In darkness we trust В темноте мы верим, Sweet releases is all we need Сладкое освобождение − всё, что нам нужно* (с)
На улице царствовала мерзость: снег вперемешку с дождём и порывами ветра обрушились на город ещё прошлой ночью. Но в салоне автомобиля было тепло и сухо. Покидать уютное место Мие не хотелось не только из-за непогоды за окном. Виктор массировал её руки. Каждый сустав он растирал своими чуткими немного прохладными подушечками пальцев. Мягко, плавно, без лишних усилий. Обычно Мия не жаловала массаж из-за ощущения жирного масла на коже. Но «сухой» массаж пришёлся ей по вкусу. Вдобавок, тот, кто исполнял его, посылал в каждую клетку её тела импульсы. Конечно, лишь игра воображения, и всему виной − личность Виктора. Всё ещё будоражащая, заставляющая вспыхивать и ёрзать. − А действительно помогает, ты не преувеличивал. Улыбка дёрнула уголки губ Виктора. − Экспресс-способ снять тревогу. Пальчики − основной инструмент познания окружающего мира. Они непрерывно находятся в движении. Поэтому тоже устают и заслуживают отдыха. − Откуда ты всё это знаешь? − Мой учитель китайского однажды поделился секретом, как быстро снять стресс. − Ты изучал китайский язык? − Да. Какое-то время. − Ого, − Мия без преувеличения удивилась. − Это… восхищает. Круто! Сложно, наверное? − Не самое сложное, что мне доводилось осваивать, − заметил Виктор, а затем произнёс настоящую абракадабру. − И что это значит? Переведи. − Просто сделал тебе комплимент. Мия озадаченно заморгала и улыбнулась. − Хм-м. Ну ладно. Однажды он заявит, что открыл химический элемент или летал в космос. Или признается в чём-то другом не менее грандиозном − так же буднично. И Мия поверит. Ведь неизвестно, на что этот человек способен ещё. Закончив с массажем, Виктор оставил руки Мии между своими ладонями. − Понравилось? − Очень. Спасибо. Я и правда меньше нервничаю теперь. − Рад стараться. Мия заворочалась в пассажирском кресле, устраиваясь на боку. Перед её взглядом Виктор выстоял недолго. − Что значит ваша лукавая улыбка, мисс? − Не могу дождаться, когда ты уже попросишь остаться у тебя. − А мои уговоры сегодня возымеют успех? − Этот этап всё равно неизбежен. Время идёт. Давай уже поспорим, и я пойду. − То есть, ты вообразила, что я и на этот раз сдамся? − Конечно. Я выиграю. − Ты намеренно науськиваешь меня начать умолять, хотя уже давно всё решила? − Вроде того. − И тебе просто нравится надо мной издеваться, не правда ли? − Возможно, − Мия прикусила губу. − И ещё дело в том, что я обещаний на ветер не бросаю. Я однажды сказала, что не стану за тобой бегать никогда больше. Вот, держу слово. Виктор возвёл лицо к потолку. − Боже, дай мне сил, − проворчал он, однако, без раздражения. − Иногда я намерена тебя поощрять за то, что ты прилежно несёшь этот нелёгкий крест. Вот, например, завтра. Сдам последний в этом году экзамен и сразу к тебе. − А послезавтра ты улетаешь в Португалию. − Увы, вот тут незадача, − Мия хихикнула. − Ну прости. Я не смогу готовиться к экзамену, если буду с тобой. − Почему? − Потому что ты будешь меня отвлекать. − Не буду я тебя отвлекать. − Хм. Тогда зачем мне оставаться? Виктор красиво ухмыльнулся. − Хочешь, выделю тебе комнату. Даже заходить туда не стану. Ты сможешь готовиться, сколько потребуется. − Я уже съехала из общаги в отдельное жильё, чтобы сосредоточиться на учебе. Последний год, как-никак. Мне надо стараться. Сто двадцать кредитов для диплома сами себя не получат. А если я хочу в магистратуру, мне необходим высокий средний балл. К тому же кроме аттестата и табеля оценок потребуются рекомендации от профессоров или преподавателей. Значит, мне следует зарекомендовать себя. А ещё впереди госэкзамен... Виктор не сводил с Мии испытывающий взгляд. Но Мия держала марку, продолжая перечислять очевидные вещи. − И, конечно же, senior project**, который мне предстоит защитить в течение семестра. А залог успеха для каждого важного дела − иметь силы. Так что придётся не только готовиться усерднее, но и высыпаться. Выражение лица Виктора было бесподобным. Он догадывался, над ним нещадно потешались, но стойко дослушал парирования Мии. И только затем сказал: − Останься. − Я выдала целый список увесистых «но», а ты просто говоришь «Останься»? Где контраргументы? Сдаёшь позиции, Ван Арт… Виктор склонился над Мией. Кончик его носа обвёл раковину её уха, спровоцировав мурашки. − Останься, − прошептал он снова. − Если хочешь, ничего не будет. − То есть, ты думаешь, я ухожу из-за этого, а не из-за горы дел на моей шее? − Причины, почему ты от меня постоянно убегаешь, могут иметь под собой разную