Раскол

      В пять утра Мусутафу лишь начинал просыпаться. Небо заливалось синевой. Первокурсник геройской академии Юэй брёл в сторону прибрежья, которое ещё год назад было захламлённой свалкой всякого крупного мусора. Вероятно, в мэрии прислушались к многочисленным жалобам насчет этого участка пляжа. Подросток снял свою обувь и пошёл по прохладному песку, который немного щекотал пятки. Парень очень тихо, словно пытаясь не нарушить эту идиллию, присел на краю пирса, свесив ноги, под которым тихо шелестело море. Вода была кристально чистой, можно было бы разглядеть дно, которое сейчас казалось обманчиво близким. За горизонтом солнце начало неспешно подниматься, превращая ночные тучи, в светлые и легкие облачка. Как бы хотелось остаться в этом моменте. Как бы хотелось просто не возвращаться в реальность. В реальность, где его друг умирает. В реальность, где он не смог его спасти.       Если бы не причуда, которую Деку унаследовал от Всемогущего, тот, вероятно, не был бы в столь ужасном состоянии. Шигараки бы не стремился забрать Один-за-Всех. Не похитил бы Изуку. Не пытал бы его. Не сделал бы его таким. Тогда бы наверняка Деку бы поступил в полицейскую академию и преспокойно сидел дома. Зубрил бы вовсю домашку, как настоящий ботан. Тренировался бы. Ужинал бы с любящей матерью и рассказывал ей всякие школьные истории. Мечтал бы о геройской жизни. О получении причуды. О спасении жизней. Кацуки бы, наверное, и не знал бы его больше. Не общался с беспричудным придурком. Может бы даже продолжил подкалывать его. Но лучше уж так, чем все те страдания, что пришлось пережить его ровеснику.       Вчера на ужин мать приготовила столь любимый домашний мабо тофу, но даже это не могло отвлечь его от мыслей, звенящих в его голове.       — Боже, — тяжело вздохнула Мицуки, сидя за столом, — Инко. Она, наверное, очень переживает. Бедная женщина…       Кацуки долго жевал острое блюдо, но в горло еда не лезла. Поковыряв немного вилкой, гоняя кусочки тофу из одного угла тарелки в другой, он встал из-за стола и пошаркал в свою комнату и плюхнулся на кровать. Он даже не включил свет и лежал в непривычной тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов. Стены в квартире были тонкие, поэтому он мог глухо расслышать разговор родителей.       -…он даже не съел свой мабо тофу, — сказал отец семейства, убедившись, что сын ушёл к себе, — он никогда не оставляет еду на тарелке.       — Масару, я очень беспокоюсь за Кацуки. Я никогда не видела его таким. Ну знаешь, какой он обычно…       — Возможно, ты права. Они же часто играли детьми? Думаю, он очень переживает за друга. Пойду проверю его, — он встал из-за стола, и послышались неуверенные шаги старшего Бакуго.       Открылась дверь, и на влажное лицо Кацуки пал желтоватый свет. Масару открыл окно, и комнату заполнил свежий воздух. Он аккуратно присел на кровать рядом с сыном и положил руку на его плечо.       — Кацуки, я знаю тебе тяжело. Но ты должен быть сильным. Ради Изуку, ты должен верить в него. Он оправится, вот увидишь.       Бакуго продолжил хранить молчание. Отец хорошо знал характер своего сына. Тот никогда особо не нуждался в словах поддержки, ведь уверенности у парня было хоть отбавляй. В этом он похож на мать. Но сейчас ему нужно чтобы кто-то был рядом. Просидев в тишине около часа, Масару взглянул на своего сына. Тот уже заснул. Накрыв его одеялом, отец ушёл из комнаты.       