Ангельская болезнь

      Осень на Земле была не такой тёплой, как на Небесах. Похоже, Шепфа решил, что только людям суждено каждый год видеть золото перед глазами, а вечерами избегать уличных прогулок, если за окном льёт очередной ливень.       Люцифер лежал на старой неширокой постели и глядел в полинявший от старости потолок. Наверное, он бы никогда не оказался в таком месте, не будь на то веской причины. Мягкое молодое тело, прижавшееся к нему сбоку, грело своей подчёркнутой женственностью и молодостью. Золотистые волосы, собранные в растрепавшуюся косу, блестели от гулявшего по ним солнца.       Он не мог найти в себе сил пошевелиться. Не от того, что прошлой ночью, он взял её три раза. Не от того, как она изгибалась под ним, когда он входил в неё особенно плавно. Её дрожащий от удовольствия живот под его ладонью — всё это не придавало сил, напротив, он думал о прошлом дне и начинал сомневаться, не совершил ли он ошибку.       Закон равновесия, мать его.

***

Ранее       Очередное задание, данное белокрылым папашей Дино, в этот раз пришлось ему по вкусу. Уж за что демон любил землю, так это за бесконечный поток творческого сознания, такого, что небеса могли только наблюдать за всей экзистенцией, творящейся в искусстве.       Эстер де Гран, молодая перспективная художница, завтракала в своей небольшой квартирке, когда на e-почту пришло приглашение на выставку. Последние месяца дела не ладились, ей совершенно ничего не приходило на ум. Дело было даже не в бесталантности, скорее в том, как стремительно выгорала душа с каждой картиной. Поездка на выставку казалась не такой глупой идеей, тем более спонсоры попросили взять определенное полотно с собой.       Выставка была такой же, как и все. С кучей безликого народа, наряжённого в шмотьё последних коллекций. Маски улыбок, светские беседы — всего этого Эстер не переносила до жжения в груди. Она встала посередине галереи, чтобы не пропустить главного спонсора, и принялась ждать.       Молодой мужчина не сводил с неё глаз. Он был особенно хорош собой — темные глаза выражали прохладную доброжелательность, рука, сжимавшая дорого сшитый пиджак, выглядела мужественной и подтянутой. Эстер долго не могла от него оторваться — слишком мучительно для художника не смотреть на такое.       Спустя десяток минут он подошёл сам и заговорил:       — Что делаете здесь? Вы не похожи на посетительницу, — начал гость выставки, дерзко изучая её с головы до ног. Властно. Слишком властно, чтобы кто-то посмел не разрешить.       Эстер стало неловко, хотя она никогда не была скромницей. Шелковая блузка подчёркивала молодую грудь, а юбка-карандаш модного кроя оголяла одну из притягательных худощавых ног.       — Я и не посетительница. Жду…— она на секунду замешкалась, определяя степень доверия, — организатора.       — Так, значит, художница, — заключил он, — я не ценитель, не подумайте. Просто иногда люблю посмотреть на действительно красивые полотна. — незнакомец выдержал принятую в высоком обществе паузу, а затем мягко добавил, — Этан Эли, рад познакомиться.       Представление прозвучало так ненавязчиво, что Эстер сначала и не подумала что-то отвечать, но затем собралась, и, совершенно очаровательно улыбнувшись, представилась.       — Эстер де Гран. Ваши родители тоже любили старину?       — Вы про мое имя? — уточнение прозвучало тёплым тоном.       — Да, — едва заметно кивнула она, — «сильный бог».       Этан мелодично хмыкнул и посмотрел на потолок, словно над ними раскинулись небеса, а не выбеленная пустота.       — Да, любят они давать нам странные имена. Эсфирь, кстати, была прекрасна собой и имела такие же золотистые локоны, — он дрогнул уголками рта в вежливой улыбке, но не более, — как написано в легендах, конечно.       Эстер нравился этот разговор. Он позабавил её и даже немного расслабил. Этан говорил о прекрасной царице иудейского народа, в честь которой и назвали девушку родители-искусствоведы.       Опустив взгляд на небольшой холст, который весь разговор она держала под мышкой, художница вновь потеряла всякую радость на лице.       — Ваша? — будто не ожидая ответа, уточнил Этан.       — Моя.       — И вы ждёте кого-то?       Эстер поежилась, белая шелковая блуза с изящным вырезом слегка слетела с ее плеча, обнажая болезненную, но молодую кожу. Этан уловил этот знак, но виду не подал, хотя вновь прошёлся глазами по красоте.       — Уже полчаса. Мою картину хотели посмотреть.       Незнакомец словно оживился и заинтересованно огляделся по сторонам, а затем поднял руку и посмотрел на часы.       — Если вы все ещё хотите ждать, то я мог бы вас оставить, а если нет, то…— он снова сдержанно улыбнулся, — не хотели бы вы показать мне картину в кафе неподалеку?       Эстер замерла и растерянно поглядела на собеседника. Идея ей нравилась, но как же тогда нужно было поступить? Возможно, именно эта встреча помогла бы ей найти знакомства и работу на ближайший год — галерея только открывалась и, несомненно, нужны были люди, умеющие видеть красоту…       — Если бы они хотели увидеть эту картину так, как хочу я, то уже бы пришли, верно? — словно прочитав её, спросил собеседник и коснулся тонкого запястья в негласном жесте доверия.       — Да, но…       Эстер не знала, что полчаса назад на заправке чудесным образом сломалась машина мистера Чайлза, назначившего ту самую встречу. Появившийся светловолосый мужчина великолепной наружности только что успел ему помочь, но кто же знал?       Эстер вымученно кивнула, словно осознавала, что вот-вот что-то потеряет.       В ресторане было мало света, но определённо играла прекрасная музыка. Этан интересовался её жизнью, тем, почему она решила заняться искусством. Она отвечала, вызывая в нем все больше удивления.       — Разве вы не хотели бы оставить после себя… что-то? — она подцепила вилкой огурец и забавно подняла его над тарелкой.       — Почему же нет, — дружелюбно отвечал мужчина, — я планирую это сделать, когда-нибудь. Понимаешь, Эстер, время, которое для тебя — золото, для меня лишь копейки.       Художница улыбнулась, отпив глоток вина.       — Очень метафорично. Кажется, вы философ, — засмеялась она и придвинулась ближе к Этану, расслабленно развалившемуся на широком диване с бренди. — кем же вы работаете?       Незнакомец ей нравился. Кажется, что он знал её больше, чем все её друзья, говорил о самом важном, выслушивая любую её мысль и выдавая абсолютно новое видение. Темноволосый красавец иногда поглядывал на её изящную коленку, торчащую из-под юбки-карандаша. Эстер была хороша собой, даже слишком.       — Я готовлюсь стать судьей, — скучающе ответил Этан и приобнял ее за хрупкие плечи. По мраморной коже пробежали мурашки, художница ещё сильнее расслабилась у него в руках.       — Кажется, Этан, ты знаешь меня лучше других.       — И ты меня, Эстер, знаешь, — вежливо добавил он.       Вино было крепким, а тело красивого человека таким сильным. Она с трудом соображала, каким образом он так успел ей понравиться. Когда блондинка подняла голову, мужчина не отстранился, поглядев в ее хрустально-голубые глаза.       Люцифер подумал, что где-то он уже видел этот стеклянно-прозрачный молодой взгляд, где-то замечал чистоту, царящую в нём…       Он поцеловал Эстер лёгким, ни к чему не обязывающим поцелуем. Это она, она себя обязала…