Федя легко может сказать, что он искренне ненавидит начало учебного года. Вовсе не из-за того, что он не любит учиться, наоборот, – Макаров отличник с первого класса и он с легкостью выйдет на золотую медаль, если приложит немного усилий в последний год, проведенный в школе. Ему не нужно лезть из кожи вон, потому что, как говорится: «сначала ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя». Федя уже свое сделал. Он выкладывался за себя и за Сашку несколько лет подряд, вытягивая им аттестаты с отличными оценками. Они с братом всегда помогали друг другу, объясняя сложные друг для друга предметы и иногда, конечно же, подменяясь на уроках.
Макарову просто не нравится само событие. Торжество первого сентября должно было остаться где-то в Советском союзе, потому что сейчас это до оскомы злит и раздражает буквально всех людей, которые только пришли на эту гребаную линейку. Эти вот расфуфыренные учителя, которые улыбаются и радостно приветствуют всех, особенно первоклашек, хотя на деле только нескольких из них можно назвать хорошими. Феде нравятся далеко не все, многие хамят и повышают голос, не понимая, что чтобы в классе была тишина, стоит заинтересовать, а не орать. Стоит стать другом для детей, особенно для старшеклассников, которых ежедневно пугают выпускными экзаменами настолько, что кажется, будто после них жизни и вовсе нет. А если не перешагнул этот злосчастный пороговый балл – готовь гроб, существование закончилось в семнадцать, а дальше только пропасть и клеймо, вместо гордости родителей.
Он разглядывает этих еще совсем малышей и готовится к тому, чтобы взять на плечо первоклассницу в нарядной школьной форме и огромными бантами, которые, кажется, больше ее головы. Он думает, что это выглядит мило, и немного переживает из-за того, что ее юбка может задраться и он будет виноват, что вся школа увидит трусы девочки и ее репутация будет испорчена Федей.
Он хочет дать себе пощечину. Какая репутация? Ей всего шесть или семь, тем более, это просто нижнее белье. Даже не замечает того, как он вырывается из своих мыслей и его подталкивают, чтобы он, наконец, зашагал, гордо неся малышку на плече, пока та громко звенит колоколом. Он улыбается и смотрит на свой класс, который стоит в центре линейки. Он разглядывает то, как нарядно все одеты, какие у всех букеты и счастливые лица, замечая взгляд Дениса на себе.
Они поздоровались утром в актовом зале, когда украшали его к сегодняшнему концерту, который проходит каждый год для будущих выпускников, их родителей и учителей. Денисенко даже обнял его и Федя буквально растворился в запахе его дорогущей, наверное, туалетной воды, которая отдавала чем-то мускатным и терпким, оставляя в конце нотки чего-то сладкого и тягучего. Хотелось прижаться сильнее, закрыть глаза и утонуть в нем, облизать шею и дышать им, дышать до тех пор, пока не начнет кружиться голова от переизбытка кислорода, пока он не обмякнет в этих сильных и огромных руках, пока не потеряет в них сознание от того, насколько много чувств к нему. Хотелось провести носом по кадыку и забраться под кожу, чтобы пахнуть точно так же. Хотелось собрать этот запах в какую-то баночку и дышать воздухом оттуда, погружаясь в свои мокрые фантазии об их идеальной жизни, хотя бы о поцелуе. Коротком и совершенно не дружеском, но таком, от которого бы пальчики на ногах поджимались, а глаза сами бы непроизвольно закатывались от такого неземного удовольствия.
А сейчас одноклассник смотрит на него с какой-то неприязнью. Федя уверен, что в нем сейчас играет зависть и злость, ведь это Денисенко должен был нести первоклассницу на плече. Еще в прошлом году ему сказали об этом, и он безразлично дернул плечами, но Макаров знал, что он обрадовался. Ему хотелось этого сильнее, как оказалось. Ему хотелось быть лучшим даже здесь, Федя заметил в нем эту закономерность. Заметил, каким идеальным во всем хочет быть Денисенко, но так и не понял для чего это ему нужно. Единственное, о чем задумывался Макаров, неся первоклашку на плече, так это о том, каким бы самодовольным был Дэн на его месте.
