***
— Да какой из тебя наставник! Ты вообще подумал о тех генинах, которые к тебе попадут? Ты всегда думаешь только о себе! Я устал от твоего своевольства! — Отвалите от меня наконец! Звук ударяющихся об стену сёдзи заставляет Нендору покрепче закрыть уши. Он ненавидит когда дедушка и папа ругаются, и вообще ему не нравится, когда люди кричат. Малыш осторожно отодвигает ладонь от уха и прислушивается. Тишина. Мальчик аккуратно подходит к двери и слегка стучит по ней. — Нендора, не сейчас… Не трогай меня, пожалуйста. — Дейдара просто не хочет, чтобы сын попался под горячую руку. Он ведь не виноват, что его прадедушку стал частенько посещать старческий маразм. Малыш вздохнул и плюхнулся на пол, уперевшись в раздвижную дверь. Надо подождать.. Ладошки сами потянулись в мешочек, повязанный на поясе бирюзовой укороченной юкаты. Маленький белый комочек появился в детской ручке и был поглощён зубастым ротиком. Нендора попытался вылепить птичку, но та упорно не получалась, а мальчик только весь перепачкался. Светлые волосы до плеч слиплись в белой массе, а на юкате появились пятна. — Бабушка будет ругаться… — Подумал ребёнок и вытер руки об штаны — терять нечего, всё равно уже грязный. Внезапно открылись сёдзи. — Заходи, Нендора. — Сейчас он — единственный человек, которого Дейдара хочет видеть рядом с собой. Малыш обрадовался и пошёл вместе с отцом в небольшой садик — их собственный цветник в горах. Дейдара сидел на дощатом краю террасы и рисовал эскиз к новой бомбе. Это должен был быть феникс, большой и красивый. Пока подрывник рисовал, малыш исследовал помещение, будто бы в первый раз, но облазив комнату и поняв, что всё интересное от него как всегда спрятали, Нендора сел у тёплой отцовской спины в зелёной юкате и стал поглядывать в блокнот. — Когда человек рисует на него нельзя смотреть, а то ничего не получится. — старший блондин отложил карандаш. — Ну? Чего ты хочешь? — Слепи, пожалуйста, птичку. Ту, у которой по четыре крыла. — Чёрные глаза Нендоры заблестели тысячей искорок надежды. Дейдара улыбнулся и начал лепить пичугу. Для малыша это была самая настоящая магия: как за три движения получается такое утончённое фантастическое существо. Нендора обожает смотреть на папины руки, с такими же ртами, как у него самого. Ладони отца умело пережёвывают, а затем сминают белый комочек, создавая самое настоящее чудо. Дейдара выпустил в сад стрекочущее нечто и когда оно взмыло в небо, раздался громкий… — КАЦ! Взрыв. В чёрных восторженных глазах отразилась яркая огненная вспышка. — Мне всегда так жалко, когда ты взрываешь их. Это так красиво, но ведь их больше не вернуть… — Мальчику действительно жалко, пусть не совсем живую, но птичку. Дейдара посмотрел вдаль, за горы. — Меня тоже не вернёшь, и тебя. Все мы умираем, и эти птички тоже. Даже если бы я не взорвал её, она бы всё равно размякла и развалилась. А так, она переродилась в огненный цветок. Как и в жизни: птицы умирают, а их прах помогает вырасти цветам, да. Нендора внимательно смотрел на отца и обдумывал всё, что тот сказал. — Наша жизнь — это мгновение, она очень похожа на взрыв. Такая же мимолётная и невероятная. Важно прожить её так ярко, чтобы ни о чём и никогда не жалеть. — Подрывник закрыл глаза и подставил лицо прохладным потокам ветра. — Ммм… Пап, а как жизнь может быть мгновением? Прадедушке больше целых восьмидесяти лет, а тебе уже двадцать шесть. Разве это мало? — Ты даже себе не можешь представить как, ага. Младший блондин уставился в пол и стал осознавать всё вышесказанное. Как восемьдесят лет могут быть мгновением? Ведь они так долго тянутся! Нендоре самому уже пять, а он всё никак не вырастет. А если человеку сто? Это ведь точно не может быть мало! — Наша жизнь — момент в огромном кругу перерождений. Человеческие души живут не по одному разу, и сколько бы лет ты не провёл на Земле, пусть даже тысячу, это только малая часть