почву. Возможно, я тебя… − Ну скажи это вслух… − Мия растянулась в широкой улыбке. − Может ты меня что? − Утомил, − подобрал слово Виктор. Мия заливисто расхохоталась. Надо же, какое речевое па! Мия выразилась бы конкретнее. И стала бы свидетелем, как чёрные глаза напротив распахнутся. − Значит, ты подумал, я захотела домой, потому что ты меня утомил? − Или ты хотела подумать. − О чём? − Я не знаю. Сама скажи. Мия понятия не имела, что он имел в виду. Его мозг способен породить несусветные версии. − Мы ведь уже стоим у моего дома… − Мне ничего не стоит увезти тебя обратно к себе. − Проехали столько, чтобы вернуться? Нерационально. Мия звучала всё неубедительнее, у неё кончались аргументы. − Да у меня даже комплекта одежды нет. Я твои рубашки таскаю. Кстати, клетчатую ты обратно не получишь. Во всяком случае, пока не отдашь мои вещи. Белый бра точно у тебя. − Ничего не видел. − Ты его спрятал. Отдай, он мне нравится. − Поищу. Виктор был весь в своих мыслях, но воспитанно ждал, когда Мия закончит измываться над ним. − Перевози свои вещи ко мне, − сказал он вдруг. − То есть, переехать? Так это называется. − Да, − прибавил Виктор уже твёрже. − М-м. Что ещё прикажете сделать, господин Ван Арт? Вы бы могли носить меня в своём кармане, чтобы всегда иметь под рукой. − Не обязательно сразу все вещи. А часть. Пока. Мия не сразу нашлась с ответом. Ей предложили переехать. Прямо. Без обиняков. В такой ситуации обычно спасал юмор. − Остынь, парниша. Ты такой напористый. Она думала, Виктора отказ если и не заденет, то настроение его точно испортит. Но Виктор без всякого уныния фыркнул. − Я слишком тороплюсь? И произвожу впечатление подозрительного типа, который подаёт звоночки держаться от такого подальше? В Викторе Мия никогда не подозревала угрозу для себя. Неподходящий ей человек. Сложный. Путанный. Но никак не способный причинить ей вред. Предложение переехать не вязалось с её картиной мира, с её сложившимся о Викторе мнением. И даже не в этом был камень преткновения. Мию что-то смущало, и она никак не могла поймать эту разгадку за хвост. − Сначала ты говоришь, что хочешь видеть меня двадцать четыре на семь, а затем отказываешься встретиться со мной. − Когда? − Допустим, позавчера. Я предложила отправиться со мной и девочками в бассейн. Виктор отвернулся к лобовому стеклу. Челюсть его крепко сомкнулась. − Я не плаваю. − Там быстро приручат… Молчание. − Есть проблема? − Никакой. Я ведь сказал, что не люблю это. Ему будто навязывали что-то аморальное. Есть причины так рьяно открещиваться от пустяка? По каким соображениям этот человек бойкотирует общественные бассейны? − Это же просто весело, − без надежды объяснила Мия. − Сомневаюсь. − Да почему? − Терпеть не могу воду. Что мне в этом заведении, прикажешь, делать? Я даже плавать не умею и никогда не хотел учиться. − Кого-то мне это напоминает. Ухмылку Мии встретили холодно. − Тема закрыта, − она подняла ладони в защитном жесте. Гулкая тишина снова наваливалась со стен автомобиля. − Завтра в девять начало экзамена, − повторил Виктор. − А потом я тебя забираю к себе. − Да. − И ты моя на остаток дня. − Да. − И на всю ночь. − Да, я же сказала, − Мия изумлённо хохотнула. Уточнения на уровне следственного допроса под лампой. Виктор переплёл их пальцы и, поднеся к своему лицу, поцеловал костяшки рук Мии. − Удачи. − Сделаешь завтра такой же массаж? После экзамена я тоже буду на нервах. − Я сделаю для тебя всё, что пожелаешь. Только приезжай. Щёки Мии запылали. − В нашем плане на завтра есть одна загвоздка. Виктор вздохнул. − Ты бога переживёшь, лишь бы внести свои коррективы во всё на свете, не так ли? − Я не специально. Просто я собиралась послезавтра оставить машину на стоянке у аэропорта. А если завтра планирую ночевать у тебя, нужно взять её с собой. − Я всё учёл. Ты оставишь свой автомобиль дома. Завтра я заберу тебя из университета, мы захватим твой чемодан и отправимся ко мне. А послезавтра в аэропорт поедем вместе. И, разумеется, я встречу тебя, когда ты вернёшься. − Зачем столько перемещений ради меня одной? − Мия, я уже всё решил, − строгость и забота в голосе гармонично переплетались. − Знаешь, как в кино: герой бежит через аэропорт, ведь это последняя возможность сказать своей женщине всё, что он давно собирался сказать. А если она сядет на самолёт, то на этом всё. Она уже никогда не поднимает трубку, никогда не прилетит обратно. И он больше никогда не увидит её и не услышит. − Это отголоски времён, когда не было смартфонов, и у людей постоянно менялись номера. До мобильной связи и соцсетей навсегда потерять человека было гораздо