Но Федя ведь не виноват в том, что Дэн сломал ногу. Он не виноват в том, что ему сказали теперь делать это вместо Дениса, чтобы с его ногой ничего не случилось, но Федя бы нагло соврал, если бы сказал, что он не рад. Не тому, что эта роль досталась ему, а тому, что иначе он бы переживал. Почему-то ему свойственна эта идиотская черта, которую ему хотелось бы искоренить, – тревожность. Тем более, если это Дэн, тем более, если это повлияет на его здоровье. Феде не хочется, чтобы он рисковал так ради каких-то трех минут внимания всей школы.
Речь директора слишком долгая и нудная, Феде казалось, что тот самый первый звонок закрывает линейку, но мужчине дали в руки микрофон для нескольких слов напутствия для школьников, а он превратил это в речь каким-то ужасно длинным стихом из интернета. Макаров чувствует себя так, словно он на юбилее у дедушки, потому что родственники тоже читали скучные стихи с открыток. Вот так и директор глаголет, заставляя всех тонуть в этой тираде. В основном, она адресована первым классам, но это дела не меняет. Неужели никто не понимает, что эта самая речь не меняется вот уже одиннадцать лет, а слушать ее каждый год буквально не имеет смысла, – она скучная и однообразная. А на солнце стоять душно и хочется домой. Или хотя бы в класс, там прохладнее, там нет такого количества людей и шума, который издают колонки, которые его одноклассники выносили, а теперь должны еще и заносить в актовый зал.
Они все стоят в одной идиотской шеренге и не могут дождаться, когда уже их всех отпустят. Каждому из них плевать на достижения школы, на новую учительницу английского языка и на ремонт в библиотеке, который сделали за лето. Все ведь понимают, что туда никто не зайдет больше двух раз в год: первый, чтобы забрать учебники, которые нужны в этом году, а второй – чтобы сдать их обратно. Но Федя ошибается, потому что библиотекарша не примет книги с первого раза у большинства, она, как самый настоящий демон, будет заставлять вытирать старой и уже посеревшей резинкой каждую надпись простым карандашом и заклеивать книги, приговаривая: «ими еще столько детей будут пользоваться!» И это все было бы действительно справедливым, если бы они не забирали их такими. Исписанными и порванными. Макарову даже иногда кажется, что ей это приносит удовольствие и она сама исписывает и рвет книги, чтобы потом питаться злостью и безысходностью учеников, будто она энергетический вампир. Он уверен, что она настоящий посланник ада, именно из-за нее туда никто не ходит, потому что Данте следовало бы включить школьную библиотеку в свою «Божественную комедию», Макаров уверен, что он так бы и поступил, если бы писал сейчас, а не чертову тучу веков назад.
Наконец-то они заканчивают с этой линейкой. И идут в актовый зал, чтобы снова послушать про достижения школы, а потом разойтись по домам, где Федя посмотрит очередной фильм и погрустит над чем-то, у него уйма причин. Однако все это действие затягивается на неопределенное количество времени, ведь кто же знал, что Ник опять устроит какой-то пранк и, по правде говоря, Феде это вообще не кажется смешным. Это отвратительно и больше похоже на травлю, чем на шутку, Макарову хочется выйти, и он искренне рад, что это все останавливают, но вот вместо того, чтобы взять и отпустить их, они добавляют нотации обо всяком дерьме, и Макаров готов завыть.
