Ловушка для следопыта

– Что мы здесь делаем, Колм? – холодно спросил Датч. – Всё кончено? Колм ответил ему коварной ухмылкой: – Терпение, старый друг. Терпение. – О, терпения мне не занимать, – Датч слегка усмехнулся. – Иначе давно бы уже отдал приказ моим ребятам стереть эту лживую ухмылку с твоего лица. Оскал Колма сделался чуть более угрожающим, но в глазах мелькнуло что-то новое. Не страх, пока ещё не страх. Сомнение. Он опустил голову, будто раздумывая над ответом, а на самом деле скрывая лицо полями шляпы, и покосился на скалу неподалёку. Он видел, как на солнце блестит прицел снайперской винтовки. Там засел Артур Морган. Там-то ребята его и схватят, быстро и аккуратно. Со стороны скалы вдруг послышался громкий отчаянный вопль, и Колм вздрогнул. Разинув рот, он смотрел на то, как со скалы летит тёмная фигура, размахивая руками, как раздувается под ветром чёрный плащ. Фигура грохнулась на землю, подняв облачко пыли. Колм ошеломлённо повернулся к Датчу. Тот невозмутимо смотрел на золотые карманные часы, пряча улыбку в чёрных усах. – Надо же, а я уже начинал скучать, – с холодной любезностью произнёс Датч. – Ты всегда был очень дальновидным, Колм… Ещё один бандит полетел со скалы, крутясь в воздухе и вопя от ужаса. Колм занёс дрожащую руку над револьвером. – … но я оказался дальновиднее, – с той же холодной улыбкой сказал Датч и выхватил свой револьвер на долю секунды раньше Колма. Старый ирландец не успел даже прицелиться. Датч метким выстрелом выбил револьвер из его руки. – А-а-а! – завопил Колм, обхватывая ладонью покалеченную руку – Датч отстрелил ему палец. Он обернулся, готовясь отдать своим ребятам приказ стрелять, но выстрелы уже гремели в воздухе – О’Дрисколлы вскидывали револьверы, но тут же с криками падали на землю, а из-за ближайших пригорков и скал поднимались торжествующие парни Датча. И не только парни, с ужасом заметил Колм, разглядев среди остальных старуху Гримшо, с мрачным и торжествующим видом передёргивающую затвор дробовика, и какую-то незнакомую дамочку с золотистыми волосами, у которой в обеих руках было по револьверу. – Нравится смотреть на то, как умирают те, кто тебе дороги? – крикнула девица, сверкая глазами. – Ты разрушил мою жизнь!.. Она рванулась вперёд, но Датч поднял руку, останавливая её: – Спокойно, миссис Адлер. Если вы не возражаете, я сам позабочусь о своём старом друге. Он шагнул вперёд, не отрывая сурового взгляда от перекошенного ужасом и злостью лица Колма: – Ты думал, я поверю, что ты хочешь мира? После того, как ты уже один раз пытался захватить в заложники кого-то из моих сыновей? – Что? – прохрипел Колм. Чёрт возьми, он же приказал Пэдди избавиться от мексиканца! Колм взглянул в сторону – и едва удержался, чтобы не выругаться. Хавьер стоял рядом с Джоном Марстоном, нахально улыбаясь Колму прямо в лицо. – Убей его, Датч, – ну конечно, старый лис Мэттьюс тоже здесь. – Убей его, и покончим с этим. Датч широко улыбнулся. Это был час его триумфа, и он собирался насладиться им сполна. Он поднял револьвер, направив его прямо в грудь Колма: – Скажешь что-нибудь напоследок, Колм О’Дрисколл? – Ты не убьёшь безоружного, – прохрипел Колм. – Я тебя знаю… – Плохо знаешь, – улыбнулся Датч и нажал на спусковой крючок. Колм визгливо вскрикнул и рухнул в пыль. Датч опустил револьвер и проговорил: – Прощай, дорогой друг. Несколько секунд продолжалась тишина, а потом раздались первые слова, а за ними – и радостные крики. Датч и Хозия молча стояли над телом, ну а молодые бандиты шумно радовались: неудивительно – конец вражеской банде, больше