всего нашего существования. — Дейдара запрокинул голову назад и развернулся к сыну. Его немного поражало то, что Нендора слушает это всё, хотя мог бы заниматься другими вещами, более подходящими его возрасту. Малыш перевернул лист с неудачным эскизом феникса, и нарисовал цветочек: круг и много много лепестков. — Это примерно так? Каждая жизнь — это лепесток. А вот круг, на котором они растут. Один лепесток отпадёт, а другой вырастет. — Нууу… Да. — Дейдара немного удивился, но логика сына не могла не заставить его улыбаться. — Ммм… Получается, что искусство — это цветы? — А? С чего бы? — Ну, папа, ты же сам сказал, что жизнь — как искусство, искусство — это момент, момент — это взрыв, а взрыв — это огненный цветок. Дейдара немного поразился. Как говорится, устами младенца глаголет истина… И ведь даже не поспоришь! Сам ведь всё и сказал, а ребёнок просто выстроил цепочку. Что ж, молодец! Мужчина потрепал по голове сына. — Пусть твоё искусство будет цветами! Довольно интересный взгляд, да!***
Ооноки, несмотря на возраст, оставался в светлом разуме, всё прекрасно слышал и понимал. Он надеялся, что после всего, что произошло с Дейдарой, ученик наконец изменит своё мнение и прекратит маяться дурью под названием «искусство — это взрыв». Да, пускай его С3 подорвала первый метеорит Мадары, тем самым спася тысячу шиноби и дав время Ооноки разобраться со вторым, однако признавать взрывы искусством старик так и не собирался. Но особенно его бесило то, что эту же полемику подрывник прививает к ребёнку. Неужели жизнь ничему не учит? — Зачем ты рассказываешь ему эту ерунду?! Он ещё слишком мал для того, чтобы думать о таких вещах, как что есть наша жизнь, и что есть наше искусство. — Заговорил старец в разгар обеда. — Почему-то когда я был в его возрасте, вы говорили обратное. — Дейдара вздохнул. Каждый раз обед дома превращается в разбор полётов его воспитания, но сейчас сенсей совсем заигрался в прокурора — пора бы ему перестать лицемерить и показывать ученика как никудышного отца. Ооноки во многом сам виноват в том, что случилось между ним и подрывником, и поэтому он хочет исправить свои ошибки на Нендоре. Но забывать о том, что и сам старик далеко не белый и пушистый (хотя очень бы хотел таким выглядеть) ему тоже нельзя. — Тогда было иное время. Ты не должен забивать его голову своим безумием, если не хочешь, чтобы всё повторилось. Нендора вздохнул. Опять начинается… — Бабуль, спасибо за очень вкусный обед, я пойду в свою комнату. — Мальчик поблагодарил бабушку и стал выходить из-за стола. — Прадедушка Ооноки, не волнуйся. Я считаю что искусство — это цветы. — Но вот о том, что взрывы — это тоже цветы, ребёнок решил промолчать. Кицучи с женой посмотрели на Нендору, затем на Ооноки и Дейдару. Воцарилась любимая мальчиком тишина. Младший блондин украдкой улыбнулся и ушёл с кухни, наслаждаясь своей маленькой победой. — И всё же, я считаю, что ты должен… — Прервал спокойствие Ооноки. — Я сам знаю, что я должен! Не учите меня жить, поздно уже, да! — Дейдара не выдержал. Достали. Всё что должен, он исполняет. — Не разговаривай со мной так! — О, Будда… Хоть домой не приходи. Простите, Коиши-сан, благодарю за обед. — Дейдара поблагодарил тёщу и так же вышел из-за стола. У него ещё куча документов из штаба, и каждый нужно прочитать и разобрать. Тупая бюрократия.