Страшно прекрасное

— Готово, — через минут, наверное, пять говорит Ру и убирает руки от моей головы. — Можешь идти. — Спасибо, — вежливо благодарю его и встаю с кровати, собираясь идти к выходу, потому что сейчас это единственный вариант, однако любопытство моё оказывается сильнее. Не так давно, пока он расчёсывал меня, заметил на комоде пару фотографий, стоящих в рамке. Так как они находились у дальней стены, нормально разглядеть их возможности не представлялось, а очень хотелось. Застыв на полпути к двери, оборачиваюсь к Рейхугольнику, который уже подходит к комоду, дабы вернуть расчёску на место. Он, поняв, что мои шаги прекратились, тоже поворачивается и смотрит на меня с вопросом. А что, собственно, я собрался делать? Он стоит там, ещё и наблюдает за мной, так что нет возможности подойти ближе. Наверное. Смотрю то на него, то на фото, то снова на него, а он, уловив это метание взгляда, кажется, понимает, в чём соль. — Хочешь посмотреть? — спрашивает Ру, не глядя закрывая до сих пор остававшийся выдвинутым ящик. Сглотнув, неуверенно киваю, ибо уже точно не понимаю, зачем мне это. Ох уж моё любопытство. Рейх протягивает одну руку в мою сторону в приглашающем жесте. Вижу, говорить о семье он не хочет, а фотографии показывать семейные — так это запросто. Шанс упускать нельзя, так что подхожу к нему и становлюсь рядом, сначала не обращая никакого внимания на снимки. Вместо этого смотрю в его лицо, пытаясь понять, а не разозлил ли его своим желанием. Вроде как, лезу в его жизнь, а такое никому не нравится. Но похоже, что он правда не против. Опускаю голову и сосредотачиваюсь на фотографиях. Одна из них (выходит, мне не показалось) оказывается точно такой же, как та, что прислал Герман. Здесь запечатлены Германская Империя и сам Рейхугольник. На втором же снимке стоят Пруссия с ГИ и Ру, и каждый из них в форме. Вот и всё. Как-то… Грустно смотреть на всё это. Видно, что Рейхугольник любит свою семью и наверняка скучает по ним, иначе этих фотографий здесь не было бы. Тихонько вздыхаю и, развернувшись, ухожу отсюда. Я не должен жалеть Ру. Должен помнить о том, что происходит прямо сейчас. Покинув его комнату, захожу в «свою» и закрываю дверь, чтобы он, проходя мимо, лишний раз не заглядывал сюда. В глаза тут же бросается не заправленная кровать. Точно, я же так и ушёл отсюда, не наведя порядок. Подхожу к ней и забираю с неё чужую рубашку, в которой спал. Аккуратно складываю вещь и перемещаю на кресло. Пусть будет лежать тут, ещё, возможно, пригодится. Признавать это не хочется, но вряд ли сегодня я отсюда уйду. Некоторое время придётся провести в этом доме. До тех пор, пока это место не найдут те, кто не может найти его до сих пор, либо пока меня Ру сам не отпустит. Если он правда собирается это в будущем сделать. Расправляю одеяло и накрываю им кровать, после чего поправляю подушку. Вот так, готово. Теперь заняться снова нечем, хотя мог бы пойти и посмотреть телевизор… Просто в этой комнате правда совсем нечего делать. С этой мыслью покидаю спальню и замечаю, что дверь к Ру приоткрыта. Не помню, чтобы были шаги, означающие, что он вышел отсюда, соответственно, Рейх всё ещё здесь, да? Да и он не стал бы оставлять свою комнату открытой, зная меня. Хочу заглянуть туда и для этого подхожу поближе, но тут одёргиваю себя. Нет, нельзя. Я не должен. Если он подумает, что я решил воспользоваться случаем и что-то стащить у него, то станет только хуже. Причём мне одному. А отношения с Ру и так успел подпортить всеми своими выходками. Мне, между прочим, живым и целым надо остаться. Со вторым, конечно, уже не вышло, а вот первое обязательно