проще, чем сейчас. А к чему ты это ввернула? − Вдруг я останусь в Португалии? Виктор тяжело на неё посмотрел. − Там мои родители, − прибавила Мия невинно. − Мне стоит начать беспокоиться? − Не исключено. На такой расклад Виктор явно не рассчитывал. Но быстро сообразил, что Мия ехидничает, и остыл. − Маловероятно, что ты не вернёшься. Ты ведь ещё не получила диплом. − Или я вспомнила эту историю, потому что тебе стоит присоединиться ко мне. Всё. Она это сказала. Прощупать почву уже давно пора. Во-первых, Мие нужно выяснить отношение Виктора к поездке в Европу, откуда тот однажды сбежал. Сбежал, и никак иначе. Вывод напрашивался сам, судя даже по скупым рассказам Виктора о своём прошлом. Во-вторых, Мия хотела знать, не против ли он отмечать Рождество вместе с ней. Ответа от Виктора предсказуемо не последовало. − Ладно. Мне пора. До завтра. Мия чмокнула его на прощанье и быстро открыла дверь. . У вендингового аппарата в университете стояла Грейс. − Привет. − Салют, красотка. К экзамену готова? − Да. − Как всегда умница. А я забыла всё на свете. Посмотри, руки трясутся, − Грейс всовывала смятую купюру в автомат, но тот её упрямо выплёвывал. Мия прочистила горло. − Ты избегаешь меня? − И зачем мне так поступать? − Например, потому что мы должны поговорить. А ты этого по каким-то причинам делать не хочешь. − А мы и поговорим. Просто я была занята. Ты же знаешь меня, я постоянно пропадаю, потом появляюсь. Потом снова, и так по кругу. Мия поправила лямку сумки на плече. Грейс стукнула автомат носком ботинка. − Слушай. Если хочешь, я не ничего не спрошу, − предложила Мия. Ей страшно надоела эта недомолвка. − Просто я волнуюсь за тебя. − Ты включила госпожу прокурора, − весело отозвалась Грейс. − Я же сказала, мы обязательно поговорим. Сдадим этот треклятый экзамен или сдадимся сами. Ну, ты-то точно всё напишешь, а вот я под вопросом. − Кто это был? Тогда, в участке, − прямо спросила Мия. − Друг. − Друг... − Надеюсь, не просто друг, − Грейс не оценила её по-начальски требовательное лицо. − Чего? У меня что, не может появиться личной жизни? − Она у тебя есть всегда. А вот что-то серьёзное… − Всё не вечно под луной. Даже сучка Батлер прогнулась под институтом серьёзных отношений. Так, кстати, говорят? − Но всё в порядке? − Мия не поддавалась манёврам подруги перевести тему. − Конечно. Не переживай из-за меня. И вообще это пока не очень-то и серьёзно. Мия заправила волосы под воротник. − Значит, друг. − Хороший приятель. − С привилегиями. − Точно. − Он такой… − Старый для меня, знаю… − Нет, я хотела сказать… Серьёзный. Угрожающий. И весь… Заговорщицкий тон заставил Грейс улыбнуться. Мию − тоже. − Весь такой… внушительный. − Авантажный? − Авантажный. − И солидный. Это была их локальная штука, она всегда сглаживала острые углы. В газете, где когда-то подрабатывала Грейс, выдвигались смехотворные требования к материалу. Если статья написана без десятка красочных эпитетов, её не принимали в печать, а журналисту за «сухое изложение», как местные редакторы это называли, делали выговор. Позже работа на ту газету стала лучшим приколом, в котором Грейс довелось поучаствовать. А связанные с этим байки веселили до сих пор. − У нас экзамен через десять минут. − Да-да. Идём. Увидимся после за кофе? − Уже есть планы. А завтра я улетаю к родителям. − Маякни, как вернёшься, − победив непреклонную машину, Грейс наконец-то всунула в купюроприёмник деньги. . Домой Мия ехала с ветерком, под басы грандиозных «Welcome 2 Detroit***» и «Without me****». Она подпевала: − Две дурочки из трейлерного парка нарезают круги, нарезают круги! Угадайте, кто вернулся. Кто вернулся снова. Шейди вернулся, расскажи об этом другу. Угадайте, кто вернулся. Угадайте, кто вернулся. Впереди ждали соблазнительные выходные. Свобода! Отличное настроение захватывало дух. Такое огромное, что им хотелось поделиться. Мия подобрала валяющийся на пассажирском сидении телефон и открыла диалог сообщений.Я закончила немного раньше. Тест оказался лёгким.
Victor Van Art Горжусь тобой.И направляюсь домой. Заберу вещи и сразу к тебе.
Ты должна была дождаться меня, Мия.Ничего не поделаешь.
Ты постоянно нарушаешь мои планы.Так бывает. Иногда мир перестаёт вращаться вокруг ваших желаний, мистер Ван Арт.
Всё в порядке. Я сильная женщина и сумею самостоятельно уложить чемодан в багажник.
Не сомневаюсь. Но моё желание заботиться − не есть доминирование над твоей силой.Как завернул. Надо что-то привезти?
Только себя.Ладно, я почти приехала домой. Уже возле шланблаунда.
Шланблаунда? Занятно.Описка.
Шланблаунд.…
Какой нетривиальный неологизм.Ну хватит.
