По пятницам в девять

You found me dressed in black

Ты нашла меня, одетого в чёрное,

Hiding way up at the back

С головы до ног укрытого от глаз чужих.

Life had broken my heart into pieces

Жизнь на части моё сердце разбила.

You took my hand in yours

Ты лишь взяла меня за руку,

You started breaking down my walls

Как вдруг стены моей темницы рухнули,

And you covered my heart in kisses

И ты покрыла моё сердце поцелуями.

I thought life passed me by

Я думал, что жизнь стороною прошла,

Missed my tears, ignored my cries

Не замечая моих слёз и криков моих.

Life had broken my heart, my spirit

Жизнь разбила моё сердце, сломила мой дух,

And then you crossed my path

И вдруг на моём пути появилась ты.

You quelled my fears, you made me laugh

Ты вытерла мои слёзы, заставила меня смеяться,

Then you covered my heart in kisses

И покрыла моё сердце поцелуями.

. Матрас слегка просел под весом человека, на женское плечо опустился мягкий поцелуй. Наконец, устроившись на своей стороне кровати, Виктор затих. Мия приоткрыла глаза. За окном уже занимался рассвет, свинцовая ночная полоса у горизонта постепенно наливалась яркостью и солнцем. С появлением в постели Виктора Ной стал неспокойным. Ещё мгновение назад он дрых без задних лап, а теперь закопошился на месте, взывая внимание хозяина. − Я уже встал, встал, малыш, − пробормотал тот, почти не разжимая рта. − Сейчас идём гулять. Мия повернула голову на подушке и улыбнулась. − Встал, говоришь? Тихо вздохнув полной грудью, полуспящий Виктор с ленцой разомкнул губы. − Я стою, просто в другой оси координат. Мия захихикала, в который раз очаровавшись его неподражаемым ощущением юмора. − Ной, выходной ведь, имей совесть! Откликнувшийся на своё имя Ной посмотрел на Мию. В собачьем взгляде отчётливо читалось: «Что такое выходной, человек?» − Ладно, идём со мной, раз уж приспичило в несусветную рань. − Мия, я сам. Это целиком моя забота и только моя. Она быстро клюнула Виктора в губы и поднялась с кровати. − Спи, я погуляю с ним. Будешь должен мне сексуальную услугу по моему выбору. Одевшись потеплее, Мия пристегнула к Ною поводок и на случай непредвиденных выкрутасов и непослушания закинула в карман собачье печенье. На улице было свежо и сыро, но совсем не холодно: при полном штиле такая погода оказывала скорее бодрящий эффект. Ночной туман уже осел, пахло мокрой листвой, компостом и озоном. Чудесное время суток: город только открывает глаза, солнце касается влажных верхушек домов и деревьев, и вместе с утренней прохладой приходит уверенность, что сегодня день точно сложится удачно. Прогуляться Мия отправилась на ближайшем участке для собачников. Заприметив старенького седого терьера, Ной настойчиво потянул поводок. Но ничего этим не добившись, быстро потерял к соседскому псу интерес и стал обнюхивать территорию. Пока он делал свои собачьи дела, Мия разгоняла в голове идеи и планы на ближайшие дни. В воспоминаниях пронеслись прошлые выходные, которые они с Виктором провели у Франсуа. За короткий уикенд Мия успела окончательно и всем сердцем полюбить этого мужчину, его душевное гостеприимство и дружелюбность. Следом закономерно мелькнули мысли о собственных родителях. Мия вставила наушники и набрала номер телефона. − Вот и она! − без приветствия тут же набросилась Мириам. − Прости, мам, знаю, что бессовестно пропала… − Засранка! − Я собиралась позвонить ещё позавчера, но… − Ты маленькая засранка! − Просто навалилось много дел и… − И это потребовало столько трудов, что ты не нашла и минуты позвонить родной матери?! Про своего отца ты конечно же не забыла! А кому сдалась мать! − Я рассчитывала, он передаст тебе мой пламенный привет, хах. На Мию накатила вина. Семейные связи − очень тонкая хрупкая штука, для сохранения которой стоило приложить больше усилий и всё же выделить в своих сутках полчаса на телефонный разговор. − Детка, − тон Мириам неожиданно стал удручённым, − ты злишься на меня за что-то? − Нет конечно! − Пожалуйста, давай поговорим об этом. Ты же знаешь, в нашей семье не приняты обиды. Мы не обижаемся, мы разговариваем друг с другом… − Вовсе я не злюсь на тебя. С чего бы мне вообще злиться? Я в самом деле просто замоталась, так вышло, ну прости… − Ох, моя славная малышка… Ты никогда не была сильна во вранье, так что даже не начинай. − А? − возмутилась Мия. − Умею я врать… Тьфу, то есть, я не вру! И я всегда была хороша во вранье! Это ты никогда не владела даром распознавать ложь. − Ха! Уж я в этом настоящий профи! − В пятнадцать я говорила, что задержусь допоздна на плаванье, а сама оставалась у Эрика. − Я всегда это знала, просто прикидывалась, будто ни о чём не догадываюсь. В нашей семье я и так была нравственным камертоном, у твоего отца ведь никогда не хватало духу тебе что-либо запретить. Хвала богу, однажды и до меня дошло, что будет куда хуже, если моя дочь из-за всяких дурацких ограничений так и не научится налаживать отношения с людьми и войдёт в этот сложный мир без малейшего понятия о социальном клее и начатках элементарной коммуникабельности… − Это Мия? − послышался фоном голос отца. − Поставь на громкую! − Привет, пап. − Привет, солнышко, − отозвался Ричард уже громче. − Так и чем ты была так по горло занята всё это время? − не отступила от своего Мириам. − Работой, дедлайнами, переездом к Виктору. Ах да… Я же не сообщила… Мы с Виктором снова вместе, − произнося это вслух, Мия отметила, как сладко звучит фраза, и как этой сладостью она всё ещё вдоволь не насладилась. − О! − воскликнула мама. − О! − подхватил папа. − Го! − Уо! − Ну хватит! − прицыкнула Мия, впрочем, улыбаясь. − Ты должен мне полтинник, неудачник Ричард! Я же тебе говорила! − Я и подумать не мог. Она выглядела такой уверенной в своём решении. От негодования Мия поперхнулась воздухом. − Вы что, делали на меня ставки, как на скаковую лошадь?! Вы, случаем, ребёнка заводили не для того, чтобы заключать свои глупые пари? − Ну разумеется, она бы вернулась, − не слушала её Мириам. − Они же предназначены друг для друга, такую химию не создают даже в лабораториях. − Так ты знала, что я вернусь к Виктору? − Ты дочь своей матери, − с гордостью подтвердила Мириам. − Я тоже ушла от своей судьбы, чтобы потом к ней вернуться. Ной начал рыть ямку в сыроватой земле − Мия задумчиво засмотрелась. − Вы, вижу, рады за меня. − Когда ты на выпускном ругала свою эмоциональную зависимость от этого парня, мы уже всё понимали. − Зря мы тогда не сказали тебе: в зависимости нет ничего ужасного, − поддержал Ричард. − Эмоциональная зависимость может быть здоровой, если это стопроцентно взаимно, и вы двое повёрнуты друг на друге. Не равняйся на то, что пишут в растиражированных пособиях по семейной психологии. Каждая история уникальна. Устройство каждой семьи уникально. Лиц родителей Мия не видела, но легко могла вообразить: они торжествовали. − Если уж ждёшь услышать взрослую наставническую мудрость, то вот тебе четыре признака зрелых отношений, − продолжила мама. − Зная, что ваша пара им соответствует, можно не предостерегаться зависимости. Во-первых, диалог − ключ ко всему. У здоровой пары меньше замолчанных ожиданий и больше осознанного общения. Вы не избегаете важных неудобных разговоров. Ты не ждёшь, пока твой партнёр прочитает твои мысли и так же позволяешь ему говорить правду до конца. Ты видишь разницу между его действительно обидным поведением и своими травмами. И если иногда он что-то забывает, ты не воспринимаешь это знаком его нелюбви. Вы задаёте друг другу вопросы, чтобы понять, как вам улучшить свои отношения, а практика ежедневных бесед укрепляет вашу связь. − Да, мы обсудили этот момент и пришли к выводу, что нам лучше разговаривать почаще. А что во-вторых? − Во-вторых, в здоровой паре люди поддерживают друг друга, но не спасают. − Об этом мы тоже не раз уже говорили. − В-третьих, вы оба признаёте неизбежные изменения и не пытаетесь друг друга исправить и контролировать. И напоследок: вы оба знаете, как и когда извиниться и не считаете это проигрышем, унизительной уступкой или признаком слабости. Страх сделать что-то неправильное уменьшается с каждым днём, поэтому в трудные времена вы не