Как же иногда безумно хочется подорвать все эти тупые бумажки к биджевой матери! Подрывник вышел подышать в их небольшой сад и увидел сына, поливающего клумбу с маргаритками. Нендора так усерден во всём, за что бы не взялся, но его нельзя заставить делать то, что он не хочет, или можно, но со скандалом. Это у него в Дейдару. Усердие отца, ум матери, хитрость прадеда. И это всё проявлялось уже сейчас… Нендора действительно может стать прекрасным шиноби, но только если сам того захочет. — Пап? — вырвал малыш из мыслей папу. — Ты опять зол, да? — Нендора уже собирался было уйти. — Нет, просто… Спасибо, что сказал про цветы. А то он бы так и не отстал от меня. — Дейдара положил ладонь на плечо сына. — Я не знаю, почему вы не понимаете друг друга, но мне не хочется чтобы вы с прадедушкой из-за меня ругались, вы же оба хотите мне добра. — Нендора отставил пустую лейку в сторону и обнял Дейдару. — Ты один меня здесь понимаешь… — Дейдара погладил ребёнка по волосам. С одной стороны, такие отношения характерны больше для матери и ребёнка, но подрывник прекрасно помнил испытанное им в детстве одиночество, когда не к кому пойти и рассказать беду, когда никто не приласкает и не обнимет. Может поэтому они стали так близки с Сасори? Вот уж кто понимал Дейдару как творца, да… Иногда так хочется взять просто, да и улететь к нему туда, далеко за скалы, в такую далёкую и одновременно близкую Суну… Подрывник поднял голову и посмотрел за горизонт, разрезаемый остроконечными пиками гор. Он представил, как стоит на краю скалы, затем шаг и…падающее тело разрезает встречные потоки ветра, а когда до земли остаются считанные метры, его подхватывает огромный глиняный феникс, и создатель вместе со своим творением взмывают вверх и летят прямо под остриями гор, а с ними только ветер, небо, облака и слепящее глаза солнце… Феникс — символ возрождения. И Дейдара с возрождённой из праха свободой летит к тому, кто больше всех любит его в этом мире, к вечным спорам об искусстве и новым творениям… — Пап? — Родной голосок вывел Дейдару из транса. — Ты чего? — Да так… Про птиц думаю… — Старший блондин посмотрел на сына и отбросил все красочные фантазии. Разве можно быть свободным, бросив часть себя? Нендора так же понимает отца, не меньше Сасори, если не больше, а если не выходит, то хотя бы старается. Птенцу нужно окрепнуть и научиться летать, прежде чем покинуть гнездо: Дейдаре нужно ещё многое объяснить и показать Нендоре, научить пользоваться бакутоном и дать время на осознание, что папе нужно улететь, чтобы не погибнуть в этой клетке. А пока он будет рядом, выполнять то, что должен. Как шиноби, как друг, муж и отец… Пускай многие из этих ролей совсем не вяжутся с ним, но за острыми скалами всегда следует прекрасный горизонт, которого Дейдара однажды достигнет… обязательно достигнет.***
Куроцучи пришла далеко за одиннадцать вечера, хотя ничего необычного в этом не было. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это — спать. Она безумно устала и еле приволокла ноги до дома. У порога её встретила мама в коричневом сарафане и фартуке, а затем накрыла перед дочерью запоздалый ужин. Кицучи как обычно сидел с «Вестником Ивы», который бы давно уже нужно переводить в электронный формат. — Как день? — Не отрываясь от газеты спросил отец. — Хоть со скалы прыгай. Кицучи переглянулся взглядом с Коиши и тяжело выдохнул. — Ты уж извини, я понимаю, как… — Что опять натворил Нендора? Или Дейдара? Или оба? — Четвёртая уже привыкла по приходу домой выслушивать все их проделки и грехи за день. — Не совсем… Дейдара сегодня говорил Нендоре про искусство, там ещё чего-то про жизнь… Куноичи закатила глаза. — По-моему, этого стоило ожидать. Ну, и? — Об этом узнал дедушка. — Мне жаль Дейдару. — Всё, что ответила отцу Куроцучи. — Прости, я устала, давай к сути, голова разваливается… да и не только она. — Я считаю, что Дейдара не должен говорить с Нендорой об этом. Пусть остаётся при своём мнении о смысле искусства и жизни, но ребёнку не впаивает это всё. — Нам хватает одного ненормального в семье… — Добавила к словам мужа Коиши. — Я не хочу, чтобы он тоже вырос помешанным… — Женщина была изначально против этого брака, но к сожалению осталась в меньшинстве. Куроцучи закрыла лицо руками и откинулась на спинку стула. Ни сил, ни нервов у неё больше не было. — Хорошо, я поговорю с ним. Но запомните, что я доверяю ему Нендору. Не смотря ни на что… — Каждый день одно и