не будет никакого соперничества, никаких стычек! Карен воинственно засвистела в два пальца, Джон палил в воздух из револьвера, Шон умудрялся одновременно хохотать и горланить ирландскую песню. Даже на суровом лице мисс Гримшо появилась скупая улыбка, а уж бедняга Киран – тот просто сиял от счастья. Хавьер только сейчас понял, в каком ужасе парень провёл последние месяцы, и какая гора только что свалилась с его плеч. Мика, конечно, орал громче всех, изо всех сил хвастаясь, что это он организовал встречу, что его нужно ценить по заслугам, но Хавьер предпочёл его не слушать – и не слушал. - Иди сюда, Хавьер! – Джон обхватил его за плечи. – Мы бы не смогли сделать этого без тебя, брат! - Это точно! – с жаром крикнул Шон. Хавьер всё ещё не мог привыкнуть к тому, что Шон носит повязку на глазу, но с другой стороны, в той стычке с Греями он вполне мог погибнуть, так что уж лучше пусть будет одноглазым, а не мёртвым. Кто-то дёрнул его за рукав, Хавьер обернулся и ему пришлось обниматься с весёлым, смеющимся Ленни, потом с румяным от счастья Кираном, который от волнения даже не мог ничего внятного сказать, потом с Карен, которая от души расцеловала его в обе щеки… Словом, уже через несколько минут у него звенело в ушах, а правая рука затекла от рукопожатий. Впервые он, а не Джон или Артур, оказался в центре внимания, и даже Хозия скупо улыбнулся ему, а Датч пожал руку и тихо сказал: «Отлично, сынок, отлично». На душе было так хорошо, что хотелось петь. Для полного счастья ему не хватало только… - Чарльз! Артур! – Джон замахал руками, вглядываясь вдаль, и Хавьер обернулся так резко, что у него даже голова закружилась. – Где вас носит? Давайте сюда, мы уже празднуем! - Ничего не празднуем! – прикрикнул на него Хозия. – Надо уходить отсюда, и так уже шум подняли на весь Нью-Гановер! Где-то за его спиной Хозия и Сьюзан пытались утихомирить расшумевшуюся банду, но Хавьер почти не слышал их. Солнечный свет, ещё недавно казавшийся таким резким и раскалённым, вдруг сделался мягким, медово-золотистым, голова немного закружилась, он показался самому себе невероятно лёгким и сильным, способным пробежать милю без остановки или петь ночь напролёт. Не отрываясь, он смотрел на то, как Чарльз останавливает лошадь и спешивается, как легко и ловко он двигается, несмотря на ранение, как развеваются его волосы, как сияют глаза. Артур тоже выглядел довольным, хотя и немного ошарашенным всем, что произошло, и Хавьер, хоть и был сейчас счастлив, не смог удержаться от дрожи, представив себе, что произошло бы, если бы план Колма О’Дрисколла сработал, если бы Артура и в самом деле захватили в заложники… Артур шагнул к Хавьеру и крепко пожал ему руку. Он улыбался, но его глаза были очень серьёзными: - Спасибо, брат. - Не за что, - у Хавьера вдруг пересохло в горле, он всё ещё не мог отделаться от мысли, что Артур мог погибнуть. – Я знаю, ты бы сделал то же самое для меня. - Всегда, дружище, - Артур хлопнул его по плечу, на котором и так уже наверняка образовался синяк от похлопываний, и отошёл в сторону. А Хавьер остался стоять, глядя на Чарльза, который подошёл поближе и остановился, улыбаясь ему. Его правая рука всё ещё не зажила до конца, и сквозь рубашку проступал плотный бинт, но как только что показала практика, он вполне может уделать кого угодно и одной левой. Хавьер улыбнулся ему в ответ и впервые в жизни вдруг понял, что ему нечего сказать. Слова вдруг сделались не нужны. Они просто смотрели друг другу в глаза, и это было прекрасно, просто и естественно. - Я думаю, мистера О’Дрисколла нужно отвезти