Чёрное и белое

Весна вернётся, затопит водами дороги, И согреет сердца наши солнцем. Так быть должно - горит ещё внутри нас вечный огнь, Вечный огнь, что надеждой зовётся. Лютик, «Ведьмак-2002»

Лампы тихо жужжали, освещая полуночный офис нового Сената, практически пустого в этот час. На рабочем месте оставались только трое - китаянка Бриму, не закончившая отчёт о недельных расходах местной гос-фирмы, Райо Чучи, красившаяся перед очередным свиданием как новогодняя ёлка и, конечно же, Мотма, которой просто не было смысла идти домой - там её никто не ждал, а здесь, после снятия полуторагодового карантина, хотя бы был кто-то, с кем она могла провести время, да и дома того уже не было - очередная террористическая атака на Корусант сильно разрушила район, и поэтому ей приходилось ютиться в общежитии вместе с остальными политиками, правда, в довольно неплохих условиях - Император наконец-то не поскупился на расходы своим сторонникам и выделил им нормальное жилище. Правда, арендная плата его составляла примерно треть общей сенаторской зарплаты, так что ещё неизвестно, плюсом это было или минусом. Райо нанесла ещё один штрих на ресницы и кинула быстрый взгляд на соратниц. Бана всё так же била по клавиатуре со скоростью, способной потягаться с самим Соколом Тысячелетия. Мотма же просто сидела - слишком подозрительно, как казалось ей. Неподвижно. Как будто заговор какой-то устраивает, честное слово. И, если честно, свидание на этот раз может и подождать - но об этом никто не должен знать. Даже сам Палпатин, как бы кощунственно это ни звучало. Вскоре панторанка докрасилась и покинула кабинет. Китаянка оторвалась от компьютера и вздохнула - изображать офисную сиделку требовало больших усилий, но чего только не сделаешь, чтоб заслужить одобрение от фаворитки самого Императора и хотя бы на чуть-чуть, но повысить свою репутацию среди выживших. — Ещё не уходишь? - спросила она у женщины. Чандрилианка молча замотала головой. — Послушай, ну так дело не пойдёт. Ну умер у тебя жених и умер, что грустить-то. Нового найди, отцом твоим детям будет. - китаянка нахмурилась, сузив и без того маленькие-маленькие глазки. — Я вот со своими шестью и то как-то выкрутилась, когда эта козлина Цзиань после десяти лет вместе решил развестись - и сейчас вот всё нормально, новый муж семью обеспечивает, я на работе пашу. А ты чего голову повесила? Не плачь, Мотма, живи сегодняшним днём! — Я не плачу. - сухо ответила сенаторша, передернув плечами. — Я всё-таки решилась вызвать его. Не могла жить без правды, понимаешь? — Ну и? - Бана прищурилась ещё больше. Щёлочки превратились в чёрточки от любопытства. — Чем дело закончилось? — Нет его на том свете. Жив он, на грани, но жив. И зачем мне другой, если этот есть? А дети... - Мон снова вздохнула. — Пока война не закончится, я не буду рисковать ими. Они не должны знать обо мне - и никто не должен знать о них. Я понимаю твои семейные чувства, Бриму, но разделить никак не могу. Слишком уж опасна сейчас моя жизнь. — И то верно. Неизвестно, кем ещё вернётся твой друг. Может быть, и вообще каким-нибудь бандитом. - неловко пошутила узкоглазая. — Ладно. Я допишу сейчас и пойду спать. — Иди. А я пока здесь посижу. В наступившей тишине слышались лишь щелчки клавиатуры, жужжание ламп и гудение местного холодильника. Китаянка монотонно отщёлкивала одну страницу текста за другой, не задумываясь, чем-то напоминая своей неподвижной и деловитой фигурой пулемётчика, так же беспристрастно пускавшего очередь по целям. "Запомни, как это работает. Ещё пригодится в жизни." "Зачем?" "Не «зачем», сенаторша, а «каким образом». А дело твоё сугубо добровольное - будешь ты помнить или нет, но знай, что рано или поздно что угодно может пригодиться." "Даже брелок от ключей и фальшивые купюры?" "Однозначно. Вне всякого сомнения - могут." *** Мон вышла из офиса, завернувшись от ветра рукавом старой шали, и огляделась вокруг. Фонари горели всё так же тускло, а офис Сената полностью был погружён во тьму - всё-таки два часа ночи по местному времени, на улице - ни единой души. Вдруг какая-то рука сзади зажала ей рот, но тишина при этом по-прежнему стояла мёртвая - грабитель явно не хотел палиться. Не издавая ни звука, Мотма прицелилась и пнула как следует стоявшее сзади тело незнакомца, шарахнув его вдобавок электрошокером - так же, не оглядываясь. Тело грузно упало на снег - но преступник явно оказался не один, потому что из подворотни вынырнули ещё двое. — Ну что, попалась, крошка? Гони бабки, живо! - вякнул один, и тут же ветер принёс ему в лицо пачку купюр - на раздавание фальшивок вымогателям сенаторша не скупилась. Гопари тут же вскрикнули от восторга и скрылись в подворотне, на ходу пересчитывая «деньги» и вскоре исчезли за углом. Мотма выдохнула и сдвинула шапку с бровей, отряхивая с неё снег. — Надо же. И даже в мороз работают. - хмыкнула она, натягивая головной убор обратно. — Да, и ты, убогий. - обратилась женщина к лежавшему