Ловушка для следопыта

- Давай, Артур! – Джон тяжело дышал, волосы прилипли к его лбу, щёки покраснели и поблёскивали от пота. - Джон… я долго не продержусь, - прохрипел Артур. – Силы у меня уже не те… - Ещё немного, - простонал в ответ Джон. – Давай, ты сможешь… - Джентльмены, а мы вам не мешаем? – звонко спросил Хавьер. Артур и Джон отвернулись от дилижанса, который они пытались вытолкнуть из грязи. Лица у них были красные от усталости и раздражения. - Заткнись! – хором рявкнули оба, и к ним тут же присоединился ещё один раздражённый голос: - Хавьер, ты либо умолкни, либо помогай! Впервые за эти два дня Чарльз заговорил с ним, и Хавьер тут же воспрял духом. И не только духом, понял он, любуясь тем, как Чарльз сжимает в руках концы толстой верёвки, привязанной к хомутам лошадей, как обрисовываются под тонкой рубашкой тугие крепкие мышцы, когда он отступает назад и натягивает верёвку, пытаясь вытянуть дилижанс на более твёрдое место. - Я и так помогаю, - отозвался Хавьер. – Я на стрёме стою. С этими словами он вскинул револьвер и пальнул по раненому бандиту О’Дрисколла, пытавшемуся исподтишка доползти до револьвера. О’Дрисколл дёрнулся и застыл, теперь уже навсегда. Ограбление с самого начала пошло не так, как планировалось. Когда они добрались до переправы через Дакоту, начался дождь, и не просто дождь, а сильнейший ливень, которые часто обрушиваются на Внутренние Земли в середине лета. Дождь не утихал так долго, что, казалось, река сейчас выйдет из берегов, воды было столько, что другой берег нельзя было разглядеть. Со стороны озера налетал порывами шквальный ветер, что тоже не добавляло радости. Наконец появился дилижанс, но никакой охраны не было – только один хлипкого вида кучер. Едва завидев людей в масках, он безо всяких вопросов остановил дилижанс и поднял руки. Никакого оружия при нём не было, от страха он едва держался на ногах, и вместо того, чтобы убить его или хотя бы вырубить, Артур просто велел ему убираться ко всем чертям и помалкивать. После этого Чарльз посмотрел на него с таким уважением, что у Хавьера аж в глазах потемнело от ревности. Как только кучер скрылся в лесу, а Хавьер начал вскрывать отмычкой ящик позади дилижанса, внезапно раздались выстрелы. Бандиты поспешно попрятались за камнями, а перепуганные лошади понесли, и дилижанс выкатился на берег, но далеко не уехал – увяз в размытой дождями глине. Сперва, увидев всадников, Хавьер решил, что это отставшие от дилижанса охранники, но одного взгляда на чёрные плащи и зелёные галстуки хватило, чтобы понять: это О’Дрисколлы. Видимо, они перебили всю охрану, но упустили дилижанс. То-то кучер весь позеленел от страха – убежал от одних грабителей, чтобы тут же нарваться на других. Наткнувшись на решительный отпор, почти все О’Дрисколлы тут же развернулись и ускакали, но несколько всё же остались лежать на поле боя. Артура это не успокоило: он сразу понял, что скоро О’Дрисколлы вернутся, и их будет больше, и велел парням быстро забирать деньги и выталкивать дилижанс из грязи. Наконец, когда Чарльз особенно сильно потянул за верёвку, а Джон и Артур особенно сильно подтолкнули сзади, измученные лошади сделали несколько шагов, и задние колёса с мерзким хлюпаньем выскользнули из глины. В следующую секунду Джон и Артур с не менее мерзким хлюпаньем упали в ту же глину, а Чарльз едва успел отскочить в сторону из-под копыт рассерженных лошадей. Рыча и ругаясь, Джон кинулся вслед за дилижансом. Артур изо всех сил отряхивался от грязи, и свистел так угрожающе, что на месте его лошади Хавьер бы тоже не прибежал. Чарльз молчал, но было видно, что даже его терпение на исходе: Хавьер издалека видел у него на лбу морщину глубиной с Гранд-Каньон. Наконец Джон с Артуром устроились на облучке дилижанса, их кони робко вышли на дорогу, готовые бежать за хозяевами. Боаз, чёрт бы его побрал, не отзывался на свист Хавьера. Таима вернулась раньше всех, и уже позволила Чарльзу запрыгнуть в седло. Глядя на него