в Валентайн, - внезапно услышал он голос Датча. – Пять тысяч долларов на дороге не валяются. - Никому из нас сейчас не стоит и близко подходить к этому городу! – резко ответил Хозия. - Я могу это сделать, - вмешалась Сэди. Она единственная не пила и не смеялась, хотя в её светлых глазах горела особая, мрачная радость. – Из всех вас только я ни разу не была в этом городе. Никто не подумает, что я связана с вами. - Хорошо, - кивнул Датч. – Но Артур поедет с вами. Подождёт за пределами города, проследит за порядком – да, Артур? - Я один не справлюсь, - как всегда, когда Артур готовился соврать, он вёл себя очень-очень спокойно и ни разу не подозрительно. – Можно Чарльз со мной поедет? - Я тоже не справлюсь, - да уж, Артур был ещё ничего, Чарльз бы даже маленького Джека обмануть не смог. – Хавьер, поедешь с нами? - Поеду ли я с вами? – фыркнул Хавьер. – Ну, а как же без меня-то? - А можно я тоже?! - Нет, Шон! – хором крикнули все четверо. Шон закатил свой единственный глаз, но не стал спорить. Тем более что Карен была рядом и смотрела на него очень выразительно. … День уже клонился к вечеру, когда они добрались до границы Валентайна. Стоя возле железнодорожного моста, мужчины наблюдали, как Сэди едет в сторону городка. На обочине уже собралась небольшая толпа, всем хотелось посмотреть на хрупкую молодую женщину, которая везёт тело Колма О’Дрисколла. Артур проводил Сэди взглядом, потом повернулся к друзьям и усмехнулся: - Всё, парни, чем мог, тем помог! Дальше сами... - Интересно, хоть кто-то в этой банде ещё не в курсе моей личной жизни? – проворчал Хавьер, разворачивая Боаза. Чарльз только хмыкнул в ответ. Он не выглядел расстроенным или встревоженным, только взволнованным. Хавьер ощутил на себе его пристальный взгляд, и почувствовал, как его бросает в дрожь. Внезапно он понял, что и сам волнуется. Сегодня это случится, они наконец-то будут вместе. Не об этом ли он лихорадочно мечтал все эти недели, отчаянно желая, чтобы это наваждение наконец-то закончилось? Вот только теперь ему уже не хотелось, чтобы это заканчивалось. Солнце уже опускалось за горы, когда они пересекли реку Дакота и поставили палатку. Это было красивое и уютное место: в стороне от дороги, но и не в гуще леса, на высоком склоне, откуда было видно и серебристую ленту реки, и причудливые скалы на другом берегу, и Железное озеро под аркой далёкого моста, которая казалась отсюда такой лёгкой и изящной. Чарльз и Хавьер расседлали лошадей и отпустили их пастись, а сами развели костёр. Поправляя хворост палочкой, чтобы огонь лучше разгорелся, Хавьер покосился на Чарльза. Тот немного помрачнел, движения стали какими-то скованными. Поймав взгляд Хавьера, он криво улыбнулся: - Кажется, один из тех О’Дрисколлов толкнул меня в руку. Я не сразу заметил. - Ну-ка, дай взглянуть, - Хавьер подсел поближе, расстегнул воротник рубашки и помог Чарльзу стянуть её через голову. К счастью, крови на бинте не было, но Хавьер всё равно решил проверить. Молча, аккуратно, стараясь не тревожить всё ещё слишком чувствительное плечо, он размотал бинт. Прошло уже очень много времени с тех пор, как он заботился о ком-то вот так, и интимность этого момента внезапно взволновала его больше, чем любая романтическая игра. Он ласково прикоснулся к ране, которая уже затянулась тонкой новой кожей, но всё ещё не зажила окончательно: - Тебе повезло, что не задело кость. Но шрам останется навсегда. Чарльз коротко усмехнулся: - Это просто кожа. Самые скверные шрамы скрываются под ней. Хавьер на мгновение пожалел, что не он это сказал, но только