Я дома.
Victor Van Art Спасибо. Как полёт?Очень хорошо. Кто-то прислал розы. Какой-то поклонник.
Ты настоящая счастливица.Ага. Кто бы это мог быть.
Предлагаю тебе подумать.Даже вариантов нет. Хотя есть. Один.
Не понимаю, о чём ты.Виктор. Спасибо.
Не за что.Вовсе было не обязательно.
Ты хотела подольше полюбоваться цветами − я обещал решить этот вопрос.Твоя привычка держать слово очень возбуждающая.
Твоё удовольствие ценно для меня. Спасибо, что поделилась. Чем планируешь заняться?Прямо сейчас отправляемся за покупками к Рождеству.
Семейные развлечения?Типа того.
Могу я позвонить вечером? Часов в девять по твоему времени?Я даже настаиваю.
. Пытку шопингом Ричард вынес с трудом. Не сдаваться его мотивировали планы посмотреть лодку, как только с супермаркетом будет покончено. Перед их уходом на причал Мириам предупредила дочь: − Он пока не очень разобрался с управлением. Так что, если случится оказия, не смейся над ним. − Я всё слышу, − отозвался Ричард из соседней комнаты. − К ужину хоть вернитесь. И, Мия, держи в узде своего отца. − Я всё ещё слышу! Однопалубная лодка с парусом была пришвартована у пирса. Покачиваясь на волнах, она любовно тёрлась боком о причал. Красивая, но уже видавшая пути. На корме наполовину стёрлась надпись её старого имени. − Я планирую монтаж палубного настила, − с нежностью отозвался отец. − И поменяю снасти, да. Ноздри щекотал солёный бриз. Мия надела шляпку с солнцезащитными очками и ступила на нагретую ласковым солнцем палубу. − Мне нравится, − искренне призналась она. Ричард с облегчением заулыбался. − Спасибо, милая. Поехали? Вскоре лодка скользила по воде, расчёркивая сияющую синеву моря. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Выпущенная на свободу, в родную стихию, она поддалась зову затягивающего моря. Мия рассказала об университете и экзаменах. Отец − об установке комингсы рубки и обо всём, что успел почерпнуть из тематических видеолекций и книг. Мия едва улавливая суть незнакомых слов. Но всё равно слушала с удовольствием. Она слишком соскучилась по семье. Спустя пару часов прогулки они вернулись к берегу. − А твоей матери не нравится… − снова вспомнил Ричард. − Думаю, ей нравится. Но она вредничает. Должна же она держать в тонусе твои увлечения. − Ох эта женщина. А я собирался дать яхте её имя. − Так надо сразу заходить с козырей! Мама точно бы оценила. Они сели на пирсе. Разделив уютное безмолвие, Мия и Ричард подставили лица солнцу. Только плеск воды, крик чаек и мерные шоркания бортов лодок о причал разбавляли тишину. Привкус влаги и соли оседал на губах. − Ты любишь море? − вдруг спросила Мия. − Мы с Мириам его настолько любим, что даже поселились на его берегу. Все мечтают однажды перебраться поближе к морю. Но у меня к нему особенная тяга. Даже не могу себе объяснить, почему. А ты? Любишь? − Люблю. Мия вспомнила Искателя. Неприкаянного, боящегося воды. Чувств. Вода и есть чувства. Они и есть вода. Они повсюду. Приходят во сны, в мечты о большом путешествии. Они шумят в ушных раковинах, отстукивают, как огромное сердце. Веками море и любовь воспевались в сонетах и на страницах романов. Они − главные герои симфоний, неизменные составляющие вечного. Они обнимают под утро, дарят покой, ласку. Обещают счастье и жизнь, полную красок и азарта. Они обещают избавить от одиночества, они будут рядом на шаткой палубе. Это всё о море. И о любви. Каждый якорь, оставленный за бортом, парусам усложняет в разы задачу. Прошлое тормозит твой корабль, не давая ему на всех парусах двигаться в будущее. . Вечером вся семья приготовила фирменные тефтели − помимо всего прочего, чем вскоре был уставлен стол. Ужинать сели в столовой, перед окном на террасу. Здесь справлялись большие праздники − дни рождения, Рождество. И приезды Мии. Небо покрыли хмурые тучки, но вскоре они растворились в сгущающихся сумерках. Дождь