Exhausted

      Впервые Хосок встретил Намджуна в Корее, когда проходил стажировку в одной из самых крупных больниц в качестве психотерапевта.       Он долго шёл к этому: всегда хорошо учился, занимал первые места в олимпиадах и всё своё время убивал на изучение того, что, по его мнению на тот период, помогло бы ему добиться успеха. Он всегда говорил себе, что просто не будет, особенно пробиваться в одиночку и исключительно своими силами и мозгами, но совершенно не был готов к тому, с чем ему пришлось столкнуться, когда он познакомился с ним.       Намджун оказался приятным мужчиной, у которого на руках остался годовалый ребёнок от убитой сестры, с которым ему уже тогда помогал справляться Сокджин. Бо́льшую часть времени он был хмурым и иногда чересчур серьёзным, но вместе с этим очень добрым. За складкой между бровей и проглядывающими морщинами на лбу скрывался заботливый Джун-и, который каждый день заносил занятому Чону обед.       Внешний вид и довольно враждебная аура невольно отталкивали от него людей, но он не умел по-другому. Привыкший всю жизнь держать эмоции под цепями и тяжелейшими воротами, он был таким вот, нуждающимся в человеке рядом, в обычном собеседнике, в настоящем друге.       Неудивительно, что улыбчивый, обаятельный и слишком хорошо читающий людей Хосок смог расположить его к себе.       Ким работал в охране, поэтому пересекались они только в конце рабочего дня. Но и этого хватило, чтобы они стали хорошими друзьями. Каждый день они ходили в бар, чтобы расслабиться и обсудить всё подряд. На выходных выбирались в кино или на простую прогулку. Гуляли с собакой Намджуна и вытворяли всякие глупости, после которых младший долго хохотал и ходил в салон, чтобы распечатать фото на память. Ким называл его глупым и сентиментальным, но просил распечатать ему фото тоже.       Хосок до сих пор помнит те скромные улыбки, что старший от него прятал.       Им пришлось разойтись по разным сторонам, когда Намджун ушёл работать в тюрьму. Он объяснил Хосоку, что там сидит человек, который может очень сильно помочь ему. С чем именно, он говорить не стал, а Хосок не стал спрашивать.       Всё шло своим чередом: Чон набирался опыта, продолжая работать с далеко не простыми пациентами; знакомился со знаменитыми врачами на закрытых научных конференциях; преуспевал в своей карьере, и, вроде как, у него стали намечаться отношения с мед.братом, о чём он постоянно трепался с Намджуном во время их редких встреч и звонков по видеосвязи.       Старший искренне за него радовался и поддерживал. Но Хосок был бы не Хосоком, если бы не заметил в поведении и так всегда сдержанного Намджуна чрезмерную холодность и закрытость, которую они вместе преодолевали долгое время. Парень не смог оставить это всё просто так и буквально заставил Кима рассказать ему всё, как есть.       В тот проклятый день Хосок впервые услышал это имя. Чимин. Наверное, именно в этот период вся его жизнь пошла под откос: начались проблемы на работе, которых никогда не было, неудавшаяся личная жизнь, вынужденный переезд. Всё это свалилось неожиданно, но никогда не унывающий Хосок смог найти в себе силы, чтобы просто продолжать жить и помогать другим.       Но не себе. Всё ещё не себе.       Сейчас, сидя в кабинете и поглядывая на работающего за своим ноутбуком Чимина, Хосок совсем не может расслабиться. Он знает, на что способен этот парень, когда не контролирует себя. Чимин только выглядит беззащитным и довольно милым. На деле он голыми руками разорвёт твою грудную клетку и вырвет хребет, если почувствует с твоей стороны хотя бы намёк на угрозу.       Чимин не тот, кто ждёт, когда на него нападут, и лишь выжидает момент для ответной атаки. Он тот, кто сам нападёт и не даст никакой возможности отбиться, пока вдоволь не напьётся твоей крови. И, что самое ужасающее и безумное в этом — ему понравится, и он захочет ещё.       Хосок нервно закусывает щёку. Он совсем недавно назначил Чимину новые лекарства, они всё ещё подбирают новую дозировку, но уже из этого видно, что Пак стал спокойнее. Либо делает вид, и это просто затишье перед бурей.       Чимин отвлекается от работы только тогда, когда Намджун кладёт ладонь ему на предплечье, чем привлекает его внимание. Хосок давно отметил для себя особую связь между этими двумя, потому что, по сути, именно благодаря Киму и его невероятному терпению и выдержке Чимин всё ещё держится и пытается лечиться. Посттравматический синдром, который повлёк за собой затяжную депрессию, галлюцинации, резкие и неконтролируемые вспышки ярости. Чон сам видел это и, несмотря на свой опыт и знания, испугался. Он до сих пор напуган.       