на мгновение. Он улыбнулся и промурлыкал: - Видишь, ты тоже можешь быть романтиком. - Только в особых случаях, - прошептал Чарльз и взял его здоровой рукой за подбородок, ласково сжал, поглаживая кожу кончиками пальцев, а потом поцеловал. Это был такой же нежный поцелуй, как тот, который он подарил Хавьеру неделю назад, в лесу на берегу реки, но на этот раз он был дольше, настойчивее и глубже. Хавьер вдруг осознал, что отвечает ему, с готовностью приоткрывая губы, обнимая его за шею, перебирая пальцами волосы. Чарльз погладил его по волосам в ответ, стянул пальцами шнурок, распуская хвостик, и одновременно с этим скользнул ему в рот языком. Хавьер вздрогнул и разочарованно застонал, когда Чарльз вдруг разорвал поцелуй, только для того чтобы поцеловать его снова, на этот раз в щёку, потом в шею. Его губы наткнулись на жёсткую ткань воротничка, и теперь настала его очередь разочарованно стонать. - Как насчёт пойти в палатку? – прошептал Хавьер, гладя его по спине. Чарльз усмехнулся, глухо, потому что всё ещё прижимался лицом к его шее: - Что, секс под звёздами – это слишком романтично для тебя? - Да, - прорычал Хавьер, притягивая его к себе. – Звёзды обойдутся. Сегодня на тебя буду смотреть только я. Костёр постепенно разгорался, свет пламени проникал сквозь ткань полога, и гладкая кожа Чарльза матово сияла в этом свете. Хавьер с восхищением провёл пальцами по его плечам и широкой груди, немного задержавшись на чёрных бутонах сосков. Чарльз медленно расстегнул его воротник, начал целовать шею, одновременно гладя его сквозь одежду. Несмотря на то, что его поцелуи были лёгкими, а руки гладили только грудь, спину и плечи, Хавьер чувствовал, как возбуждение нарастает с каждой секундой. Это в самом деле было нечестно – то, что такой искушённый любовник, как он, теперь трепещет, точно девственник, только от того, что его гладят эти тёплые, почти горячие руки. - Чарльз, - выдохнул он, откидывая назад голову, - я тебе не фарфоровая куколка. Не надо трогать меня так, будто я сейчас сломаюсь. Обними меня сильнее, вот так… ещё, mi corazón, ещё! - А это что означает? – прошептал Чарльз, расстёгивая его жилет. - Моё сердце, - простонал Хавьер и снова поцеловал его, сильно и страстно, как всегда мечтал. Когда они снова посмотрели друг на друга, глаза Чарльза были полны удивления и нежности, как будто он впервые слышал, чтобы его называли такими прекрасными словами. Дрожь пробежала по телу Хавьера. Он провёл пальцами по груди Чарльза, по его сильным рукам, прослеживая пальцами все шрамы от пуль, ножей, звериных когтей, чувствуя, как Чарльз осторожно гладит его шрамы на шее и лице. Сколько же у них обоих этих шрамов, явных, на коже, и тайных, скрытых очень глубоко… - Чанте Митауа, - тихо сказал Чарльз, гладя его по щеке. - Что?.. - Моё сердце… Хавьер снова притянул его к себе и нежно прижался губами к его губам, ласково раздвигая их языком. - Ложись, - шепнул он, на секунду разорвав поцелуй. – Позволь, я о тебе позабочусь. Снаружи уже совсем стемнело, и было довольно прохладно, но здесь, в этой палатке, им обоим было так тепло, как не было уже давно. Хавьер облегчённо вздохнул, сбрасывая сапоги и освобождаясь от рубашки, и тут же вздохнул снова, когда Чарльз прижал ладони к его обнажённой груди и животу, гладя мышцы, нежно пощипывая соски. Хавьер опустился на него сверху, обхватив ногами его бёдра, и расстегнул его штаны, высвобождая член – большой, длиннее, чем у большинства мужчин, с которыми он был. Наверное, будет больно, но почему-то его это не пугало. Он начал медленно двигать рукой, и