с завистью, Хавьер подумал, что у Чарльза всё-таки есть чувство юмора – это ж надо было завести такую спокойную и разумную лошадку и назвать её именем, которое означает «Громовой раскат». - Ну, мы на Изумрудное ранчо! – крикнул Артур через плечо, хлестнув лошадей поводьями. – Увидимся в лагере! - Залезай, - буркнул Чарльз. Хавьер забрался на лошадь позади него и обхватил его за пояс со всей возможной вежливостью. Чарльз тронул поводья, и лошадь сорвалась с места очень вовремя – на другом берегу за деревьями уже замелькали тени всадников, послышались крики и выстрелы. - Держись крепче! – Чарльз наклонился в седле, Таима прибавила ходу и свернула в лес, густо разросшийся на берегу Дакоты. Она прекрасно ориентировалась в лесу и скакала вперёд, не сбавляя ходу и ловко лавируя между деревьями. Чтобы не слететь на землю, Хавьеру пришлось обхватить Чарльза за талию и прижаться грудью к его широкой и тёплой спине. - Господи, только бы не встал, - пробормотал он. - Что? – крикнул Чарльз. - Говорю, что-то я сегодня устал! - С чего вдруг? - Эй! Вообще-то, это я вскрыл замок, и пострелять мне тоже пришлось! - Ладно, - отозвался Чарльз. – Беру свои слова обратно. Выстрелы прекратились, их преследователи отстали, и Чарльз натянул поводья, позволяя Таиме перейти на более спокойный и медленный шаг. Они ехали через светлый сосновый лес, после недавнего дождя воздух был свежий и ароматный, между деревьями дрожали столбы золотого солнечного света. - Я вижу следы подков, - сказал Чарльз. – Думаю, Боаз где-то поблизости. Хавьер мысленно пожелал, чтобы своенравный конь ещё немного побегал, прежде чем они его найдут. Ему нравилось ехать вот так, обхватив Чарльза за талию, чувствуя сквозь ткань, какая у него мягкая и тёплая кожа. С тех пор, как два дня назад Чарльз переехал под другой тент, они впервые оказались так близко. Вот бы они ехали долго, очень долго, как можно дольше и как можно дальше отсюда, до бескрайних свободных земель Запада, где они будут только вдвоём… Глупо. Бессмысленно. Он же знает, что никогда не сможет покинуть Датча, ведь тот спас ему жизнь… но и Чарльз тоже спас ему жизнь. Он такой сильный и надёжный, рядом с ним так спокойно и тепло… Очень легко, осторожно, надеясь, что Чарльз ничего не заметит, Хавьер прикоснулся губами к его жёстким волнистым волосам, стянутым в низкий хвост. Ему очень хотелось сказать, как он был не прав, что сразу не сказал о своих чувствах, как хочет начать всё сначала, как долго и одиноко тянулись эти две ночи без него, без его тепла и ровного дыхания… «Любить – значит никогда не просить прощения». Так сказала ему одна очень красивая и очень жестокая дама, и Хавьер навсегда запомнил эти слова. Сейчас они снова всплыли в его памяти. Тут его осенило: ведь он-то Чарльза не любит! Совсем нет! Просто хочет его. До дрожи хочет, до мурашек… но это страсть, а не любовь. А значит, он вполне может попросить у него прощения, и они забудут эту глупую ссору… - Хавьер, говори уже. - Что? – встрепенулся Хавьер. Чарльз вздохнул: - Я же знаю, что ты хочешь что-то сказать. Ты слишком громко дышишь. И вообще, я это чувствую, - язвительно добавил он, выразительно поёрзав на седле, так что Хавьеру пришлось закусить губу, чтобы не застонать – его недавняя молитва не была услышана. - Ладно! – проворчал он. – Я хотел попросить у тебя прощения. Прости, что не сказал тебе правду. И насчёт Джона – как только мы вернёмся в лагерь, я ему всё объясню, скажу, что ты не приставал к нему. - Хорошо, - спокойно ответил Чарльз. – Я на тебя не сержусь. Хавьер на секунду оторопел: - В смысле… и всё?! - Да, - Чарльз пожал плечами. – А что ещё? - Ну, обычно после такого ещё немного обижаются, и нужно ещё пару раз повторить, что тебе жаль, и так далее… и может, что-нибудь подарить… - Может быть, если обида достаточно серьёзная. Но я правда уже не сержусь. Я много думал за эти два дня и решил, что ты просто совершил ошибку. Это так? - Так, - признал Хавьер, чувствуя, что