закрываетесь друг от друга. − Над этим сейчас мы активно работаем. По большему счёту нам угрожает нечто конкретное. Виктор планирует закончить учёбу в Амстердаме. А длинная разлука способна постепенно вытеснить отношения, как бы мы за них ни держались. И есть шанс, что Виктор решит остаться в Амстердаме навсегда. − А ты не хочешь пожить с ним в Европе? − Нет! − Почему? − вопрос мамы завёл Мию в тупик, желание защищаться родилось мгновенно. Не придумав ничего убедительного, она принялась напускать туману: − А почему должна? Потому что женщине положено без оглядки мчаться за своим мужчиной, невзирая на личные амбиции? Никого за выбор не осуждаю, но для себя я не могу представить эту скучную зависимую жизнь при постоянном угождении желаниям мужчины, в тени которого потом и потеряюсь. Это не по мне! − Уступки хороши, когда взаимны. Виктор ведь тоже уступает тебе в чём-то равноценно важном? Да и чем плох временный переезд? Уж мы-то знаем. Не обязательно оставаться в Амстердаме навсегда. Разумеется, адаптация к новому месту, акклиматизация и просто резкая смена локации и планов − всё это энергозатратно и нервно… но, детка, когда, если не сейчас? Молодость − это время посмотреть на жизнь с разных сторон. Собственный разум был удручающе честен с Мией: она не сомневалась, что избежать разлуки с Виктором ей удастся только в случае отказа от своих карьерных целей в Америке. А слепо бежать за мужчиной, даже за горячо любимым − это совершенно против её принципов. Независимость − прежде всего. − Что с тобой стало? Ты же всегда была непоседой, даже в моей утробе. − Наверное, мне всё же придётся однажды уехать за ним, раз уж мы решили пожениться, − услышав на другом конце линии шокированный вздох, Мия лихо прибавила: − Не сейчас, а позже, значительно позже! Не раньше, чем через года два. Тишина провисела долго для телефонной беседы. − Считаете, брак сейчас слишком поспешным решением? − неуверенно предположила Мия. − Что, если бы мы решили пожениться в скором времени, например? Чуть помедлив, Мириам ответила: − Знаешь, почему стоит встречаться с человеком минимум три года, перед тем как брать с ним пожизненные обязательства? Когда ты влюбляешься, мозг вырабатывает вещества, благодаря которым твой партнёр выглядит, пахнет и чувствуется таким образом, словно идеален, прямо создан для тебя одной. На самом деле хитрый мозг просто сигналит поскорее делать детей. А стоит процессу выработки его веществ прекратиться, тебе покажется, будто человек уже не тот, в кого ты однажды влюбилась. Это основополагающий фактор, почему многие отношения заканчиваются по причине «Он изменился!»…Он не изменился. Изменилась ты и твой взгляд на него. − «Раньше мне нравились его недостатки, а теперь бесят» − это туда же? − Именно. Долгосрочные отношения − это всегда компромисс. Недостатки у человека будут так или иначе. Важно, с какими ты готова мириться. − Ты должна понимать, что, посмотрев на образ человека уже новым взглядом, есть большая вероятность обнаружить его несовпадение с твоими романтическими ожиданиями, − продолжил мысль жены Ричард. − Поэтому до того, как делать пожизненные решения вместе, например, жениться или заводить ребёнка, стоит спросить себя: «Я влюблена, потому что мой мозг одурманен гормонами, или я действительно люблю этого конкретного человека». А на поиск ответа требуется время. Самый безопасный способ не ошибиться − подождать, когда период твоего гормонального всплеска пройдёт. Да, с неподходящим партнёром всегда можно развестись. Но говорю по личному опыту: это не самый приятный этап в жизни. Лучше его избежать. − Я всё равно выйду за Виктора. Не сейчас, так через три года. А там будь что будет! − Это для нас никакой не секрет, детка, − произнесла Мириам с нотками веселья. − Мы даём лишь совет со стороны и не имеем права оценивать, что правильно для тебя, а что нет. Решение только за тобой. Мия чувствовала, как с каждой минутой ей легчает. Честный разговор с родителями всегда действовал как глоток свежего воздуха в запертой комнате. Они были и остаются для Мии олицетворением справедливой доброй силы. Почему она не поговорила с ними раньше? − Ладно, всё обо мне да обо мне, какие новости у вас? − Мия аккуратно вытащила из пасти Ноя кусок коряги. − Мы вернёмся в Штаты на какое-то время. − Что-ЧТО? − Для начала проведём там Рождество, а затем задержимся. − Почему вы вдруг решили снова переехать? − Да много всего по мелочи накопилось. Ты бы видела, что становится с твоим отцом здесь. Просто ходячая провинция! Да и я так и не привыкла к уединённой деревенской жизни… Весь информационный фон тут − это сплетни с соседней улицы. Вслед заговорил папа: − Спросили тут недавно, есть ли у меня внуки. Внуки! − со звучной театральностью воскликнул он. − Караул… Я так старо выгляжу? Чёрт-те что, а! − Не выражайся при дочери, Ричард! − Дорогая, не горячишь. Наша дочь уже пользуется словами и похлеще. − Ситуация как в анекдоте: «Нужно ли разговаривать со своими детьми о сексе? Ну, если хотите узнать что-то новое…». Матерные слова − из той же оперы. Хотите подчерпнуть что-то новое − спросите своих детей. − Ха-ха. Дети пытаются скрыть от взрослых тот факт, что они матерятся, взрослые делают то же самое, контролируя себя при детях. Обе стороны поддерживают иллюзию, будто никто из них не в курсе, что другая сторона в своей речи использует ругательства. В общем, о чём это я? Ах да, спросили меня, дедушка ли я уже. Безобразие! Я старый, Мия? Ответь мне честно прямо сейчас! − Ты очень молодой и красивый, пап. − Вот и я сказал… − Что сказал? − не поняла Мия. − Что внуки − это не в моей компетенции. Тех, от кого это зависит, я уже сделал. − Так или иначе, мы немного устали от здешней жизни. Сменим обстановку на месяц-другой… − вдогонку Мириам громогласно пожаловалась: − И самая главная причина нашего возвращения: мы теряем связь с единственной дочерью! Я так уж точно! Мия закатила глаза. − Как определитесь с датой вылета, сообщите мне. − Конечно! Ждём вас с Виктором на ужин, − предложил Ричард. − Обязательно. Люблю вас. − И мы тебя. Вернувшись домой, Мия отправилась мыть Ною лапы. В эту комнату она захаживала редко, условно та принадлежала Виктору, Мия же пользовалась ванной на втором этаже. Но для сохранения собачьего спокойствия она решила отвести Ноя в более привычную для него обстановку. Спустя пару минут лапы были чисты, зато на кафельном полу успели подсохнуть чёрные следы. − Вот полюбуйся, твоя грязюка! Ной безразлично полюбовался и исчез за дверью. После небольшой уборки Мия заглянула на кухню. Здесь уже был Виктор, вовсю воркующий со своей собакой. Ной выражал полный восторг от тесного общения с хозяином и то и дело пытался облизать ему уши. − Ты уже выспался? − Мия сняла с себя куртку. − Досплю своё немного позже. Завтрак? − Пожалуй нет. Только кофе. Чашку готового ароматного напитка поставили перед ней на стол. Ной же от еды не отказался и вскоре оприходовал целиком свою утреннюю порцию. − У тебя бессонница? − Мия замечала, что по ночам Виктор часто не спит, а в кровать к ней приходит только под утро. Он словно жил в режиме другого города. − Нет, ничего такого. − Тогда дело во мне? Его густые брови насуплено сдвинулись на переносице. − Что ты имеешь в виду? − Я подумала, ночь − единственное время, которое ты можешь провести наедине с собой. Тебе нужно личное пространство, а я теперь без конца мелькаю у тебя перед глазами. − Ангел мой, пожалуйста, немедленно выкини эти умозрительные версии из головы. Дело вовсе не в тебе. Просто я люблю работать на рассвете. Это для меня самое продуктивное время суток. Виктор перегнулся через стол, чтобы оставить поцелуй на кончике носа Мии. Среагировав на этот подбадривающий жест, она нахмурилась, но неубедительно: слишком счастливым сделался её взгляд. − Ты − самое дорогое, что есть в этом доме. И ты не мелькаешь перед моими глазами, ты их исключительно радуешь. Слушая голос Виктора, Ной даже щурился от безусловного обожания. Удивительно, что он вообще до сих пор оставался у Мии на руках. − Как прошла прогулка? Справилась? − Легко. − Вы подружились, − отметил Виктор с гордостью. Тотчас собака уловила