Но с течением времени он не то, чтобы привык, но стал гораздо спокойнее относиться к этому.       Поначалу состояния Чимина были настолько глубокими и не выводимыми, что он не успокаивался, пока ему не вкалывали существенную дозу седативных. С тех пор прошло чуть больше полугода, чего крайне мало, чтобы как-то ощутимо помочь человеку, который постоянно подвергался пыткам, издевательствам и истязаниям почти на протяжении десяти лет.       Когда Намджун всё же сказал ему о том, что в тюрьме есть один парень, очень умный и мозговитый в области программирования, но у него не всё в порядке с психикой, мягко говоря, Хосок заинтересовался. И Ким вкратце рассказал историю Чимина. После этого Чон не мог заснуть ещё очень долго, но так и не пришёл ни к каким разумным выводам, как всё могло сложиться настолько неправильно и несправедливо.       Он встретил Чимина ещё в тюрьме, куда пришёл как особый посетитель — благо, у Хосока на тот момент уже был довольно влиятельный статус. Паку на тот момент было девятнадцать лет, но его взгляд был настолько тяжёлым и пустым, что Чон даже засомневался в его настоящем возрасте.       Он всё надеялся, что произошла какая-то чудовищная ошибка, что Намджун что-то напутал, потому что всё это не укладывалось в голове. Хосок за всю свою жизнь видел уйму людей, абсолютно разных, но этот взгляд полностью его опустошил. Всю встречу они молчали.       После этого Хосоку удалось ещё несколько раз прийти к нему, но все эти встречи не принесли никакого ощутимого результата. Без постоянной проработки и терапии Чимин словно пропускал всё сквозь, не фиксируя, не позволяя помочь себе.       Нормально встретиться с ним удалось уже у Намджуна в квартире, спустя месяц как Чимин вышел из тюрьмы. Пак не говорил много, смотрел озлобленно, и всем своим видом показывал, что лучше к нему не подходить. Он отсидел девять с половиной лет, пока какой-то человек, имени которого никто из них так и не узнал, не предоставил информацию, которая и доказала полную невиновность Чимина.       Хосок решился помочь сразу, даже не колеблясь. Пришлось собрать все силы в кулак, чтобы вложить их в одного-единственного мальчишку, который обмякал в его руках под действием сильнейших лекарств; который нападал на него с заточками, потому что Намджун давно спрятал все ножи; который кричал из-за приснившихся кошмаров до хрипа.       У Хосока в его двадцать четыре начала проглядывать седина, которую он тщательно закрашивает яркой краской. От истории Чимина, которую он постепенно ему рассказывал на терапии, кровь стыла в жилах, а по всему телу разгонялись мурашки. Периодически Хосок словно видит всё это со стороны, будто тоже присутствует в те моменты там.       В первое время Пак относился к своему новому психотерапевту с опаской и показушным презрением, но быстро смекнул, что иначе никак. Окончательным толчком к этому стал тот день, когда он напал на Намджуна в приступе очередных галлюцинаций. И именно после этого Чимин изменился, будто его подменили.       Агрессия, тотальный контроль, граничащий с тиранией, и вспышки ярости сменились на непроходимую апатию. Он перестал подпускать к себе всех, в первую очередь Кима, боясь, что навредит ему. Для Пака Джун стал единственным, за кого он мог держаться, кто помог ему и не бросил, кто остался с ним до конца.       Осознание того, что он монстр, который не в состоянии контролировать себя, — что он может зарезать кого-нибудь в беспамятстве, и даже не понять, что сам же это сделал; что постоянно вредит всем вокруг, и только и делает, что отравляет им жизнь, — убивало Чимина каждый день.       Пак не хотел жить, потому что был абсолютно бессилен и сломлен. Хосок видел это и понимал, поэтому его новой целью стало сделать всё возможное, чтобы Чимин снова смог хотя бы немного начать доверять близким ему людям, верить в то, что за ним никто не следит, что ему больше не причинят вреда и боли, которых он натерпелся сполна и явно не заслужил и одной тысячной из того, что ему пришлось пережить.       Естественно, Намджун, который внешне был абсолютно лишён даже намёка на эмоции, переживал, но в душе. Не позволяя даже мускулу дрогнуть на его лице. Он волновался за Пака, но предпочитал это скрывать и лишний раз не показывать.       