краснеет. Если бы существовал конкурс среди тех, кто лучше всех умеет сообщать неудобную правду, то Чарльз Смит точно получил бы все призы, какие только возможно. – Просто… знаешь, есть правила… любить – значит никогда не просить прощения, и всё такое. Чарльз резко повернулся в седле: - Что за глупости?! - Эти глупости много раз спасали меня от разбитого сердца, - усмехнулся Хавьер. Но Чарльз сердито нахмурился: - Любить – значит понимать друг друга. Уважать друг друга. Делиться тем, что на душе, а если есть проблемы – решать их вместе. И просить прощения, если обидел того, кого любишь! - Может быть, - Хавьер вдруг осознал, как же он близко. Он ощущал тёплое дыхание Чарльза на своих губах. Мог разглядеть каждую ресницу, каждую золотистую искорку в его тёплых карих глазах. Его руки сами собой обхватили Чарльза крепче, скользнули вверх по его животу, по мускулистой груди, так что он чувствовал, как бьётся его сердце – быстро и ровно. – Может быть, это верно для тех, кто любит… но мы-то с тобой… совсем не… И в этот момент их оглушил выстрел. Хавьер почувствовал, как Чарльз дёрнулся в его объятиях. Его лицо окаменело, глаза потемнели от боли. А потом он очень медленно завалился набок и упал на землю. Трава под его телом быстро окрашивалась кровью. Таима испуганно заржала и вскинулась на дыбы, а потом помчалась куда-то в сторону. Хавьер инстинктивно схватил поводья и сжал бока лошади коленями, не позволяя ей сбросить и себя тоже. Прогремел новый выстрел, Хавьер буквально почувствовал рядом со своей головой горячий воздух от пули, и натянул поводья, заставляя кобылу остановиться. Только после этого он соскочил на землю и тут же спрятался позади дерева, как раз вовремя – раздался следующий выстрел. Потом ещё один, пуля вонзилась в дерево, за которым он спрятался. Хавьер выхватил револьвер. Где-то ужасно далеко от него Чарльз отползал с линии огня. Хавьер не видел его, но слышал, как он кричит от невыносимой боли – таких криков Хавьер никогда от него не слышал, даже не думал, что он на это способен, и сейчас его сердце рвалось на части. - Держись, я скоро! – выкрикнул он, а потом, пригнувшись, выскочил из-за дерева и побежал к следующему. Пуля разметала сухие листья у самых его ног за секунду до того, как он спрятался. До его ушей донёсся издевательский смех и голос с сильным ирландским акцентом: - Давай, иди сюда! Иди поближе! Пристрелю тебя так же, как твоего друга! - Рано радуешься, сволочь, - прошипел Хавьер. Ярость очистила его разум, выжгла калёным железом страх и сомнения, оставив одну твёрдую решимость. Так всегда бывало с ним, когда начинался бой. В такие минуты Хавьер уже не был удачливым вором, талантливым музыкантом и страстным любовником, он терял всё слабое и человеческое, превращался в совершенное и смертоносное оружие, такое же, как его нож и револьвер. По паузам между выстрелами он понял, что нападающий стреляет из снайперской винтовки, очень точной, с высокой убойной силой, но однозарядной. Используя паузы между выстрелами, Хавьер перебегал от одного дерева к другому, пока не подбежал поближе к стрелявшему. Он уже мог видеть его – за дерево метнулась фигура в чёрном плаще и чёрной шляпе. О’Дрисколл! Хавьер крепко сжал гравированную рукоятку револьвера, ожидая, когда враг снова неосторожно высунется из-за дерева. О, с каким удовольствием он прострелил бы ему колено или живот, а потом добил бы парой жестоких ударов револьвером по голове! Крики Чарльза всё ещё звенели у него в ушах, пусть О’Дрисколл тоже покричит… Но у него не было времени на месть. Едва бандит перезарядил винтовку и снова высунулся из-за дерева (медленно, осторожно, уже не смеясь - боится, подонок), Хавьер нажал на курок, и пуля вонзилась ему в лоб над правым глазом. Голова откинулась назад, точно ему врезали в подбородок, и он упал на землю, как мешок. Хавьер тут же со всех ног побежал назад. Он нашёл Чарльза у одного из деревьев. Тот успел добраться до укрытия, но потерял