Куроцучи никогда такого не будет. — Это неправильно, это совсем неправильно… — мелькало у Дейдары в голове. Совсем неправильно находится здесь, неправильно трогать ее, целовать ее… Но снова в его голове мелькает одно ужасное слово «должен». Это слово принуждает к действию и заставляет совершать насилие над самим собой. Дейдара целует Куроцучи, но вместо ее губ представляет губы, но данны — так думать гораздо проще. Эти ощущения абсолютно разные, однако они чем-то похожи… Не потому ли, что он насильно вбил себе это в голову? Ее губы отвечают взаимностью. Они такие мягкие, нежные, но почему-то бесчувственные. Почему? Ведь она в отличие от Сасори — живой человек, почему его не настоящие губы были гораздо чувственнее, чем ее губы сейчас? Дейдара не останавливается. Он закрывает глаза и вновь начинает гладить ее мягкие волосы… Короткие. Как у Сасори. Опять он вспоминает о нем, хотя надо бы забыть. Но не эти ли ассоциации и воспоминания помогают жить ему сейчас? Забыть то, что их связывало, это все равно что предать искусство, а этого он никогда не сделает.***
— Ты точно не хочешь уйти? Я действительно готова дать тебе развод. — Мы уже говорили об этом. Оставить тебя в таком положении просто подло, ага. — Я же вижу, что тебе в тягость возиться со мной… — Куроцучи неудобно, что всё вышло именно так. Ещё после их брачной ночи куноичи пообещала Дейдаре развод. Она не смогла смотреть на его страдания. Её друг и муж сыграл немалую роль в прошедшей войне с Мадарой, и Куроцучи искренне считала, что Дейдара заслужил свою свободу. Однако, подать документы без претензий она могла лишь когда бы вступила в должность цучикаге. Должность ей утвердил сам Даймё, однако вступить в неё девушка сможет только после родов. А там ещё год декрета… Правда инаугурацию всегда можно принести, место всё равно у Куроцучи в кармане, и уже никто не мог помешать девушке отдать документы юристу. Но случилось то, чего девушка совершенно не ожидала… Дейдара решил остаться, пусть только на время, пока малыш не подрастёт. Несмотря на все старания деревни, Куроцучи всё равно осталась другом подрывника, которая прошла с ним войну наравне с Сасори и Конан, и бросить её вот так было непростительно даже ему. К тому же подрывник не понаслышке знал, что такое расти без родителей под опекой Ооноки, и никогда никому не пожелал бы такого «счастья», а тем более своему потомку. — Ты ничего не ела со вчерашнего дня. — блондин показательно взял со стола один онигири и начал жевать. По правде говоря, ему действительно было вкусно. Не то, что его жене. — Не могу. — первый триместр вытаскивал из девушки все соки, от еды её воротило как от огня, а от того, как едят другие люди, вдвойне. Куроцучи положила щёку на стол и отвернулась лицом к приоткрытому окну, вдыхая свежие потоки горного ветра. О Ками, как же ей сейчас плохо, настолько, что она не может встать и выйти, чтобы Дейдара не видел её страданий, не испытывал гложащее душу чувство вины. Сострадание не было явной чертой подрывника, но и девушка была для него далеко не чужой. Его любовь была скорее братская, чем та, что обычно возникает между мужчиной и женщиной. — Ну не силой же мне в тебя впихивать рис, ага? — и блондин погладил подругу по чёрным взъерошенным волосам. — А смысл? Меня всё равно стошнит… — прекрасно понимает, что сейчас ей особенно нужно правильно питаться, но ещё только формирующаяся жизнь внутри попросту отвергает любой приём пищи. Ей стало жалко всех: себя, мужа, ещё не родившегося малыша. Как ужасно быть беспомощной… Разозлившись на саму себя, куноичи утёрла слёзы и попробовала съесть один онигири. Будет плохо, но это хоть что-то. Куроцучи — сильная, она всё преодолеет, и Дейдара знает об этом.***
Когда Дейдара смотрит на жену с округлившимся животиком, то ему совершенно не верится, что она носит его ребёнка. Казалось, будто бы Куроцучи вышла замуж за другого мужчину, которого любит и теперь ждёт от него малыша, а миссия подрывника — присматривать за нээ-чан, чтобы с ней ничего не случилось. Так жить было проще… обоим. А сейчас подруга лежала на диване, и, хрустя красным яблоком, читала какую-то книгу. — Ну что, взяли на службу? — спросила Куроцучи, не отвлекаясь от чтива. — В штаб при подрывном подразделении. — Дейдара сказал это каким-то поникшим голосом. — Это же прекрасно! — Чего прекрасного? Всё в разрухе, одно только название, да… — подрывник помрачнел и сел рядом с женой. Он покосился на книжку, которую держала Куроцучи. » Политика и право. Том пятый » — Даже сейчас нээ-чан не забывает о своей должности… Хотя, мне казалось, что женщины в её положении читают другие книги. Но ведь они и не будущие цучикаге, ага. — Кстати, о названии… — вырвала Куроцучи мужа из мыслей. — Ты же знаешь, что первенца всегда называет отец. — Ну хоть в чём-то я свободен… — подумал Дейдара. — Всё просто. Джикико*. — Фарфор? Но ведь он очень хрупок! — женщина не поняла такого выбора мужа. — Фарфор — это особый вид глины. Так что девочке очень подойдёт, ага. — А если будет мальчик? — спросила куноичи с хитрым прищуром. — Не будет. — с каким-то удручённым спокойствием ответил Дейдара. — Удача уже давно послала меня, поэтому на парня я даже не рассчитываю, да. — А если всё-таки мальчик. То тогда как? Джикито? — Неа! — блондин наконец улыбнулся и нарисовал на бумаге два кандзи. — Нендора*. — Глиняный демон… Ну вот! Другое дело!***
— Проснитесь, господин! — медсестра аккуратно разбудила задремавшего Дейдару. Он конечно знал, что женщины долго рожают, но вот так… — Ммм? — Ваша жена молодец! Всего лишь шесть часов родов… С ней всё в порядке. — А родился кто, м? — Мальчик! Ваша копия, просто автопортрет! Когда сказанное дошло до Дейдары, то его будто окатило холодной водой, а улыбка засияла на заспанном лице. Кажется, удача впервые за последнее время всё-таки решила посмотреть в сторону подрывника. А через месяц почтальон передаст в руки невыспавшегося Дейдары коробку с печатью в виде скорпиона, а в ней — маленького механического птенчика и небольшую открытка с подписью «Мои поздравления. Твой Данна».