Хосок ещё раз окидывает этих двоих взглядом, оценивает состояние Чимина на пятёрку из десяти, что по его личной шкале означает “нормально”. Он кидает хриплое: “Я домой”, подхватывает рюкзак с пола и выходит прочь из кабинета. Неприметное здание оказывается за спиной.       Их с Намджуном съёмная квартира встречает его холодом и давящей тишиной, которую Хосок так ненавидит. Они уже перестали обустраивать каждое жильё, в котором им приходилось жить, в немом согласии решив, что это пустая трата времени. Ввязываться в криминал значит полностью изменить свою жизнь. И Хосок знал, что ему придётся сложнее всех из этой небольшой команды, но согласился. Потому что слишком привязался к Намджуну и Чимину, который стал для него очень близким другом.       Но и это не единственная причина. Главной целью для Чона стало добраться до того, кто стоит за J.I. Многие люди без какого-либо повода считают, что им позволено всё: например, лишать детей родителей, если у них есть богатство и власть.       Хосок же с этим не согласен, поэтому каждый раз, стоя на двойной могиле своих мамы и папы, клянётся им, что сможет отомстить за них.       Намджун возвращается под вечер. Он, уставший, но довольный, благодарит Хосока за ужин и прибирает кухню. Потом они вместе смотрят фильм, обсуждают день и будущие планы. Уже глубоко за полночь Чон, как обычно, просыпается и долго не может уснуть, проклиная свой чуткий сон, когда Ким выходит из квартиры.       За окном темно. В квартире до жуткого угнетающе тихо.       Хосок знает, что того можно не ждать, и что они пересекутся уже только на работе. У Джуна всё же маленький ребёнок, с которым он не может жить в одном доме, иначе тот автоматически подвергнется опасности. Но мелкой всё равно нужна забота её приёмного отца.       Утром он, разбитый после очередной бессонной ночи, пишет Чимину, что задержится и приедет к обеду. В ответ он получает только зашифрованное: “Окей”. Ему так и не удаётся нормально поспать, из-за чего тело ломит, а голова раскалывается.       В уже ставшим ему родным кабинете все в сборе, даже Юнги, который периодически кидает подозрительные взгляды на присутствующих. Он похож на маленького, немного напуганного воробья из-за растрёпанных светлых волос и кофты, которая большая ему на несколько размеров.       Хосок умиляется этому и садится рядом с ним, учитывая границы. Мин игнорирует его присутствие, и Чон по очереди концентрирует своё внимание сначала на Сокджине, потом на Намджуне и, в последнюю очередь, на Чимине. В кабинете стоит мирная и спокойная атмосфера, поэтому всё непонятно откуда взявшееся и не отпускающее его напряжение наконец отходит.       Намджун и Сокджин уходят — им нет никакого смысла сидеть в кабинете и отвлекать хакеров своими тихими переговорами. Они зовут Хосока с собой, но он отказывается, зная, как эти двое дороги друг другу и как редко им выпадает побыть наедине.       Чон ещё раз убеждается, что младшие заняты своими делами, и решает хотя бы немного поспать, уверенный в том, что, если что-то и произойдёт, он будет рядом, чтобы помочь.       Когда он открывает глаза в следующий раз, Чимин как раз ставит перед ним на стол чашку с кофе. Парень не выражает никаких эмоций вообще, и это лёгкий индикатор, чтобы понять, что он стабильно принимает свои лекарства.       Юнги дует на свой кофе и отпивает из кружки. Хосок немного удивляется, что он может его пить — видимо, он борется с мыслями о том, что ему туда подсыпали что-нибудь. Пак садится напротив них, закинув ногу на ногу, и что-то печатает в телефоне.       — У нас пока всё по плану? — решает начать разговор хоть как-то Хосок, потому что, если до этого тишина была уютной, сейчас она давит и раздражает. — Как продвигаются… эм… ваши хакерские штуки?       — По плану, — отвлечённо отвечает Чимин. — Скоро встреча с Ли Чонхуном. Он хочет обсудить сделку ещё раз и решить какие-то проблемы с документами.       Чон хмыкает и смотрит на Юнги, который усиленно делает вид, что занят. Лишь изредка пьёт из кружки, которая стремительно пустеет. Похоже, в их компании появился бешеный наркоман.       — А ты как? Как самочувствие?       Юнги отвлекается наконец от работы и поднимает покрасневшие глаза на врача.       — Со мной всё хорошо.       “Что-то ещё?” висит невысказанным, но чётко обозначенным, прямо в воздухе между ними. Хосок отрицательно качает головой и тоже утыкается в телефон. Может, это не было хорошей идеей с самого начала.       — А ты как, Хоби-хён? Почему не высыпаешься?       Как бы долго они ни были знакомы и в каких бы состояниях Чон ни видел Чимина, от этого его взгляда ему всегда становится не по себе. Сразу хочется закрыться или вообще уйти, чтобы не продолжать разговор. Такие глаза у людей, которые находятся на грани безумия, которые почти не владеют собой. Пустые, но нацеленные в самую суть.       — Я в порядке, — Хосок неловко улыбается и поднимается с места. — Уже поздно, давайте закругляйтесь. Завтра продолжите, работа никуда не денется. И вся техника остаётся в этом кабинете.       Хосок косится в сторону окна и потягивается, хрустя позвонками. Боковым зрением он замечает, что Юнги смотрит на него почти с обидой. Чимин остаётся сидеть, кажется, не обращая внимания на собирающихся парней. И это тоже в порядке вещей.       На улице уже поздний вечер. Хосок закуривает и протягивает зажигалку Юнги, и буквально чувствует, как напряжение постепенно покидает чужое тело вместе с дымом.       — Я пойду с тобой в квартиру. Надо проверить твои раны. Прости, что не зашёл утром.       Младший тихо соглашается, и они идут молча какое-то время, пока эта тишина снова не становится надоедливой. Хосок начинает с какой-то отдалённой темы, умело выстраивая диалог. Постепенно у него всё же получается разговорить Юнги, чему он внутренне радуется. Значит, всё не так плохо, как он успел подумать.       По какой-то странной причине, ему пока не понятной, с Юнги оказывается в принципе легче делать абсолютно всё.       Чон заходит в квартиру первый и говорит Мину, что там пусто, прекрасно помня о том, что у парня паранойя. Они продолжают говорить обо всём подряд, пока Хосок изучает его раны, просматривает швы и оценивает, как всё зажило. Дальше по плану не плохо было бы устроить сессию, но Юнги ещё недостаточно доверяет, поэтому это может только усугубить ситуацию.       Они уже привычно смотрят фильм на ноутбуке младшего, перекидываясь комментариями и хрустя чипсами из местного гипермакета, а потом расходятся.       В их с Намджуном квартиру Хосок возвращается с нехорошим чувством, которое только разрастается с каждой минутой всё больше. Он пишет по очереди сначала Сокджину и Намджуну, а потом и Чимину с Юнги, несмотря на то, что с последним они живут в десяти минутах друг от друга. Он делает это для того, чтобы удостовериться, что с ними всеми ничего не случилось.       Когда они, один за другим, отвечают, что всё в порядке, он немного расслабляется. Но чувство, что что-то не так, и вот-вот что-то должно произойти, не оставляет его в покое. Оно не даёт ему дышать.       Хосок валит всё на недосып и, даже не поужинав, решает пойти спать. Он даже не пытается дождаться Джуна.       На этот раз он пьёт слабое снотворное и надеется на то, что проспит как минимум часов десять, прежде чем ему нужно будет вставать и собираться на работу. Он всё ещё помнит, как важны детали в жизни Юнги, и, если он привыкнет к Хосоку, всё станет намного проще. Он мог бы и поваляться дома, никто ему этого не запрещает, но, если он не будет держать всю ситуацию под контролем, то лишится уверенности в том, что ничего не упускает.       Прежде чем окончательно отрубиться, парень прокручивает в голове весь прошедший день, пролистывает заметки по поводу поведения парней и переваривает информацию. Он выстраивает примерный план для каждого из них, чтобы максимально точно и правильно надавить на больные точки, чтобы проработать их и оставить далеко в прошлом.       Ему предсказуемо ничего не снится, и Хосок чувствует себя ещё более разбитым, чем во все предыдущие дни, смотря в потолок без всяких мыслей и желаний вообще что-либо делать. В горле стоит этот чёртов ком, как будто он хочет заплакать, но просто не может. Грудь и рёбра сдавливает, кончики пальцев на руках покалывает, а пульс то учащается, то наоборот замедляется, даря головокружение, как будто падает давление.       Чон так чертовски устал.       Работа психотерапевтом требует огромной силы воли и выдержки, чтобы иметь достаточно ресурсов, чтобы помогать своим пациентам. Ему становится легче, когда клиенты перестают желать себе смерти или резать себя; когда понимает, что он помогает им избавиться от галлюцинаций и ночных кошмаров; когда они приходят потом, в качестве профилактики, и благодарят его за то, что он помог им начать жить. Что он стал их спасением и надеждой, что не всё потеряно.       Где же твоя надежда, Чон Хосок?