Ему не хочется даже смотреть на девушек из этого ролика, но он почему-то ухмыляется. Наверное, из-за Полины, поскольку та так долго бегала за ним, не хотела отпускать и клялась в любви до гроба так часто и громко, что Федю выворачивало от этого. Она никак не пыталась принять тот факт, что не нужна Феде. Что тот с ней только из-за шантажа. Из-за страха за то, что все узнают, что лучший пловец школы не только не спас брата от утопления, а еще и подстрекал его к тому, чтобы броситься в реку. Федя постоянно думает об этом, решая, что лучше бы он сам утонул, чем Саша. Лучше бы он накурился и захлебнулся, чтобы его легкие набились илом, а сам бы он наелся тины, чтобы ему не снился его Сашка вот такой вот. Мокрый, серый и разбухший, словно старая губка для мытья посуды.
А Полина только напоминала об этой вине. Всегда, потому что она смотрела на него так, что в его голове сразу же появлялся рой назойливых мыслей о том, как нужно было тогда поступить. Ведь можно было все сделать иначе, можно было обнять, не кричать, а поговорить. Это он виноват. Он и больше никто.
Отчего-то Феде приятно. Это тоже можно аргументировать Полиной, потому что его заставляет улыбаться мысль об этом. Он рад не тому, что Полина попала в идиотский «фонд» этого придурка, а тому, что она отвлеклась и больше не думает о нем, о Феде. Если она все же переспала с Ником, то от Макарова она точно отлипнет, ему нравится буквально только этот факт из всей ситуации.
В актовом зале душно. Директор пытается уладить всю эту ситуацию, переводя все в шутку и отчитывая их классную руководительницу при всех, а родители орут что-то неразборчивое, и Макаров теряется в этом всем, подрываясь с места. Господи, к черту это все. К черту галдеж, ему нужно выпить воды, ему нужно умыться. Ему нужно занять свои мысли чем-то другим, выбросить из головы негатив и отвлечься хотя бы на несколько секунд.
Он тащится в столовую, покупая там бутылочку не газированной «Моршинской», и смотрит в зеркале возле умывальников на свое отражение. Разглядывает самого себя, хочет визжать от того, как ему надоело смотреть на него, чистя зубы каждое утро. Он безумно устал от этого, от него. От своего клона, который пожирал его изнутри через зеркало, делая это с такой легкостью, высасывая жизнь из самого себя.
Саша вечно преследует его, появляясь в каждой луже, в каждой витрине. Молча кричит о том, что скучает, что хочет обратно, но Макаров понимает, что это он кричит. Это Федино отражение и Федин голос. В голове. Это Федя скучает по брату, а не наоборот, потому что Сашка уже не здесь, ему вообще все равно, он больше ничего не чувствует, он мертв и уже сгнил под землей. Наверное, в гробу остался только скелет, Федя так думает. А еще он думает, что Саше повезло умереть и не потерять никого, потому что он ему завидует. Он тоже хотел бы так, потому что уже прошло огромное количество времени, а Макаров все еще скучает так сильно, что от боли часто щемит в сердце.
Он старается не винить себя, но воспоминания сами появляются перед глазами, рисуя яркие картинки с тем пляжем. Да и не только пляж, Феде больше нравится вспоминать их детство, их драки и примирения. На него часто накатывают образы того, как они с Сашкой, лет двенадцать назад, прятались под одеялом от грозы. Обнимались там и рассказывали друг другу сказки, чтобы не было так страшно. Он бы вернулся в то время, он любит его. Он вспоминает это все во время каждой грозы, о том, какими они были дружными, что даже почти не дрались за игрушки. Федя отдал бы все, чтобы увидеть его хотя бы на минутку, чтобы обнять и почувствовать его запах.
Макаров умывается еще раз, ему хочется плакать, но он ведь мужчина, а мужчины этого не делают на людях. Он может только злиться. Это он и делает, потому что брат снится ему до сих пор, потому что Федя скучает и будет скучать всю жизнь. Будет любить его и тихо плакать на кладбище, пока его никто не видит. Никто, кроме гранитного портрета брата.