Вы гениальны, редактор.Ты закончил?
Официант, принесите моей даме бокал Шланблаунда 1876 года.Твои шутки ужасны.
Научите меня сему искусству, о сэнсэй!Ты сегодня в ударе. Возвращаешь должок за все мои поддёвки?
Лишь пленён твоими авторскими новообразованиями.Просто описка, я же за рулём.
Тогда почему ты пользуешься телефоном? Ты представляешь собой угрозу на дороге. Для себя в том числе.Справедливо. Всё. Скоро буду.
. Едва Мия переступила порог, Виктор сгрёб её в объятия, точно она ничего не весила. Мия еле дотягивалась носочками до пола. − Откуда в тебе столько сил? − пробурчала она, почти втиснутая в чужое тело. Он расстегнул её пальто. Губы коснулись шеи, чувствительного места за ухом. − Виктор... − М? − Потерпи пару минут. − Это просто поцелуй. − Знаю я такие «просто». − Потанцуй со мной. Виктор не преувеличивал в своей просьбе. Снова обняв Мию, он стал покачиваться в медленном темпе. Из глубины соседней комнаты доносилась фортепианная музыка. Никогда прежде Мия не слышала этой мелодии. Может, это игра Виктора? Стал бы он включать своё исполнение? Считают ли музыканты подобное самолюбованием? Мие хотелось спросить. Как и массу другого. Но она поступилась своим любопытством. Тема для Виктора болезненна, связана с прошлым. К тому же его музыкальное образование − вещь, в которую не поверишь, пока не убедишься в ней воочию. Именно поэтому Мия легко игнорировала этот факт его жизни. Виктор сделал последний поворот и выпустил Мию из рук. − Спасибо, что приехала. Твоё пальто. Он забрал её верхнюю одежду и отправил в шкаф. − У меня для тебя кое-что есть, − встав у Мии за спиной, Виктор осторожно повёл её дальше по гостиной. − Закрой глаза. Мия послушалась. − Не пугайся. Глаза Мии тут же распахнулись. − Я уже. В чём дело? Виктор отодвинул носом её волосы и склонился к уху. − Ты мне доверяешь? − Да. − Тогда выполни мою просьбу. Закрой глаза. Идём. Он управлял её шагами, придерживая Мию за талию. Они шли вечность. − Виктор. − Я здесь. − Что там такого? − Ничего страшного. − Тогда почему меня это должно напугать? − Терпение! Наконец, они остановились. − Можешь смотреть. Мия открыла глаза. На столе перед ней возвышалась ваза с цветами. На этот раз белыми. − Поздравляю со сдачей экзамена. − Розы? − облегчённо выпалила Мия. − Это ты хотел показать? − И мне следовало тебя подготовить. В прошлый раз ты так испугалась… − И сейчас! Ты меня чуть до слёз не довел своими загадками. − Как мне загладить вину? − ухмылка змеилась на его губах. Мию вдруг озарило. − Ты купил цветы, чтобы организовать шутку? Серьёзно? Растёшь! − Шутку? − его брови дёрнулись. − Почему ты не умеешь принимать подарки? Они делают тебя обязанной? − Я умею. Я так умею, что это другие чувствуют себя обязанными! Силясь не закатить глаза, Мия посмотрела на цветы. − Хорошо, ты права. Отчасти я хотел подшутить над тобой, − признался Виктор. − Что это ты расшутился сегодня? − Хорошее настроение. − Да? − Ты ведь здесь. Спрятав лицо за волосами, Мия снова отвернулась к розам. Её уже штормило от испытанных эмоций. − Опять без шипов. − Опять критикуешь. Внутри что-то тревожно ворочалось. Всё время, пока Мия была занята экзаменами, они с Виктором ждали часа вновь посвятить себя друг другу. И вот они наедине. У них есть всё время на свете, но неясно, что теперь делать с этим. Во всяком случае, не знала Мия. − Жаль, у меня нет возможности на них долго любоваться. Завтра я улетаю. Виктора очаровало капризное замечание. Немного поразмыслив, он сказал: − Я что-нибудь придумаю. . После ужина Мия бродила мимо стеллажа с книгами. Виктор ненавязчиво следовал за ней. Он скучал по Мие и вёл себя соответственно своим чувствам. Вот только Мия не находила места, куда примкнуть. Душа была неуютно стянута, перекручена. Виктор наблюдал, как она по второму кругу перебирала пальцами корешки книг. − Хочешь заглянуть поближе? − одной рукой придерживая Мию за талию, он отодвинул в сторону створку шкафа. Внутри обнаружились стопки корреспонденции и шахматная доска. Мия аккуратно достала её. − Сыграем? − Почту за честь, − Виктор заметно оживился. − Только я плоха в этом. − Мне до гроссмейстера тоже далеко, но ради забавы − почему нет? Грех придаваться унынию, когда есть другие грехи! Играть в шахматы они устроились прямо на ковре гостиной. Виктор себя недооценил. Либо заявлением о неопытности намеренно усыпил бдительность соперника. Играл он отлично. Не только успел разгромить Мию в пух и прах, но и подсказывать ей. Занятый советами, собственные фигуры он двигал без стратегии. Впрочем, этого и не требовалось для его победы. − Ты даже не посмотрел, как я походила! − Мия категорично скрестила руки