так и не начался. − Итак, − Мириам поставила на стол тарелку фасоли и села. − Расскажи о своём парне. Кто он? Чем занимается? − Он тоже пишет, − Мия повозила кусочком еды по тарелке, размазывая соус. − Вообще-то он музыкант, но сейчас не играет. Ему нравится теперь совсем другое… Придумываешь на ходу. Ловко. Очко в твою пользу, девочка. Да уж. − Давно встречаетесь? − Всё серьёзно? Мия перевела взгляд с мамы на папу и обратно. Родители задавали обыкновенные дежурные вопросы. Но Мия сама не понимала, отчего ей сложно подбирать слова. − Нет. Не знаю, наверное, − по очереди ответила она. − Ну, а как его зовут? − Виктор, − Мия кивнула сама себе. − Виктор Ван Арт. − Сколько лет? − Двадцать шесть. − Разница в возрасте как у нас, дорогой, − подчеркнула Мириам, глотнув немного колы. − Что ещё за примерки начались? − Да так. Помнишь Эрика, с которым ты встречалась в восьмом классе? Ну тот, азиат… − Я помню, кто такой Эрик, мама. − Ты мечтала за него замуж. − Я была в возрасте, когда все собираются замуж за свою первую любовь. И к чему ты его вспомнила? − Просто ты всегда скрываешь только тех парней, которые тебе слишком нравятся. − Неправда. − Кстати, Ричард, Мари ведь всё-таки выходит замуж за своего одноклассника. Родители недолго обсуждали незнакомых Мие людей и быстро вернулись к первоначальному разговору. Всё же, тема отношений дочери была горячее. − Так, значит, Виктор. Рождество он отмечает с семьёй? − Нет. Сам. − Как это сам? − Вот так. − Почему не взяла его с собой? − Я предлагала, − Мия осеклась. Нет, не стоит говорить правду сейчас. − У него дела. − Что за допрос?! Оставь её в покое, она едва порог переступила, − отец незаметно подмигнул Мие. − Я её мать, − объяснила Мириам невозмутимо. − Девушки ищут себе мужчин, похожих на отца. Вот, пожалуйста, её парень предпочёл поработать, вместо того, чтобы праздновать с ней. Совсем как ты. − Нет, Мириам, психологи утверждают, что девушки ищут себе половинку, похожую на мать. − Где такое написано? − Не знаю, − отмахнулся Ричард, почесав рыжеватую щетинистую щёку. − Но найду. И вообще, я же сейчас здесь, не на работе. − Да. Португалия нам обоим пошла на пользу. − Дело не в том, что Виктор трудоголик, − вмешалась Мия. − Просто… я не знаю… Ещё рано привозить его сюда. Последнее она произнесла неуверенно, еле слышно. − Девочки, кому ещё вина? − Ричард откупорил новую бутылку. Мия протянула свой опустевший бокал. − Кстати, как так вышло, что вы оба сегодня торчите дома? Ещё и с самого утра! − Мы здесь остепенились. Не работаем, а еле шевелимся. − Стареем, − подхватил отец. − Достигли того среднего возраста, когда хочется не оставлять всё на будущее, а уже пожинать плоды этой жизни. Не восторгаться деньгами, званиями, достижениями. А лежать на берегу, у сверкающей голубой воды. Мириам упоённо слушала, откинувшись на спинку стула. С доброй завистью Мия косилась на её всегда красивое декольте. Жаль, что мне достались папины сиськи. − Хочется просто есть вкусную еду в компании дорого вина, среди красот и истории южной земли, − добавила мама. − Зачем сдерживать мечты о вечнозелёном лете, если их можно воплотить? Здесь и сейчас. − Ну, на дорогое вино ведь нужны деньги, − заметила Мия. − Деньги… Кто-то однажды сказал мне очень мудрую вещь. Сила денег в том, что они позволяют тебе ошибаться чаще. − Иногда я хочу записывать за тобой, − с любовью отозвался Ричард. Мириам улыбнулась ему. − Кстати! Расскажи, как там твоя новая машина? − О, она изумительна, − и Мия принялась расписывать прелести своего изумительного land rover. . − Я тут кое-что поняла… − Мия вместе с телефоном устроилась в соломенном кресле на балконе. − Вернее, не поняла. − И что же? − голос Виктора на другом конце стал вкрадчивым. − Как ты узнал мой адрес? − Секрет. − Виктор. − С помощью гугл-карт. Полезная вещь, оказалось. Ты хорошо описала жильё