Утром, проснувшись раньше родителей, Бакуго выпил стакан апельсинового сока, и оставил на кухне записку: «Я в школу». Сейчас он сидел на пирсе и смотрел, как апельсиновый диск поднимается все выше и выше, освещая небосклон. Блондин громко вздохнул. Он хоть и был в родительском доме, нагнетающие чувства страха и вины не отпускали его. Директор освободил его с уроков, но он собрался пойти обратно в школу. Дома он чувствовал себя бесполезным.       Уже ближе к началу уроков Кацуки зашёл в кабинета класса 1А. Все ученики уже находились там. Они скопились за задними партами. Завидев только что вошедшего одноклассника, Киришима подбежал к нему:       — Ой, Бакуго! Ну хоть ты расскажи.       — Ты это про что, ежеголовый болван?! — теперь, когда остальные ребята начали подбегать к нему, он увидел, что за задними партами они окружили Тодороки. Неужели он тоже решил не прогуливать уроки? Ему, видимо, плохо спалось, он выглядел бледным и под глазами образовались темные мешки.       — Да, да, Бакуго, ты обязан сказать, где вы пропадали? — подхватила Мина       — Шото-кун совсем молчит, — добавила Яойрозу       — Он конечно никогда не был многословен, но ты только посмотри на него! — поддакнул Минета       — Из-за вас вчера в школе не было ни Айзавы-сенсея, ни Всмегоущего, ни сенсея Мика, ни даже директора. У нас половина уроков свободные были! — начала тараторить Очако       — Эй, заглохните! Чего вы разорались с утра пораньше?!       — Так расскажи нам! Где вы были?! — в один голос потребовали одноклассники.       Взрывной парень прошёл к своему место и громко плюхнулся на стул, всем видом показывая, как они все его достали.       — Бакуго! — вновь хором завыли они.       Тот раздраженно взохднул и постучал кулаком по парте позади него, что пустовала вот уже месяца три.       — За ним мы ходили! — сквозь зубы выдавил он.       Ребята вдруг все замолкли. О чем это он? Неужели? Изуку?       — Что? — наконец спросила непонимающая Урарака.       — Мы пошли за Деку. Что тебе не понятно, круглолицая?       — Бакуго, что ты имеешь в виду? Где сейчас Мидория? — вслед за Очако повторил Иида.       — Да, Баку-бро, что с Изуку? Скажи нам! — потребовал Денки.       Раздался звонок, но никто из учеников не собирался садится на свои места. В класс вошёл Истый Мик. Увидев, что ребята окружили Бакуго, он понял в чем дело. По правде он не ожидал увидеть Бакуго и Тодороки, ведь у них было разрешение в школу не идти.       — Мик-Сенсей! Вы тоже знаете?       — Дети, прошу, сядьте по местам, — сказал он и подождал пока все не расселись. — Как вы наверное уже знаете, двое из ваших одноклассников нашли Изуку Мидорию. Он сейчас ранен и находится в больнице Токио…       — Ранен?!       — Что произошло?!       — Он находится в больнице в Токио, и за ним присматривают врачи, — продолжил учитель английского, не обращая внимания на выкрики.       — Мы хотим увидеть его!       — Нельзя. Посещения ограничены. Единственное, что мы сейчас можем сделать, это надеяться, что Изуку выздоровеет.       — Нет! Нет! А Исцеляющая девочка?       — В этом вопросе она помочь не может. А сейчас, вспомните, что у вас экзамены на носу, а вчера мы урок пропустили. Сегодня будет повторение сложных тем.       — И да, прошу не беспокойте своих друзей лишними расспросами, дайте им время, — добавил он спустя некоторое время.       