в сугробе неудачливому нападателю, - вот, держи деньги. Держи и уматывай! Да поживее! «Убогий», не заставляя себя долго ждать, поспешно скрылся за поворотом. Мотма снова хмыкнула, пробурчав под нос что-то вроде "вот это сходила на работу, однако" и двинулась дальше, но тут кто-то снова обхватил её со спины, зафиксировав руки железной хваткой. И ведь не вырвешься - крепко держит, гад. — Телефона нет. Деньги можно и так было попросить. Если это полиция - предъявите ордер, прежде чем обыскивать. - не меняясь в лице, монотонно отбарабанила она. — Если же кто-то из знакомых - можно было бы и представиться. Ну так что? — Как я и думал. Совсем не изменилась, сенаторша. - насмешливо произнёс знакомый голос, теперь ещё больше отдающий хрипотой и прерывистым дыханием, чем прежде. — Я видел, что ты делала здесь, и, признаюсь - впечатлён. Не такой уж и пацифистический у тебя характер, как казалось раньше. Так что, ещё не узнала меня? — Как не узнаешь? Софиус Геррера, пропавший без вести шестнадцать месяцев назад. - уже не так монотонно ответила женщина. — А зачем со спины набрасываться? Нельзя нормально, лицом к лицу? Почему-то мужчина встряхнул головой и выругался сквозь зубы. Повисло долгое молчание, только частым и тяжёлым дыханием ондеронца, сжимавшего хватку всё сильнее и сильнее, пока сенаторша не вскрикнула от пережатия рёбер. — Отпусти. Я требую. - вздрагивая от холода и участившегося ритма сердца, попросила она. Ей пришлось повторить просьбу ещё два раза, пока задумавшийся Геррера наконец понял, о чём идёт речь и неохотно разжал руки. Мельком кинув взгляд, женщина увидела, что они и в самом деле были железные, и не только руки, но и всё тело - будто закованное в броню, опутанное трубками и проводами. Поистине, то, что с ним сотворили - ужасно, но душа роботом от этого не стала. Мон решительно подняла глаза и встретилась с его глазами, презрительно сощуренными, но горящими огнём жизни - не мёрзлыми и колючими, как раньше. — Страшно? - мятежник ухмыльнулся. Улыбка его напоминала теперь звериный оскал. — Или жалко? Мотма кивнула. — Скорее последнее. Но если ты не хочешь этого слышать, я промолчу. - призналась она, не опуская взгляда. — Кому хочется считать себя нездоровым, даже если оно так и есть на самом деле? К тому же, сейчас ты мне нравишься даже больше - разумом и сердцем, я имею в виду. А внешность за хорошие деньги и восстановить можно. — А есть они у тебя, эти деньги? Вот то-то же! - закашлявшись, прохрипел он. — Слова, слова - это, конечно, хорошо, но действия важнее. К тому же, я теперь изменил свой взгляд на жизнь. Хочешь жить вместе, как раньше - пошли со мной! Холодный металл стиснул её ладонь - не сильно, конечно, в пределах осторожности, но крепко. Мон стояла в нерешительности, зачем-то стискивая бесчувственную железяку в ответ, а затем снова пожала плечами. — Куда? - отстранённо спросила она. — К бунтарям? В экстремалы? Ты хочешь, чтобы я тебе в этих делах пособничала? Не меняя выражения лица, он кивнул. — Убивать мирных граждан? Своих союзников, командиров Империи? - в её голосе чувствовалось напряжение. — Ты же знаешь, что я никогда не решусь на такое! — Мне они не союзники, по крайней мере. - стальная ладонь судорожно сжалась. — И мирных граждан я трогать не собираюсь. Слишком многого ты не знаешь ещё о делах Империи, Мотма. Они заботятся о своих - да, это верно, но слышала ли ты о разгроме Джедайского ордена? — Да, слышала. — О их покровительстве бандитским шайкам, что как раз грабят и продают тех самых мирных граждан? — Слышала, но не верила. Ещё неизвестно, правда ли это. — О том, как они устанавливают свою диктатуру на нейтральных государствам, противореча своим же законам, знаешь? — Конечно, и слышала и видела. Я не говорю, что это мне нравится - но такова политика, Со. Про второе ты мог солгать. Джедайский Орден, по слухам, был в сговоре с Конфедерационистами, что были бы не меньшим злом для Галактики. Владыка Палпатин мой отец, и я не хочу убивать его, но вылечить от ситховства не против. Что ещё? Неподалёку раздалось зловещее хихиканье. — А вот и вы! Привет, голубчики, как делишки? - из-за поворота вывернула Чучи с камерой и двумя роботами-охранниками. — Чем страдаем? Мятежную идеологию обсуждаем? Мон, так держать! А вы, ребята, - она кивнула дроидам, что тут же нацелили стволы, - избавьтесь-ка от него! Мотма сама не поняла, что произошло. Вот она бросилась куда-то... зачем? для чего? потом упала в снег, схватившись за обожженное бластерным зарядом плечо. Затем... кажется, кто-то стреляет ("Пулемётная очередь."