своих родителей. Под описание подходили два дома. Я оплатил букеты в оба, − он резко замолчал. − Теперь я ещё больше похож на психопата? Мия заливисто расхохоталась. − Любопытно, а что в другом доме подумали, когда им доставили цветы. − Какой-нибудь старушке принесли букет, она порадовалась. − Или мужчине. − Я не против побыть тайным воздыхателем. − Вдруг это повлекло за собой скандал? − Об этом я не подумал. − Надо предупредить. − Не волнуйся. Я договорился с курьером. Если по одному из адресов не окажется никакой Мии, он не станет отдавать цветы. − Ладно, − Мия приложила ладонь к груди, точно могла успокоить растущее там тепло. − И спасибо. − Ты уже благодарила. − Лишним не будет. Всё ещё удивительное ощущение − получать столько цветов. Виктор серьёзно, но мягко добавил: − Если это старомодно и тебя подобное смущает каждый раз, я умерю свой пыл… − Нет. Мне нравится. Не обращай внимания, я просто болтаю. Мия перекинула ноги через подлокотник и устроилась в кресле поглубже. − Почему именно розы? − Они прекрасны. Считаешь, нет? − Да. Но всё же? Виктор подумал. − Наверное, всему причиной запах. Непередаваемый. Чистый. Нет такой отдушки, которая бы повторила этот аромат. Во всяком случае, я не встречал ни одного, даже отдалённо похожего. Все они были вульгарны, звучали чересчур. − Да. Ты прав, − Мия в очередной раз удивилась, как Виктор подмечал мелкие, но правильные вещи. − Какие у тебя любимые цветы? − Не знаю. Я не думала об этом. − А нелюбимые? − Хм. Ну точно не розы. К Мие подступала досада. Разговор предсказуемо потухал, как догорающая свечка. Виктору скоро надоест обсуждать всякую ерунду. Мие хотелось оттянуть этот момент. − Чем занимаешься? − Прикупил «Артазарт». Читаю. − Хотя бы мою статью? − Безусловно. К ней я приступил в первую очередь. А ты что делаешь? − Сижу на балконе, смотрю на небо. И я в твоей фланелевой рубашке. − Сейчас в южной Португалии тёплый сезон. − Вечерами довольно прохладно. Виктор мягко рассмеялся. Мия прижала трубку ближе к уху. Тембр голоса на другом конце действовал на неё не хуже ласки. − Спать собираешься? − спросил Виктор. На Мию вновь накатила досада: им с минуты на минуту придётся прощаться. − Для меня ещё слишком рано. − Мучает джетлаг? − Да. У нас уже скоро полночь, а у вас… только без четверти седьмого вечера. Но завтра сочельник, хотелось бы проснуться пораньше. − Помочь тебе уснуть? − Как? − Хочешь, поговорю с тобой, пока ты не уснешь? Мия растерялась. − Тебе это разве интересно? − Мне всё с тобой интересно. Она ощущала, как тает. − Для этого люди и нужны друг другу. Чтобы помогать, когда трудно, радовать, когда грустно. Заботиться, когда не хватает внимания. − Ладно, − согласилась Мия. Сердце её разогналось, сходило с ума. − Тогда тебе придётся отправиться в кровать. Спать под открытым небом − плохая затея. Прогноз погоды сообщает, ночью температура и вовсе упадёт. Понимаю, очень сложно отозваться от созерцания прекрасного … − В Америке из-за огней города я почти не вижу звёзд. − Да, это восхитительное зрелище. Но постарайся сделать то, что я говорю. − Слушаться тебя? − Доставьте мне такое удовольствие, мисс. Захлопнув за собой балконную дверь-купе, Мия вошла в комнату и юркнула под одеяло. − Я в кровати. − Хорошо. Ляг, расслабься. − Я расслаблена. − Ещё нет. Почувствуй, как напряжение покидает руки, каждый палец. Расслабь шею, нижнюю челюсть. Живот. Таз. По очереди. Ты сама не понимаешь, насколько скована. Просто ощути, как расслабляются твои мышцы. Первый день после долгого перелёта самый неприятный. Уши отложило? − Всё в порядке. И я люблю самолёты. Это прямо моё место. − Я тоже их люблю. Там я ни о чём не думаю. Полезное занятие время от времени. Это как проветрить голову. Подышать спасительным воздухом, приглушить мысли. − Я тоже обычно ни о чём не думаю. Не понимаю, как люди работают в самолёте. Я