милость хозяина и его внимание на себе. Мия стала чесать Ноя за ушком, тем самым уговаривая остаться у неё на руках. Но он всё же перебрался ближе к Виктору, улёгшись у его ног. − Я поеду в редакцию. Выходные у твоего отца того стоили, но отрабатывать пропущенную пятницу всё же придётся. Потом заскочу к себе, заберу кое-какие вещи… В общей сложности, дел на целый день. − Нужна моя помощь носильщика? − Там по мелочи, я справлюсь. − Мне ни во что не обойдётся составить тебе компанию. Разве люди съезжаются не для того, чтобы поддерживать друг друга и делать всё вместе? − Вик, правда, не стоит, я сама. − Тогда до вечера? Мию проводили до дверей и крепко поцеловали на прощание. − Поспи. У меня сегодня большие планы на тебя. − Какое совпадение. − О, ты тоже что-то наметил? − Просто ужин, − Виктор вновь коснулся губами её губ. − Я напишу тебе ещё, − поцелуй на этот раз получился глубже. − Я очень рад, что ты здесь. Слышишь? − Да. − Я рад. Что ты. Здесь. − А я рада быть здесь. Ощутив возрастающий интерес к ласкам, Мия уговорила себя оторваться от их источника. Виктор открыл для неё дверь. − Не опаздывай. − Ни за что. . Она всё же прилично опаздывала, собрав по дороге домой все красные светофоры. Домой… Как быстро Мия стала называть это место домом. Как скоро её душа привыкла к нему точно к чему-то родному, а в этих стенах ей стало комфортнее, чем где-либо ещё. Говоря Камилле, что отправляется «домой», Мия теперь подразумевает дом Виктора, а не свою квартиру. Высокие окна, книжный шкаф в спальне, немного собачьей шерсти на мягкой мебели, уютные комнаты, по которым время от времени гуляют отзвуки фортепиано. По приезде она теперь отмыкает дверь своим ключом и приветливо кричит в глубину пространства: «Эй, я дома». Я дома. Дома… С горем пополам Мия втащила за порог коробку со своим барахлом. Навстречу привычно спешил Виктор. − Здравствуй, − он обнял Мию, слегка приподнимая над полом. Вокруг радостно закружил примчавшийся Ной, демонстрируя всю полноту своего собачьего счастья. − Знала бы, что вы так тепло будете встречать каждый вечер, переехала бы сюда раньше. Извини, что всё-таки задержалась. Предрождественская суета набирает обороты, в городе движение как в Мумбаи на перекрёстке. − Готов ждать тебя хоть сотню лет. − Я что, настолько долго добиралась? − Нет, я вовсе не это имел в виду, − Виктор помог Мие снять пальто. − Идём. Обеденный стол украшала ваза с эустомами и пионами. Пышные розовые бутоны сразу же привлекли к себе внимание. − Цветы? − Любопытно, от кого бы… − достоверно изобразил неведение Виктор. − От тебя! − с восторгом Мия чмокнула его в щёку. − Спасибо. Просто прелесть. − Сегодня дата, ты здесь уже шестнадцать дней. Как и обещал, я взял на себя труд приготовить ужин, − Виктор обвёл рукой разделочный стол. Тот почти полностью занимали разного рода кухонная утварь, вскрытые консервные банки, нарезанные на разделанных досках овощи… Кулинарная деятельность здесь шла полным ходом. − Похоже, мне опять не обойтись без твоей помощи. У меня возникла не одна пара сложностей, взглянешь? − Ну давай посмотрим, что у тебя тут. На чистой стороне столешницы лежала раскрытая книга рецептов. Склонившись над ней, Мия зачитала вслух: − Приготовление жареных листьев шалфея. Хм… Нагрейте рапсовое масло… Жарьте листья порциями несколько секунд, пока те не станут тёмно-зелёными и чуть прозрачными… Она изумлённо зависла, снова пробежалась глазами по строчкам. Может, это единственный перемудрённый рецепт?.. Мия листнула дальше. Заголовок следующей страницы гласил: «Тайская похлёбка с сальсой из жареных перцев чили»… − Виктор… всё, что тут печатают − дико сложно! Ничего удивительного в том, что у тебя не получилось. Ни у кого бы не получилось с первого раза. − Сложно? − он заметно удивился. − Я думал, все умеют готовить подобные вещи на раз-два… − Естественно нет! Это уровень гуру и вообще ни разу не повседневный ужин. Никто в здравом уме не возьмётся готовить, как там его… листья шалфея на рапсовом масле… Где ты их вообще раздобыл? − Что ж, пора окончательно признать, что такая наука, как гастрономия, не постижима мне даже на уровне теоретического понимания, − Виктор отметил, с какой широкой ухмылкой на него смотрели. − В чём дело? − Ни в чём. Я просто люблю твой мозг. Дай поцелую мозг, − встав на цыпочки, Мия склонила к себе его голову и чмокнула макушку. − Бросай это. Я привезла фрито с цыплёнком и немного салата. Накрыв на стол, они принялись за ужин. В процессе поделились событиями дня, последними новостями и планами на ближайшую неделю. − Мои родители скоро приедут. Они ждут нас в гости. Пока не знаю, когда… − Артур и София тоже нас приглашают, кстати. − И к ним мы должны обязательно попасть, − Мия непроизвольно залюбовалась, как привлекательно Виктор закладывал порции еды в рот и тщательно её пережёвывал. − А как там Ксандр поживает? Ты о нём ничего не рассказываешь последнее время. − Скоро увидишь его сама. Он будет здесь на Рождество. − Артуру с Софией хочет составить компанию? По-моему, это уже немного странно… − Здесь живут дальние родственники Ксандра. Мотивировка не звучала убедительно. Мия уточнила: − Он едет сюда, чтобы отметить Рождество с дальними родственниками? Кто так делает вообще? − Не совсем. Более того, они евреи. Предполагаю, это лишь предлог. Ксандр просто хочет теперь… быть здесь чаще. − Что ж. Яснее ясного. Остаток ужина прошёл под беседу значительно приятнее. Парируя фразы друг друга, Мия с Виктором пересказывали некоторые события из прошлого, шутливо ностальгируя о тщете всего земного. Затем они убрали со стола и занялись своими делами. Так обычно проходили их вечера. Виктор оказался совершенно неощутимым сожителем, чьё присутствие в доме нередко было едва заметным. Мия находила его то в укромном уголке гостиной читающим, то что-то изучающим на своём ноутбуке или слушающим фоном подкасты на непонятном ей языке. Чаще всего он музицировал. Виктор относился к типу людей, ценящих приватность, и Мия с пониманием принимала в нём эту черту. Её же едва ли отвлекало постоянное присутствие Виктора рядом, не говоря уже о раздражении. Он вообще не имел каких-либо раздражающих бытовых привычек. Разве что частое посещение душа. Два, три, а то четыре раза за сутки. Мия начинала подозревать, что там он просто прячется от неё. Ещё её недоумение провоцировал его жутковатый юмор. Будучи двадцатисемилетним, Виктор нашёл для себя веский повод шутить про «Клуб 27». Байки о смерти Мия никогда не находила весёлыми. В общем и целом, их совместное проживание полностью обходилось без будничных баталий. Идеальный комплект дружбы, поддержки и сожительства. Но в этом совершенном симбиозе не хватало немного хаоса. Мие не доставало какой-то совсем маленькой детали, ведь параллельно гармонии в той же пропорции существовал страх растерять в бытовухе химию и связь. С возвращением Виктора в жизнь Мии от ноющего ощущения потери не осталось и следа. Она снова была полноценно радостной, и ей справедливо хотелось строить с объектом своей радости всяческий контакт. В силу характера Мие требовалось меньше личного пространства, нежели Виктору, но и навязываться она не была намерена. Рациональная часть сознания подсказывала ей с самого начала, что большую часть суток люди занимаются собой. Жить вместе − не равно проводить вместе время. Но душа никак не примирялась с этим обстоятельством и разнообразно норовила с ним покончить. Откровенно говоря, Мия считала, что существование под одной крышей повлечёт за собой больше внимания и совместного развлечения, больше секса, замешанного на любви, страсти и спонтанности. Скорее всего, Виктор руководствовался шаткой, но упёртой добродетели: не утомлять едва переехавшую к нему девушку своим либидо. На эту теорию наползло слишком уж много подтверждений. Подобная избыточная деликатность была Мие непонятна. Неделю назад ей даже вздумалось провести войну на истощение и проверить, как долго Виктор обойдётся без её внимания и ласки, прежде чем проявит инициативу. Первые три дня − ничего, на четвёртый он начал сам обнимать Мию и соблазнительно мурлыкать ей на ухо. Но больше у Мии не было в запасе трёхдневного