на груди. − Я и так знал, как ты походишь. − Вот как с тобой играть? Ты меня унижаешь! − Мои слова касались расклада на доске. А не твоих решений. И уж точно не твоих интеллектуальных способностей. Мия поменяла позу, сев по-турецки. − Это тяжко. − У тебя преимущество. − Какое? − Ты играешь белыми. Ты открывала партию. − Не особенно помогло. − Ты развиваешь атаку. Поэтому нападай, а не защищайся. − Я запомню. Она с сомнением посмотрела на фигурки. − Двигай короля сейчас, иначе потом не выведешь. Послушавшись, Мия сделала ход. Виктор − свой. − Конь открыт, обрати внимание. − Спасибо! Что-нибудь ещё? − Пожалуй, пока нет, − проигнорировал иронию он. − Зачем тебя я? Ты сам с собой прекрасно развлекаешься. − Прости, замолкаю. Накручивая волосы на пальцы, Мия размышляла над каждым шагом. Долго, словно это бы её спасло. Но и бездумно ходить − равно выставить себя несерьёзным противником. − Кто учил тебя шахматам? − Не издевайся! Я же предупредила, что плохо играю. − Я просто спросил, − безобидно заметил Виктор. Оценив своё дерьмовое положение, Мия смахнула руками фигурки на доске и с вызовом подняла глаза. − Ещё партию? − Нет. Я и так уже три раза проиграла. − Расстроена? − Нет, боже, всё в порядке. − У меня есть скрабл. − Не хами. И зря паясничаешь, уж в скрабл я надеру тебе зад. Они с Виктором пересеклись мутными взглядами. Мие хотелось рассмеяться, забраться на его колени, поглотить его губы поцелуем. Скользнуть языком в его наглый усмехающийся рот. И тогда бы Виктор уложил её на спину. Разбросанные вокруг шахматные фигурки впивались бы ей в бока… − Мия? − Эм. Ты что-то спросил? − она и не заметила, как ушла в себя. Сдвинув в сторону доску, Виктор сел рядом. Его пальцы тут же запутались в рыжеватых волосах. Целуя Мию, он бережно уложил её на спину. Нет, ну точно умеет читать мысли. Узкие длинные ладони гладили тело, легли на грудь. Пролезли под футболку и нащупали лифчик. − Опять ты за своё, − пожаловался Виктор. Пальцы нырнули в чашечку. Мия придумала не менее вредный ответ, но промолчала. Это так странно. Когда долго чего-то хочешь, а затем получаешь. И теперь не имеешь понятия, к чему приступить в первую очередь. Заметив отсутствие инициативы, Виктор сбавил обороты и отстранился. Это очень хороший вечер. И Мия не даст его ничему испортить. − Можно мне в душ? − спросила она. − У меня есть идея получше. . «Экзамены − сложный этап. Ты чувствуешь себя батарейкой, из которой постоянно берут, но ничего не отдают взамен. Ты устала». Так Виктор объяснил приготовленную ванну. С маслом, солью и пеной. Прикрыв глаза, Мия откинула голову на бортик. Когда ей показалось, что она вот-вот уснёт, Виктор приоткрыл дверь и, тихонько постучав, вошёл. − Чистые полотенца закончились, − он держал белую стопку, которую сразу же сложил в банный шкаф. В самом деле закончились или повод войти сюда? Мия села, подтянув к груди колени. Уходить Виктор не спешил. Он пристроился рядом на скамейке, где Мия раздевалась. Невозмутимо, по-хозяйски. Словно так и надо. − Что? − Хочу остаться. Позволишь? Мия поёрзала. − Присоединишься? − Нет. − Потому что не умеешь плавать? Тут мелко, хах. Виктор состроил угрюмое выразительное лицо. − Я понимаю, ты давно намекаешь, будто я списываю своего героя с себя… − Как скажешь, нет, так нет, отбой. Этого ещё не хватало. Мия пошевелила коленом над водой. Вправо и влево. Снова подняла глаза, встретившись с сосредоточенным лицом. − Может, всё же, присоединишься? − Отдыхай. − Будешь просто сидеть? На губы Виктора пробилась маленькая улыбка. − Наблюдать. Мия снова повозилась в воде, создав вокруг себя рябь. − Ты иногда настолько странный, что это даже жутко. − Я тебя пугаю? Я не хотел. − Я уже привыкла, мне это даже нравится. Из кармана брюк Виктор вынул резинку для волос и завязал выбившиеся из хвостика Мии волосы. Такие мелочи он время от времени покупает для женщин, что здесь бывают? Бывали, − с удовольствием подчеркнула Мия про себя. Она оценивающе потрогала готовый пучок на затылке. − Спасибо. Виктор закатал рукава своей рубашки и, взяв мочалку из морской губки, промокнул её. Его ладони оказались так близко к обнажённому телу под водой. У Мии закружилась голова. Как в чёртовый первый раз. Даже мочалку Виктор намыливал со свойственной себе утончённостью. − Дай мне руки. Мия вопросительно уставилась на него. − У тебя на пальцах пятна от чернил. − А, да. Издержки учёбы, − она протянула ему ладони. Он вымыл её пальцы, добавив немного обещанного массажа. Затем поднялся к плечам. Сосредоточенный, как если бы выполнял ювелирную работу. Виктор всегда задумчив. Словно в его мозге есть место, отвечающее за перманентную