Тёмным Рассвет

Стефани Майер ловко парировала и совершала выпады, ее босые ноги погрузились в мягкую почву, когда она ускорила темп. Девушка представила монстра из Тени — тощего, скелетообразного, безликого — и перешла в нападение. Желтеющее кружево ее сорочки собралось вокруг колен, когда она пронзила мечом грудь воображаемого существа. Она не знала, как выглядит Зверь. Никто из живых не знал. Но Майер знала, как он звучит. Не проходило ни дня, чтобы ее не преследовало воспоминание о его тоненьком, резонирующем голосе в ее голове. Уже почти рассвело, но она была на ногах с трех часов, тренируясь управляться с мечом за семейным коттеджем. Вокруг нее ютились каменные животные в чахлой траве — красновато-коричневые зрители. Эти статуи были почти семейной реликвией. Некоторые создавались как стражи, вырезанные из затвердевшей глины и служащие в качестве грубых сосудов для глаз и ушей семьи. — Я победила, — тихо произнесла Стефани, и в ту же секунду на ее мобильном зазвенел утренний будильник. Девушка направилась в дом, прихватив с собой меч. Думать о первом учебном дне было легче с мечом в руке. Стеф вытерла ноги, бесшумно крадясь по дому, останавливаясь лишь для того, чтобы неохотно вернуть меч на его почетное место над камином. Может, такой ранний подъем для тренировки и был излишним, но в ее семье четыре человека. И все любопытные, даже младенцы. Ни один из них не знал, что она продолжила практиковаться после несчастного случая. После дня, когда она попала в Тень. И через три года ей все еще снились воды озера, смыкающиеся над головой. Снилось, как она вынырнула в другом месте, где воздух не наполнял легкие. Это был лес или походил на него, но деревья казались скрюченными скелетами, согнувшимися под неподвижным небом, которое сияло стальным блеском. В Тени не было красок. Никаких тонов, помимо ярко-алого цвета ее крови. Стефани отмахнулась от воспоминаний и, сбросив напряжение, продолжила заниматься своими утренними делами. К шести — когда звенел будильник родителей — она уже оделась, забросила все попытки привести в порядок свои темные кудри по плечи и подвела глаза. Остаток утра прошел как в тумане. Прогулка, автомобиль мамы, грохочущая дорога в школу Сентфора. Стефани шла медленнее, крупная сумка оттягивала плечо. Толпа впереди разделилась на две части, инстинктивно обходя скамейку, где в окружении своих почитателей сидели футболисты. Широкие плечи Майкла выделялись из толпы, тонкая голубая ткань футболки натянулась, когда он повернулся к Адель и рассмеялся. Утренний свет превратил его светлые рыжие волосы в волны расплавленного золота, а медальон на запястье сиял кроваво-алым. В Сентфоре чтили потомков основателей, но любовь города к Майкла была больше, чем просто дань уважения. Он тепло приветствовал каждого встречного, а некоторых избранных даже хлопал по плечу. Отходя от него, люди выглядели одурманенными, словно долго смотрели на солнце. Но в Стеф его тщательно отрепетированная улыбка пробуждала только ярость, как точильный камень, заостряющий лезвие меча. После несчастного случая она считала себя разочарованием. Но отец велел ей использовать слово «выжившая» – и Стефани прислушалась. Нет смысла бичевать себя за провал ритуала. Ее злость предназначалась Морнингам, которые решили, что она ничто, когда она вернулась из Серости без своих сил. И персонально Люку Морнингу, который отверг их дружбу длиною в жизнь, встав на сторону матери вместо того, чтобы поддержать подругу. – Трус, – пробормотала девушка, пробираясь через толпу. Стефани пришла в кабинет первой. Заняла свое место, на котором сидела с девятого класса. Постепенно начали прибывать одноклассники, большинство – только после второго звонка. Девушка привыкла, что ее избегали. Никто из Сентфора не находился в Серости больше пары часов. Стеф пробыла там четыре дня. До нее доходили слухи, что Серость навсегда ее изменила; что ее отпустили лишь потому, что Зверь позволил этому случиться; что она основатель, которого превратили в шпиона; монстр, затаившийся в теле девочки-подростка. Все это не более чем сказки. Но Стефани знала, что некоторые люди предпочтут сказку правде. Стефани подавила свой гнев, по кабинету прошел ропот. Проследив за взглядами одноклассников, она увидела смущенную девушку в дверном проходе, осматривающую парты в поисках свободного