сознание. Глаза были закрыты, левая рука из последних сил зажимала рану на правой. Хавьер разжал его пальцы, разорвал пропитанную кровью ткань. Пуля насквозь пробила руку чуть пониже плеча, кровь обильно текла из двух ран, пропитывая землю. Хавьеру было некогда проверять, не задета ли кость; пока ему было достаточно того, что не задета артерия, кровь не била струёй, а просто текла, значит, повреждена только вена. Он вытащил из-за пазухи платок и туго перевязал рану, не обращая внимания на выстрелы, которые снова затрещали в лесной тиши. - Гордон! Гордон, ты меня слышишь? – завопил кто-то. Хавьер вновь схватил револьвер и подбежал к большому валуну, укрылся за ним. Он успел лишь заметить, что к нему со всех ног несутся четыре длинные фигуры в чёрных плащах с зелёными галстуками на шеях, а потом быстро упал на землю – два выстрела прогремели в воздухе над ним. Хавьер высунулся из-за валуна, выстрелил, и одна из чёрных фигур осела на землю, но в тот же момент пуля чиркнула по камню рядом с головой Хавьера. Он снова пригнулся, быстро вытащил барабан револьвера – осталось только два патрона, надо перезарядить – и тут на него сверху упала тень. Хавьер одним движением пальцев вставил барабан обратно, потом взвёл курок и выстрелил – и всё это за какие-то пару секунд. О’Дрисколл, уже вскинувший приклад винтовки, чтобы ударить мексиканца по голове, резко закричал, когда пуля вонзилась ему в грудь, и обрушился на Хавьера всей своей массой. Хавьер быстро столкнул его с себя, пополз в сторону – и тут другой враг с воплем ударил его подкованным сапогом по руке, держащей револьвер. Хавьер отбивался, как дикий кот, хорошенько порезал врагов ножом, одному, кажется, даже оттяпал палец, но внезапно он понял, что врагов что-то многовато. Он точно помнил, что убил двоих из четырёх, но в данный момент один повис у него на левом плече, второй выкручивал правую руку, третий обхватил сзади за шею, четвёртый прицелился в голову из дробовика, а пятый вот прямо сейчас врежет прикладом винтовки под рёбра. И точно, врезал. Боль распустилась внутри, как кровавый цветок, Хавьер захрипел – закричать не мог из-за руки, которая грубо сдавливала шею. Удар как будто вышиб из него остатки сил, он обмяк в руках врагов, и они тут же повалили его на землю и выкрутили руки за спину. - А хорошо, что мы не пристрелили Даффи, когда он нас подслушал! – весело крикнул один из О’Дрисколлов, прижимая Хавьера к земле, пока второй связывал ему руки. – Донал всё орал: стреляй, мол, стреляй, а то расскажет, что мы собираемся сделать. А я и смекнул, что это нам на руку. - Да мы поняли, поняли, - проворчал кто-то. – Заткнись уже, Пэдди. Вон Колм едет. Колм О’Дрисколл? Хавьер внутренне похолодел. Впервые за весь день ему стало по-настоящему страшно. Выходит, всё было подстроено. Киран, бедный дурачок, так гордился и радовался, что сумел угодить Датчу, и ещё не знает, что на самом деле подвёл его. За такую подставу Датч его точно не пощадит. Но Хавьер об этом уже не узнает. Он умрёт здесь, в этом лесу, и парни Колма точно устроят ему настоящее мучение, если учесть, скольких из них он зарезал или пристрелил. Его схватили за шиворот и подняли на ноги. Со всех сторон его окружали тёмные фигуры О’Дрисколлов – в руках ружья, на рожах глумливые ухмылки. Небрежно придерживая поводья, к Хавьеру подъехал Колм О’Дрисколл. Как всегда, по сравнению со своими бандитами, одетыми в пыльные плащи и засаленные шляпы, он выглядел опрятно, с претензией на элегантность – на сапогах из тонкой кожи поблёскивают начищенные шпоры, тощие плечи прикрывает пальто с меховой опушкой, зелёный шёлковый галстук скрепляет блестящая булавка. Но роскошная одежда не могла скрыть жидких седых волос и дряблой, морщинистой кожи. Колм остановил коня, окинул презрительным взглядом Хавьера, потом посмотрел на Чарльза, неподвижно лежащего на земле, и его тонкие губы скривились от отвращения. - Дегенераты, - отчётливо произнёс он, оглядывая бандитов. – Кого