терпения! Слабеющей уверенности в том, что её липучесть Виктора не утомляет, требовались подспорья извне. Мия должна поведать ему всё − о своей тяге быть ближе, о своих сомнениях, что не одинока в этом. О том, что так отчаянно заставляет её ловить каждый миг наедине. Осталось только решить последнюю и самую важную задачу − уговорить Виктора поучаствовать в переговорах, чтобы те не свелись к пустословию, которое пойдёт по кругу. Сложность крылась в том, что Мия не хотела предстать обыкновенной развратницей. А хотелось показать, что её соображения о близости между парой простираются куда дальше банальной койки. Уже полчаса Мия читала в гостиной, когда Виктор сел за рояль и поднял крышку. − Тебе не помешает музыка? − Можешь даже никогда не спрашивать об этом и играть сколько угодно, в любое время. С первых аккордов пространство захватили бархатистые переговоры клавиш. Выразительные сплетения звуков, яркие обрушения, пронимающие скачки нот − мелодия струилась шёлковыми лентами по пространству. То медленная, то скорая артикуляция рук завораживала. Изящный наклон жилистых запястий, напряжённые кисти и профессиональное движение пальцев − если было в мире что-то сексуальнее музицирующего Виктора, то Мия и знать этого не желала. Технично доиграв завершающие пассажи, маэстро повернулся к своей слушательнице. − Я когда-нибудь говорила, что ты смотришься за своим инструментом божественно горячо? Его губы изогнулись польщённой улыбкой. − Нет, не говорила. − Ты смотришься божественно горячо! Всё, что ты делаешь руками, так красиво, − Мия подошла к роялю, опустила ладони Виктору на плечи, склоняясь к нему. − Меня это заводит так же сильно, как и твоё мастерство орудовать верёвками. Намёк явно не вышел и на долю изящным. − Ты, наверное, думаешь, что, садясь за рояль, я нарочно создаю для тебя атмосферу романтического обольщения? − всё с той же польщённой улыбкой подстегнул Виктор. − Я просто пытаюсь по-своему сказать, что ты гениален! Не претендую на абсолютную объективность, скорее всего моё мнение далеко не экспертно, я ведь в музыкальной области ничего не смыслю… И всё-таки мне по силам отличить творческого конъюнктурщика от истинного дарования. − Ты тоже хороша в своём деле. Акула пера. − О-о-о… Перестань переводить акцент на меня каждый раз, когда я пытаюсь тебя расхвалить. Похвала − это твой язык любви, и если я хочу бесконечное количество раз покорять твоё сердце, мне стоит изъясняться именно на нём, − отметив ответный вопросительный взгляд, она пояснила: − Теория пяти языков любви, тебе не знакомо такое понятие? Язык подарков, язык прикосновений, язык слов ободрения, язык помощи и язык совместного времени. − И ты решила, что мой язык любви − это язык слов одобрения? − Потому что другие языки − совсем мимо… И ты любишь признание своего таланта в том, что тебя сильно увлекает, в том, чем ты восторгаешься. Именно музыка даёт тебе такие непомерные чувства. О да, не возражай! Ты аж начинишь трогать себя, когда говоришь о ней. Виктор подвинулся, дав Мие присесть рядом с собой на банкетку. − Ты без малого профессиональный музыкант, тем не менее хочешь закончить консерваторию. Ты не похож на человека, которого волнует диплом. Значит, от учёбы тебе не хватает чего-то другого, я права? − Мне не достаёт возможности узнавать новое, учиться новому в области, которую я люблю. Я даже скучаю по естественному уровню стресса, какой дают испытать только экзамены. Ответ полностью удовлетворял её любопытство. − А у вас был преподаватель как в фильме «Одержимость», который орал: «Не в моём, сука, темпе!»? − К счастью, не доводилось поучиться у подобных, − Виктор кивнул в сторону оставленного на диване романа. − Что ты читала? − Да так, нашла на твоей книжной полке. Всё борюсь с нидерландским, думала, уже владею тем лингвистическим уровнем, когда понимаешь хотя бы половину текста. − Как успехи? Получается? − В общих чертах, есть некоторые сложности. Бессчётное множество сложностей. − Помочь? − Было бы славно. Английский, португальский, нидерландский… я немного потерялась в языковом салате, − Мия сходила за книгой и вернулась к Виктору. − «Lekker» дословно переводится как «вкусный». Не соображу, зачем слово везде лепят… Вот например: «Lekker weer». Может, есть другая трактовка? − «Lekker weer», всё правильно. «Вкусная погода» − так и есть. Просто отметь для себя это и не ищи логики. «Вкусное настроение», «вкусная вечеринка», «вкусный комплимент». Да, носители так говорят. − Ладно, − перелистнув несколько страниц, Мия отыскала нужную строчку, − здесь попалась фраза со словом «doos». Словарь переводит его как «коробка»… Сыграть с коробкой?.. Что тут хотят сделать, не понимаю. Взгляд Виктора обратился к развороту. − Слово переводится не только как «коробка». Ещё это ругательство, означающее кое-что прямо относящееся к женскому началу. − Ты меня пугаешь… − «Вульва». − А… И что? Сыграть с вульвой? − Полагаю, тут имеется в виду кунилингус. Стало так неловко, как если бы её поймали за жирными намёками. Мия вовсе не собиралась подобным образом изворачивать диалог, даже не догадывалась, где её может поджидать подвох. − Для чего говорить «полагаю», если ты знаешь точно?! Окей, поняла, выражение что-то вроде нашего «eat me out», − не получив больше комментариев, Мия подняла взгляд. Глаза Виктора улыбались. − Почему ты постоянно так смотришь на меня? − Зачем ты взяла эту книгу? − Я решила, что она лёгкая… И потом, читать художественную литературу куда полезнее зубрёжки… − Не стоит использовать это в качестве учебника, − осторожно отобрав книгу, Виктор отложил её в сторону. − Я тебе что-нибудь подберу. Нужно было сразу меня попросить. Если тебе нужен репетитор, я всегда к твоим услугам. − Очень кстати, учитывая, что я постоянно хочу… То есть, эм… ну не важно… − Говори. Скромно потупив взор, Мия опустила ладони Виктору на колени. Её тут же отзывчиво взяли за руки. Что ж, назревшая потребность излить душу дождалась своего часа. − Я хочу проводить с тобой больше времени. Даже этот вечер я хотела провести иначе, провести его с тобой. − Разве мы не вместе сейчас? − Мне мало просто находиться в одном помещении. На редкость Виктор сразу понял направление её мысли. − Я с удовольствием. Думал, ты устала… − А я вечно думаю, что это ты от меня устал и ничего не хочешь. − Я всегда хочу… Чем больше я вкладываюсь в отношения с партнёршей, будь то забота, подарки, совместное время или эмоции, тем сильнее крепнут именно мои чувства. Ведь мы испытываем их к тому, в кого сами вкладываемся эмоционально и физически. − Прости, я уже успела надумать о тебе чёрт-те что. Тебе же известно, я такая, оппонент мне не всегда нужен, моя фантазия способна и сама смоделировать спор двух разных сторон. − Ты имела все основания быть недовольной. А мне следовало учесть сердечный пыл своей девушки. Такой тактильной и словоохотливой натуре требуется близкие отношения, в которые она будет постоянно включённой. С этого дня ты получишь глобальную поддержку и королевское внимание. Засомневавшись в том, что её устроит такая уступка, Мия с тихой грустью вздохнула. − Если чувствуешь себя навязчивой, значит, человеку с тобой неинтересно, − ей вовсе не хотелось плясать на чувствах Виктора, ей не хотелось, чтобы он подделывался под её вкусы. − Доверяй. Не додумывай за другого. Поговори, а не злись. − Я помню, я знаю. Мия считала, что не относится к типу девушек, которые капризничают ради получения внимания. Но именно этим она и стала заниматься. Было ли её поведение эгоистичным? Отчасти. Но сколько бы Мия ни притягивала чувство вины, оно никак не приходило. Раз уж Виктор допускал, что женщинам дозволено больше, перед Мией открывалась широкая перспектива осуществления её прихотей. В конце концов, она не требовала ничего сверхневыполнимого. − Мой язык любви − это совместное время, определённо. Мне приятно быть в контакте с тобой. И мне бы хотелось стать к тебе ближе… вывести близость на новый уровень, если это возможно. Мне не достаёт наших… конкретных времяпровождений… И снова она извергла поток околосмысленныой чуши, что могла быть истолкована невыгодным ей образом… В последний момент Мия