- вспомнилось ей, и на всякий случай она отползла подальше - строго следуя давним инструкциям), потом хруст ломающихся дроидов, визг Чучи и... тишина. *** — Да что ж мне с тобой делать? Опять защищать меня лезет, упрямица! Нет уж, это всё-таки что-то да значит! Со Геррера наклонился и поднял бессознательное тело с земли. Шапка упала с головы политички, рассыпав рыжевато-каштановые локоны, переплетённые жемчужными нитями, по плечам и спине - единственную гордость, которой она могла сейчас похвастаться. И слишком узнаваемый внешний вид одной из тех, что его новые сторонники сильно невзлюбили. Но сейчас жизнь была важнее каких-то украшений, которые легко могли привести его женщину к гибели - колебаться было нельзя. Софиус достал из кармана лазерный нож и одним движением руки срезал пышную шевелюру, сиротливо упавшую на снег. Затем он, во избежание подозрений, скинул волосы в ближайший мусорный бак, запихнув его поглубже в трещину в земле и навалив сверху снегу - таким же образом он избавился от дроидов. А вот с проклятой панторанкой пришлось повозиться - дотащить до бомжатского переулка, по крайней мере, труда не составляло, но вот как оставить на морозе Мон? Пришлось расталкивать чандрилианку и объяснять ей всё - так же, как она когда-то делала с ним. — А? Ладно, посижу здесь. - согласилась она, присаживаясь на ещё не до конца охладившийся спидер, довольно-таки тёплый на баке. — Кстати, где мои волосы? Что с Чучи? И почему я ранена? — Вынужденная мера. Подожди пару минуточек. - бунтарь скрылся за поворотом и вскоре вернулся. — Поехали. - нелегал сел за руль, завёл мотор и тронулся с места, подняв клубы снега. — А что... — А вот и ответы на твои вопросы. - произнёс киборг, выруливая на правую верхнюю полосу. — Чучи ты больше не увидишь - она пыталась нас убить, а я сделал с ней ровно то же самое. Подстрелили тебя по твоей же неосторожности - ты кинулась меня защищать, к слову, довольно успешно. Волосы пришлось тебе отрезать - мы сейчас кое-куда едем, а, вернее говоря, ко мне, а там имперцев приветствуют не слишком хорошо. Так ты, в принципе, тоже нормально выглядишь, правда, подлечиться бы не помешало. Всё понятно? — Ага. Но зачем ехать к тебе, если мне там опасно? Не проще ли бы в местную больницу? — Потому что там опасно мне! - отрезал Со. — Ещё вопросы? Мон прикусила язык и осторожно потрогала себя за обожженное плечо. Болело довольно сильно, но в принципе, гораздо терпимее, чем до этого. "Вот вечно как ни встречусь с ним - какие-то травмы." - мысленно усмехнулась она, приглаживая непослушные лохмотья волос и вспоминая те далёкие дни, когда они только познакомились. Сначала её чуть не изнасиловал один бывший товарищ и только своевременная помощь молодого незнакомца спасла её, потом она полюбила его, уже заключённого и за это была располосована основательно - до сих пор, если приглядеться, можно было заметить следы на спине; а потом она нашла его на улице и приволокла на себе домой, даже с израненной в кровь той самой многострадальной левой рукой. И ничего - не жаловалась, да и сейчас не будет. Ему-то было гораздо больнее в своё время. Геррера же ни о чём не задумывался - он управлял транспортным средством и следил за дорогой, но временами сердце нестерпимо щемило - от осознания того, что рядом с ним летит его давняя подруга, так доверчиво и беззастенчиво прижавшаяся к отдающей холодом спине не-человека - добрейшая женщина в галактике, что, подобно её подруге Амидале, видела добро даже в самых зачерствевших и озлобленных душах и по мере возможности старавшаяся им помочь. Но ему она помочь не сможет - не сейчас, по крайней мере, и из-за этого будет терзаться ещё больше - вплоть до того, что станет такой, каким он сам был раньше - осколком льда, неспособным на любовь и сожаление. Сопротивление привычному укладу жизни открыло ему глаза на всю несостоятельность эгоизма, и теперь допустить страданий близких ему не хватало сил. — Может, и вправду лучше тебе в больницу? - нерешительно спросил он, притормаживая. — Что скажешь? — Нет. Я больше не отпущу тебя. - вырвалось из её уст. Глаза несчастной были закрыты, а руки стиснулись на его талии, судорожно вздрагивая. — Я знаю, что потом придётся, но пока - не хочу. Думаешь, почему я рисковала ради тебя жизнью? — Потому что привязалась, да? - сглатывая ком в горле, уточнил он. — Потому что не боишься умереть за других? — Да, именно так. - выдохнула сенаторша, вытирая мокрые глаза рукавом всё той же шали. — Поехали же дальше. Я не гарантирую, что подобное заживёт само собой, да и ты всё прекрасно понимаешь. "Чувствительная, но всё такая же деловая. Поистине, эмоционально-рациональное мышление - великая вещь." - заметил Со, выезжая со стоянки и перестраиваясь в левый верхний ряд, за что был встречен недовольной сигналкой. — Чё бибикаешь, падлюка? Чё бибикаешь-то? Я же включил поворотники, не видишь, зараза, что ли, слепарь, пень сарлачий... — Выражения! - Мон со своей культурной идеологией уж никак не могла остаться в стороне. Теперь прикусил язык уже Геррера - правда, продолжая ругаться в мыслях и поливать незадачливых «слепарей» такими эпитетами, что ей и в кошмарном сне не слышались. За такими размышлениями дорога пролетела незаметно, и вот они уже стоят рядом с неприметным заведением, на котором красовалась вывеска «Цыганочка». — Ничё такая