гейская солянка.

Тул волосы пальцами цепляет и нервно сигарету за сигаретой тушит о почти полную пепельницу. Как сказать ему? Вывалить разом все дерьмо. Про измену, про ложь. Хин просил, нет, умолял не ездить по этим шлюхам, что его отец под Тула подкладывал. В глубине души боялся, что тот не сдержится. Хотя верил сильно и отчаянно, глаза в глаза, всегда давал понять, что доверяет лишь ему одному. Тул был безумно пьян. Было жарко, все плыло перед глазами, она сама его поцеловала. Сама залезла на его колени. Сама скинула с себя кружевные трусики, и платье от версаче тоже сняла сама. Она была сверху, такая же в усмерть пьяная, до такой степени пьяная, что слезть в нужный момент не успела. Тул о той ночи Хину не рассказывал, пытался забыть эту шалаву Вади, как страшный сон и надеялся, что она в его жизни не появится. Зря. Смс о том, что она беременна разбивает его на части. У него будет ребёнок. Он будет отцом. Результат его измены своему любимому человеку через три месяца появится на свет. Хочется умереть, честно. Жить без Хина не сможет, с самого детства плечом к плечу. Ценит и любит неимоверно. Одна ошибка перевернет его жизнь навсегда. Ему придется на ней жениться, он наследник крупной компании и обязан завести ребенка в законном браке. Ребенок должен быть счастьем, но становится главным проебом всей жизни Тула. Злость, агрессия, ненависть и все это по отношению лишь к самому себе. Хин приходит. Спустя три часа наконец показывается на пороге, так мило улыбается и жалуется на пробку. Сердце пропускает удар. — Я переспал с Вади, – Хин моргает часто-часто и глубоко втягивает воздух носом. — Она носит моего ребенка, Хин, – за руку его берет, но тот, как от огня руку отдергивает. Хину хочется истерить, плакать, ударить этого ублюдка по лицу, а потом взять за грудки и спрашивать, какого собственно хуя. Его растоптали, о его любовь вытерли ноги. Эта блядь дала Тулу то, что он сам никогда бы не смог дать. Семья. Настоящая полноценная семья. И от этого внутри все пламенем разгорается. Их первый поцелуй в школьной подсобке. Вспотевшие ладони Тула на его лице, он торопливо вдавливает его в стену и целует так слюняво и неумело, что Хин все же смеется в поцелуй, но губ не смыкает, а руки послушно спускает на талию. Первое свидание. Боже, он готов поклясться, что краснота с его щек не сходила еще долгие месяцы. Тул действительно пришел на встречу с абсолютно девчачьим плюшевым медведем (да, он все еще с ним спит, но это не главное). Он на полном серьезе отодвигал Хину стул, вешал его пальто, и черт возьми заплатил за счет. Кормил его при всех с рук, никого не стесняясь, не боясь своих чувств, а потом за руку хватал и целовал его щеки так часто, что Хин боялся, как бы у него не появилась аллергия на поцелуи. В тот же вечер предложил встречаться. Прямо у ворот хинова дома. За плечи держал и заглядывал кажется даже не в глаза, дальше, в душу. Хин не мог ему отказать, не захотел. Они целовались стоя под окнами его дома еще тридцать минут, пока руки окончательно не замерзли. До самого рассвета проговорили по телефону, тогда Хин в первый раз заснул с медведем, без которого в последствии не смог прожить и ночи. Он помнит их первый раз. Смущенный Хин постоянно прикрывался руками, накрывал себя одеялом, молил выключить свет. Тул раскрепощал его мучительно долго и нежно. Целовал каждый миллиметр его тела, выводил пальцами узоры на его груди. Брал терпеливо и медленно, принося лишь одно удовольствие, максимально оградив его, Хина, от дискомфорта и боли. После этого, в первый раз тихо, шепотом на ухо признался в любви. У Хина чуть сердце не остановилось, он чувствовал себя самым счастливым на свете. Тогда засыпая в теплых объятьях Тула, склонив голову тому на плечо он тихо шепчет ответное признание, точно уверенный, что его услышат. До жути смешно, чем это все обернулось. — Все кончено, – Хин смотрит себе под ноги. У Тула будто планеты над головой взрываются от безысходности. — Не оставляй меня пожалуйста, ты обещал быть со мной всегда, – он действительно обещал, раз за разом, в болезни и здравии, богатстве и бедности, но не при беременной женщине со стороны. — А кем буду я, Тул? Вам необходимо пожениться, но что ты предлагаешь мне? Быть твоей подстилкой для снятия стресса после семейной мозгоебли? Нет уж, когда-то ты сделал все, чтобы я не хотел от тебя уйти, сегодня ты сделал все, чтобы мне никогда не захотелось вернуться, – он волосы за ухо заправляет и носом шмыгает, так, что Тула почти оглушает. У Хина внутри весь мир на крохотные осколки рассыпается, стирает его ребра и легкие в порошок. Больно так, что лучше бы ему переломало все кости, чем это. Он не знал, что у них будет такой отвратительный конец. Даже предположить не мог, что все обернется полнейшим крахом. — Пообещай две вещи, Тул, – он горло прочищает и кашляет в кулак, на деле сглатывая слезы. — Первое - ты будешь счастлив, действительно счастлив, а второе - не ищи меня, пожалуйста, не надо, – он опирается о столешницу и вздыхает. —Быть счастливым без тебя? Нет. Я обещаю всю оставшуюся жизнь корить себя и пронести свою к тебе любовь сквозь годы, до самой своей смерти, Хин, – он грустно усмехается. К Хину подходит почти паря над полом, целует мягко, жадно, понимает, что это никогда не повторится. Язык такой родной, но одновременно уже ему не принадлежащий на губах будто ожоги оставляет. Хин стирает с туловых щек слезы и наконец уходит. У них останутся воспоминания. /пьяный, гордый паренёк проебал любовь. /