к выполнению. Ох, что же будет с моим народом, если меня не станет… Верчу головой в стороны. Опять о плохом думаю. Смотрю на открытую дверь в последний раз и ухожу. К чёрту эти риски. Всё равно и без проверки понятно, что он там. Спускаюсь вниз и целенаправленно иду в гостиную. Усаживаюсь на диван, сложив ноги, и… Блин, а пульт кто возьмёт? Вздыхаю и встаю, дабы забрать пульт, что лежит прямо рядом с телевизором, после чего возвращаюсь к дивану. Нажимаю на красную кнопочку и жду, когда это чудо, работающее в лесу без каких-либо проблем, включится. Вот так мне и предстоит проводить всё своё время здесь. Тратить его впустую, пока чудо не торопится наступать, но, я отчего-то уверен, наступит обязательно. Вообще, ждать чудес не стоит, нужно творить их самому, однако я уже попытался. Было больно. Телевизор включается, и я листаю каналы в поисках одного из своих любимых. По нему частенько идёт что-нибудь интересное, либо то, что может поиграть на фоне. Ещё несколько раз нажимаю на кнопку пульта, и натыкаюсь на этот канал. Как хорошо, что он тут есть. Улыбнувшись, откладываю пульт в сторону и подаюсь назад, прислоняясь к спинке дивана. Эх, хоть какая-то радость в этих днях будет. Через несколько минут слышны шаги на лестнице, а затем в проёме появляется большая фигура. Стараюсь не обращать внимания на пришедшего зачем-то Ру, потому что зачем он мне? Но план проваливается: я поворачиваю к нему голову и наблюдаю за ним. А он, тем временем, подходит к тем полкам со статуэтками и присаживается, забирая что-то с одной из нижних. Взятое кладёт в карман, после чего поднимается и покидает гостиную со словами: — Я ухожу. — Ладно, — говорю в ответ и возвращаюсь к просмотру телевизора, но надолго меня не хватает. Встаю и тоже иду в прихожую, чтобы проводить Ру. Он обувается и отпирает дверь ключом, приоткрывая. — Куда ты хотя бы? — решаю поинтересоваться. Вдруг ответит. Рейх смотрит на меня. — Дела. Много дел. А ты оставайся здесь и будь хорошим мальчиком. — Он подходит на шаг ближе ко мне и бережно, чтобы не задеть место раны, гладит. Говорит так, будто бы у меня есть шанс уйти. Он входную дверь открытой не оставит, а окна до сих пор не открываются, поэтому не вижу смысла говорить мне остаться. Телепортироваться-то я, к глубокому сожалению, не умею. — Хорошо, — говорю, просто чтобы сказать хоть что-то. Он убирает руку и выходит на улицу. Через открытую дверь дует лёгкий прохладный ветер, заставляя кожу покрыться мурашками. Приобнимаю себя за плечи и жду, когда дверь закроется, чтобы я мог пойти дальше смотреть телевизор со спокойной душой. Ру полностью исчезает из вида, а в замке проворачивается ключ, что прекрасно слышно. Ну вот и всё. Я один. Ради интереса иду на кухню, чтобы посмотреть в окно на уходящего Ру. Отодвигаю стул в сторону и подхожу ближе, выглядывая. Рейх спешно идёт в сторону леса, а оказавшись рядом с деревьями, вдруг пропадает. Словно в воздухе растворился, но возможно ли такое? Скорее всего, мне показалось, а он на самом деле скрылся меж деревьев. Да, так более логично. Ухожу от окна, возвращаю стул на место и, увидев тарелку с оставшимися блинами, подхожу к ней. Много же он наготовил. И при этом сам их не ел. Беру один блинчик, складываю и в несколько укусов съедаю. Что ж, перекус закончен. Возвращаюсь в гостиную и сажусь на диван. Забираю подушку с одной его стороны, а сам головой ложусь на вторую такую подушку, что лежит на противоположном краю дивана. Обнимаю ту, что у меня в руках, и дальше смотрю телевизор. Как раз идёт фильм, который я когда-то уже видел, но он мне понравился, потому не против пересмотреть его.