подумала, что прямолинейное выражение чувств − это та же инфантильность, как и всё время терпеть. Две крайности. Два тупика. Но ведь лучшего момента заявить о собственной позиции представить сложно! Выражай свои чувства, сохраняя питательную среду отношений. И желательно отказаться от словесной прелюдии и серии туманных намёков, какими Мия обычно присыпала со всех сторон суть своей мысли. Будучи журналисткой, она хорошо знала: самые запоминающиеся части доносимой информации − начальная и конечная. Всё, что посередине, может фрагментарно оставаться в памяти, но как правило проседает. И если главное озвучено как бы между прочим, от откровенной беседы нет никакого толка. Мия рассеянно погладила мужские руки, скользнула вверх к плечам, словно жест мог обозначить то, что никак не произносилось вслух. Виктор ждал, и ей пришлось продолжить: − Что, если я загляну в душ, и потом ты… не знаю. Ты что-нибудь сделаешь. Мы с тобой давно не делали ничего такого, − она вдруг почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы высказываться. Но храбрость спасла её ненадолго. В отчаянии Мия слегка боднула Виктора в плечо и забормотала: − Я знаю, мне давно пора завести привычку выражаться прямо предназначенными на то словами… − Удивительно, но на этот раз я тебя понял, − нежные губы коснулись её виска. − Я тоже соскучился по нашим, как ты изящно выразилась, «конкретным времяпровождениям»… В воображении Мии уже дрожали и дробились сотни соблазнительных картинок, а в животе приятно потяжелело. Она всегда с нетерпением ждала вечеров, которые они с Виктором посвящали особенной стороне их интимных отношений. Её здоровый дух любопытства и волнения подстегнул заманчивый шёпот: − Жду через двадцать минут в спальне. . Он знал в этом толк. Узлы на её руках всегда держались крепко и надёжно, но не причиняя изрядной болезненности. Виктор чётко соблюдал баланс, в совершенстве чувствуя его границы. Сидящая посредине кровати Мия проявила большой интерес к технике шибари, поэтому Виктор не отказался прокомментировать процесс: − Ищем середину и делаем петельку. Затем одеваем её на руку и обкручиваем хвостик несколько раз. Остатками верёвки делаем ещё одну петельку, просовываем через руки, вытаскиваем, снова создаём петельку и продеваем её в другую. Из конца верёвки скручиваем последнюю петлю, накладываем сверху и затягиваем вот так, − кисти чётко сошлись вместе, − получаются наручники, которые легко развязать. Но не тебе, конечно же. Иначе было бы неинтересно. Заметив на себе пристальный взгляд, он поднял глаза. − Что? Мия приблизилась лицом к его лицу, потёрлась губами о гладковыбритую щёку. − Хочу тебя. − Погоди, − хмыкнул Виктор, − от тебя потребуется терпение. По коже целиком обнажённой Мии пробежался холодок. Сердце зашлось бесконечным набатом, точно стремилось вырваться из плоти. − Отвернись и встань на четвереньки. Попу ко мне. Ближе, Мия. Ещё. Уже знакомо её одолели волнительный трепет и всепоглощающая нежность к этому человеку. Две неизменные, два сопутствующих друг другу талисмана её отношений с Виктором. Он обогнул кровать. В поле зрения Мии попали длинные как у пегаса ноги. Затем одно колено опустилось на матрас. Виктор поймал Мию за подбородок, требуя зрительного контакта. − Поцелуй меня! − он склонился к её лицу, потребовав коснуться его губ. На них тут же появилась кривоватая острая улыбка. − Ещё. Подчинившись, она снова поцеловала. Разросшиеся зрачки погрузили взгляд Виктора в абсолютную черноту. − Чего ты хочешь, Мия? − Делать то, что хочешь ты. Он недовольно поцокал. − На этот раз тебе придётся сказать мне. Мия поймала себя на предвкушающем желании нырнуть с головой в эту игру. − Мне нравится, как ты раз за разом раздвигаешь мои границы. Как, принося удовольствие себе, доставляешь его мне. Я хочу заслужить… твоё удовольствие. − «Заслужить» − весьма многосторонний термин, верно? Заслужить можно как награду, так и наказание… в зависимости от твоей позиции. С ленивой горячей томностью его руки начали блуждать по её телу, задерживаясь на особенно чувствительных участках. Мия не двигалась, позволив ласке и мягкому мужскому тембру окружить её со всех сторон, а чужой уверенности растопить до состояния жидкого воска. Направившись к комоду, Виктор снова попал в поле зрения Мии. Уже привычно она отметила для себя его врождённую красоту, уверенную расслабленность, непреступную устойчивость. Всё это главным образом проявлялось в нём в подробные моменты. К кровати он вернулся с новым мотком верёвки. Пальцы его медленно прошлись по бледной коже от крестца и выше, заставляя Мию опереться на локти. Её ноги невольно разошлись немного шире. − Да, именно так, если ты хочешь заслужить моё удовольствие. Ты ведь хочешь? Ответь. − Когда дело касается тебя, я только этого и хочу. − Ты занимаешься этим, потому что оно нравится мне? − Нет, потому что мне нравится делать это с тобой. Собранными и неуловимо грациозными движениями Виктор принялся по очереди привязывать её лодыжки к бёдрам. − Уровень твоего доверия доставляет мне бурю эмоций, ты знаешь? Мия улыбнулась. − А уровень твоей очарованности моим доверием доставляет бурю эмоций мне. − Замечательно. Обоюдная страсть на почве глубочайшего доверия работает лучше животного инстинкта. Я рад, что между нами это есть. Несомненно, Виктор − единственный человек, которому Мия верила порою даже больше, чем себе. Всегда, что бы ни происходило, он казался ей очень правильным по ощущениям. На тело накинули петлю, следом Виктор спустил верёвку вдоль туловища, прокладывая концы вокруг него. Узлы постепенно ложились на все чувствительные точки. Несмотря на то, что грубоватые волокна царапали и впивались в кожу, в действиях Виктора таилась ласковая сила. Баланс грубости и ласки был абсолютно соблюдён. Мию аккуратно подхватили под мышки, заставляя слегка выпрямиться. Она поддалась, в новой позе давление верёвок стало ощутимее. Ожидая закономерную тянущую боль в мышцах, Мия сосредоточилась, зная, что её нужно просто принять. − Поговори со мной. Что ты чувствуешь? − Много всего. − У тебя не получится наслаждаться этой практикой, не прошивая её через свою личность. Ты определённо нашла что-то своё. Либо же ты себя насилуешь, а мне бы этого резко не хотелось. Есть вещи, которые тело не примет. Логика может оправдать, тело − никогда. Любая сексуальная сфера неотделима от личности, нереально, не затронув её, предоставить другому человеку в пользование своё тело. Даже простой парный секс − это взаимное удовольствие, форма общения между людьми, а не какой-то ресурс, который можно «выдать». Поэтому, Мия, расскажи мне, что ты думаешь об этом. Но не затрагивай меня и моё удовольствие. − Раньше я смотрела на все эти вещи через фем-оптику. Я думала, что подобные игры, фетишизация рабства и дисбаланс власти ориентированы только на мужчин, придуманы и гиперсексуализированы мужчинами и возведены ими же в абсолют. Но собственное мнение не помешало мне однажды всерьёз заинтересоваться темой. Словно что-то внутри меня захотело развенчать укоренённые мифы о культуре. И если бы не ты, всё моё увлечение БДСМ так и осталось бы на зачаточном уровне и не расцвело бы так сильно. Так что я не могу отделить эту практику от тебя. Ты − важный компонент процесса. Ты сразу задал верный тон нашим встречам, будто заранее знал, что мне нужно, что я хотела, чего сама не понимала. Ты искал именно то, что подойдёт конкретно мне. И это не было похоже на фальшивую сценку. Нет, уровень погружения был по-настоящему правдоподобен, но при этом я чувствовала, что всегда могу остановиться, если вдруг правила игры начнут доставлять мне дискомфорт. Когда это делаешь ты, я испытываю не только слабость, но силу от потери контроля. Это странное ощущение: вроде понимаешь, что уязвима, что в полном подчинении и зависишь от воли другого человека, но одновременно нет чувства унижения. Ни разу. Только приятное волнение и свобода. Взгляд переполз на лицо Виктора, и Мия встретила на нём ожидаемую реакцию: ответ ему явно понравился. − Иногда потеря контроля и является некой силой. А путь к твоей сексуальной свободе определённо заключается в подчинении. Но трепет от