могу только разгрузить мозг и пялиться в иллюминатор. − Мы в этом очень похожи. Мия ощутила прилив нежности − от макушки до кончиков пальцев. Они похожи. И едины, даже отделённые тысячами миль. − Знаешь, пока ты летела, мне казалось, я физически ощущал, как увеличивается между нами расстояние. Как мили всё растут и растут. И время, что отсчитывало минуты, стало таким осязаемым. Я вспомнил, как много значит одна минута. Или даже секунда. Сколько всего способно произойти за неё. Такая крошечная частица времени в силах изменить всю жизнь. У тебя, там, сейчас все засыпают, а у меня, здесь, жизнь ещё бьёт ключом. Кого-то нежно целуют на ночь. Кто-то только возвращается домой. Кто-то ошибается, кто-то принимает самое важное решение. Кто-то сочиняет песню, которую скоро все будут напевать. Где-то родился великий. В другом месте умер тот, о ком и не вспомнят. Кто-то дописывает стихи, в которых позже каждый найдёт себя. Моменты текут вместе со временем. Время и есть моменты. − Жизнь состоит из моментов, и каждый важен по-своему. Мы все − это момент. − Да. Ты сказала, что смотрела на звёзды. Я почти не замечаю их, я не поднимаю голову к небу. Я даже не думаю о них. Но не сегодня. Сегодня они займут все мои мысли. Ведь мы видим одни и те же звёзды, и это нас неподвластным образом объединяет. Даже несмотря на то, как далеко мы друг от друга. − Да, − Мия, наконец, перевела дыхание. Она почти не дышала, пока Виктор говорил. Он тихо усмехнулся. − Я звучу странно и банально? − Нет, − прошептала она. − Ты звучишь по-настоящему. . Утро двадцать четвёртого декабря пахло цветущей акацией и морским воздухом. Мия медленно проснулась. Потянувшись, она ощутила, как прохладные простыни холодят кожу под задравшейся рубашкой. Свежее постельное бельё приятно захрустело под ней. Здесь, на западной стороне дома, утро всегда залито голубой тенью. Но на восточном балконе в это время суток уже во всю палило солнце. Мия подняла с тумбочки свой телефон, где уже ждало сообщение. Victor Van Art В индонезийском языке есть слово «jayus». Оно означает, шутка настолько несмешная, что невозможно удержаться от смеха. Вот что я испытываю, когда ты отпускаешь шутки. Но мне они всё равно очень нравятся. Доброго утра, несравненная. Распахнув настежь двери в спальню, Мия вышла на балкон. Отсюда открывался вид на пальмовые деревья, кусты бугенвиллии и суккуленты. На дощатую террасу, ведущую к многоуровневому бассейну. За густым садом толкались дома соседей. По другую сторону простиралось море, к шушуканью которого Мия привыкла за ночь. Облокотившись на перилла, она нажала на номер в списке контактов, но спохватилась. В Америке сейчас слишком рано. С ужасом Мия сбросила, надеясь, что их с Виктором не успело соединить. Но телефон тут же призывно зажужжал. − Прости, Вик, я не посмотрела на часы, − залепетала она, ответив на звонок. − Точнее, не сразу сообразила о разнице во времени. − Всё в порядке. Я не спал. Доброе утро. − Доброе. У тебя сейчас, м, − Мия отняла трубку от уха и глянула на экран, − пять утра… − Да. И я готовлю себе кофе. Сделать тебе? − Почему не спишь? − Работал. − То есть, ты даже не спал ещё сегодня? − Не мог уснуть. Без меня? Мия едва не сболтнула лишнего. − Твоё сообщение… − Да? − Только не говори, что знаешь ещё и индонезийский язык. Я с ума сойду. От китайского до конца не отошла. − Нет, индонезийского я не знаю. − Какое облегчение! Значит, только китайский и родной. − Я такого не говорил. Мия недовольно простонала. − Вот чёрт, какие ещё? Ах, а родной у тебя… нидерландский? Или? Боже… Конечно же ты знаешь и нидерландский… Я глупая… − Смотря, что считать родным языком. Мой отец бельгиец, а мама француженка. Так что, выходит ещё и… − Ты издеваешься? − Все эти знания не на высоком уровне, если тебя это успокоит. Китайский я недолго изучал, дошёл до порогового продвинутого. На