больничка. Одобряю. - пошутила Мотма, спрыгивая со спидера и берясь за ручку входной двери. — Стучать надо, али сами зайти попробуем? А? — Сами зайдём. Чай, не чужие. По крайней мере, один из нас. - пристегнув спидер для надёжности элекрошокерным замком, повстанец открыл дверь и они зашли внутрь. *** В заведении было тихо. Единственный сидящий за стойкой молодой бармен что-то уныло выводил на листочке, посасывая леденец. Заметив вошедших, он подскочил и отдал честь, не отрываясь от своего занятия. — Фдравия вылаю, товариф командир! - оттарабанил юноша, продолжая рукой выводить какие-то каракули на бумаге. — Раврефыте отфытатьфя, фэр. — Вольно, солдат. Потом отчитаешься. А пока - не напомнишь, где у нас лазарет? Юноша достал леденец изо рта и указал направление - в комнату «для персонала». Кепка при этом слетела с его головы, и Мон с удивлением узнала в нём уволившегося недавно сенатора Бонтери. — Лак...- начала она, но вовремя зажала себе рот рукой - боялась проговориться. Молодчик, к счастью, её не узнал или же просто списал происходящее на волю командира - и снова погрузился в рисование, подобрав кепку и натянув её по самые глаза. Всё это даже могло казаться смешным, если бы не горящее огнём плечо, беспокоящее сенаторшу гораздо больше, нежели ура-патриот Ондерона, стоящий во фрунт перед бывшим телохранителем. "Командир, значит", - подумала женщина, проходя в лазарет и садясь на койку, оборудованную всякими хищными штуками (для каких целей они используются - про это ей знать не хотелось), начав стягивать с себя верхнюю одежду, - "вот оно как. Либо он сам передумал и переметнулся с нашей стороны на другую, либо был захвачен в плен, искалечен, а затем убил местного и стал главным. Если оно так - то всё равно непонятно, что здесь делает Лакс... ладно, с этим разберёмся попозже. Сейчас надо привести себя в порядок." Бунтовщик заходить к ней не стал - он просто постоял у входа, убедившись, что всё хорошо и его помощь не требуется, - и вернулся в холл. Лакс всё так же рисовал на листочке и кушал конфетку, словно малое дитя, причмокивая языком. Заметив шефа, он выпрямился, но леденец изо рта не вынул. — Фто? - спросил он, обиженно поднимая взгляд. — Я профто ем. Ум-ням-ням... — Кончай чавкать. И закрывай забегаловку - на сегодня достаточно. - отрезал ондеронец, мотнув головой в сторону двери. — Слышал приказ? — Да флыфал я, флыфал... - Бонтери нехотя поплёлся закрывать дверь и переворачивать табличку. — Но фо...почему, шеф? Рабочий день ещё не закончился. Это как-то связано с той женщиной или...? — Лакс, мать твою! - тихо, но очень различимо произнёс Геррера, наклоняясь к самому лицу молодого человека. У раксус-праймца тут же затряслись колени. — Вопросы - не по твоей части. Делай, что я говорю, а в свободное время - что хочешь, но не пытайся узнать слишком много. Усёк? — Д-да, начальник. Так точно. Юноша снова вернулся к своему прежнему занятию. Софиус постоял в нерешительности ещё пару секунд, а потом открыл дверь и вошёл. Полуодетая сенаторша округлила глаза, но больше ничего не сделала - ни завизжала, ни бросилась укрываться, - просто сидела, как была до этого, с перевязанным плечом и руками на коленях, неотрывно смотря в глаза бывшему (или нет) союзнику. — Проходи, не стесняйся. - сказала она, тут же бросаясь в краску. — Можешь смотреть, хотя какой смысл - узоров на мне нету, да и ты всё уже давно видел. Садись рядом. Что там с Лаксом? — Живой и невредимый. Или к чему был вопрос? - уточнил Со, присаживаясь рядом. Взгляд его непроизвольно метнулся на соблазнительную талию сенаторши, но он тут же взял себя в руки и перевёл опять на лицо. — Хочешь знать, как он сюда попал? Женщина кивнула, взяв механическую ладонь в свои. — Честно говоря, он был за нас с самого начала. Ну, в смысле, за Ондерон, независимость, свободу и прочее. Мы все были такими - не более. Зачем освобождать всю галактику, если можно только свой дом? - глаза мятежника непроизвольно подкатились. — А потом поняли, что дело так не пойдёт, и освободиться мы сумеем, только если станем держаться вместе. Эгоизм - это, конечно, здорово, но лишь в пределах разумного. Ещё вопросы? — Кто с тобой это сотворил? Для чего? И что ты потом сделал с ним? - почти шёпотом спросила Мон, прижимая холодную железку к губам. — Ответь, если хочешь - и я тогда больше не стану спрашивать тебя о подобном. Или же промолчи, если тяжело рассказывать, но лично я всё-таки предпочла бы узнать о произошедшем. — Уже не помню, если честно. Но надо мной ставили эксперименты, как Конфедерация над Гривусом во время Войн Клонов. Потом, я, конечно, убил этого негодяя и, выходит, занял его место... Но, как видишь, всё закончилось хорошо, и... Мотма вздохнула, и по её щеке скатилась слеза, упав и оставив след на железке, нагревшейся от тёплых ладоней. И это всё, чем выразилось сожаление чандрилианки - несмотря на то, что сердце её не было бесчувственным, бурные эмоции ей не были присущи. Но это скорее, даже