тоже, и куноичи уже устала от этого всего. Она прекрасно понимала, чего боятся родители, но зная Дейдару лучше них всех, могла верить ему, даже после всего, что он натворил, ведь он действительно любил Нендору и никогда бы не сказал ему того, что может навредить сыну. Куроцучи добралась до комнаты и, не раздеваясь, сразу же рухнула на свой футон. Дейдара молча пододвинул свой матрас к её. — Что сегодня ты говорил Нендоре? — Тихо спросила его жена. — Доложили уже… — Вздох. — Просто вижу, как тебе описывают, что я ору Нендоре «Искусство — это взрыв!». — А про что тогда? — Про круг перерождения. Он представил его, как цветок, да. Представляешь? — Рановато, конечно его знакомить с основами буддизма… — Женщина вздохнула и начала растёгивать ципао. — Но ладно… Нендора нарисовал цветок? — Сказал, что искусство — это цветы. — Слава Ками! — Девушка действительно обрадовалась этим словам. — Цветы! Прекрасно! — Просто он во взрывах тоже видит цветы. — Всё ясно с тобой… — Куроцучи встала и убрала платье в шкаф. — Но всё же… пусть лучше «взрывы — это тоже цветы», чем «цветы — это взрывы». — Женщина всё-таки переоделась за ширмой, а когда вышла в слишком длинной футболке, похожей на странное короткое платье, то вновь упала на футон и накрылась мягким одеялом. О даа… она так ждала этого… — Куро-чан… — Прервал наступающий сон куноичи Дейдара. — Карательный орган под названием «Мама» не работает. Просьба обратиться в субботу с двена…нет, с двух часов дня до восьми вечера… — Протараторила на манер автоответчика женщина и громко зевнула. Она искренне думала, что подрывник оставил самый главный «сюрприз дня» на потом, но сейчас, Куроцучи уже не в силах разбираться со всем этим. — Всё до субботы. И двинься к себе, если не хочешь, чтобы я локтями давила тебе на шов… — Это не на счёт Нендоры. Я хочу обратиться к тебе, как к Цучикаге, да… Куроцучи аж развернулась к Дейдаре. — Ну? Только сразу по делу, как друга прошу. — Я хочу передать дела в штабе своему доверенному лицу и уйти в наставники генинов. Куноичи где-то минуту смотрела на Дейдару, а потом резко развернулась и нырнула в своё одеяло. — Я подумаю… — Нет, только давай без этого. Это «подумаю» будет длиться от трёх месяцев и до бесконечности, да. Просто. Да или нет? — Дейдара! Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас занялась этим вопросом? — Нервы Куроцучи окончательно сдали, она отодвинулась на другой край комнаты и отвернулась от подрывника к окну. — У меня до хрена отчётов по миссиям и поездка в Кири на неделю. Просто. Не трогай. Меня. Дейдара будто только проснулся. В этот момент нээ-чан была безумно похожа на него сегодня, когда Ооноки снова довёл подрывника, и тот заперся в комнате и просил его не трогать. СеЙчас он ведёт себя как Нендора, который хочет внимания от разозлённого на прадедушку папы. Вот будто он сам не знает, как Куроцучи впахивает и устаёт… — Я постараюсь… — Фразу разорвал зёв подруги. - …Постараюсь рассмотреть это завтра. — Нээ-чан… — Дейдара расплылся в улыбке и смотрел на засыпающую брюнетку. — Прости… вспылила… спокойной ночи. — Спокойной. — Дейдара пододвинулся и аккуратно приобнял девушку, так чтобы та не подумала, что ему что-то нужно. Девушка поудобнее устроилась в уютных объятиях друга и уснула… Им обоим так не хватает банального человеческого тепла… Блондин зарылся в короткие чёрные волосы жены…как у Сасори, которого Дейдаре тоже не хватает. Уж он бы никогда не сказал «не говори ребёнку про искусство.» Ничего… Однажды они всё равно будут вместе, а сейчас он будет рядом с той, которая была и остаётся его лучшим другом и поддержкой. Куроцучи была с ним во многие трудные моменты, и теперь он будет с ней тоже. В любом случае, это честно по отношению к ним обоим. Из окна подул сквозняк, и подрывник получше натянул себя и нээ-чан одеяла. Ветер, ветер… Однажды Дейдара будет таким же свободным, ну, а пока…спать.