Учитель начал раздавать листочки с дополнительным материалом и включил интерактивную доску:       — Past Perfect Continuous! Используется, чтобы описать продолжительное действие начатое и законченное когда-то в прошлом…       Никто не был настроен на урок, но Истый Мик не намеревался ещё больше рассказывать о произошедшем, не согласовав с классным руководителем и директором. Поэтому все достали ручки и начали неохотно записывать в тетради. После окончания урока все ребята зажались в свои группки и тихо начали обсуждать, что думают. Они не трогали Шото и Кацуки, возможно, им действительно нужно немного времени. Но они знали, что вечером им уже не отвертеться.       После обеда, большинство класса 1А было на специальных тренировках по управлению чужими причудами. Бакуго и Тодороки присоединились к тем, чью причуды были у законных хозяев среди, которых были Иида, Минета, Шоджи, Ямомо и Токоями, и пошли на отдельную тренировку от сенсея Эктоплазма, ведь теперь они получили свои причуды обратно.       Как же было намного проще управлять собственной причудой, она даже стала частью Кацуки. Кажется «Взрывные Волны» отразились и на его характере, он опять стал намного агрессивнее, чем когда у него был лед и огонь.       После тренировки ребята пошли обратно в общежитие, видимо, их группа освободилась раньше остальных. Бакуго смотрел на Тодороки, тот словно грозился упасть без сил. Кажется, он и эту ночь не спал, также как и в прошлую, когда они устроили этот побег, допросили Даби и нашли Изуку. Он тоже сильно переживает насчёт Изуку. Хотя Кацуки даже показалось, что это не единственное, что заботило парня с двойной причудой.       — Эй, Половинчатый! Ты же сейчас грохнешься. Чего не спал, придурок?! — взорвал Бакуго тишину, в которой они шли.       В ответ на это Тодороки лишь громко зевнул, ещё больше раздражая Кацуки.       — Эй, ребята! — послышалось сзади, остальные одноклассники тоже вернулись с тренировки и бежали вслед за ними.       Оба проигнорировали этот оклик, судя по голосу, это был Денки.       — У вас теперь свои причуды? Повезло! — с восторгом начала старый разговор Мина, когда они догнали парней.       — Мина! — укоризненно взглянула на одноклассницу Урарака. — Она имела в виду, как сейчас Деку-кун? Мы просто думали, что раз он вернул вам причуды, то значит с ним все в порядке, да? Ведь так?       — Нет. Он ещё не очнулся. Он… я не знаю… — наконец сказал Шото, — по правде говоря, мы не знаем очнётся ли он вообще.       Ребята остановились. Они не хотели это услышать. Весь день они были в неведении и предпочли надеяться на лучшее.       — Но почему он был ранен? — наконец дрожащим голосом спросила одна из девочек.       — Что важнее, почему вы ничего не сказали нам? Раз вы знали его местоположение, почему решили пойти в одиночку? Почему не сказали учителям? Почему вы нам не доверились? Мы… вместе мы могли бы предотвратить ранения! На вас кто-то напал? — с яростью начал тараторить Киришима.       — Этот вообще хотел один пойти, я за ним уплелся, — ответил Кацуки, трясся кулаком. — Но ты подумай, что было б если мы всей оравой пошли туда? Думаешь, нас бы не заметили? Больше того, вы все сейчас до чертиков неуклюжи с чужими причудами! И… и никто на нас не нападал! Это был…       — Мидория сам ранил себя, — закончил за него Тодороки, — он… он хотел защитить нас от Шигараки. Он сопротивлялся ему, но… — Шото осекся, голос задрожал. Он остановился и опустил голову. — Мы совершили ошибку. Я совершил ошибку, понадеявшись, что смогу его убедить. Но я не знал, что все может так обернуться. Я виноват в этом. Я виноват, что Мидория сейчас в таком состоянии. Простите меня… — он утер рукой скатившуюся слезу и быстрым шагом вернулся в общежитие.       Не желая более продолжать этот разговор, Кацуки развернулся в сторону леса, также оставив одноклассников наедине со своими мыслями.