неповиновения не менее потрясающий. Ты и сама это знаешь. − Да. − Мне тоже нравится твоё сопротивление. Оно для меня дополнительный стимул. Напоследок Виктор проверил верёвки, чтобы те держались прочно, но не травмоопасно. Сразу после тёплые руки с прохладными кончиками пальцев прошлись по спине Мии, начав немного мять и пощипывать кожу. Стало жарко, словно кто-то накручивал внутренности на раскалённый крючок. Должно быть, обездвиживание действовало верным образом. Виктор вообще обладал отличным чутьём, как обличить любую пошлость в игру. Он соблазнял всегда правильно и вместе с тем хорошо изучил манеру соблазнения Мии. Спущенная лямка, приоткрытая в ванную дверь, как бы «случайная» демонстрация отсутствия белья и другие сигналы − он всё замечал и трактовал как руководство к действию. Виктор понимал, из чего состоит женское возбуждение. Женщину заводят эмоции, а не визуал. Женщине недостаточно показать голое тело. Ей нужны флирт, обольщение, охота. И он следовал правилам. Благодаря этому Мия становилась более гибкой в вопросе доверия. Становилась именно с ним. На Виктора можно было возложить собственное удовольствие и не переживать, что им пренебрегут. − То, что ты чувствуешь, не странно. Да, любовь к боли − не самая здоровая реакция стабильного человеческого существа. Наш мозг запрограммирован отвергать боль. Она − это то, что тело защищает от вреда и смерти, это сигнал, что её источник целится нас убить или причинить нам вред. Но ещё боль провоцирует мощный выброс адреналина, дофамина и эндорфина. Выработка этих веществ − нормальный человеческий рефлекс на опасность. Ты подсаживаешься на эти ощущения, и участие в сессиях постепенно вызывает зависимость от выплеска гормонов. В твоём случае сыграло пристрастие не к боли, но к послушанию и всяческой игре. Это не важно, суть остаётся та же, − он мягко улыбался, осматривая Мию со всех сторон. Заметив напряжение в её шее, Виктор положил ладонь на голову, молча потребовав её опустить. Мия подчинилась: приятный прилив крови устремился к затылку. − Не тревожься о своей зависимости. Хотеть ярких эмоций − тоже вполне нормальная и естественная вещь. Беспомощное тело вновь принялись трогать, дразнить, отмерять томительное наказание. Руки Виктора становились особенно бесцеремонными. Мало-помалу Мия начала бесконтрольно двигать бёдрами им навстречу, извиваясь в своих постромках. Виктор замечал эти неудачные попытки задать темп, но, сладостно мучая, не давал приблизиться к разрядке. По обыкновению, он видел в опоясанном верёвкой женском теле какую-то неизъяснимую самоуглубленную красоту и порочность. В этот момент Виктор был художником, рисовавшим жидким теплом на коже, как на холсте. И ничто не смело ему помешать. Пальцы скользили вверх и вниз по спине, пока не остановились у ягодиц. Они погладили между ними, дразня и щекоча. Трения было недостаточно, ритм не имел ничего общего с тем, что Мия обычно ассоциировала с сексом. Просто последовательная ласка, предоставляемая с точностью и бесконечным терпением. − Виктор… − Тише, − в голосе промелькнула дразнящая истомная ухмылка. − Ты необыкновенная, красивая, вкусная, тонкая… Хочу уделить внимание каждому дюйму твоего тела, уловить твоё волнение, смущение, желание, − гипнотизирующий ведущий за собой голос стал для плавленого сознания дополнительной лаской. − Поразительно хороша. Красивая длинная талия. Стройные бёдра. Аккуратная круглая попа. Небольшая налитая грудь. А твои тяжёлые волосы − уверен, девушки завидуют тебе, − наконец, он провёл костяшкой по налитым складкам промежности: − Здесь красиво и нежно. Мия задышала так, что показалось слышит, как заскрипели рёбра. Собственная восприимчивость обострилась, перетянутая кожа горела и немела. Несмотря на это, прикосновения ощущались ярче, иначе, словно чем больше чувствительность пропадала снаружи, тем сильнее усиливалась внутри. − Я вспомнил наш извечный спор об изменах. Ты всегда рьяно оппонируешь, стоит мне заикнуться о неравнозначности причин для измен у мужчины и у женщины. Мужчина может изменить, даже будучи в счастливых для себя отношениях. Просто потому, что он идиот. Бывает особенная интимная обстановка, когда уже невозможно повернуть назад и остановиться. Это не значит, что мужчина по умолчанию заслуживает прощения. Наоборот. Он глуп, глупость непростительна. Для женщины дело обстоит иначе. Если она счастлива в сексуальной жизни, в очень редком случае она посмотрит на сторону. И если уж посмотрела, то никаких сомнений: она не удовлетворена или удовлетворена в неполной мере. Всё дело в различии сексуальностей мужчины и женщины. Мужская сексуальность бледна на фоне женской. Если мужчина не способен получать удовольствие без эякуляции, то для него существует только репродуктивный секс. В отличие от женщины, у которой есть клитор, специально созданный природой ради женского удовольствия и никак не связанный с репродуктивной стороной. Пределы женской сексуальности так широки, что подавлять её и не давать ей расти − настоящее преступление. Неудовлетворённая своим партнёром женщина будет искать на стороне того, с кем её сексуальность откроет все свои шлюзы, и это вполне справедливо. Он издевался. Он не давал расслабиться, трогая и целуя самые восприимчивые к ласке места. С одной стороны, Мия испытывала на себе настойчивость и смелость губ, с другой − зудяще-сладкое ощущение ограничения. − Выходит, даже будь ты стократно счастлив со мной, ты всё равно можешь изменить, если попадёшь в подходящую обстановку? − Этого не случится. Я не позволю себе оказаться в провокационных условиях. − Но будь у тебя возможность без последствий переспать с новой женщиной или со мной, ты бы выбрал… − Тебя, − не дал ей закончить Виктор. − Почему? Новое всегда манит больше… − Это безынтересная мне новизна. Куда больше увлекает мысль делать это с тобой, пробовать и узнавать тебя снова и снова. Мне нравится заниматься с тобой любовью. Ты неподражаемо возбуждаешь, и сама заводишься от всего, что творишь. Тобою нельзя пресытиться. Ты можешь хотеть так, что от тебя невозможно оторваться… Сексуальность − это тоже талант, коим ты обладаешь бесспорно. Костяшки мужских пальцев снова погладили Мию между ног, слегка оттянули складки. Она невольно зажмурилась. Скромности, которая возникала в подобные моменты, уже давно пора быть сломленной всем тем, чем они с Виктором занимались на протяжении своих интимных отношений. Он множество раз видел тело Мии в разнообразных ракурсах и подробностях, а она всё равно временами переживала смущение. Что, если такова природа связи между домом и сабой? Что, если игра в передачу власти каждый раз рисует границы заново? Впрочем, волнение стихало быстро. Виктор умел смотреть так вовлечёно и пристально, что росла уверенность в собственной исключительности. И стыд уходил на второй план. Тёплое дыхание прошлось по телу: не прекращая свою ласку пальцами, Виктор стал трогать губами спину Мии. Она беспомощно выгнулась под поцелуями, тянущимися шелковистыми лентами на коже. Подтянувшись на запястьях, Мия приподнялась, насколько это было выполнимо в её положении. Волна чистого открытого наслаждения накатывала на неё… Настигала… Снова… И ещё чуть-чуть… как вдруг оставила дрожащей у самого края. Зайдя вперёд, Виктор оставил на губах Мии успокаивающий поцелуй. Ладонь легла на её кипящий затылок, даря порцию милосердия. Мия посмотрела в глаза напротив, чтобы Виктор увидел, как отчаянно она нуждалась в своей порции невероятного ощущения внутреннего полёта. Пальцы вновь прошлись по ложбинке ягодиц, вернулись к складкам. − Быстрее! − Попроси по-другому. − Пожалуйста, быстрее, − она горела. Так мучительно прекрасно. Пришёл тот самый момент, когда Мия становилась максимально откровенной и смелой в своих эмоциях. Она всё просила и просила, «пожалуйста», «да», в такт движениям пальцев. Внизу живота уже сводило томной судорогой. Тело ознобно-сладко затрясло. Затем обмякло, стекая на кровать. Неповоротливое и непослушное, будто чужое. Кожи коснулся холодный метал. Послышался хруст ножниц. Путы ослабевали, и к мышцам стала приливать свобода. Вероятно, следы от верёвок смотрелись не очень эстетично. Но