***

Через время от скуки лёг на мягонький ковёр перед диваном. Телевизор всё так же работал, но чисто на фоне. Кино закончилось, началось другое, которое не смогло привлечь мой интерес. Как скучно и… Одиноко. В этом доме очень одиноко. А ведь Ру живёт так уже очень давно и без кого-либо ещё. С тех самых пор, как пропал. Каждый чёртов день он проводит наедине с самим собой, и до сих пор не умер от тяжкого одиночества. Видно, отсюда у него куча книг. Проводит время за чтением, возможно, сотни раз перечитывая одно и то же произведение. Ещё собирает разнообразные фигурки, сделав это своим хобби. А судя по тому, что нигде нет пыли и грязи, он много убирается. А если я скрашиваю его дни своим присутствием? И из-за этого он не стремится меня отпускать, хотя может, в чём я уверен. Ему так надоело это всё, что он ищет спасение во мне. Ухаживает за мной всячески, просит остаться… Ох, Боже… Вздыхаю и закрываю лицо руками. В сердце поселяется тоска, причиняя моральную боль, пусть и лёгкую. Неужели правда сейчас жалею его? Того, кто держит меня в плену. Но… Да, чёрт возьми, я его жалею. А всё из-за выводов, к которым пришёл самостоятельно. Вдруг они ошибочны? Но я не знаю, как доказать обратное. По крайней мере, сейчас. Хочу остаться. О чём только думаю? Но да, это так. Хочу узнать его поближе, однако имея свободу, а не являясь запертым в его доме. Мне просто нужно поменять положение. Вернуться к обычной жизни, но после, восстановившись, впустить в неё Рейхугольника. Возможно же, что он и не плохой совсем. Понимаю, что всё это очень глупо, но не могу ничего поделать с собой. Сначала проклинал, а теперь сочувствую ему. Что со мной не так? Взвыв, убираю руки от лица и ударяю ими пол. Прежде чем принимать подобные решения, надо узнать, с кем связываешься. Возьми себя в руки, Польша. Думай почаще головой. Вот попаду сначала домой, поговорю с Германией о его родственнике и придумаю вместе с ним и, возможно, Третьим Рейхом, как безопасно контактировать с Рейхугольником, чтобы тот вдруг не набросился ни на меня, ни на других с целью убить (всё-таки существование этой цели нельзя полностью отрицать, потому что я ничего ещё не знаю о Ру. Он не перестал окончательно быть опасным в моих глазах). Ну, а после всего этого можно забрать его отсюда, переместить в жильё получше и обеспечить нормальную жизнь. Эх, моя доброта… Голова начинает болеть от всех этих мыслей и непонимания, каков на самом деле Рейхугольник. Умеет он запутать, конечно. Протяжно зеваю и перемещаюсь обратно на диван. Если случайно усну, то не на полу. Снова обнимаю ту же подушку и смотрю на экран телевизора, пытаясь понять, что происходит в фильме.

***

Раздаётся хлопок двери, и я подскакиваю, открывая глаза. Ага, уснул, значит. Это вся быстрая утомляемость, вроде как, от укуса? Ну, неважно. Сколько времени прошло? За окном ещё не потемнело, так что не думаю, что особо много. Откладываю подушку в сторону, освобождая руки, и иду в коридор. Рейх к этому моменту уже снял обувь и направлялся ко мне, в гостиную, но остановился, увидев, что я вышел к нему сам. Протираю глаза и фокусирую взгляд на Ру, который слегка склоняется ко мне и держит руки за спиной. — Помнишь, я говорил во время завтрака, что пока что блины не с чем есть? — сразу задаёт он вопрос. Немного подумав, вспоминаю, что такой момент правда был, и утвердительно киваю. — Вот, — Ру вытягивает руку, в которой что-то держит, — сироп. Надеюсь, ты такой любишь? От его слов я опешил. Стоп, чего? Это он за этим ходил? Смотрю на бутылочку сиропа в его руке, а потом на него. Выглядит счастливым. До сих пор не знаю, как определяю его эмоции, но, зуб даю, он радостный сейчас. — Да, люблю. — На самом деле, мне нравится почти всё сладкое, так что с выбором ему было бы трудно ошибиться. После моего ответа он радуется сильнее и, взяв меня за здоровую руку, тащит на кухню. Не замечаю, когда на моём лице появляется