***

      Ещё не рассвело. После вчерашнего Кацуки допоздна не заходил в общежитие, чтобы избежать лишних взглядов одноклассников. Поэтому сейсас он крепко спал.       — Эй, Бакуго! — постучал в комнату друга Эйджиро Киришима, разбудив его своим громким голосом.       — Тебе чего, придурок? Ты знаешь вообще который час?! — пробасил он в ответ ещё непроснувшимся голосом, пока отпирал дверь в темноте.       — Собирайся быстрее!       — Уроки начинаются ещё через два часа, ты в своём уме?!       — Мы едем в Токио! К Мидории!       В голове сразу пронеслись самые худшие мысли. «Не может быть. Неужели… Деку не мог… Нет…»       — Он очнулся! Айзава-сенсей сказал, что отведёт нас к нему!       От души сразу отлегло. Кацуки с облегчением выдохнул. Его страхи не оправдались.       Когда Бакуго вышел на улицу, все уже стояли у небольшого автобуса с золотистым логотипом Юэй. Он зашёл в салон и сел на свободное место, у окна. Рядом с водительским сиденьем находился их классный руководитель. Он выглядел отнюдь несвежим, впрочем как и всегда. Из кармана помятых брюк торчал краешек чёрно-белой распечатки, на уголке скреплённой степлером. Копия тетради Деку.       Водитель завёл мотор, и они тронулись с места. Ребята не умолкая говорили про Изуку. Кацуки сделал вид, что заснул и прислонился щекой к стеклу, но все же не мог игнорировать отбельные реплики одноклассников: «Деку-кун сильный!», «А вчера Тодороки был не очень оптимистичен…», «Надеюсь, Изуку сможет вернуть нам наши причуды», «Я так рада, что все обошлось», «Если честно, мне страшно…» «Верно. Вы же не забыли, что произошло тогда?»       Через часа три они оказались у порога знакомой больницы. Класс 1А под предводительством Сотриголовы, который нес в руках несколько пакетов, ворвались в тихую больницу, в которой ещё никого не было, ведь часы приема только-только начались. Со стороны, наверное, выглядело, будто школьников пригнали на очень странного рода экскурсию.       Поднявшись на нужный этаж, они уже оказались в палате. Другой. Не той, где находился Деку ранее. Здесь не было кучи разных аппаратов, лишь одна койка, на который мирно спал, свернувшийся калачиком, парень. Копна зелёных волос, на которые пали лучи утреннего солнца, блестела и переливалась разными оттенками: от светло-оливкового до темного-изумрудного и чёрного.       Никто из студентов не осмелился выдавить и звука, не хотел потревожить Изуку. Учитель положил на прикроватную тумбочку пакеты, в которых лежали какие-то фрукты, соки, шоколадки и булочки. Он аккуратно дотронулся до плеча спящего:       — Мидория, — сказал он, пытаясь его разбудить.       Деку перевернулся на другой бок, громко зевнул и начал растирать руками глаза. На запястьях висели наручники, ограничивая его движения. Он медленно поднял корпус, принимая сидящее положение. Теперь можно было увидеть шею, на которой ультрамарином прожилками светилась рана, доходящая до самой ключицы. В белой больничной ночнушке большого размера Изуку был даже ещё бледнее и худее. Щеки впали во внутреннюю часть, отчего скулы казались очень острыми и даже немного опасными. Он раскрыл глаза и увидев друзей начал всхлипывать.       — П-п-привет… ребята, — сказал Деку вытирая слёзы, — Я… я правда не хотел вам так докучать… Я не хотел менять ваши причуды. Вам, наверное, так плохо пришлось без них… — говорил он. Из глаз не переставая текли слёзы.       Ашидо Мина очень по-роботски шагнула вперёд. От сильных эмоций она не могла контролировать Укрепление и тоже начала плакать.       — Не говори так! — в отчаянии сказала девушка.       Но честно, никто не ожидал от неё такой реакции. Ведь Мина больше всех жаловалась по поводу отсутсвия своей собственной причуды. Она неоднократно выражала сомнения насчёт Мидории и по вечерам обиженно плакала, боясь, что навсегда останется такой.       