Он плетется в класс, чувствуя, что он просто выжат. Он второй год подряд садится за парту один, не подпуская к себе никого, не позволяя сесть рядом, потому что на том месте сидел Саша и Феде не хочется видеть там никого, кроме собственного близнеца. Никто не имеет права лезть туда. Наверное, он не пустил бы туда даже Дениса, которого любил так отчаянно и пылко уже года три. Который был таким чудесным, как ночь, которую не спишь ради интересных переписок. Феде хотелось бы так. Не спать из-за разговоров с Денисенко.
***
Эта мысль вертится в его голове уже достаточно долгое время, Макаров даже придумывает какой-то глупый план, что же можно у него спросить, как начать разговор, потому что ну… их отношения немного испортились после прошлой тренировки. Федя пришел первым, а Дениса это почему-то задело, и Макаров искренне не понимал, почему.Все ведь знают о его летней травме, да и вообще удивились тому, что семейный врач Денисенко разрешил ему плавать. Но поддаваться ему не хотелось, даже несмотря на чувства, которые горели тоненьким аккуратным пламенем где-то в груди, отдавая теплом и горечью.
Уроки проходят как-то скомкано и резко, Макаров их практически не запоминает, потому что думает почти все время о широкой спине Дениса, который сидит на несколько парт впереди, о том, как играют мышцы под светлой рубашкой. О том, насколько ему наплевать на оценки. Плевать на конспекты, на параграфы и на эти контурные карты, о которых так долго и нудно рассказывает историк. Ему надоело. Он устал быть хорошим мальчиком, устал быть внимательным отличником, он хочет быть таким же подростком, как все, хоть он и осознает, что это невозможно.
В глубине души ему все же немного стыдно, но он ничего не может поделать, закрывая тетрадь. В прошлом году он с головой ушел в учебу, чтобы хоть как-то отвлечься от смерти Саши, чтобы пережить трагедию и думать о нем немного реже. Это помогало иногда, но он часто делал что-то в истерике, вымещая злость на бумаге, в которую с силой вдавливал ручку, решая примеры по алгебре. Сейчас так не выйдет. К боли из-за Сашки добавилось еще и желание быть с Денисом.
Раньше он только тихонько любил, пускал слюни на него, ненадолго залипая на угловатые черты лица, чтобы незаметно, чтобы никто не заподозрил его в гействе. А сейчас ему осточертело. Он не хочет прятаться больше, он посмотрел кучу фильмов о любви двух мужчин и теперь тоже хочет так, тоже хочет любить пылко и громко, растворяясь в Денисенко, как сахар тает в горячем мятном чае. Хочет отдаваться и не стыдиться, потому что он не может контролировать это, потому что должна быть хотя бы одна вещь, в которой он не виноват.
И Федя решает действовать. Он покупает очки для плавания в темной оправе, тратит на них буквально все свои сбережения, потому что ему очень хочется удивить Дениса. Он копил на телефон, но ему не жалко денег на подарок для него, хоть он и собирается сделать это анонимно, потому что смелость пускай и появилась, но ее такое маленькое количество, что этого совершенно недостаточно.И сейчас, когда Дэн достает этот самый подарок, хихикает над ним и выбрасывает в урну у шкафчиков, это кажется настолько смешным, настолько глупым, что Федя не чувствует ничего, кроме разъедающей внутренности пустоты. Словно это его самого сейчас разжевали и выплюнули а мусорку, как фруктовую жвачку, потерявшую свой вкус.
То, что Дэн гомофоб, было ожидаемо. Предсказуемо и отвратительно, потому что он ведь такой мужественный и все такое. Хоть это и не может означать ничего, потому что ну кто смотрит по внешности, но у Дэна будто на лбу табло, кричащее огромными красными буквами: «натурал».Федя совсем не ожидал, что эти самые очки полетят в мусорку. Но то, что любовь его жизни припечатает одноклассника к шкафчикам так сильно и больно, ударяя его головой о холодную металлическую поверхность, заставило Федю вздрогнуть от неожиданности и непонятного страха. Самое смешное, что причины для этого особо не было, ведь все, что сказал парень, это факт,что в Денисенко может быть влюблен парень. Он даже Дэна в гействе не обвинял, так что это кажется смешным и одновременно с этим глупым. Неужели люди никак не могут понять, что нельзя выбрать самому того, кого любить? Федя бы выбрал Фаркаш, которая до сих пор вьется за ним, как змеючка, надеясь на что-то, что Макарову вот вообще не сдалось.Зачем ему Лера, если это будет отзеркаливать ситуацию с Полей, к тому же, они с Лерой уже пытались строить отношения, это оказалось глупейшей затеей.