мысль, которую ни в коем случае нельзя отпустить. Иногда его задумчивость напряжённая. Иногда беззаботная. Или как сейчас − мечтательная. Он действовал раскрепощённо. А вот Мие казалось, это одна из их первых встреч. Только Виктор закономерно продвинулся в их отношениях дальше, а её почему-то швырнуло в самое начало. Она и не думала, что когда-либо вернётся к своему прежнему смятению, которое испытывала рядом с Виктором в первые встречи. И вряд ли он не замечал эти странные исходящие от Мии колебания и холодок, но воспитанно помалкивал, давая девушке необходимое время. Мия рассматривала его лицо вблизи. Его брови, слегка вздёрнутую арку Купидона на губах. В её голове вдруг словно зажглась лампочка: я толком не знаю тебя — вот в чём дело. Вот, что её так смущало теперь. Мия привыкла идти напролом, а не крошечными шажками. И очень скоро ей станет этого мало — ей потребуются ответы и правда. И неясно, когда она получит их и получит ли вовсе. С Виктором долго придётся вымерять слова. Позади он оставил что-то очень болезненное, каждый вопрос мог стать для него триггером. А Мие не хотелось причинять ему боль и заставлять проходить через страдания снова. Нельзя сказать, что раньше неразбериха не вставала проблемой. Но сначала они с Виктором только знакомились, и Мия предпочитала сразу не лезть к нему в сердце. Затем она отвлеклась на экзамены. Сейчас же время полностью предоставлено им. Мия ощутила страх, нечто похожее на ответственность. Она почти не знала Виктора, но уже что-то испытывала к нему. И однажды это может дорого ей обойтись. Стоило ли позволять расти чувствам к такому малознакомому человеку? Может, Виктору и комфортно вместе помолчать, но Мия так не умела. Ей горячо необходим серьёзный взрослый разговор. Но чем больше проходило времени, тем хуже выглядели варианты вопросов, которые Мия могла бы озвучить. Дело не в отсутствии смелости или подходящего момента. Они с Виктором не раз говорили друг другу откровенные вещи, но это всегда была околосексуальная игра. К тому же, в те моменты Мия словно отделялась от своего тела, наблюдала за собой, как за другой девушкой со стороны. Той было позволено всё. − Что-то не так? − заметил Виктор, как Мия подозрительно притихла. − Нет. Просто ты и правда странный. − Я веду себя как психопат из артхаусного кино про психопата? − Немного. Виктор задумчиво усмехнулся. Опустил мочалку в воду и ополоснул мыльную ладонь. Стало быть, Мия угодила прямо в его совесть. − Извини, я не собирался тебя пугать. Ты завтра уезжаешь, и пока ты здесь, я пытаюсь урвать с тобой каждую минуту. Испытав укол досады, Мия схватила Виктора за запястье. − Останься. Пожалуйста, − она достала мочалку из воды. − Продолжай. − С красивой женщиной трудно спорить. А с красивой голой женщиной − вдвойне сложнее. Мия была уверена, её лицо стало пунцовым. Виктор снова вернулся к своему занятию. Особое внимание он уделил груди. На завуалированные насмешки Мии он не реагировал. Виктор смыл пену с грудной клетки, провёл мыльную дорожку посредине. Снова стёр, любуясь. Затем, привстав, перешёл на спину. Перед лицом Мии теперь маячили его бёдра. Недолго думая, она потянулась к ширинке. Возможно, сейчас нет ничего проще, чем разрядить обстановку. Она сдвинет происходящее с мёртвой точки. И её сердце перестанет так шуметь. Виктор мягко перехватил её пальцы и, чмокнув их, снова сел на скамейку. Мия недовольно вздохнула. − Скажи. Мне это придётся заслуживать, что ли? Не получив ответа, Мия неловко покашляла. Не вовремя она решила внести коррективы. Виктор изначально задавал обстановке другой тон. Комфортный и чистый, без намёка на пошлость. Потянувшись к ней кончиками пальцев, он погладил её открытую кожу за ухом. − Мне нравится этот жест, когда ты прижимаешь щёку к плечику и смотришь из-под бровей. − Я так делаю? − Постоянно. − Я не замечаю, − Мие думала, что вот-вот растает. − И сейчас сделала. − Вик… − она тронуто улыбнулась. Он медленно улыбнулся в ответ. − Как ты меня назвала? − Вик… тор… В суетливой привычке Мия потянулась заправить волосы за уши. Но все они были затянуты в пучок. − Так меня только моя мать называла. Но когда мне исполнилось двенадцать, я ей запретил. Переломный возраст, я резко повзрослел, и уменьшительно-ласкательные прозвища перестал воспринимать. − Запретишь и мне? − Нет. Слишком мягко у тебя получается, чтобы я отказывался от этого. Он пересел со скамейки прямо на пол. − Плохо тебя вижу. Теперь он смотрел снизу вверх. Особенно, проникновенно. Жест лести, ласки, восхищения. Без унизительного прислуживания, без перебора. В такие моменты Виктор не терял ни своего достоинства, ни свой неповторимый мужской