французском и вовсе говорю не в совершенстве. Его я только ради мамы учил. − Чувствую себя ущербно. − Почему? − Ты сведущ в музыке, языках. Ещё и пишешь. Сколько в тебе талантов? Ты случайно не пилотируешь? − К сожалению, нет. И пилотировать − это не мерило сложности. − Для тебя всё несложно. А вакцину от столбняка не ты придумал? − Не я. − Пенициллин? − Всё ещё нет, − Виктор улавливал её шутливо-лесную интонацию. Виктор, которого Мия знала пару месяцев назад, отреагировал бы куда категоричнее и твёрже. − Мия, ты напрасно себя недооцениваешь. Ты учишься в одном из лучших университетов страны, у тебя высокий средний балл. − Ну, это и рядом с тобой не валялось. − Не знаю, что тебя так восхищает. Я вырос в семье с прогрессивными стандартами к образованию и претензией на эрудированность, гармоничное всестороннее развитие и высокий культурный уровень. Это было вроде нормы. Меня с детства водили на выставки, в оперы, галереи и филармонии. − В добровольно-принудительном порядке? − Нет. Меня не заставляли. Лишь развивали тягу к прекрасному. Наоборот, в моей семье принуждать детей к чему-либо − дурной тон… Всё это звучит слишком официозно. Сложно объяснить. Тебе просто надо познакомиться с этими людьми, и ты всё поймёшь… − Когда-нибудь познакомлюсь. − Надеюсь, долго ждать случай не заставит. Грустный разговор. Как о мечте, далёкой, невозможной. О разрушенной лодке, которую ещё готовить и готовить к дальнему плаванию. Когда придёт день, я увижу твой город, все дорогие тебе места. И однажды ты окропишь их новыми воспоминаниями, а, быть может, мы сделаем это вместе. И тебе больше не будет больно. Молчание расценилось неверно. − Мия, если я снова тороплюсь, только скажи… − Всё нормально. Я бы предупредила, если бы меня что-то смущало. − Хорошо, − в голосе Виктора промелькнула улыбка. − Что делала сегодня? − Так, умник, у меня выходной, я проснулась ближе к полудню, и вот уже скоро пять вечера, понял? Виктор рассмеялся. − Сибаритка. − Да, во всю бездельничаю. − Ты ведь и уехала отдыхать. Получать удовольствие от простых вещей, от общения с семьёй, красоты южных земель и позднего утра. Простые, но значимые наслаждения жизни. Посвяти себя этому. Порой восстановление духа − это проснуться пораньше и пойти выполнять дела. А порой − провести целый день в кровати, прячась от всего мира. И каждый из этих вариантов имеет место быть. Самое важное − заботиться о себе каким угодно способом. − Спасибо, мистер Ван Арт, что нашли такое возвышенное объяснение моей лени, − Мия хихикала. − Я в самом деле так считаю. Пора прощаться. Лучше сделать это первой. − Ладно. Мы собираемся нарядить ёлку и приготовить рождественские фетучини, так что... − Не справляете Рождество по-португальски? − Повесить гирлянду на монстеру во дворе и пожарить на гриле сардины? − Вроде того. − Я предложу. − Что ж, хорошего дня. Пообщайся с приятными людьми и посети места, которые западут в самое сердце. − Обещаю. Мия помедлила. Её глаза всматривались в каменистую дорожку под балконом. − Я… − слова неприятно скребли горло. − Да? − Хотела извиниться за последнюю встречу. Я вела себя странно. − Ничуть. − Нет, это так. − Тебе не за что извиняться. Мия сухо сглотнула, крепче прислонив трубку к уху. Она была близка к тому, чтобы забрать свои слова назад. Мысли разбежались в голове. − И я хотела сказать… Мне было хорошо. Тело окатило приятным теплом, как если бы Мия преодолела давний страх. − Мне тоже, − ответил Виктор. . Рождество в Португалии воспринималось совершенно иначе. Хорошо, приятно, но иначе. Мия испытывала сладкую тоску, когда хочется быть в нескольких местах одновременно. Но ей всё равно нравилось это ощущение. Мама отметила её задумчивость и приняла её на свой счёт. − О нет, у меня всё отлично, − объяснила Мия. − Просто непривычно немного. Не верю, что я здесь. − Непривычно, − произнесла