Федя думает, что попал в полную задницу, что он облажался слишком сильно и нужно было молчать и просто хранить это все в себе, а теперь его жизнь буквально окончена, потому что ему нет смысла на что-то надеяться, когда Дэну так противно от одного факта, что он может нравиться парню. Что же будет, если Денис узнает, что это Федя гей? Начнет травить, наверное. Называть гомодрилом и жалить так больно, как оса, вставляя свое жало так глубоко, что в глазах образуются искры от боли. Потому что он бы однозначно пользовался тем, что Федя влюблен в него по уши, до отчаяния и тянущего ощущения в животе, которое уж очень сложно назвать бабочками. Это однозначно гусеницы.
По Денису видно, что он злее пса, когда тот приплывает вторым снова, а Макаров не знает, что делать. Он не хочет, чтобы человек, который ему так сильно нравится, злился из-за такой мелочи, чтобы бил кулаками железные стенки и кафель, пугая этими звуками всех вокруг. Федя просто надеется, что с ним все в порядке, когда оттягивает его к противоположной стене и становится напротив, заглядывая в огромные глаза, отдающие янтарем. Надеется, что Дэн не поранился, что костяшки на его огромных руках не разбиты, что он не чувствует хотя бы физической боли, потому что Феде кажется, что он был бы счастлив только в том случае, если бы Денису было хорошо. Он хочет вдохнуть всеми легкими, наполнить их до отказа, чтобы почувствовать его запах, но разочаровывается. Потому что пахнет только хлоркой, мылом и отчаянием, которое издают они оба, глядя друг на друга. И они оказываются так близко, что стоит лишь немного наклонить голову поближе и их губы соприкоснутся.
Он старается смотреть только на лицо, потому что торс Дениса такой рельефный, по нему точно стекают капли и это точно сексуально, Макарову не нужно возбуждение, тем более тогда, когда он знает, как отреагирует на это Денисенко. Он не хочет смотреть на то, что не сможет потрогать, по чему не сможет провести хотя бы ладонями, не говоря уже о языке, ведь именно этой им он провел по всем частям тела Дэна в своих фантазиях, когда представляет их вдвоем перед сном.
- Эй, друг, ну подумаешь, две секунды, чувак, ты чего? – Федя заглядывает в лицо Дэна и не видит там ничего, кроме ярости. Ему кажется, что Денис способен разорвать его прямо сейчас на мельчайшие клочья и это не будет стоить ему никаких усилий. Его взгляд способен расплавить Макарова, словно он кислота, словно сам Федя – воск церковной свечи, который вот так вот просто исчезает под теплом фитиля, который быстро горит и заставляет все вокруг таять за несколько секунд.
- Да пошел ты! – Дэн толкает его с такой силой, что Федя не знает, как ему удается устоять на ногах, потому что пол скользкий, он чудом не упал. Он вздыхает и выключает воду, думая, что с Денисом творится что-то странное и необъяснимое, ему не хватает чего-то, что Макаров дал бы ему с радостью, заикнись бы Денисенко об этом хотя бы один раз. Федя бы из кожи вон вылез, лишь бы Дэну было хорошо, лишь бы Дэн был спокойным и хотя бы не срывался на нем, ведь дело явно не в плавании.
Дэн исчезает из раздевалки так, словно пар горячей воды, в которой он только что мылся. Улетучивается, не оставляя за собой ничего, кроме необъятной печали и легкой горечи, которая ощущается Федей буквально на языке, как только Макаров думает об этом, как только смотрит на его шкафчик, который так мастерски открыл, и даже немного жалеет об этом.