магнетизм. Язык его тела выражал нежность, заботу, очарованность, добровольную покорённость. Любуясь, он дарил Мие ощущение крыльев за спиной. Скрестив на краю ванной предплечья, она устроила на них подбородок. Ей не давала покоя возможность прикоснуться к тайне. Хотя бы ненадолго. Виктор сам заговорил о прошлом. Мия обязана воспользоваться удачной ситуацией и спросить больше. − Есть причина, почему в двенадцать ты решил повзрослеть? Или совпадение? − Есть. Когда мне было двенадцать, мои родители развелись. И я решил, что повзрослел. Хотя так, наверное, больше никто не считал, учитывая, что я вытворял позже. Трудный подросток? Как и все. Что ж, из этого вытекает другой вопрос. Не исключено, что в ответе на него кроется важная зацепка. − У тебя хорошие отношения с родителями? − Да. Возможно не весь период моей жизни, но… Да. Думаю, да. Особенно с отцом. Он поддержал меня, когда мне это было очень нужно. Единственный, кто сказал, давай, Виктор, переезжай, пробуй. Он помог устроиться в одно издательство Лос-Анджелеса. Там я набрался опыта. У меня появились рекомендации. Потом я уехал сюда и нашёл Джона. − Почему ты уехал из Европы, а потом и от отца? − Хотел остаться один. Одиночество − гениальный психотерапевт. Оно фильтрует окружение, разум, понимание жизненного пути. Когда посещают мысли о бессмысленности мира, несправедливости высших сил. Я хотел уехать туда, где никого не знал. Но не мог сделать этого сразу. Моей семье это бы не понравилось, они бы попытались мне помешать. К счастью, в Лос-Анджелесе у меня есть отец. И я заявил семье, что уезжаю к нему. Он очень вовремя сказал мне то, что я хотел услышать. «Приезжай. Всё получится. Я рядом». − Почему твоя семья могла не пустить тебя? − Потому что я убежал за океан не от хорошей жизни. Семья мне не доверяла и стала бы волноваться за меня. Тон Виктора оседал с каждой фразой. К беседе он был расположен всё меньше. − Я хотел бы познакомить тебя с отцом, − произнёс он неожиданно бодро. − Решим это, когда вернёшься? − Да. Да, наверное. Сердце Мии зашлось. Виктор предлагал такой серьёзный шаг с душевным подъёмом. − Мне не терпится вас познакомить. Он работает в киноиндустрии. У него даже есть «Оскар». Он тебе его обязательно покажет. И не раз. − Хорошо, − Мия нахмурилась. − А почему ты хочешь познакомить меня только с отцом? − С мамой тоже хочу. Но она с моим отчимом живут в Амстердаме. − А ты там что, персона нон грата? Его улыбка неуверенно дёрнулись и за секунду сложилась в сплошную пародию на неё. И опять уже знакомый страх на лице, будто вот сейчас Мия всё узнает, и случится конец этого мира. − Нет. Просто не хочу возвращаться туда. − Давно не был? − Три года. − Ты не виделся с матерью три года? − Она приезжала сюда. − Не планируешь сам съездить в родной город? − Однажды. − А сейчас почему нет? Голос понемногу обрастал бронёй настороженности. Виктор предсказуемо готовился к обороне. Нападай, а не защищайся, − посоветовал он ещё в шахматах. Мия накрыла его ладонь на краю ванны. − Потому что там умерла твоя девушка? Тревога липко поползла по её коже. − Не только. Там прошёл непростой период моей жизни. Вернуться в место, где испытал ужасное − значит, попасть под лавину воспоминаний. Пройти их шаг за шагом, заставить закостенеть, чтобы они больше никогда не имели над ним власть. Это хорошая терапия. Очевидно, Виктор к ней ещё не готов. − Ты сказал, её убили незнакомцы. Прости, что я спрашиваю. Но их нашли? Они получили по заслугам? Виктор помедлил. Затем бездушно сказал: − Она была с ними знакома. И да, они получили своё. С каждым словом он всё больше замыкался в себе. Мия хотелось вытащить на поверхность всю его боль, дать ей сдохнуть без подпитывающей оболочки тела. Вместо этого она должна делать вид, что имунна к их разговору. Словно он беспокоил её не больше болтовни о погоде, и она всё выслушает, держа рамки. Ты никогда не пересечёшь океан, если не наберёшься мужества потерять берег из виду. Мия погладила Виктора по брови, привлекая к себе внимание. − Так, значит, «Оскар». У твоего папы есть целый «Оскар». − Нет, я пошутил. − Чего?! − от возмущения Мия выпрямилась. − Это была шутка. − Шутка − это когда смешно, Виктор! − По-моему, смешно. − Не очень. − Тогда почему ты смеешься? − С абсурда. − Неважно. Это уже частность. Виктор остался довольный собой. Такая оптимистичная вера в бесподобность своего юмора даже вводила в ступор. − Ты была в Амстердаме? − взгляд с еле скрываемым ликованием метался по лицу Мии. Он сам вернулся к этой шаткой теме. Хороший знак. − Нет. Европа для меня началась с Португалии. На ней же и закончилась. Не знаю, почему я заодно не проехала