Мириам с материнской проницательностью. − А, может, дело в парне? − Нет. Вовсе нет. − Вот и славно. Как раз соскучитесь друг по дружке. Чувства лучше проявляются на расстоянии. Только отступив на пару шагов, можно увидеть больше. Понимаешь, о чём я? Мия мысленно запаниковала. Чувства. − Я пока… Эм… Ещё рано об этом говорить. Ричард поставил на стол запечённую индейку. − Зачем мы наготовили столько еды, − он подкинул себе в тарелку кусочек грудинки. − Мы здесь набрали по несколько фунтов. Ну, не то чтобы мы, − мама многозначительно прочистила горло. − Нет у меня никакого животика! Мия, твоя мать назвала меня толстым… − С возрастом всё равно поправляешься, сколько с жиром ни сражайся, − продолжила Мириам рассуждать вслух. − Либо борись за точёную фигуру каждый день, как проклятый, либо прими тот факт, что тело уже не будет прежним. − Твоя мать только что назвала меня старым… − Ага, − Мия откусила кусочек хлеба, чтобы скрыть улыбку. − Как ты её выносишь? Разве любовь всей твоей жизни не должна круглосуточно говорить, что ты самый лучший? − Если человек не любит тебя так, как ты хочешь, это не значит, что он не любит тебя всей душой. Мия не поняла, отчего её бросило в жар. Тема чувств странно беспокоила её сегодня. − …никаких гибискусов на моей могиле. − На моей тоже! Потеряв нить разговора, Мия, однако, быстро сориентировалась. Родители часто были неоригинальны. − Эй! Опять эта ерунда?! Хватит планировать свою смерть! А Виктор ещё считает ужасным моё чувство юмора. Он не слышал этих двоих. − Ах да. Раз уж зашла речь о смерти. Пришла пора передать знания. − Ну пап! − Мириам, где наша монополия? Я хочу рассказать дочери, как я познал эту жизнь. Вскоре на столе было разложено игровое поле и карточки. − Эта игра, в которой многое зависит от везения в начале и от мастерства договариваться в середине. Но чтобы в разы увеличить шансы на победу, придерживайся хитрых правил. Коммунальные предприятия приносят маленький доход, а транспорт сделает тебя богатой даже в начале. Не беспокойся об отелях. После того, как соберёшь одну из цветовых территорий, построй как можно скорее три дома. В них ты найдёшь лучшее применение деньгам. Дома несложно строить, и они дают хороший доход. Лучшие территории − это оранжевые, светло-голубые и красные. У них удачное расположение, они принесут прибыль… − Эти стратегии однажды помогли ему построить империю, − Мириам сделала глоток вина. − Мой муж был тем, кто отправил крохотную фирму в большое плавание. Ричард приободрился и вдруг придумал: − О! А пойдёмте на мою лодку! . − Спокойное Рождество в семейном кругу. Было тепло и забавно. Папа рассказал, как всегда выигрывать в монополию. − Поделишься? − Прости, эта тайна передаётся исключительно наследникам нашего рода. Голос Виктора был бархатистый, искренний. Он обнимал, плавил, точно самая настоящая ласка. − Ты засыпаешь? − Нет. − Устала сегодня? Поздно уснула и рано встала. − Не устала. Я же бездельничала. − Можешь быть честной. Я же не прощаюсь. Поговорю с тобой, пока ты не уснёшь. − Это приятно. Будто ты рядом. − Если бы я был рядом, то не тратил бы время на болтовню. Мия наполовину зарылась лицом в подушку. − Что бы ты сделал? Виктор задышал глубже. − Скажем так: ты бы точно не уснула. − Почему? − Мия беззвучно ахнула, всё внутри неё сладко сжалось. Она обняла подушку крепче. И та ей поддалась, проминаясь под её хваткой, точно чьё-то тело, откликающееся на прикосновение. − Сначала я бы долго целовал тебя. − Где? − Твои губы. Шею. − Ещё… − Твой стройный живот, молочную спину. − Ещё… − Где ты хочешь почувствовать мои губы? Мия почти ощутила знакомый вкус поцелуя. Его поцелуя. Щекотку на лице от его глубокого дыхания. Она невольно облизнулась, чтобы распробовать призрачный вкус губ Виктора. − Я снова сплю в твоей рубашке. Она пахнет тобой. Я надеваю её только на ночь. Не хочу