сейчас Мие не хотелось переживать о них. Пусть это будет заботой Виктора. − А ты? − прерывающимся от восторга голосом зашептала она. − В сексе нет равенства, нет баланса, нет равного распределения расходов между партнёрами. Секс − это не вечные компромиссы. Это понимание интимности, близости и связи, которым вполне нормально иногда быть односторонними. Он сообщил это как бы мимоходом, небрежно, срезая верёвки и ностальгически поглаживая отпечатки на коже. Но затем поднял строгий взгляд, словно хотел убедиться, что его слова приняты к сведению. Он решает, как именно пройдёт их секс, и когда дать доступ к своему телу. − Виктор, я вообще-то тоже хочу, − не согласилась Мия. − Хочу не только получать, но и отдавать. Хочу сделать твоё тело счастливым, хочу выразить ему ласку. − Сначала отдохни. Ты всегда куда-то торопишься. Она уронила голову на руки, демонстрируя наилучшую послушность. Подозрительная тишина заставила Мию поднять лицо. За ней наблюдали с нечитаемым выражением. − Что? − тихо спросила она. − У тебя начался цикл. Смысл с трудом пробирался в её сонно-тяжёлые разум. Лишь через несколько секунд до Мии дошло: прозвучал вовсе не вопрос. − ЧТО? − переполошилась она. От силы негодования даже заломило в груди. − Почему ты мне не сказал?! − Говорю. − Почему ты мне сразу не сказал? Развяжи меня! − Не хотел, чтобы ты начала нервничать и зажиматься. − Развяжи меня, быстро! Тактичность явно не сработала, как Виктор планировал: нервничать и зажиматься Мия определённо начала. − Поверить не могу, ты трогал мои… мою… − Даже не знаю, как я это переживу. Получив полную свободу, Мия резво соскочила с кровати и стянула с неё покрывало, чтобы прикрыться. − Милая, по-твоему, мне следовало шарахнуться от тебя? − Нет, ты должен был просто сказать. А вместо этого ты… Все мои чресла! Во всей красе! Это моё личное пространство… совсем-совсем личное! С простодушной небрежностью он ухмыльнулся. − Раньше ты не была против, чтобы я занялся твоим пространством. И ни что тебя не останавливало… − Это! Совсем! Другое! Только я способна попасть в такое положение! Сбежав в душ, Мия принялась остервенело тереть себя мочалкой. Эмоций было масса, особенно преобладала уязвимость и холодеющее с каждой секундой отторжение. Виктор, конечно, личность чрезмерно невозмутимая и жутковатая, но на этот раз он превзошёл себя и уж слишком вылез за рамки своего обычного постельного усердия. Кажется, даже секс не настолько интимен, как то, что сегодня произошло… Предательское тело Мии решило без её на то согласия, что пора бы полностью раскрыться перед Виктором. А это была настоящая обнажённость друг перед другом. Это было слишком… Оно отличалось от всего, что случалось раньше. Разительный контраст. Острое непринятие от вмешательства в личные границы вдруг перекрыло нечто другое: Мия почувствовала к Виктору какую-то странную близость, какую раньше никогда не испытывала. Она ощущалась совершенно иначе, донельзя физической, на пике эмоциональности, первобытной, не укромной, несравнимой ни с чем. И очень неожиданной: едва ли Мия когда-либо смела даже предположить, что окажется в такой ситуации. И хотя достижение новой величины близости выходило за грани всякого приличия, тем не менее, это произошло. И Мия уже мало что могла с этим поделать. Понемногу она поняла, что может принять и отпустить. Вреда она никому не нанесла. И уж точно сделала это не специально! Бывает такой стыд, когда кажешься себе глупым, уродливым, самым худшим. Мия же не чувствовала, что потеряла хоть сколько-нибудь привлекательности. Рвение защищать свои границы тоже постепенно уходило. Ты же хотела первоклассной близости! Получай! Вероятно, Мию возмущал способ, которым они с Виктором этой близости достигли, но уж никак не результат. Найденные в шкафчике гигиенические принадлежности заставили заметить уже давно маячившую над её разумом мысль… Какая-то очень важная, но неуловимая деталь не покидала голову… Мию внезапно осенило: есть проблема куда серьёзнее её эмоционального потрясения. Оральные контрацептивы дали сбой, период отмены начинался только через четыре дня. Факт об этом конкретно усугубил ситуацию, заставив Мию снова потерять едва обретённую почву под ногами. Она укуталась в махровый халат и вышла из ванной, чувствуя себя уже скорее заведённой, нежели шокированной. С появлением Мии уголки губ Виктора дрогнули. − Думаешь, это смешно? − с неубедительной злостью отрубила она. − Ничего страшного не произошло, − заметив, как ожесточилось её лицо, Виктор прибавил: − Хорошо, обещаю, что в следующий раз предупрежу тебя намного раньше. − Как обнадёживающе! Яростно надеюсь, следующего раза не случится! Господи, мой жизненный опыт − просто золотой фонд неловких ситуаций, которые только происходили с людьми, − Мия нервно хохотнула. Остаточный стыд всё ещё грыз сознание. − Я же хотела выйти на новый уровень близости… Вот, пожалуйста. Правильно говорят: бойтесь своих желаний… − Почему мы вообще обращаем на это столько внимания? Подобное ещё будет происходить, но не так часто, как это было бы неприемлемо. Не бери в голову, − Виктор пробросил это легко и буднично. Мия покосилась на него с изумлённым недоверием. Впрочем, обычно так и происходит: чем больше она горячится, тем спокойнее парирует её слова Виктор. − Я не жалею. Нет ощущения противности или неприятия. Я лишь смущена, ты буквально увидел меня во всех подробностях. − Повторяю: между нами ещё случится всякое. Иного ты от меня не услышишь. Я осознаю, что сплю с девушкой. Было бы странно, если бы неожиданная менструация внушала мне отвращение… − Это не она, я же на таблетках! И, кстати, отсюда вытекает щекотливая проблема. − Едва ли для меня нечто такое стало бы проблемой, если бы ты так не… − Нет, ты не понимаешь! − взвилась Мия, запустив в свои волосы пальцы. − Раз уж мы решили обсудить подробности женской физиологии, то… У меня ещё четыре активные таблетки! Кровотечение отмены пришло раньше! Следовательно, есть большой шанс, что мой препарат мне не подходит. А значит, всё это время я могла залететь! Нет, я так не могу. Одна каша в голове! Мне надо… я должна написать своему врачу прямо сейчас… − Брось суетиться, послушай… − Потом! − она схватила со стола свой телефон и, набирая на ходу смс, поспешила в соседнюю комнату. Виктор последовал за ней и поймал чуть не захлопнувшуюся перед его носом дверь. − Мия, − его пальцы сомкнулись на её плече, удерживая. Каждое слово было произнесено твёрдо и отчётливо: − Не надо в таких ситуациях сторониться меня и отталкивать. Я этого не потерплю. Однажды мне уже показалось, что ты скрываешь от меня вещь, которую я имею право знать. И это очень неприятное чувство. В груди Мии совестно заскреблось. − Дай мне всего пару минут побыть одной. Пожалуйста. Нехотя и с явным неодобрением её всё же отпустили. . Лишь получив ответное сообщение от врача, Мия вернулась к Виктору. − Поговорила с доктором? − поинтересовался тот. − Да. Она сказала, произошедшее может быть признаком того, что препарат мне не подходит. Но на контрацептивном эффекте это не проявляется, ведь не меняется поступающая в организм доза гормонов, − Мия с нажимом потёрла свой горящий лоб. − Как ты себя чувствуешь? − Нормально всё. Более-менее. − Хочешь чего-нибудь? − Виктор, − Мия улыбнулась, в нежных, признательных чувствах погладила его по щеке. − Чего-нибудь горячего, если не трудно. Я немного замёрзла. − Нет ничего проще. Кофе? Чай? Горячий шоколад? − Пусть будет чай. Ягодный. Откровенно говоря, душа её млела, когда Виктор становился таким чутким даже для самого себя. Словно Мия превращалась в хрупкое болезненное создание, которое нужно беречь и лелеять. В подобные моменты она даже признавала, что иметь некоторые женские привилегии выгодно и очень приятно. Разумеется, признавала не вслух. Принеся чай, Виктор устроился рядом с Мией на диване. − Иди ко мне. Она охотно погрузилась в ореол ласкового тепла, позволив ему подарить ей совершенно лишнее, но такое сладкое утешение. Взвинченные нервы понемногу успокаивались. С сердца, словно с песчаного берега, сходило напряжение. Перенеся столь откровенный опыт, Мия вдруг подумала, что не прочь