Другие тоже не могли сдерживать слез. Все в какой-то мере тревожились об этом. Им было страшно думать об Изуку. Они правда боялись, что их друга уже не вернуть. Но увидев его вновь, все нелепые мысли отпали.       — С-сенсей? Вы не могли бы из снять? Я хочу исправить сделанное. П-п-прошу! Я не хочу, чтобы кто-то страдал как я. Из-за чужой причуды. Не хочу... — дрожащим голосом взмолился Изуку, смотря учителю в глаза.       Айзава на самом деле до сих пор сомневался в правильности своих действий. Но он ведь привёл учеников ради этого. Ради того, чтобы Изуку смог измениться. Смог простить себя за то, что случилось. Он приказал Тодороки и Токоями сторожить дверь, а Иида и Шоджи должны были перекрывать окно. Классный руководитель подошёл к Мидории и убрал причудоблокирущие наручники. В ту же секунду комнату заполнил противный хохот.       — Вы и в правду думали, что это ваш добрячок?! Как наивно!       Он метался по комнате и пытался атаковать тех, кто преграждал ему путь побега. Но вдруг смех сменился яростным криком. Ребята начали один за другим светиться фиолетовым. Наручники, которые держал Айзава, исчезли из его рук. Изуку опять оказался на кровати. Руки были скованы тяжёлым металлом.       — Простите меня, ребята! Сенсей, я уже сказал вам! Я опасен! Нельзя мне доверять! Я должен быть заперт! Вы все должны уйти! — громко говоря это, при этом избегая из взглядов. Он не смотреть в глаза своих одноклассников.       Все были в шоке от произошедшего. Айзава велел всем идти обратно в автобус. Кстати, Кьека опять стала видима, а Хакагуре напротив исчезла. У Серо в локтях образовались дыры, у Оджире на месте был его хвост, а Асуи высунула свой длинный язык. Это могло значить лишь одно: Изуку смог сопротивляться. Он вернул друзьям их причуды и заключил себя в наручники, чтобы это не повторилось.       Айзава позвонил Тсукаучи и дождался, пока он не приехал, а он оказался недалеко. Будучи опытным, детективом он не исключал вероятности такого исхода событий.       — Езжай в школу. Скоро должны приехать Инко и Тошинори… И я буду здесь, пока за ним не прибудет наряд… так что… — виновато сказал он, будто бы он лично собирался запереть подростка за решётку. — Шота, мне очень жаль.       Как только классный руководитель зашёл в автобус, ученики стихли. Он сел впереди и не хотел говорить, но знал, что держать их в неведении больше нельзя. Пока автобус мчал по трассе, прошло уже полтора часа, и Айзава успел рассказать ученикам все, что знал. Про то, что в голове Изуку живет не он один, а вместе с Шигараки и его противоположной личностью, которую он обрёл, в результате пыток Лиги Злодеев. Про его причуды. Про то, что ему пришлось принимать алкоголь, чтобы сдерживать себя. Но он умолчал про убийства. Он абсолютно точно не хотел, чтобы это знал кто-то из детей.       — Но что значит запереть?! — начал Тодороки, не дав учителю закончить предложение. — Он не виноват! Вы же сами сказали, что это все из-за действий Лиги!       — Шото, я не допущу такой не справедливости. Мы добьёмся честности на суде. Мы обязательно поможем Мидории. А сейчас директор ищет возможности решения этой ситуации и тех, кто сможет избавить Изуку от Шигараки и другой Личности. Но не забывайте, что…       Его слова опять прервали. На этот раз телефонный звонок. Это был детектив.       — Алло, Тсукаучи? Да… — Айзава замолчал. — Что?! Ты уверен?!       Сенсей отключил телефон. Он повернулся назад, лицом к ребятам.       — Мидорию забрали, — сказал он.       — А можно нам его посещать, — в надежде спросил Киришима, — до начала судебных разберательств?       — Нет, ты не понял. Его забрали при перевозке. Третье лицо. То есть похитили.       В автобусе повисала тишина. Неужели опять?! Только кто на этот раз? Ведь Шигараки физически не существует. Что пошло не так?