места. Стеф не нужно было оглядываться, единственная свободная парта стояла перед Майклом Тёрнером. И даже самые рассеянные ученики школы Четверки Дорог знали, что там сидеть не следует. Но у новенькой не оставалось выбора. Она прошла по кабинету, глядя только перед собой и игнорируя любопытные взгляды одноклассников. От подобного внимания у Стефани мурашки бы маршировали по коже, но девушка даже не вздрогнула. Новый ученик в школе Сентфоре был почти неслыханным делом. – Добро пожаловать обратно, – сказала учительница, многозначительно глядя на девушку, когда та уронила рюкзак на пол. – Знаю, все вы рады вернуться к очередному году обучения в школе. Ученики пристально смотрели на нее. Позади кабинета начала вибрировать парта Майкла, правая расшатанная ножка лихорадочно застучала по полу. Миссис Лэнхэм игнорировала. – Что ж, давайте попробуем еще раз, – вздохнула учительница. – Вы рады вернуться к своему последнему году обучения в школе? На сей раз кабинет взорвался равнодушными хлопками. Даже Стеф не смогла сдержать улыбки. Через год она навеки покинет это место и поступит в любой государственный колледж, который обеспечит лучшую финансовую помощь – Бингемтонский университет или Дженесео, если повезет. Но она также знала, что большинство выпускников никогда не покинет Сентфор. Судьбу хуже сложно представить. Все, чего она хотела, это сбежать – от места, где она никогда не сможет забыть свои ошибки. – Выпускники, – продолжила миссис Лэнхэм, – прошу вас поприветствовать нашу новую ученицу – Сару О'нил! О'нил. Пульс Стефани участился под новую волну ропота, становившегося все громче. Новенькая решительно уткнулась взглядом в парту, пока те немногие, ранее не обратившие на нее внимания, обернулись, чтобы рассмотреть ее. Ей казалось непостижимым, что кто-то захочет вернуться в этот город, пусть и с кровью основателей в жилах. Зато присутствие всех четырех семей определенно обеспокоит Морнингов. Отец рассказывал Стефани о своем детстве, когда шериф Морнинг доверяла каждой семье патрулировать собственную территорию. Но это было прежде, чем их семья начала угасать. Теперь на патруль в основном выходили только Тёрнер и Морнинг старшая, а шериф Морнинг вела себя так, будто все остальные выглядели незначительными на ее фоне. Миссис Лэнхэм повесила в передней части кабинета расписание уроков и начала по одному вызывать учеников. Ее голос прерывал звук истеричной парты Майкла. Как всегда, он был откровенно невнимательным, его книга раскрылась на парте, сама парта подпрыгивала в такт дыханию и билась о спинку стула Сары, пока разъяренная новенькая наконец не развернулась и не впилась руками в дерево. – Эй, «О дивный новый мир»! – Ее голос был мелодичным и сильным; голос, заставляющий людей слушать. Стефани убила бы за такой голос. – Ты не мог бы перестать, пока не проделал вмятину в моей спине? Глубокий голос Майкла сочился притворной невинностью: – Что перестать? – Биться своей партой о мой стул, – пояснила Сара с совершенно каменным лицом. – Некоторые из нас пытаются слушать, а ты даже не представляешь, как отвлекаешь меня. После ее слов все ученики резко затаили дыхание. Никто не смел так разговаривать с детьми основателей, и уж тем более с Майклом Тернером. Не после слухов о дне его ритуала. Сплетен, что вся его семья покинула город именно из-за него. Парта Майкла замерла, а воздух перед его ладонями замерцал. Стеф мысленно приготовилась, а глаза новенькой расширились. А Люк наклонился и опустил ладонь на плечо Майкла. Ни один из них не произнес ни слова, но Майкл резко повернул к нему голову. Их взгляды встретились, торжественные и бесстрастные, и мир вернулся к норме. – Я, наверное, не заметил, – сказал Майкл. Люк коротко кивнул, прежде чем вернуться за свою парту. Напряжение в кабинете спало. – Спасибо, – ответила Сара и при этом смотрела на Люка. Стефани уже представляла, как все произойдет. Люк заманит Сару в свою ловушку, как когда-то заманил ее – они были детьми, а она еще не была всеобщим разочарованием. Ей следовало сделать это в ту секунду, как она поняла, что он ее бросил. Отпустить Люка Морнинга. Стефани развернулась лицом к учителю. Через сколько Сара будет сидеть на задних рядах по своей воле – на том самом месте, которое должно было принадлежать ей? Стефани гадала, будет ли ей хоть когда-нибудь по-настоящему все равно.