Тёмное сердце

Откинув голову на спинку кровати, Теон облёк свои мысли в слова. — Как ты его только выдерживаешь, Санса? — Кого? Разумеется, она прекрасно понимала, кого он имел в виду. — Правда неприглядна, — сказала Санса. — Жизнь — не песня. И тебе, любовь моя, об этом, конечно же, известно. Сколько уже лет Теон провёл с ней? Санса погладила его по щеке и её прикосновение было заботливым и нежным. Невинность Теона притягивала Сансу, так же как её невинность когда-то привлекла Петира. Теон прикрыл глаза и подался навстречу её прикосновению. — Петир — мой Сир, — сказала Санса и эти привычные слова были сладки на вкус. — Мой возлюбленный. И ничто этого не изменит. Ничто не в силах изменить, ведь она так любит мужчину своей жизни. Случалось, что Санса проводила по нескольку лет вдали от Петира, когда для них было безопаснее держаться порознь. Петир никогда не отказывался от своих амбиций, как и игр, в которые он играл. Он процветал во времена хаоса, впрочем, как и все они, но Петир… Петир зашёл ещё дальше. Хаос сросся с самой его сутью и Санса знала, что Петир не изменится. Не сможет. Ни ради неё, ни ради кого-либо ещё. Петир всегда будет хотеть большего. Его жадность и голод, пробуждаясь, не оставляют ничего на своём пути. Санса понимала, что даже она была частью игр Петира, ведь она очаровывала всех вокруг, принуждая следовать их с Петиром воле. Вместо семьи у Сансы были двое тех, кого она любила: Петир и Теон. И ради них она была готова на всё. Жизнь, которой жила Санса, оказалась так далека от той, о которой она мечтала, будучи маленькой глупой девочкой, думавшей, что мир справедливый и правильный. Утрата детской мечты ранила Сансу до глубины души и именно Петир помог вновь обрести ей целостность, уже в который раз. Санса подняла руку к горлу, ощущая как усиливается её жажда. Ей так не хватало своего Сира, её комнаты были слишком велики и слишком пусты без него. Хотя она и не была совсем одна. Никогда. Каждый раз, когда Петира призывали к себе какие-нибудь неотложные дела, с ней оставался Теон, жаждущий её слов и прикосновений так же сильно, как она желала всего этого от Петира. Санса также по-своему желала Теона, обвивая его руками и позволяя лечь в свою постель. Теон изо всех сил стремился доставить ей удовольствие, часами трудясь между её ног. Его язык жадно кружился между её складками, в то время как пальцы ласкали влагалище. Теон изголодался по ней и мало что могло сравниться с видом её нектара на его губах и его потемневших от желания глаз. Теону совсем не хотелось ею делиться, и он мрачнел, когда появлялся Петир. Вот почему Теон задал ей тогда такой вопрос, ведь он знал, что дни, которые они с Сансой могли провести только вдвоём, скоро закончатся. Серсея будет повержена, а с ней и многие другие, и их Дом вновь обретёт покой. И Петир вернётся, чтобы забрать то, что принадлежит ему. Вне себя от только что полученного наслаждения, Санса с Теоном лежали, запутавшись в простынях и обнимая друг друга. Ничто не могло их коснуться. Солнце и его мучительный свет держались подальше от их тёмных сердец. Комнаты Теона находились рядом с комнатами Сансы, но он редко там появлялся, и его горничные были прекрасно об этом осведомлены. Санса знала, что прислуга им предана. Вынуждена быть преданной, как им, так и Петиру. Её Сир владел множеством домов по всему миру: от ультрасовременной квартиры в Лондоне до роскошного особняка в Калифорнии на океанском побережье. Каждый дом был укомплектован тщательно подобранным персоналом, состоящим в основном из людей, которые мало что видели и слышали, так как их хозяин желал, чтобы это было так. Санса поцеловала Теона в кончик носа, а затем провела губами по его высоким скулам. Она была рада