измазать каким-нибудь соусом. Тогда придётся оправить её в стирку, и она перестанет пахнуть тобой. И дарить мне тёплые фланелевые объятия, и… − тишина на другом конце линии показалась подозрительной. − Виктор? − Я здесь. Ты просто… заставила бабочек в моём животе ожить. Мия перевернулась на спину, точно под настойчивостью знакомого тела. Гибкого и жилистого. Оно всегда приятно ощущается под её ладонями. Ох! Чёрт знает что. − Почитать тебе? − Да. Да, − отозвалась Мия, выйдя из транса. − Ты так читаешь, что правда в сон клонит. Виктор оскорблённо покашлял. − Если ты намеревалась сделать комплимент, то у тебя не вышло. − Оу, нет. Я просто хотела сказать, что...хм... Сложно… − Объясни. − Я имела в виду, ты меня успокаиваешь. Ты меня волнуешь, но при этом ты ещё и успокаиваешь меня. Удивительное сочетание. − Спасибо, я ничего не понял. Мия рассмеялась. − И в этом весь ты… Отличный шанс сделать момент ещё лучше. − У меня здесь такой красивый вид из окна. И я фантазирую о том, как мы с тобой сидим на берегу моря. В тёплом пледе, с бутылкой красного вина на двоих. Ладно, я сама его выпью, ты ведь не притрагиваешься к алкоголю. − Это же идеальная фантазия, − поддержал Виктор. − В ней может происходить всё, что пожелаешь. − Если так, то нам не помешает песок. Чтобы всё как в кино произошло. − Не помешает чему? Заниматься любовью. Любовью... − Ты знаешь, чему. Песок твёрдый грубый и вызывает раздражение. Лезет, куда не надо. − Но в фантазии он мягкий, как пух. − Да. Но вообще-то ты свернул не туда. Я хотела сказать, что мы просто разговариваем. Там, в фантазии. Разговариваем, как сейчас, но мы рядом. Откровенной беседы с тобой мне бы хотелось даже сильнее, чем твоих поцелуев в этот момент. − Просто разговариваем? − Да. И через некоторое время начинает холодать, и я сворачиваюсь калачиком, жмусь ближе к тебе. − А я бы обнял тебя. Мия смущённо улыбнулась. У них выходило подобие безобидного секса по телефону. Она бы не отказалась зайти дальше, но... Это всё ещё так странно. Но соблазнительная идея. Вновь устроившись на боку, Мия подтянула колени к груди. Как если бы не хотела выпускать из себя накопившиеся чувства. А сохранить их в солнечном сплетении. − Кажется, я нашёл подходящую книгу. − Ты искал книгу, пока мы говорили? − Я времени даром не теряю. − Это точно. Что за книга? − Антуан Экзюпери. − Дай угадаю. «Маленький принц»? − «Цитадель». Мия кивнула, запоздало поняв, что собеседник её не видит. − Она ведь не завершена. Я не прочла поэтому. О чём там? − Автор восхваляет условности. Если убрать из жизни условности − праздники, привычки, традиции, воспоминания − то человек снова превращается в дикаря. Старый владыка пустыни, в прошлом кочевник, делится мудростью и опытом. Однажды он понял, что человек обретает мир, только если воздвигнет свою цитадель. Человеку необходим кров, страна, которую он может любить. Груда камней − ничто, ей не хватает души. Цитадель возникает, прежде всего, в сердце. Она соткана из воспоминаний и обрядов. И самое важное − хранить верность этой цитадели. Если человек, желающий свободы, рушит эти стены, то сам уподобляется полуразрушенной крепости. И тогда он перестаёт ощущать своё настоящее существование. − Мне нравится, − в смежных чувствах ответила Мия. − Хорошо. Книга довольно тяжёлая, но выразительная. Ты и правда быстро уснёшь. Выключив прикроватную лампу, Мия устроилась поудобнее под одеялом. Виктор начал читать. . Они попрощались спустя почти час. Между сном и явью Мия услышала, как её телефон коротко вжикнул. Victor Van Art Женщина моей мечты обладает той же энергией и теплотой, что свеча в тёмном помещении. Что и кусочек стены, залитый солнечным светом, который ненадолго появляется прямо перед закатом. Ты же словно поглотила солнце целиком. Словно выпила так много света, что тонешь в нём. И я тону. Доброй ночи, девочка моя.