вы схватили? Кого, я вас спрашиваю?! Ясно же сказал: мне нужны Морган или Марстон! Ради этого мусора Датч пальцем о палец не ударит! - Сэр, - начал было Пэдди, но тут Колм отвесил ему затрещину, и тот заткнулся. Судя по его лицу, теперь он был не очень-то рад своей идее. - У меня есть дела поважнее, - холодно сказал Колм. – Вы все, быстро за мной. А ты, Пэдди, наведи тут порядок. Пристрелить обоих! - Сэр, этот, кажись, всё, - подал голос другой бандит, склонившись над Чарльзом и вытащив из петли на поясе его обрез. Глаза Хавьера застила красная пелена. Как же так, если бы он успел, если бы перевязал рану чуть раньше… Он вдруг понял, что кричит и вырывается из рук бандитов, а потом услышал смех Колма: - Ишь ты, какой голосистый! Пэдди, прежде чем прикончить, выведай у него всё, что сможешь, насчёт Датча. - Есть, босс, - отозвался Пэдди, потирая опухшую щёку. Колм стегнул коня хлыстом и ускакал, за ним убрались и остальные О’Дрисколлы. Остались только Пэдди и его приятель, всё ещё шарящий по карманам Чарльза. Пэдди прижал Хавьера спиной к дереву и вытащил нож. - Сейчас я тебе личико поправлю, - ухмыльнулся он. Хавьер от души плюнул ему в рожу. Что ж, по крайней мере, он умрёт потому, что не бросил друга в беде. Он слишком часто видел, как люди умирают по куда более жалким причинам. Ухмылка сползла с лица Пэдди, на нём осталась только злоба. Оскалившись и прищурив правый глаз, он поднёс холодное лезвие к щеке Хавьера… - Брось нож. Хавьер замер, сердце пропустило удар. Он узнал этот тихий голос, теперь хрипловатый от боли и слабости, но твёрдый, полный сдержанной угрозы. Пэдди медленно обернулся, и Хавьер выглянул из-за его плеча. Чарльз стоял в паре шагов от них, обхватив второго бандита за плечи и приставив нож к его шее. О’Дрисколл мог бы легко освободиться, схватившись за окровавленную руку, держащую его, и причинив Чарльзу боль, но от ужаса он ничего не соображал, его выпученные глаза не выражали ничего. А глаза Чарльза, из-за расширившихся зрачков ставшие почти чёрными, выражали только одно: обещание смерти. - Я сказал. Брось. Нож, - повторил он, глядя Пэдди в глаза. Тот нервно сглотнул, дёрнув кадыком, и выпалил: - Сам бросай! - Ладно, - Чарльз сделал практически неуловимое движение левой рукой, и Пэдди дёрнулся, а потом упал на землю. Рукоятка ножа торчала у него из глазницы. Чарльз тут же обхватил второго бандита за шею и крутанул, раздался тошнотворный хруст, и на землю упал ещё один труп. Шатаясь и чуть не падая, Чарльз подошёл поближе к Пэдди, выдернул нож из его головы. Хавьер повернулся к нему спиной, почувствовал, как окровавленный нож разрезает верёвку на его руках. После этого Чарльз упал на колени, весь дрожа и постанывая от боли. Хавьер тут же упал рядом с ним и обхватил руками его голову. Его руки были в крови, и лицо Чарльза тоже было забрызгано кровью, но Хавьера это совершенно не заботило. Он даже не почувствовал вкуса крови, когда прижался губами к его губам. Только дикий табак и спелая черника, и что-то ещё, неразличимое, но совершенно потрясающее. Всё ещё не отрываясь от его губ, Хавьер погладил его по лицу, по шее, обхватил за плечи и уловил, как он глухо застонал, когда пальцы потревожили его раненую руку. - Прости, - выдохнул Хавьер, отрываясь от него. - Я в порядке, - прошептал Чарльз, заваливаясь на бок. Хавьер обхватил его за талию и рывком поднялся на ноги, увлекая его за собой – откуда только силы взялись? Оттаскивая раненого друга прочь от остывающих трупов, он засвистел что было сил – и увидел, как из-за деревьев появляются две лошади, Боаз и Таима. - Ты опять спас мне жизнь, - сказал он. Чарльз ухватился за его плечо непослушными, похолодевшими пальцами и прошептал: - Не спас бы, если бы ты не остановил мне кровь. Хавьер издал нервный смешок: - Так значит, мы в расчёте? Я тебе больше ничего не должен? - Разве что… ещё одно… свидание, - слабо отозвался Чарльз. Хавьер остановился и повернулся к нему, не веря в то, что