к лучшему - меньше подверженности истерикам и конфликтам из-за них гарантировано. Железная рука обхватила её лицо, положив палец на угол рта. И этот незнакомый жест заставил женщину покраснеть ещё больше, но она не отстранилась в ужасе, а лишь положила ладонь на его руку, закрыв глаза. Слёзы больше не текли из них. — Не жалей. Живи будущим. - вроде как бесстрастным, но вполне ободряющим тоном произнёс Геррера, проводя пальцем по краю её губ. — Никто уже не станет таким, как прежде. И свой выбор тебе придётся сделать самой. Повисла тишина. Только и слышно было, как где-то там, в железной груди, бьётся живое сердце - часто, с перерывами, но бьётся, оставаясь одним из немногих живых мест в изуродованном полу-механическом теле. — Я останусь там. В Империи. Но тебя не брошу. - твёрдо заявила Мотма. — Возможно, когда-нибудь и я решу кардинально поменять свою жизнь и присоединиться к вам, но пока что не готова. Мой отец тоже останется таким, какой есть? — Да, и станет только хуже. Его уже не спасти. — Это повлияет на нашу жизнь? На жизнь всех, кто есть в Империи? Ситуация ухудшится? — Да. Может статься и так, что он в порыве безумия и ненависти сам убьёт своих же соратников. Тебя убьёт. Хочешь этого? — Всё равно. Но больше всё-таки «нет». Её глаза лихорадочно сверкали, а в висках пульсировало - гораздо чаще, чем во время их первой встречи, хоть выражение лица и оставалось средним. На его взгляд, она была бы идеальной мятежницей - импульсивная, сильная духом и скрывающая эмоции - прямо не сенаторша, а солдатка, но приверженность её фальшивым идеалам и поверженным кумирам заглушала эту черту характера и тормозила, заставляя цепляться за прошлое и раскачиваться в нерешительности, позволяя другим решать за неё. А этого допускать ни в коем случае было нельзя. — «Нет», значит? Хорошо. Вот за что ты мне нравишься - что никогда не лжёшь. - Со одобрительно оскалился, уже не как зверь. — За исключением того момента перед нашим последним расставанием, но это не в счёт - мало ли что можно на эмоциях сказать. Значит, хочешь быть нашим союзником и спонсором? — Нет, и не проси об этом. Слышала, Гарм Бел и Дрейвен ваши фанаты - пусть они дают вам деньги, мне же дать уже нечего, даже если б и хотела., С тех пор как умерли моя мама и отчим, я уже никто, понимаешь? — Понимаю. Может, ты хочешь править Галактикой и нашими руками расчистить себе место на троне? Учти, за подобное цена соответствующая, задаром не работаем. — Нет. Я за собственную планету ответственность взять не могу - куда уж мне миром править? Ещё что спросишь? Стану ли я вашим пропагандистом или наёмником? - с презрением процедила она сквозь зубы, и тут же снова ощутила тяжесть руки на своём плече - пугающий, но привлекательный до дрожи в коленях жест. Вывести из себя его теперь стало гораздо проще, чем раньше - эмоциональная часть бунтующего разума мало-помалу набирала свои прежние обороты. — Сильнее. - выдохнула Мон, расслабляясь под давлением конечности, вытянувшись на кровати во весь рост. — Да, вот прямо так, как надо. Я хочу чувствовать силу. А теперь возьми. — Что? — Не «что», а меня. Ты действительно прав - я уже не та, что была раньше, и никогда ней не буду. Возьми меня силой. Сейчас же. — В смысле? То есть против твоей воли? Нет уж, на такое я не подписывался. - «благородный рыцарь» отрицательно покачал головой. — Или объясняй конкретнее, или удовлетворяй свои странные фантазии без меня, а пока я отказываюсь. — Не совсем так, как ты подумал об этом. Просто жёстко возьми, я сопротивляться не буду, прижми к постели и отымей - вот о чём говорю. Я требую этого. - губы женщины дрожали от напряжения, а ладони, сжимающие сталь, покрылись потом. — Пора уже начинать брать инициативу в свои руки, я тебе не нянька, не мама и не сестра. Хорошо? Выполнишь мою просьбу, здесь и сейчас? — Ладно. Только не плачь потом. Останавливаться не стану. - предупредил мятежник, придавливая вторую руку сенаторши к кровати. — Не будешь? — Не буду. Я и не умею. - Мон прикрыла глаза, из-под век наблюдая за тем, как нависший над ней Геррера начинает снимать с себя пластины стальной брони. Какой маленькой она теперь, должно быть, казалась перед его мощным телом! Это был уже далеко не тот полусумасшедший, депрессивный «хиляк», встреченный ей год назад, неизвестно как сумевший с таким характером спасти её от позора, а, возможно, и гибели - сейчас Софиус Геррера стал мужчиной, сильным и впечатляющим. Жаль только было копну его кучерявых волос - теперь голова ондеронца была совершенно лысой, но даже это не слишком портило образ. К тому же, с его солдатским настоящим длинные волосы только мешались бы. А лицо! Глаза горят огнём, брови сдвинуты, через левый глаз шрам - ну прямо терминатор, а не человек, самый настоящий. Короче, просто мужчина мечты. Лакс, которому уже надоело рисовать, неслышно вошёл и замер на пороге, чуть не выронив изо рта сладость. Как ему следовало поступить в этой ситуации? Тихо