Чарльз вдруг выгнулся дугой, приоткрыв рот, прядь волос прилипла к влажным блестящим губам – чертовски хорошее зрелище! - О, Хавьер… я не… - Ш-ш-ш, - Хавьер прижал палец к его губам, но тот всё равно сдавленно пробормотал: - … я давно не был ни с кем… «Да и я тоже, спасибо Артуру Моргану». Ладно, на самом деле спасибо. - Я о тебе позабочусь, - снова сказал Хавьер, целуя его шею и ключицы. Чарльз всё ещё продолжал гладить его, его руки скользнули ему под штаны, расстёгивая и стаскивая, тут же принимаясь нежно оглаживать ягодицы. - Залезь повыше, - прошептал он, подвигаясь так, что теперь его голова и плечи опирались на скомканный спальник. Хавьер немного повозился, стаскивая штаны, потом аккуратно, чтобы никак не задеть раненую руку, опустился на ему на грудь и застонал, когда Чарльз поцеловал головку его члена, провёл по ней языком, обхватил губами. Его большие руки гладили бёдра и талию Хавьера твёрдыми, решительными движениями – он помнил, о чём его просили. Хавьер запустил пальцы в его волосы, только чтобы приласкать, но не направлять, Чарльз и так прекрасно справлялся, хотя опыта у него явно было немного. Через некоторое время Хавьер ощутил, что начинает дрожать, и мягко потянул Чарльза за волосы: - Хватит, мой хороший, я не хочу, чтобы это закончилось слишком быстро. - Л-ладно, - чуть запыхавшись, ответил Чарльз, снова откидываясь назад. Хавьер крепко поцеловал его припухшие губы, ненадолго оторвался, чтобы полюбоваться тем, как они потемнели до прекрасного малинового цвета, а потом снова поцеловал, глубоко и благодарно. Вытащив из сумки баночку со смазкой (на этот раз не вазелин – на него Хавьер с прошлого раза даже смотреть не мог), он щедро зачерпнул её пальцами. Чарльз смотрел, закусив губу, как Хавьер выгибается, дотягиваясь рукой до своей промежности, как начинает готовить себя, как вздыхает, когда первый палец проскользнул внутрь. - Тебе помочь? - Если хочешь… - Хавьер снова лёг на него, на этот раз прижимаясь к нему не животом, а спиной. Чарльз осторожно обхватил его раненой рукой, пальцы нежно пробежались по набухшим соскам, вырвав у Хавьера очередной рваный стон, другая рука взяла ещё смазки, начала оглаживать ложбинку между ягодицами. Хавьер закусил губу и подался навстречу уже двум пальцам, скользнувшим внутри него. Боже, что этот парень с ним творит, ведь вроде бы ничего особенного, но он готов вспыхнуть, как мотылёк, слишком близко подлетевший к огню. - Ты очень горячий внутри, - шепнул Чарльз и укусил его в шею, и Хавьеру стоило очень больших усилий не кончить прямо в ту же секунду. Он вывернулся из объятий любовника и коварно усмехнулся, обхватывая его ногами. А потом начал медленно опускаться на него сверху. Чарльз снова закусил губу, глядя сквозь полуопущенные ресницы на то, как Хавьер медленно поднимается и опускается, как напрягаются мускулы его длинных стройных ног, как вздрагивает член, на головке уже выступила первая прозрачная капелька. Он был такой красивый, такой идеальный, что Чарльз снова потянулся к нему, просто чтобы дотронуться и убедиться, что это не сон и не бред. Хавьер коротко зарычал, снова ощутив его пальцы на своих бёдрах, и насадился на него полностью. Чарльз громко застонал от удовольствия, зажмурил глаза. - Господи… - вырвалось у него. Хавьер усмехнулся и ласково ущипнул его за подбородок: - Для тебя просто Хавьер, радость моя. Он начал двигаться всё быстрее, постепенно привыкая к размеру, чувствуя, как неловкость первых секунд сменяются восхитительным ритмом, слабая боль – тёплым нарастающим удовольствием… Совсем потерявшись