слышит. Чарльз улыбнулся ему, его глаза были полны благодарности… и не только. Он смотрел на Хавьера с восхищением, и Хавьер понял, что ему это нравится. Он бросил быстрый взгляд на правый рукав Чарльза, потемневший и влажный от крови. Да уж, нескоро он сможет снова стрелять из лука. - Нам надо где-нибудь остановиться. Сделать тебе нормальную перевязку и отдохнуть. - Нет, - Чарльз снова взял его за плечо, теперь уже увереннее, пальцы больше не дрожали. – Ты должен ехать в лагерь, и быстро. - Я не могу тебя бросить! – Хавьер сжал кулаки. Чарльз тяжело помотал головой, волосы упали ему на лицо: - Я не мог пошевелиться, но слышал, что говорил Колм. Им нужны Артур и Джон. Может, О’Дрисколлы уже гонятся за ними или даже схватили. Чем раньше Датч узнает обо всём, тем лучше. - Я не могу тебя бросить, - повторил Хавьер, хватая его за рубашку и притягивая его к себе, вдыхая железный запах крови и слабый, практически неразличимый – дикого табака. – Не могу. Не могу. - Со мной всё будет хорошо, - голос Чарльза срывался от боли, но всё равно каким-то образом оставался спокойным. – Я буду ехать за тобой, я просто… я просто не могу двигаться быстро. - О’кей, - пробормотал Хавьер, отстраняясь от него, но не отпуская до конца. – Тогда я поеду. Чарльз улыбнулся. А потом поцеловал его – очень нежно, ласково накрыв губами его дрожащие губы, гладя по щеке самыми кончиками сильных пальцев. Хавьеру показалось, что он становится очень лёгким, прямо как пёрышко, что они с Чарльзом взлетают, поднимаются всё выше и выше, и был даже немного удивлён, открыв глаза и убедившись, что всё ещё стоит на земле, в пронизанном солнечными лучами и забрызганном кровью сосновом лесу. На нетвёрдых ногах он подошёл к Боазу и забрался в седло. Конь недовольно фыркнул, почуяв кровь. Хавьер вздохнул, погладил его по шее и тронул поводья, заставляя тронуться в путь. - Хавьер. Хавьер быстро обернулся. Чарльз стоял, положив раненую руку на луку седла, здоровой поглаживая нервно дрожащую лошадь. Внимательно глядя в глаза Хавьера, он сказал: - Я буду ехать напрямик, по берегу озера. - Понял, - твёрдо сказал Хавьер, и пришпорил коня, отправляя его с места в галоп. … Робби Ладлоу, предводитель большого отряда рейдеров Лемойна, готовил со своими людьми нападение на поезд. Поезд опаздывал. Робби всё чаще вытаскивал из кармана золотые часы и разражался руганью. Остальные рейдеры помалкивали: все знали, что если злить босса, то люди вокруг него начинают неожиданно воспламеняться. Бандиты молча курили, стоя возле железной дороги, наблюдали, как подрагивает воздух над нагревшимися за день рельсами. Здесь ветка очень близко проходила от Дьюберри-крик, через высохший ручей был перекинут деревянный мост, и в кустах у моста была припрятана телега с пулемётом. - Я что-то вижу! – закричал один из разбойников, забравшийся на дерево и наблюдающий за дорогой в бинокль. – Вижу дым! - На позиции, так вас и растак! – заорал Ладлоу и на всякий случай прибавил ещё парочку крепких слов. Бандиты тут же похватали оружие, один из них бросился к телеге, чтобы в нужный момент привести пулемёт в боевую готовность. Но рельсы не задрожали, воздух не пронзил гудок паровоза и грохот колёс. Оказалось, что вместо дыма в воздух поднимался огромный столб песка. - Назад, в бога душу вашу мать! – взревел Ладлоу, но тут из-за склона холма на дорогу вылетел не отряд охотников за головами, а всего лишь один невысокий мексиканец на невысоком пегом коне. На безрыбье и жалкий гризер сойдёт за богатого янки, решил Ладлоу, и взмахнул рукой, приказывая стрелять. Хавьер налетел на него, и жестокий бандит, гроза штата Лемойн и парочки соседних, едва успел отскочить в сторону и на всякий случай сиганул с отвесного склона прямо в грязную воду на дне Дьюберри-крик. Его люди заорали, открыли пальбу, человек на телеге заметался, приводя в порядок пулемёт. Хавьер пришпорил коня, Боаз пробежал по мосту и с места взвился в воздух, перелетая и телегу, и