улыбка. Он словно ребёнок сейчас. Либо… Очень одинокая страна, точно… Улыбка исчезает с лица, стоит мне вспомнить это, но стараюсь не подавать виду, что мне грустно. Тем временем Рейх усаживает меня за стол и ставит передо мной тарелку с блинами и сироп. — Кушай. Приятного аппетита, — желает он и удаляется с кухни. Слышу, как щёлкает замок на входной двери, которую запер он только сейчас, и, пожав плечами, начинаю есть блины, поливая их новым сиропом. Как раз успел проголодаться. Вскоре ко мне присоединяется Ру, когда заканчивает ходить по дому, что-то делая. Он садится на углу от меня и смотрит, как я ем. — Ты только за сиропом ходил? — спрашиваю то, что так сильно интересует. Помнится, он говорил, что у него много дел, так что Ру не мог выйти только ради того, чтобы я ел не пустые блины. — Нет, — коротко отвечает он, но больше не говорит ничего. Секретики, да? Ну ладно. — Можно выйти просто воздухом подышать? — Не могу целый день сидеть в четырёх стенах, не вдохнув уличного воздуха. Под его присмотром вполне реально будет выйти наружу, так? Рейхугольник так долго думает, что мне начинает казаться, что его ответ будет отрицательным. Зря спросил, наверное. Потерпеть-то можно. Меня всё равно это не убьёт. — Хорошо, — неожиданно соглашается он. — Правда? — Да, — кивает. Вновь расплываюсь в улыбке и быстро доедаю блинчик, затем вставая из-за стола. — Пойдём сейчас, — прошу его, и он молча встаёт, идя за мной. Мы подходим к двери, Рейх достаёт ключик и вставляет его в замочную скважину, поворачивая. Дверь открывается его рукой, и вот она, улица! Вылетаю из дома, но, помня свои ошибки, далеко не ухожу. Останавливаюсь всего в пяти шагах от входа. Свобода… Так близко и так далеко одновременно. Полной грудью вдыхаю свежий воздух и прикрываю глаза. Хочется лечь на землю, но желание отпадает, стоит вспомнить сегодняшний сон. Выдохнув, оборачиваюсь и вижу Ру, который стоит у стен дома со сложенными за спиной руками и смотрит на небо. Проверка пройдена: мне всё же можно покидать дом, но только если он смотрит за мной. Всё же хорошо, что я попросился выйти: благодаря этому не так сильно чувствуется плен, и нет ощущения, что меня душат. Начинает казаться, что у меня немного больше свободы или что я тут по своей воле, что, понятное дело, не так. Но мне правда стало немного легче. Воздуха действительно не хватало до этого. Отворачиваюсь от Ру и смотрю на лес, пытаясь найти кое-кого взглядом. В тот раз Волк поймал меня так быстро, будто до этого караулил территорию, так что мне подумалось, что если он и остался жив, то должен быть снова рядом. Только вот… Кажется, он усвоил урок и больше не должен за мной охотиться. Ну или его правда убили. В любом случае, я должен быть в безопасности теперь. Жаль только, что она ничего не даёт. — Далеко тебе лучше не отходить, — говорит Рейхугольник, видимо, заметив, куда смотрю. — Даже капля твоей крови сладко пахнет и привлекает внимание. Погодите минуточку… — Правда? — произношу как можно спокойнее. — Но то, что она хорошо пахнет, ещё не значит, что она вкусная. — Сжимаю руки в кулаки и жду ответ от него, который поможет понять, пробовал ли он сам мою кровь на вкус. Сердце начинает стучать немного быстрее от волнения. Эх, а ведь день так хорошо начинался… — Значит. — Т-ты, — заикаюсь, но стараюсь дальше говорить ровно, — пробовал? — Так вышло. Вышло? Вышло?! Что значит «так вышло»? Неспециально, хочешь сказать? Но зачем тогда ты, Ру, вообще это сделал? По какой такой причине, если причин для этого быть не могло? То, что я такого не помню, означает лишь одно: он делал это, пока я был в отключке. Пока спал или, не знаю, терял сознание. Его потянуло ко мне, потому что я вкусный, да? Ведь «даже капля крови сладко пахнет». Нервно усмехаюсь. К чёрту мои добрые намерения и все те планы, что выстроил в голове недавно. Я хочу сбежать. Сбежать скорее и больше никогда в своей жизни не видеть эту страну.