Ангельская болезнь

      Молодая пара стояла под крышей ресторана в Сан-Франциско. Казалось, сырость, приходящая в лёгкие с клубами сигаретного дыма, одурманивала обоих. Хрупкая блондинка изредка ёжилась, хотя на изящных плечах забавно расположился пепельно-черный пиджак. Тонкие пальцы держали мужскую сигарету, что изредка касалась матово-бордовых губ. Слышался частый смех, но сквозь ливень не всегда можно было разобрать бодрый поток слов, и в какой-то момент всё это потеряло смысл — слилось с ливнем в единую картину вечера.        Эстер не оставляла мысль, что она пьяна. Это был не алкоголь, скорее, какое-то нездоровое опьянение, не испытываемое ей ранее. В глубине души новое чувство пугало своей необычностью. Всё, что говорил Этан, было восхитительно. Его сдержанная, временами холодная манера иногда не вязалась с тем, что он говорит. Как он говорит. Больше всего её интересовала эта загадка — кто ты на самом деле, Этан Эли?        В замешательстве Эстер вгляделась в пелену ливня и замолчала.       — О чём думаешь? — звучало тихо, словно совсем у уха.        Эстер прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.       — Странное чувство. Кажется, сегодня я упустила что-то важное. Оно не оставляет меня, — она стряхнула пепел, сделала новую затяжку и продолжила, — Знаешь, Этан, я всегда не любила неопределенность. Именно она пугала меня всю жизнь, вовсе не учёба, работа или люди, а также все эти чёртовы трудности и непонимание.        Мужчина, промолчав, подошёл ближе и приобнял Эстер за хрупкие плечи. Стало тепло и словно спокойнее. Тоска оставляла её, и Эстер на секунду перестала дышать.       — Тебе нужно доверять интуиции, Эсфирь. Запомни это.        Слова прозвучали тревожно. Теперь казалось, что она видит его в последний раз. Словно прозвучало последнее наставление, прежде чем его прекрасный силуэт исчезнет во мраке ливня. Эстер не боялась расставаний. Она давно перестала бояться.       — Кажется, со мной что-то не так.        Конец фразы утонул в гуле проехавшей недалеко машины.        Этан смерил её долгим спокойным взглядом, прижав миниатюрное тело чуть ближе. Эсфирь подумала, что сейчас просто хочет поцелуя, и спустя секунду, как по наваждению, она ощутила на своих горячих губах чужие, совсем холодные. Мысли отступили.        Люцифер метался. Впервые за долгое время он был удивлён, насколько человек может быть противоречив. В Эстер, несмотря на все его усилия, боролось два чувства — желание побежать в галерею, пожалуй, уже закрытую как час, выхватить из толпы организатора и вручить безумно прекрасный холст, в красоту которого она не верила, в то время вся вереница чувств притуплялось его магическим очарованием. В какой-то момент он ослабил волшебный хват и Эстер почувствовала неясную панику.        Он поцеловал её. Сдержанно, но так нежно, как он мог. Топя в поцелуе искру сомнения, которое он точно должен будет отпустить, возвращаясь на небеса. Впервые за всю его жизнь поступок, совершенный им, приобретал мерзкий оттенок перечеркнутой до самого основания жизни. Словно спустя дни наступит смерть.        Он на секунду отстранился, вздохнув, а затем углубил поцелуй. Рука спустилась на бедро, ощупывая, изучая женственную мягкость, граничащую с болезненной худобой. Эстер недоедала от стрессов, которые точно доведут её после провала. Сегодняшнего провала.        Внезапно его пронзило новое чувство. Кто-то смотрел. Смотрел так, словно раздевал, стремился проткнуть его кинжалом сгустка тёмных, отчаянных эмоций. Он поднял взгляд, обострив интуицию.        Через дорогу, у бутика, не было почти никого. Мокрый асфальт, освещающий пространство отраженным фонарным светом, рисовал лишь один силуэт.        Мужчина, стоящий под струями прохладного ливня, смотрел прямо на них. Его грудь вздымалась от того, как он бежал ранее, и сейчас он просто стоял, стоял с видом проигравшего. Белая, прилипшая к телу рубашка, была измазана в грязи.       «Как иронично», — думал Люцифер, — «Он же знает её. Он видел её раньше».        Но Дино смотрел не на Эстер. Его взгляд потемневших от смеси удивления и досады глаз был направлен только на демона. Люцифер ощутил секундную тяжесть в груди, осознав, что это было. Тяжелое и безысходное разочарование.        Он никогда не покажет никому, что он чувствует. Он будет жить как ублюдок, пускай это будет так. Все эти сотни лет этот стиль жизни работал безотказно. Чтение, тренировки во имя сохранения собственной власти, контроля над ситуацией.        Во всей этой идеально выверенной программе всегда было одно «но». Дино, который каждый раз, проигрывая, смотрел на него «так». Мерзкий ангел. Почему он, Люцифер, всегда ощущает это горькое послевкусие ангельской досады? Что это за чёртова болезнь?