Он одевается и задерживает взгляд на мусорном ведре, где лежат те самые очки и его короткая записка, над которой он думал минут двадцать. Он не мог определиться, что ему писать: «люблю тебя», «удачи на тренировке» или еще чего потупее, но все же остановился на этом идиотском «с возвращением, Дэн». Еще и сердечко пририсовал, ну конечно. Феденька, где твой мозг? Он сам не знает, потому что идея с подарком показалась ему довольно хорошей, он был уверен, что Денису понравятся очки, что он хотя бы посмотрит на них, ему бы точно понравились, они бы ему подошли.
Он вздыхает и выходит из бассейна, решая зайти в магазин у школы и купить новую сим-карту. Да, его план идиотский, он признает это сразу, он не надеется, что вообще что-то получится. Вставляет в телефон вторую симку и долго думает о том, что бы ему еще такое сделать, вроде домашнего задания или легкой уборки, но он попросту не знает, на чем ему остановиться, лишь бы отдалить момент написания сообщения. Он совершенно не знает, с чего начать общение, оттягивая время до последнего. В конце концов Федя останавливается на варианте того, что он сделает это завтра. Завтра все продумает и рискнет, не боясь, что будет выглядеть, как идиот.
***
Следующий день с радостью встречает его новой драмой и тянущей болью, потому что он узнает о смерти Полины. Это даже выводит его из себя, потому что Поля, хоть и была со странностями, но она была хорошей. Она не была подлой и ей был присущ альтруизм.
На самом деле, она была несчастным ребенком, который только и думал о том, чтобы понравиться другим, чтобы быть обычной. Ее доставало слишком много людей: мама, одноклассники, она сама. В погоне за тем, чтобы быть такой же, как все, эта девочка потеряла себя, шантажируя Федю и думая, что так будет правильно. Ставя свои чувства выше Фединых и утопая во лжи и самовнушении.
Никто не знал о семье Полины, никто не знал о булимии, о беременности, о ее матери, которая только и делала, что создавала видимость понимания и семьи, о которой так громко всем кричала. Она не хотела быть подругой с Полиной, она хотела, чтобы все думали, что у них нет никаких секретов, что они доверяют друг другу на все сто. И плевать было Ларисе на то, кем хочет быть ее ребенок и каким Поля видела будущее. Если бы она только открыла глаза, если бы научилась слушать свою дочь, если бы не пыталась с помощью Полины добиться своей мечты. Если бы хотя бы раз поговорила с ней нормально и спросила бы о том, чего же хочет сама Дудка.
Федя все равно считает ее хорошей. Она маленькая и милая, не без своих ошибок, конечно, но именно окружение сделало ее такой. Макарову искренне жаль ее, он аж дар речи теряет, когда его мать говорит об этом классу, сообщая о допросе. Отвратительно, Федю начинает тошнить, особенно тогда, когда все начинают на него смотреть, молча обвиняя в случившемся.
Он хочет ухмыльнуться, но не делает этого, считая все каким-то блеклым и неправильным, он хочет домой. Он не виноват в том, что не был в нее влюблен и не хотел больше никому врать, он просто хотел быть собой.
Они расстались мирно, Макаров рассказал ей о своей ориентации, о Денисе. Он не видел другого выхода, ему просто хотелось сделать все правильно, расстаться тихо, не раня Полю, он слишком много о ней знал, чтобы задевать еще и этим. Но в ее глазах все равно была боль, такая, что он даже на миг передумал, но здравый смысл все же победил. Она нашла бы себе кого-то, кто действительно бы любил ее, а не такого амебного придурка, как Федя. Феде не хотелось стараться ради отношений, в которых у него не кололо приятно в груди от эмоций и улыбок, это все изначально было неправильным. Полина заслуживала хотя бы здесь быть счастливой.