и неслышно выйти? Заорать и ударить шефа по голове, дабы предотвратить возможное насилие? Или просто извиниться, но незаметно остаться с целью поглядеть на процесс? Пока юноша думал, Со успел его заметить и подойдя, схватить за ухо. — Шеф! За что? - взвизгнул бывший политик, отбиваясь от железной хватки. — Я ж не специально! Я просто проверить пришёл, всё ли в порядке! Пустите! — Лакс! Ты же помнишь, о чём я тебе говорил. - прошипел мятежный лидер. — Подглядывание за начальством тоже не входит в твои обязанности. Да ещё и пост оставил. А ну, как сейчас вломится армия штурмовиков и потребует документы, а кто предъявлять им будет? Вали работать! Молодой человек сдулся и неуверенными шагами направился к двери, продолжая перебирать языком уже опостылевшую конфету и сжимая в руке клочок бумаги. Мотме стало его жалко - совсем ещё мальчишку, лишившегося детства по вине ужасных обстоятельств, с которым теперь так нехорошо обходится его же глава. — За что ты с ним так? - спросила она, проводя рукой по рассечённой скуле, пересекающей сощуренный глаз болотного цвета. — Лакс совсем ещё ребёнок. Можешь его хотя бы так не цапать? — Хорош ребёночек в двадцать лет! - усмехнулся ондеронец. — Да его драть надо, как сидорову козу. Совсем распустился. Ты ещё не видела, какое он хамло, особенно когда напьётся - баб водит, потом с женой по мобиле ругается, и при этом изо всех сил отлынивает от собственно же выбранной работы. Разбаловала пацанчика мамаша-богачка... — Софиус. — Да слышу я, слышу. Ладно, бить не буду. Но армия есть армия, и цацкаться никто ни с кем не будет. Поняла? — Да как уж тут не понять. Ладно, можешь одеваться. Не дай пресвятые сенаторы, кто-нибудь ещё припрётся. - женщина оглянулась вокруг, словно в поисках невидимых глаз и камер. — Неловко до жути. Может, в другой раз? Партизан прикусил губу и медленно, медленно помотал головой, приложив палец к губам. — Дверь закрыта. Не считая раздолбая, мы здесь одни. К тому же, ты буквально умоляла меня взять инициативу в свои руки и не останавливаться. - тихо и едва различимо от хрипа ответил он. — Передумала, или просто боишься, что я тебе что-нибудь сломаю? Скажи честно. — Вряд ли. Просто, не считая того самого раза, когда ты узнал о моём происхождении и воспользовался моей задумчивостью, я всё время была сверху. - Мон убрала руки за голову. — Жалела тебя, не позволяла напрягаться. И сейчас я чувствую себя настолько беспомощной, что даже... странно как-то, боязно. Но изволь продолжать, пожалуйста, только сдерживайся немного. И поживее. — Ну, как пожелаешь... - стараясь не раздавить чандрилианку своим железным телом, Со наклонился и втиснулся в её губы своими, просовывая между ними язык. Мотма не сразу ответила на поцелуй - слишком уж неудобным он сперва показался, но потом втянулась и даже по привычке вцепилась свободной рукой в то место, где раньше были волосы, пытаясь удержать его голову рядом. Так они целовались на протяжении минуты, пока не устали. — Фух. Хватит. Давай дальше. - Геррера всё никак не мог отдышаться из-за проблем с лёгкими, хотя сам знал, на что идёт. — Живая там ещё? — Вполне себе. - женщина приложила стальную руку к груди, прямо напротив сердца, стараясь унять бешеный ритм. В висках стучало, а по всему телу растекалась блаженная, пульсирующая теплота, что клонила в сон. — Ты этими руками хоть что-то чувствуешь вообще, интересно знать? Холод, тепло, движение? Можешь отличить живое от мёртвого? — Не знаю толком, не проверял. Но я могу ими убивать или же спасать, как минимум. Единственное, что воды они боятся - ну так это тоже можно как-то поправить. А ты хочешь знать, наверное, чувствую ли я тебя? — Да, хочу. — Физически - нет. Но психологически - мне нравится. Даже слишком нравится. Хочешь ещё глубже? — А как это? Мужчина передёрнул плечами. — Вот этого тоже не знаю. Сама понимаешь, не до женщин мне в последнее время было. - с горечью произнёс он. — Я ведь полумашина, кусок железа. Чудовище, а не человек. — Только в том случае, если ты сам так считаешь. - горячо возразила Мон, качая головой. — Моё мнение же на этот счёт - второе неверно. Чудовищами же просто так не становятся. Должна быть причина какая-то. — Не суть. Итак, с женщинами после тебя у меня ничего не было, просто дел много - сначала война, потом пытки, а за ними уже реабилитация. И я даже не знаю, но от кого-то слышал, возможно, пацифиста Кеноби, что женщинам такое иногда нравится. Расслабься. — Ну, предположим. Дальше? — Да куда ты торопишься? Даже не скажешь мне, был ли кто-то у тебя? Мон покраснела. — Я сама. Это... довольно приятно, но стыдно. Пару-тройку раз попробовала, а потом у меня тоже дел много было, но... Не суть. Итак, дальше что? — А сейчас терпи. Ну как? — Норма-а-а-льно... Ещё давай. - потребовала она, закатив глаза. Чернокожий хмыкнул. — Ещё давай, говоришь? Ладно. Значит, Кеноби не соврал, старпёр татуинский... — Софиус! — Моника! Может, хватит называть меня полным