в этих ощущениях, Хавьер слишком поздно понял, что уже не может сдерживаться. Он застонал, попытался замедлиться, но тут Чарльз сильнее обхватил его бёдра, подался навстречу, вверх, глубоко, так глубоко… и Хавьер не выдержал. Дыхание у него перехватило, с губ сорвался громкий стон, и он кончил, весь дрожа, чувствуя, как сердце замирает в груди, как по всему телу прокатывается не просто тёплая, а раскалённая, как полуденное солнце, волна удовольствия и восторга. Несколько восхитительно долгих секунд он оставался так, покачиваясь и вздрагивая, затуманенными глазами глядя на вытянувшегося под ним Чарльза – руки вцепились в одеяла, губы приоткрыты, волосы в беспорядке разбросаны вокруг головы, на тёмной коже живота поблёскивают жемчужные капли. Он приподнял дрожащие ресницы, попытался улыбнуться, и тут сквозь блаженный туман Хавьер кое-что понял. - Ты что… ещё не всё? – выдохнул он. Чарльз мотнул головой, стараясь не стонать и не шевелиться. Хавьер двинулся ему навстречу, и тот застонал: - Просто слезь… тебе будет больно… - Ну и чёрт с ним! – прорычал Хавьер. – Я же говорил, некоторые любят острые ощущения! Двигайся, мне всё равно, мне… Чарльз обхватил его здоровой рукой и перевернул, оказываясь сверху. Он снова начал двигаться, постепенно ускоряя темп, не отрывая глаз от Хавьера, всё ещё расслабленного и чувствительного после первого оргазма, дрожащего, распластанного под ним. Как завороженный, он смотрел на дрожащие ресницы молодого мексиканца, на прилипшие ко лбу волосы, острый язычок, быстро облизнувший розовые губы. Чарльз наклонился и пылко поцеловал эти губы, накрывая его рот своим, скользя языком внутрь и приглашая другой язык к танцу. Хавьер застонал в поцелуй, чувствуя, что снова начинает твердеть – быстро, слишком быстро… - Я люблю тебя, - прошептал он. – Люблю уже очень давно. Чарльз широко открыл глаза, потемневшие от страсти, но по-прежнему такие же ясные и сияющие, как всегда. Он счастливо вздохнул и снова прижался к припухшим тонким губам, застонал, дрожь мощной волной пробежала по его телу, и он кончил с именем Хавьера на губах. Хавьер буквально через пару секунд последовал за ним, нетронутый – с ним такого раньше не случалось, но всё когда-нибудь происходит в первый раз. И он был уверен, что это не последний раз. Они некоторое время лежали неподвижно, прижавшись друг к другу всем телом, и жёсткие волнистые волосы Чарльза переплелись с волосами Хавьера, гладкими и мягкими, точно шёлк. По пологу палатки плясали отсветы огня и тени ночных мотыльков. - Я тоже тебя люблю, - еле слышно прошептал Чарльз и поцеловал его в висок. Хавьер довольно улыбнулся и соединил их ладони вместе, переплетя пальцы. Чарльз вздохнул и глухо рассмеялся: - Чёрт… теперь придётся уговаривать Ленни переехать обратно к Биллу. - Может, лучше мне переехать к тебе? – усмехнулся Хавьер. – А Билла мы переселим на болото. Ему будет у кого переночевать, уж поверь. Чарльз ничего не ответил. Закрыв глаза, он поудобнее прижался к Хавьеру и мгновенно уснул. Хавьер нежно поцеловал его в лоб и снова вытянулся на спине, глядя на полог, освещённый пламенем костра. Он вдруг подумал, что отношения – это не такая уж плохая вещь. Даже несмотря на то, что всё по-прежнему очень сложно, повсюду опасность и неизвестность. А может, именно поэтому? Может быть, любовь, от которой он так долго убегал, и есть то, что ему на самом деле было нужно? Он сладко зевнул и прижался к Чарльзу, нащупывая одеяло и накрывая их обоих. Слишком поздно для философских раздумий. Сейчас он просто счастлив. И это – самое главное.