пулемёт, и испуганно сжавшегося бандита в таком великолепном прыжке, которому позавидовал бы любой призёр скачек. Поднимая тучи красной пыли, медленно оседающей в вечернем воздухе, Хавьер помчался дальше. Вслед ему неслись выстрелы и громоподобная ругань Робби Ладлоу. Молодой человек едва обратил на всё это внимание. Сердце стучало в его груди, как барабан. Губы горели от поцелуев. Глаза едва различали дорогу. Не сбавляя ходу, Хавьер промчался по дороге до знакомого поворота, натянул поводья, и усталый Боаз, не понимающий, за что хозяин так его загоняет, проскакал до границы лагеря и раздражённо вздохнул, когда Хавьер наконец слез с него. - Спасибо, - прохрипел он и сунул коню мятную карамельку. Разгневанный Боаз выплюнул её, и карамелька попала Хавьеру прямо в лоб. И опять Хавьер почти ничего не почувствовал. На негнущихся ногах он поспешил к палатке Датча, оглядываясь по сторонам. К своему огромному облегчению, он тут же увидел Артура и Джона – те сидели у костра, причём Джон обнимал за талию Эбигейл, которая вся прямо-таки светилась от счастья. Мысленно возблагодарив Деву Марию за то, что уберегла этих идиотов, Хавьер выхватил из рук идущего мимо Дядюшки бутылку пива и осушил её одним глотком. - Эй! – возмутился Дядюшка. – Никакого воспитания у молодёжи! - Спасибо, старик, - Хавьер похлопал его по плечу и снова рванул с места, торопясь к шатру Датча, но вместо этого врезался в Артура. - Тихо, тихо, - Артур обхватил его, не давая упасть. – Да ты весь в пыли! За тобой что, черти гнались? Где Чарльз? - Мы целова… - выпалил Хавьер, не соображая, что говорит, но вовремя исправился: - Мы целый отряд О’Дрисколлов встретили! Мне нужен Датч, срочно! И ты… и ты тоже, - он указал трясущимся пальцем на Джона, - вы тоже останьтесь. - Что за шум? – Датч неторопливо шагал к костру. За его спиной Хозия быстро поднялся из-за стола, на его лице отразилась тревога. - Это была ловушка! – выдохнул Хавьер. – Нас подставили! Колм О’Дрисколл устроил засаду. Ему были нужны Артур или Джон, кто-то из них, а лучше оба. - Зачем? – фыркнул Артур. – Понимаю, я, но Марстон… он же абсолютно бесполезен! - Заткнись, Морган! – недовольно воскликнул Джон, и тут же сердито вмешалась Эбигейл: - Да уж, Артур, перестань его ругать без конца! Подумать только, что ещё недавно они сами ругались без конца, а после того случая на берегу воркуют, как молодожёны, и защищают друг друга! Артур довольно ухмыльнулся и украдкой показал Хавьеру большой палец. - Зачем Колму были нужны Артур и Джон? – нахмурился Датч. - Чтобы заманить тебя в ловушку. Он так и сказал: Датч пальцем о палец не ударит ради… ради меня или Чарльза. - Да, кстати, где он? – повторил Артур, уже заметно нервничая. - Ему прострелили руку. Артур, только успевший сесть обратно на бревно, снова вскочил: - И ты бросил его одного?! - Он сам приказал мне уйти и предупредить вас! - Я еду его искать, - Артур решительно направился к коновязи, Хозия удержал его за руку: - Не вздумай покидать лагерь, только не сейчас! Датч… - Я понял, - голос Датча был полон ледяной ярости. – Мальчишка О’Дрисколл подставил нас. Билл! Тащи его сюда. - Нет! – крикнул Хавьер, но Билл уже вскочил и с гадкой ухмылкой отправился в темноту. Хавьер сам не знал, почему делает это – мелкий Киран не вызывал у него ничего, кроме раздражения, вечно ноет и прячет глаза, даже для Колма, который набирает в свою банду всяких дегенератов, взять к себе такого – это уже слишком. И ещё недавно он бы только фыркнул, узнав, что новенький поплатился за свою глупость и наивность. Но сейчас что-то в нём изменилось. Он уже не относился к слабым и испуганным с таким же презрением, как раньше. Может, он ещё и не готов помогать незнакомцам – но помочь своему он вполне в состоянии. И поэтому, когда из темноты показалось бледное и напуганное лицо Кирана, Хавьер решительно выступил вперёд: - Датч, он ни о чём не знал… - Я услышал от тебя достаточно, сынок! – резко бросил Датч. – Теперь я хочу