именем? Или как там тебя, Мэйничи? Не суть. Но ты опять напрягаешься. Расслабься, говорю тебе, а то кайфа не получишь. Ну же! Женщина резко выдохнула, выгнувшись всем телом вперёд. Плечи её дрожали, а ноги занемели так, будто стали ватными, не давая ей сдвинуться с места. Кровь снова пульсировала в ней. — Ещё! - задыхаясь, выкрикнула она, сжимая ладони в кулаки. — Не смей останавливаться, слышишь? Не смей! Понял? — Что, нравится? — Да ещё бы! Как вообще можно задавать настолько глупые вопросы, а? Вообще, зачем? - тяжело дыша, спросила она, мало-помалу отходя от первоначального напряжения. — Кто бы ни был этот твой Кеноби, но в чём-то он прав. Кстати, мне вообще-то завтра на работу, так что попрошу не тянуть долго. Давай уже выйди и зайди нормально. А побаловаться и когда-нибудь потом можно. — Так кто у нас инициатор и главный, прости? - приподнял бровь повстанец. — Хочу - тяну, хочу - нет, да и вообще, завтра воскресенье. Лучше уж просто признайся, что боишься или расхотела - зачем опять пытаться хитрить? — Ладно, я пошутила. - женщина снова закатила глаза. — Не суть. Но знаешь ли, странное чувство - ощущать внутри себя куски металла, как будто что-то вот-вот разорвёт тебя на части. И одновременно чертовски возбуждающе. Вот такие вот пни сарлачьи. — Ты вообще хоть когда-нибудь устаёшь говорить? - Со Геррера демонстративно вздохнул, тоже подкатывая глаза не меньше партнёрши. — А если я тебя так? Что скажешь? — Теперь уже лучше. Только грохнуться на меня не вздумай. Точно убьёшь. - Мон опять зажмурилась и впилась губами в неприкрытую шею, пытаясь при этом высвободить прижатые запястья. — М-м-мммм. В смысле, активнее давай. Только рот мне заткни чем-нибудь. Не люблю в голос кричать. - смущённо попросила она, на мгновение отрываясь от своего занятия. — Не, ну ты точно извращенка. Может, мне ещё вырубить тебя, чтобы вообще претензий не было? - неловко пошутил мужчина и тут же шикнул - разгорячённая сенаторша, не понимая прикола, прикусила артерию на его шее. — А теперь ещё и садистка. Ладно, фиг с тобой, делай что хочешь. Через секунду в комнате снова воцарилась тишина, прерываемая только частым дыханием и скрипением кровати. Любопытный Лакс, конечно же, не смог остаться в стороне - он тихонько подкрался с фотоаппаратом и заснял своего шефа с его любовницей в довольно интересном положении. Так, в порядке компромата, ничего личного. Затем снова вышел за дверь и свободно выдохнул. — С ума сойти! Лакс, ты это сделал! - пробормотал он себе под нос, ободряюще сжимая в руке палочку от давно уже обсосанного леденца. — А теперь можно как следует разглядеть, с кем это он там. Та-а-ак, это Мон Мотма, самая «приличная» сенаторша в Галактике, пытается отгрызть ему руку, как я понимаю. А он, в свою очередь, старается ей челюсть сломать. Странные у них, конечно, игрища, ну хотя ладно - я сам однажды на соломе в палатке полусидя чпокался. Понимаю. Но возникает вопрос - что она вообще здесь делает? Неужели её место не... — Ла-акс! - послышалось из зала. — Ты обед приготовил? — Мисс Баррук, я вам что - повар? Сами готовьте! - огрызнулся юнец и сел, скрестив ноги. — Итак, что мы имеем? Компромат. Это факт. Как применять его на практике? Рассуждаем логически. Первое: показать это Палпатину как улику против неё. Отпадает, так как шефу она как минимум союзница, а своих мы не... — А я тебе повар, что ли? Всё равно ни криффа не делаешь, так хоть бы помог чем! Я вообще-то стволы починяю! - голос стал ещё злее. — На гауптвахту за шпионаж не хочешь? — За какой нафиг шпионаж? — А что ты делаешь возле комнаты, где работает шеф? Вот погоди! - прошипела Баррук. — Живо метнулся! — Знали бы вы, мэм, как он там работает... - почти шёпотом произнёс бывший сенатор, пряча камеру в карман. Командира он боялся не меньше. — Ладно, Риса, иду! - и снова шёпотом: — Значит, это компромат против шефа. Ладно, сохраню на время будущей недоплаты и дискриминации. Итак, сохранить... — Кто шпионит? - злой как дух с Коррибана во время столетнего луностояния, Со вышел из кабинета. Броня на нём практически отсутствовала, а лицо было вспотевшим. Лакс живо спрятался за угол. — Учти: поймаю - пол неделю у Бор Галлета драить будешь! — А что вы там делали, Со?Фалкрам-1 жалуется - на звонки не отвечаете. - обратилась к нему Риса, продолжая полировать ствол. — А Лакс говорил ещё про какую-то женщину, что пришла с вами: кто она? — Лакс. Убить негодяя мало. - Геррера поморщился и сел рядом. — А женщина... Она наша союзница в Сенате. Практически. — Я ему не союзница! - не выдержала Мон. Она стояла в дверях, теребя пояс на скомканном платье. — Я просто его... Она запнулась, понимая всю абсурдность ситуации. Риса взметнула брови, вопросительно глядя сначала на неизвестную женщину, потом на своего начальника, переводя взгляд то на одного, то на другого, потом медленно подняла бластер и направила его сенаторше в лоб. — И кто же ты тогда такая? - обнажив зубы, спросила негритянка. — Я, к примеру, местная оружейница, Лакс - повар и администратор заведения... (— Никакой я не повар. - пробурчал под нос Бонтери. — Так, понемножку. Всё-таки у меня более серьёзное дело есть.) ...