Он сидит на лавочке в длинном коридоре напротив двери своего класса и вертит в руках телефон, думая, что ему вот совершенно не верится в то, что Поли больше нет, он ведь только вчера смотрел на нее, только вчера отвел глаза, чтобы не видеть ее пронзающего взгляда, только вчера хотел чисто по-дружески написать и спросить о том, как прошел ее день, потому что выглядела она не очень, а разговаривала только со странной новенькой. Макаров уверен, что то дурацкое видео Масло задело ее очень сильно, он даже позволяет себе мысль о том, что во всем виноват Ник, что он просто стал последней капелькой в нервной системе Дудки, поэтому она банально не выдержала и сорвалась. Резко и безвозвратно.
Сейчас он жалеет, что не написал, вдруг он мог бы предотвратить ее смерть? Вдруг она бы ему рассказала все о том, что она чувствовала, как переживала их разрыв и издевки одноклассников, на которые Федя не обращал раньше внимания, потому что ему было плевать? Вдруг все было бы совершенно иначе? Проще, теплее и лучше. Не так, как сейчас, потому что ком в горле мешает говорить, а шушуканья по поводу того, что она совершила суцид из-за того, что он ее бросил, давят на совесть так сильно, словно кто-то положил ему на голову тежеленный камень, который вот-вот раздавит его мозг. Мерзко. Он не хочет слушать это, хочет закрыть уши ладонями и зажмурить глаза, растворяясь в шуме и не думать вообще ни о чем.
Феде хочется банальной поддержки хотя бы от кого-то, хочется на худой конец тишины и отсутствия осуждения с каждого угла, потому что многие молчат, но смотрят таким взглядом, будто в головах у них зреет план по убийству Феди. Федя был бы рад, на самом деле.
День проходит как-то тупо и Макаров не помнит вообще ничего, потому что все время был погружен в свои мысли, не обращая внимания ни на слова учителей, ни на одноклассников, которые пытались ему что-то сказать. Ему не хочется разговаривать с мамой о Полине, не хочется рассуждать о причинах ее самоубийства, об их странных отношениях. Все, чего хочет Федя, – написать Денису. Ему хочется высказаться, позволить себе слабость сейчас, попросить поддержки. Он даже зарегистрировал новый номер в мессенджере, которым Дэн регулярно пользуется. И только из-за того, что ему хочется быть поближе к нему, хочется забыть эту ситуацию и не думать о Поле, не представлять ее тело, лежащее на асфальте, иначе он бы перенес эту идею на какой-то другой день, потому что он даже не придумал, что он будет писать.
Он думает о том, как это, размышляет о боли во время падения, ведь ей точно было ужасно больно. Почему она вообще выбрала этот способ? Есть ведь более безболезненные способы. Возможно, ей нравилась идея самого полета, Макаров бы тоже так хотел: лететь вниз и отсчитывать секунды до столкновения с ужасно твердой землей под ним. Но он слишком любит себя, чтобы мучать себя болевым шоком по своему желанию. Или, наверное, он просто трус, потому что не пошел бы на это только из-за страха невыносимой боли.
Ему интересно, что считают другие люди из его класса по этому поводу. Чувствуют ли они свою вину в произошедшем? Почему-то кажется, что нет, что всем плевать, что эта жуткая смерть никого не затронула. И Федю снова тошнит от этого круговорота событий и мыслей. Потому что вина есть абсолютно на каждом: кто-то гнобил, кто-то смеялся, а кто-то просто бездействовал, видя, как человеку нужна поддержка.
Во рту почему-то кисло, Макаров вспоминает, что не ел ничего, кроме крепкого черного чая и булочки с корицей на завтрак, а холодильник пустой, там нет ничего, кроме колбасы и сыра, и он оставит это отцу, который снова придет и будет орать на мать, что та никудышняя хозяйка. Феде всегда было смешно из-за этого, потому что мама работает сутками напролет, а у отца уроки заканчиваются в четыре, а секция плавания в семь. Почему он шляется где-то, а потом приходит и закатывает скандал? Почему ему самому сложно сварить макароны и поесть? Идиот.