послушать его. Говори, Киран, когда ты сговорился со своими дружками? - Мистер ван дер Линде… сэр… - парень попятился назад, но тут же наткнулся на Билла, который грубо толкнул его в спину. – Я не понимаю! Я же рассказал вам про дилижанс! - Рассказал, - кивнул Датч, глаза хищно сверкали в темноте. – А вот о том, что это ловушка, ты рассказать забыл. Из-за тебя мистер Морган и остальные оказались в опасности. - Да ладно тебе, Датч, парень же говорит… - начал Артур, но замолчал, когда Датч махнул на него рукой. Киран уже совсем растерялся, его глаза начали бегать, как у напуганной лошади. Хавьера пронзила ярость, раскалённая белая ярость. Он же предупреждал, что не стоит приближаться к Валентайну, и вот чем всё закончилось. В этот раз он заставит Датча послушать его. - ДАТЧ!!! – заорал он так, что к нему обернулся не только Датч, но и все остальные, и даже парочка цапель, под шумок таскавшие с берега пойманную рыбу. – Датч, ты можешь меня выслушать или нет? Я же сказал, что он не виноват! Когда О’Дрисколлы схватили меня, один из них сказал, что они и с самого начала хотели просто ограбить этот дилижанс. Они заметили, что Киран рядом, и хотели его убить, но он скрылся, и тогда они решили использовать это, чтобы схватить наших парней! Даффи не виноват. - Допустим, - недовольно сказал Датч и окинул Кирана таким взглядом, что стало ясно: он ему не доверяет. Но хотя бы карать больше не хочет. Где-то в темноте разочарованно вздохнул Билл. - Ну всё, - вздохнул Хавьер. – Я всё, что нужно, рассказал, всем пока, я поехал за Чарльзом. - Как же вы поедете, мистер Эскуэлла? – робко спросил Киран. – Ваш конь весь в мыле. Загоните вы его. Давайте я его почищу и напою? - И в самом деле, Хавьер, оставайся, мы сами его найдём, - Артур похлопал его по плечу. Он всё ещё был встревожен за лучшего друга, но глаза у него хитро блестели – он-то точно понял, что Хавьер чуть не прокричал первым делом, как оказался в лагере. - Нет! – Хавьер сжал кулаки. – Оставайтесь здесь, вы оба, не хватало ещё, чтобы кого-то из вас спасать пришлось! А ты, Даффи, - он развернулся к Кирану, - чтоб сидел на жопе ровно и не покидал лагерь, понял меня?! Он так грозно сверкнул глазами, что бедный Киран попятился назад. Отлично, теперь он из лагеря носу не покажет. И правильно, а то бывшие дружки и впрямь его пристрелят, или что похуже. - Раз уж ты не хочешь брать нас с собой, возьми Старичка, - предложил Джон. – А то и впрямь загонишь Боаза. - Спасибо! – Хавьер бросился к коновязи и вскочил на Старичка, конь недовольно взмахнул спутанной белой гривой и унёс молодого мексиканца в темноту. - И осторожно, а то он у меня немножко нервный! – прокричал Джон ему вслед. - Не понимаю, что с ним происходит, - проворчал Датч, направляясь в свою палатку. Хозия вздохнул и сжал его руку. - Всё ты понимаешь, старый друг, - тихо сказал он. Хавьер стремглав промчался через лес, и перед ним открылся гладкий берег Железного озера. Песок серебрился в лунном свете, отражение луны дрожало на волнах. Бесконечное небо отражалось в озере, горизонт терялся где-то вдали, и чем быстрее скакал Старичок, тем больше Хавьеру казалось, что он мчится не по берегу, а по лунной дороге, всё выше и выше, прямо в звёздные небеса… Наконец он заметил впереди тёмный силуэт всадника, и по какому-то сладкому толчку в сердце сразу понял, кто это. Хавьер склонился к шее коня, понукая его бежать быстрее. Он уже видел Чарльза совсем близко, видел, как блестят его глаза, как вздрагивают губы в усталой улыбке… как вдруг всё вокруг перевернулось. Что-то зашуршало в прибрежных камышах, и Старичок с воплем поднялся на дыбы, сбросив седока. Хавьер плюхнулся в мелкую воду у берега, а конь поскакал прочь. - Немножко, блять, нервный, - прохрипел Хавьер, глядя в небо. В следующую секунду Чарльз склонился над ним, его спутанные волосы упали Хавьеру на лицо: - Хавьер, ты в порядке?! - Да, - улыбнулся Хавьер и обнял его за шею, притягивая к себе. – Теперь – да…