а ты, стало быть, жена его? — Риса! Убери ствол! - выкрикнул Софиус, но Мон неожиданно кивнула. — Да, жена! - не меняясь в лице, подтвердила Мотма со спокойной улыбкой. — Но я мирный житель. Союзниками это нас не делает. Понятно? Баррук усмехнулась и убрала бластер в кобуру, искоса взглянув на шефа. Тот был погружён в думы и изредка хмыкал, зато Лакс был в экстазе. Его даже пришлось за шиворот со стола стаскивать и колоть успокоительное, но он всё равно продолжал трещать. — А ведь я знал, старичок, знал! Догадывался! - тараторил он, пытаясь вырваться из медвежьей хватки. — Какая, однако, прикольная у тебя жена! И умница, и красавица, и с бластером может справиться! Эй! А к Бор Галлету-то за что? Шееее-ее-еф! Окованная железом дверь захлопнулась. Изнутри послышалось чавканье и стуки палкой. Женщины разом взглянули на дверь и напряглись. — Борьку сколько не кормили? - спросила Идрисса, стуча ногтем по столу. — Сколько у Бонтери шансов выжить, как думаешь? Один к десяти? — Меньше. — Софиус! — Да чего тебе всё надо, Мон? - огрызнулся мужчина, по забывчивости хватая её за перевязанное плечо. Сенаторша стиснула зубы и фыркнула, силой сбрасывая чужую ладонь с плеча на колено. — Представь, если б ты была главной, а он за тобой следил - ты бы с ним что сделала? — Штраф взяла. Обещание ни к чему - всё равно его никто не выполняет. - процедила Мотма сквозь зубы, чувствуя, как раздражение от усталости начинает накапливаться в ней. — Или посадила под арест. Но не кидала бы в клетку к какому-то странному созданию, которого к тому же ещё и не кормили долгое время. Определись уже, он тебе наглым, но живым, либо же умником, но мёртвым нужен? — А ловко она вас подколола, шеф! - Риса рассмеялась. — Ладно, кто куда, а я к братанам. К утру не ждите! - сложив все починенные пушки по форме и размеру, она выудила из шкафа бутылку водки и направилась в соседний зал в здании напротив. — А ну-ка, мужики, угадайте, что принесла? Кое-как выбравшийся благодаря маминому набору отмычек Лакс поспешил за ней, укоризненно взглянув на господина. Дверь захлопнулась, сиротливо звякнув колокольчиком, и в помещении снова стало тихо. *** Алый рассвет озарял крыши Корусанта, так давно не виденный местными жителями уже без малого год с лишним. Отблески света проникали везде - в тёмные подвалы, глядевшие из которых бледные, усталые лица озарялись робкой улыбкой надежды; играли в окнах высоток и магазинов, возле которых мало-помалу начали сбираться толпы народу - невиданное с давних пор зрелище; заливали сиянием огней заснеженные улицы, а люди поднимали поникшие головы и в их глазах загорались искры жизни, впервые за полтора года вечной мерзлоты. Один из таких заглянул и в окно общежития, где возле кровати своей соседки по комнате столпились Бана Бриму, Лоло Пурс и Хелли Бертони. Последняя, правда, была явно не в духе, поскольку то и дело кидала взгляд на пустующую пятую кровать - место Райо Чучи, так и не вернувшейся в эту ночь домой. Мон прищурилась от луча, попавшего ей в глаз, и потянулась с хрустом. "Ну и сон же мне приснился" - подумалось ей, но сомнения развеялись окончательно, как только она увидела своё перевязанное плечо. Нет, это явно происходило вчера ночью наяву. — Девочки... Что произошло-то? - зевнув, спросила женщина у подруг. — Почему вы здесь? Может, какие-то проблемы? — Ты... э-это... - заикаясь, ответила Лоло, - пропала. Мы т-тебя... — Обыскались! - вставила Бана, округляя свои китайские глаза, что выглядело немного странно. — Чучи исчезла за час до этого, и мы... — Во молодёжь пошла! - ни к селу ни к городу вставила длинношеиха, сама же засмеявшись над своей фразой. — Без обид, деточка. Я так, к слову. Перебивая друг друга, родианка и китаянка наперебой рассказали Мон о том, как они испугались, как позвонили Палпатину и он поднял весь Корусант на уши, как её в пять утра привёз на мотоцикле какой-то стрёмный роботоподобный мужик, посадив на диван прямо на ресепшене; как они вдвоём, надрываясь, тащили её на верхний этаж и чуть не уронили с лестницы; как сам Император объявил им за это премию - и так далее, и тому подобное. Мотма слушала и кивала, но что-то, не переставая, зудело в её груди, лишая покоя - червячок сомнения, что начал точить её с давних пор, когда ей случалось когда-либо видеть противоречия в устройстве, механизм которого распространялся по всей Галактике, имя которому было - Великая Галактическая Империя, под руководством Владыки Императора Сидиуса Шива Палпатина. "Хорошо. Я обязательно определюсь, на чьей я стороне, как можно быстрее. Нельзя плыть сразу в двух лодках по разным течениям. Всё-таки и повстанцы в чём-то правы." - думала она, а за окном сияло большое, бледно-красное светило, знаменующее своим свечением начало нового дня.