Федя не хочет быть похожим на него, потому что Артур жуткий сексист, который считает, что он делает правильно абсолютно все, а на деле не может пожарить себе обыкновенную глазунью. Почему некоторые мужчины считают, что если они женятся, то теперь у них есть прислуга? Почему они думают, что их супруга должна им что-то, отец ведь женился не на своей матери?
Макаров вздыхает и идет в свою комнату, включая ноутбук. Он собирается писать Денису с анонимного аккаунта, потому что сейчас или никогда. Ему надоело оттягивать и хочется попробовать, уж тем более, Дэн никогда не узнает, кто прячется за этой страницей, если Федя ему не скажет об этом сам. А Федя не готов говорить, он хочет чувствовать себя в безопасности. Как маленькая черепашка в своем панцире, в который он может забраться в любой момент и просто быть собой.
Он не знает, с чего ему начать, потому что чувствует себя виноватым за то, что он пришел первым уже несколько раз подряд, а эта вещь одна из тех, на которую злится Денис – он не лучший. И извиняться за это кажется глупейшей идеей, которая сразу же исчезает из головы, как только он придумывает нормальное сообщение.
У тебя все получится, не опускай руки.
Макаров смотрит на экран на протяжении долгих нескольких минут и закусывает губу, когда видит, что Дэн прочел. Федя уверен, что он не занят, наверняка, доделал домашнюю работу и сидит сейчас пялится в телевизор или ноутбук, погрузившись в сюжет какого-то фильма или сериала. Макаров знает, что Денисенко часто смотрит их, словно убегает от чего-то. Вот только Федя не знает, от чего.
Ты кто?
Если бы мне хотелось, чтобы ты знал, кто я, ты бы получил письмо с моего аккаунта, веришь?
Мне просто захотелось поддержать тебя, потому что ты не выглядишь так, будто у тебя все в порядке.
Думаю, ты не такой, каким кажешься на первый взгляд.
Слишком уж много агрессии.
Ты всегда такой?
Какая разница?
Неужели ты думаешь, что я настолько идиот, чтобы открываться первому встречному/первой встречной, вообще не имеет значения, кто ты там.
Но мы ведь можем просто пообщаться?
Можем, но я не собираюсь дружить с тобой.
По-дурацки получается, если ты обо мне знаешь хоть что-то, а я о тебе – ничегошеньки.
Я обещаю, что расскажу тебе.
Не сейчас, но через время точно.
Как прошел твой день?
Отлично.
Завидую немного.
Потому что мой прошел просто отвратительно.
Чем занимаешься?
Смотрю какой-то идиотский фильм на фоне, пока делаю алгебру.
Почему ты кажешься таким грубым?
Ты ведь не такой в жизни, да?
Какая разница?
Хочу подружиться.
Для чего?
Мне кажется, что тебе нужны друзья, разве нет?
Ты можешь спросить у меня что угодно, и я тебе отвечу, если это не будет касаться моей личности.
Мне не хочется говорить сейчас о том, кто я.
Я не знаю, что спрашивать, потому что все, что мне интересно – кто ты?
Не сейчас.
Приятного тебе просмотра.
Я напишу завтра?
Спасибо.
Как хочешь.
Спокойной ночи.
Федя вздыхает, считая и эту идею тупой. Он не знает, чего хотел этим добиться, но у него явно не получилось. Тем не менее, Денис дал зеленый свет, отмечая, что Федя может рассчитывать на общение, большего ему пока не нужно. Достаточно будет и простого обсуждения дня, а потом он вытащит из Денисенко хотя бы дружбу по переписке. По крайней мере, он надеется, что это у него получится.
Денис ничего не отвечает, даже не читает сообщение, поэтому Макаров просто ложится в кровать и отключает свет. А вдруг получится? Вдруг они смогут стать друзьями, вдруг Дэн влюбится?