его молчанию, каким бы угрюмым оно ни было, потому что ей не хотелось, чтобы Теон опять выпытывал у неё, не бросит ли она Петира. Теон попросил её об этом после первой же их совместной ночи, почти столетие тому назад. — Бежим со мной, — прошептал Теон. — Мы сбежим далеко-далеко от Серсеи и Петира, куда-нибудь, где будем в безопасности… — И счастливы? — Да, — ответил он, так же по-детски наивен, как когда-то была она. Как же она тогда смеялась! Даже зная, что разбивает Теону сердце, она отказала ему, поскольку его мечта об их совместной жизни была далека от того, что Санса могла бы позволить себе разделить вместе с ним. — Никто не может никому гарантировать безопасность, — сказала Санса. — Хотя, если кто-нибудь и способен на это, то только Петир. Позднее, рисуя пером слова на её коже, Петир шепнул с ухмылкой: — А ты стала лгать намного искуснее, чем раньше. И вонзил клыки в её плечо. Санса вскрикнула, дрожа, пока кровь струилась по её светлой коже. Её любимый собирал языком пунцовые капельки, не настолько вкусные, как она сама. Его Дитя… Его любимая была само воплощение греха. Они стали единым целым, едва Петир вошёл в неё, его член заполнил её влажное лоно. Петир любил брать Сансу, стоявшую на четвереньках и державшуюся за изголовье кровати, выточенное из слоновой кости, запрокинувшую голову от удовольствия. Петир знал, как довести её до наслаждения, смешанного пополам с болью, прежде чем вытащить член и заключить её в свои объятья. — Можно почти поверить, что ты говоришь правду, любовь моя. Она никогда не скажет ему, что так и было. Именно безопасность Сансы и была причиной теперешнего отсутствия Петира. Ибо Серсея подкралась ближе, намного ближе, чем нужно было для того, чтобы они могли чувствовать себя спокойно. Серсея так и не простила Сансе убийство своего сына, и её горе лишь возрастало с каждым прошедшим десятилетием. Бессмертная природа вампиров заставляла их чаще оглядываться назад, чем смотреть вперёд, и многие из них цеплялись за своё прошлое. Со стороны Сансы было бы ложью утверждать, что сама она не такая, обнаружив, что больше всего ей нравится проводить время в Лондоне. Она вспоминала о той девушке, которой была когда-то, слушая городской шум и наблюдая за потоком машин и спешащих куда-то людей. В Лондоне жизнь всегда била ключом, и все события, воспоминания прошлого и мечты о будущем сливались воедино. В Америке и Европе всё было по-другому. Как бы Сансу ни завораживали прелестные виды Афин или пронизывающий ветер Санкт-Петербурга, Англия оставалась её домом. Единственным, который она знала, когда ещё была человеком, и ничто не могло этого изменить. Санса иногда думала, что Серсея испытывала те же чувства, только вместо того, чтобы цепляться за дом детства, она тосковала по членам своей семьи. Для Серсеи никто не значил больше, чем Джоффри, но он был ужасным существом. Скольким же из своих сородичей он причинил боль и страдания? Сколько раз он мучил её саму? Санса заставила себя прекратить вспоминать об этом. В горле встал тяжёлый ком. Она была бы куда счастливее, если бы вообще не думала о Серсее или Джоффри, или об ещё остававшихся сторонниках Ланнистеров, сосредоточившись вместо этого на проницательных прикосновениях Теона. Если бы он смог забраться внутрь неё самой, лаская её сердце в ладонях, Санса ничего не имела бы против. Да, подумала Санса, впиваясь зубами в нижнюю губу. Она ничего не имела бы против. Точно так же она сама хотела бы забраться внутрь Петира. Она поняла, что скучает по нему, сильнее, чем, как она думала, она вообще может по нему скучать. — Она не тронет тебя, любовь моя, — сказал ей Петир и Санса решила бездумно довериться ему. Но только вот она знала, что её любимый не станет защищать