соседние страны. Я бывала только в аэропортах, но это не то. − У тебя ещё будет шанс объездить Европу. Когда я называю тебя жаркой, как Тоскана, я хочу, чтобы ты понимала, о чём речь, − Виктор поцеловал её влажную шею. − Но сначала Амстердам. Это самый красивый город на земле. Тебе понравится. Однажды мы там побываем. «Однажды» после всего произнесённого звучало как «никогда». Амстердам − всего лишь единственная точка на земном шаре. Маленькая точка, которая, однако, управляла им издалека. − С кем ты празднуешь Рождество? Виктор пожал плечами. − Ни с кем. − Ты останешься один? − Пустяки. Найду занятие. Работа. Спортзал. Выставки, которыми пренебрегал. Не волнуйся обо мне. − А твои друзья? − Мия не просто не была знакома ни с кем из приятелей Виктора. Она о них даже ни разу не слышала. − У меня нет. Откуда у психопатов друзья? − Вик! − Ты нашла против меня оружие, − оценив обращение, он мягко улыбнулся. − Мои друзья остались в Амстердаме. Всё застопорилось на Европе. Как прокажённая дыра, которая пугала его, не позволяла даже приблизиться к себе. − Ну, а просто приятели? − Здесь у меня нет никого, с кем бы хотелось что-либо праздновать. Я много времени провёл наедине с собой, ни с кем по-настоящему не сближался. Работа, развлечения не в счёт. Ты спросишь, а как же бдсм-тусовка. Там я тоже ни с кем не завязывал близких отношений. В своё время я задержался в ней, потому что люди спрашивали обо мне. Говорили, я хорош. Это место прекрасно тем, что там можно быть собой. Или не быть собой − смотря что тебе необходимо. Все подчёркнуто нейтральны друг с другом. И всем плевать, кто ты есть на самом деле. Главное, кто ты здесь и сейчас. − А ты не хочешь куда-нибудь выбраться на праздник? Виктор вопросительно замолчал. − Я не говорю об Амстердаме. Европа-то большая. Можно начать с чего-то другого, − Мия сглотнула ком в горле. − Например, с Португалии. Виктор отрицательно покачал головой. − Я не против, если ты поедешь со мной. Уверена, мы найдём билеты на завтра. Задумчивость Виктора из хмурой стала вновь мягкой. − Расскажи лучше ты о своих родителях. Почему они выбрали переехать именно Португалию? Мия перевела дыхание. − Однажды они поехали туда в отпуск. Затем снова. На следующий год для разнообразия выбрали Майорку. Но на обратном пути домой всё равно заглянули в Лиссабон. Так они поняли, что это любовь с первого взгляда. И решили переехать. Исполнить мечту их ничего не держало. Они оба могут работать по профессии в любой точке земного шара. Мой папа в инвестиционном деле, а мама… − А твоя мать офтальмолог, я помню. Мия удивлённо моргнула. Она рассказывала об этом тысячу лет назад. − В общем, они нашли жильё в провинции Алгарве, побережье атлантического океана на юге Португалии. Самый заметный дом по левую сторону от берега. Самый ближний к морю, крайний. Его все знают. − Ты сказала, они поселились в деревушке. − Да. Алмансил почти деревня. Население чуть больше восьми тысяч, так что… − Ты единственный ребёнок в семье? − Да. С этим связана интересная история. У родителей долго не было детей. И в какой-то момент они развелись. − Ты имеешь в виду, расстались? − Нет, они были официально женаты. Им поставили бесплодие неясного генеза. Они лечились, но ничего не получалось. Затем подали на развод. Мама говорила, что в том возрасте это казалось лучшим решением. Но спустя несколько лет они снова поженились. И родилась я. Виктор задумался. − Ты очень тепло о них отзываешься. Теперь всерьёз побаиваюсь, что завтра ты улетишь и останешься там навсегда. − Нет. Я вернусь. Перегнувшись через бортик, Мия обняла Виктора. Как хотела целый вечер. Мокрая грудь крепко прислонилась к ткани рубашки. Но Виктора это не побеспокоило. − Я буду писать тебе сообщения каждый день, − пообещал он. − Обязательно утром и вечером. И, если позволишь, чаще. − Ты спрашиваешь разрешения? − Разумеется. Полагаешь, я как психопат стану накручивать тебе счётчик входящих? Мия хихикнула. − Ты едешь к родным. Им будет не хватать твоего внимания, если ты прилипнешь к своему телефону. − Но я ведь не в силах запретить писать мне. − Ты можешь больше, чем думаешь. − А ты можешь делать всё, что захочешь. В том числе писать и звонить, когда пожелаешь. Я даже настаиваю. − Благодарю. − Да пожалуйста. Иногда Виктор казался ребёнком. Его приводили в восторг простые вещи. Он ценил то, что многие не замечают. А временами он казался стариком, за плечами которого слишком много груза. Удивительный человек. − Твоя вода уже остыла. Не хочешь выбраться? − А ты не хочешь выйти из моего личного пространства хотя бы на минуту? Улыбнувшись, Виктор поднялся на ноги и скрылся за дверью.