Теона, как бы он ей ни нравился. И ей было даже приятно впадать в свой самый мрачный настрой и отказываться вставать с постели. Теон в свою очередь отказывался покидать Сансу. Он вонзал клыки в своё запястье, подносил к её рту и уговаривал выпить из него достаточно крови, возможно, не для того, чтобы удовлетворить Сансу, но хотя бы для того, чтобы она сосредоточилась на том, что происходит здесь и сейчас. И он не бросал её потом, а обнимал и покрывал её лоб поцелуями. Иногда в таких случаях Теон читал ей детские сказки или какое-нибудь из своих ужасных стихотворений, написанных много десятилетий тому назад. Когда Санса дразнила его и насмехалась над его поэзией, он дулся потом целую вечность… А когда Сансе становилось лучше, Теон относил её в соседнюю комнату, погружал в наполненную там пенную ванну и так нежно мыл ей голову, как будто был её первым и единственным любовником. — Я здесь, Санса, — шептал Теон. — И я реален. После купания Теон осушал её кожу губами и языком, слизывая водяные капельки, а затем помогал надеть одно из её облегающих платьев, которые она так любила. Санса с Теоном часто ходили по клубам, где могли раствориться в темноте зала, полной феромонов. Смертные танцевали вокруг, на языках шипели таблетки экстази, а грохот музыки заглушал любой другой звук. Однажды они столкнулись в клубе с личной гвардией Серсеи, и Санса умерла бы прямо там, на грязном танцполе, если бы не вмешался Петир. Прежде чем Санса осознала происходящее, Петир подхватил её и унёс прочь, а следом за ними умчался Теон. Петир знал гораздо больше, чем рассказывал, его шпионская сеть раскинулась по всему миру подобно сети его особняков. — Позаботься о ней, — сказал Петир Теону перед своим отъездом на встречу с союзниками, прилежно творившими хаос вместе с Петиром и не имевшими особого желания подчиняться Серсее или кому бы то ни было из Ланнистеров. Санса знала, что не получит от Петира никаких известий. Нельзя. Слишком опасно. В качестве компенсации Петир жёстко трахал её перед своими исчезновениями. Её тело покрывалось шрамами, которые ей наносил Петир. Точно такими же, какими она отмечала его, кусая, жадно целуя и вонзая ногти в кожу. Его кровь струилась по её языку, а имя проходило прямо сквозь сердце. Санса никогда не жалела о том, что её нашёл Петир, как и о том, что он обратил её. Тогда он не думал о ней, она это знала, Петир сам ей в этом признался. Он думал только о себе, своём образе жизни и о том, каким прекрасным дополнением к ней она могла бы послужить. Санса была воплощением соблазна, призванным развлекать и доставлять удовольствие Петиру. И любить его, больше всех. Петир оставил дорожки семени на её животе, бёдрах и между ног, шепча ей, какую прекрасную картину видит перед собой. — Никто не сравнится с тобой, милая, — сказал Петир. Его семя стекло Сансе между бёдер и она прижала ладонь к половым губам, как будто могла удержать семя внутри себя. Ей так хотелось, чтобы семя там закрепилось и проросло, чтобы создать желанную семью… Это была одна из тех немногих доступных смертным вещей, которым завидовала Санса — дети, наследующие внешность и характер родителей. Вампирам же оставалось обращать для себя бесприютных детей, тщательно контролируя свою жажду крови, никогда не покидавшую их. Хотя Санса была способна поставить свои мечты выше своих потребностей… Почти всегда. Но Санса продолжала мечтать о собственных детях. С синими глазами и озорным взглядом их отца. Санса лелеяла эту мечту и Петир, потакая ей, провёл рукой по её животу, скользнув ниже и размазывая там своё семя. А затем он изрисовал узорами её грудь и ключицы, прежде чем просунуть пальцы ей в рот, чтобы она могла слизать с них остатки семени. Оно оставило пьянящий вкус на её языке и Санса дочиста вылизала пальцы Петира, как котёнок блюдечко с тёплым молоком. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Бой напольных часов в холле рядом с их спальней напомнил ей, что время, которое они могут провести вместе с Петиром, ограничено. Серсея затаилась незримым монстром под их кроватью, намеренным преследовать их, пока они окончательно не разделаются с ней. — Хорошая девочка, — мурлыкнул Петир и Санса покраснела от чистого восторга. Тогда между ними не было лжи. Лишь желание, непроизнесённые клятвы верности, влечение и всё, чего они никогда не сказали бы друг другу при свете дня. Петир обязательно вернётся к ней, но и Теон никогда её не покинет. Она это знала… И всё же переживала, когда позволяла себе это. Её мысли путались, переходя к воспоминаниям о Петире, и зачастую, придя в себя, Санса обнаруживала, что Теон удерживает её руки, чтобы она не расцарапала себе запястья. Она боялась за своего Сира, своего возлюбленного, между ними была очень крепкая связь. Санса любила Петира. Её любовь принимала тысячи разных видов, о которых она никогда не рассказывала никому. Их мир был сколь жесток и беспощаден, столь же изящен и прекрасен. Мысль о жизни без Петира заставляла Сансу содрогаться и её горло судорожно сжималось, хотя она и находила утешение в объятиях Теона. Он никогда не просил у неё больше, чем она могла ему дать. Даже после того, как она отказалась бежать с ним, много лет назад. Если кого-то и могла обмануть ленивая медлительность Теона, Сансе было прекрасно известно, что он совсем не такой. Его тёмные локоны и мальчишеская улыбка усыпляли внимание окружающих, успешно оставляя незамеченными быстрый ум и природную безжалостность. Теон был полон противоречий. Очаровательный и милый, он в то же время мог быть бестактным и высокомерным. Он совсем не походил на Джоффри, нет, но Санса видела, как окружающие недооценивают Теона так же, как когда-то недооценивали Джоффри. Но Джоффри Санса никогда не целовала так, как целовала Теона, пока его губы не распухали и не краснели. Она дразнила его языком и пальцами, когда позволяла ему засунуть член ей в рот. А затем она прижимала Теона к себе, запуская пальцы ему в волосы и шепча его имя. Любить Теона было так же легко, как трахать его. — Не оставляй меня, — сказала Санса, как будто она опять была потерявшейся маленькой девочкой. — А куда мне деваться, — усмехнулся Теон, уже давно отлично знающий своё место. Хотя были времена, когда он сходил с ума от злости, охваченный чёрными мыслями и ведомый лишь собственными инстинктами. Он оплакивал всё, что у него было отнято, вместо того, чтобы сосредоточиться на том, чего он мог бы достичь. Теон совсем иного рода, а значит связь между ним и Петиром никогда не стала бы такой, как между ним и Сансой. Охваченный яростью, Теон страдал от неутолимой жажды, пока ему не открылся иной путь. Единственный путь вперёд — покой, который Теон нашёл в её руках. — И с кем мне быть? — продолжил Теон, водя языком по её губам. — Кого мне трахать? Санса распахнула глаза, изогнув губы от удовольствия. — Надеюсь, никого, кроме меня. Они редко говорили о том времени, которое провёл Теон, пока опять не вернулся к ней. Он топил себя в грязной крови наркоманов, забывая всё на свете и отдаваясь бесчисленным прикосновениям к своему телу. Но и тогда Теон мечтал о Сансе и о том, что она предлагала ему. Вот только возвращаться ему было слишком стыдно и притворяться не было сил. И так Теон терзался, снедаемый своими желаниями… Пока Петир не вернул его к ней. Санса была нежна, а её прикосновения божественны. — Обещай, что останешься, — прошептала Санса. — Пожалуйста, Теон. И Теон рассмеялся глубоким счастливым смехом. — Обещаю, любимая.