получить такое же сильное доверие в ответ. Чтобы Виктор показал ей что-то настолько же личное о себе. Но снова поднимать неловкую тему не хотелось, и она промолчала, решив приберечь признание на потом. Волосы стягивала атласная лента из-под косметического набора − это первое, что попалось Мией под руку в ванной. С полминуты Виктор что-то проделывал на её хвостике. Коснувшись своего затылка, Мия нащупала аккуратный бантик. − Всё хорошо? − Да, не беспокойся. Это обычное дело. − Речь о другом… Я чувствую, что мы поссорились, и мне бы хотелось с этим разобраться… − Мы не ссорились. Просто ты меня обескуражил… − Милая, мысль о том, что я могу травмировать тебя, приводит меня в ужас… − Нет, ничего такого. Ты просто иногда очень странный человек, а я имею привычку об этом забывать. − Психопат. Называй уже вещи своими именами. − Знаешь, я действительно считаю, что у тебя есть признаки психопатичности. Психопаты с рождения не чувствуют эмоций как у людей. Поэтому для социализации им приходится обучаться им, смотреть на реакции других, чтобы потом мимикрировать: вот тут надо смеяться, тут грустить, а тут удивляться. Ещё совсем недавно ты напрочь не понимал, когда я шучу. До тебя до сих пор не сразу доходит, когда я закипаю, а когда просто иронизирую. Сегодня ты не сообразил, почему твоя беспардонность меня шокировала. К тому же многие твои привычки очень необычны и не распространены среди большинства людей. Ты делаешь очень много вычурных жестов, словно усваивал их в каком-то другом обществе. Ты щепетилен, и тебя удивляет, что я выделяю эту черту как нечто особенное, словно опять же ты социализировался в ином мире и не понимаешь, насколько нетипично твоё поведение. И наконец, ты часто выглядишь совершенно одинаково: спокойно, без внутренней скованности. Ты всегда следишь за своим собеседником, ты наблюдаешь так, словно сканируешь мысли, изучаешь реакции и поведение. Вот именно так, как сейчас смотришь на меня. Перестань, кстати. Виктор улыбнулся, уведя с неё взгляд. − Просто наслаждаюсь твоим удивительным построением мысли. Я не зря влюбился в тебя ещё до нашей встречи: твои статьи меня очаровали. Поскромничав, Мия беззаботно отмахнулась. Хотя любовь отозвалась внизу её живота. − Прости, пожалуйста, что вспылила. − Не сержусь. Иногда сложно эмоционально не включиться в ситуацию. − Да уж, слишком много демонстрации для одного вечера, − она сделала глоток чая, ожидая в разговоре паузу. Но ошиблась. − Ты так сильно опасаешься беременности? − вопрос прозвучал невозмутимо и доброжелательно. И очень для Мии странно. − Кхм. Я этого не планировала. Она сбилась с ясной мысли. Сам факт, что Виктора не пугали внеплановые перспективы стать отцом, мешала сосредоточиться и отстоять свою позицию. Безусловно и ей через несколько лет отношений захочется воплотить их с Виктором чувства в нечто материальное, живое, сотворённое из плоти и крови. Но сейчас столь серьёзный шаг её настораживал. А Мие и без того хватало переживаний. − Беременность в данный момент идёт вразрез с нашими взглядами на ближайшие годы. Моими взглядами! Или ты думаешь, что, забеременев, я рвану вместе с тобой в Амстердам?.. Это такая коварная схема увезти меня туда? − В случае беременности тебе же всё равно придётся временно оставить работу. − Значит, я права?! Это был твой план! − Ты в самом деле считаешь, что я бы поступил так с тобой? Ощущения, что корыстный обман раскрыт, так и не возникло. Обиды или злости тоже не получилось испытать. Мия не избегала конфликта. Просто сознательная подлая хитрость действительно не в духе Виктора, как ни крути. − Нет, я в это не верю… И всё равно впредь нам нужно быть настороже и учесть всякие риски, а не слепо надеяться на удачу. Я не собираюсь становиться матерью в двадцать три! − она толкнула Виктора в грудь указательным пальцем. − Так что держи от меня подальше свою сперму! Он усмехнулся, но уже через секунду в его глазах сгустилась мрачность, улыбка исчезла, выражение лица стало замкнутым. Отличительный признак: Виктор сделал какой-то неприятный ему вывод или ушёл ещё глубже в себя. Так захлопываются ставни окон, наглухо пряча внутри дома свет. − Мия, ты уже достаточно раз объяснила, что не поедешь за мной. Нет необходимости так настойчиво это повторять. Я прекрасно уяснил, что ты хочешь подчеркнуть свою независимость. У меня другая позиция на этот счёт. Думаю, ты ещё не совсем поняла, что тебе по-настоящему нужно, но не собираюсь тебя торопить. − И что же, по-твоему, мне по-настоящему нужно? − В сущности, тебе недостаёт не независимости, а обычной автономии и непреложного права принимать свои решения. Чтобы никакие внешние обстоятельства не ломали твоё «я» и твои убеждения. Несмотря на это, ты не относишься к тому типу людей, которые в каждом действии в их сторону видят давление. Ты не такая, но иногда ведёшь себя именно так. Последовав примеру Виктора, Мия тоже перешла на более мягкий расстановочный тон: − По-моему, с каждым днём мне всё меньше и меньше нужна эта независимость… − Мия… Тебя до сих пор пугает мой отъезд? Губы её предательски дёрнулись, прежде чем она почувствовала, что готова говорить. Вопрос Виктора всё же встретило молчание: не из-за несогласия, а из-за точного попадания в самую суть. − Только не лги мне. Меня это обижает, − предупредил он, едва ли помогая Мие выражаться самостоятельно. Пусть страх и значительно ослаб, а со временем на него наслоились позитивные события, всё же полностью он не исчез. На душу Мии давила страшная тяжесть. Психологически та ощущалась некомфортно, по эффекту была сродни незавершённой ситуации. В ней что-то не случилось, не договорилось, пустота не закрыта. Часть внутренней энергии Мии осталась в этой незавершённой ситуации и взывала к тому, чтобы как-то её закончить. Хотя бы продолжать думать об этом, продолжать это переживать снова и снова. Не удивительно, что туда уходило колоссальное количество внутренних ресурсов. Бывают такие состояния, когда сердцу тесно в груди. И Мия не представляла, чем его вылечить. Вот уже которое время она применяла лишь одну известную ей самопомощь − поиск близости к Виктору, − трезвым разумом понимая, что корни этих порывов растут вовсе не от любвеобильности. В стремлении к любимому человеку скрывалось обыкновенное отчаяние: совсем скоро Мия лишится кое-чего очень важного. А пока нужно поспешить впрок окупить месяцы одиночества. − Да. Я всё ещё волнуюсь. Это сильнее меня. Твоя позиция бросить ситуацию на самотёк и безусловно верить в позитивный исход непонятна мне. Я бы и хотела так думать, но не выходит… Не получается! − Чего именно ты боишься? − Что ты снова влюбишься в свой город и останешься там навсегда. Что мне придётся поехать за тобой, и тогда я буду злиться на тебя. Ведь я не хотела этого, мне нравится моя работа, мне нравится здесь. Либо вернуться в Штаты придётся тебе, и тогда уже злиться будешь ты. − Понимаю, что ты убеждённый реалист, и твоя связь с реальностью особенно прагматична. Но по своей сути мы обсуждаем конфликт, которого ещё нет. Дело это неограниченное во времени и не насыщенное смыслом. Тебе нужно позволить себе просто немного помечтать. И как бы слащаво это ни звучало − поверить в нас. − Не сердись на меня. − Я и не умею на тебя сердиться. Мия мгновенно расстроилась. Убрала вновь выбившийся из хвоста локон, открыв ухо, тем самым показывая, куда её следует немедленно утешить поцелуем. − Давай уже сюда своё беспокойство, я с ним быстро разберусь один на один, − желание Виктора уберечь ощущалось словно исходящий от солнца жар. В такие моменты не страшно поделиться даже самыми сумасшедшими предчувствиями. − Мия? − Да? − Твоё отношение к ситуации не изменится, пока ты не изменишь то, что думаешь о ней каждый день. Крайне часто у неё заканчивались слова: Виктор умел влиять на людей, даже на такую упрямую натуру, как она. Мия крепко обняла его, ощутив всем телом, всей душой бесценную доступность этого человека. − Я с собой договорилась. Это было совсем не сложно − ничего не планировать, ничего не бояться. Почти. Например, когда Виктор не расставался с Мией сутками, когда они что-то делали вдвоём, либо же полуодетые и расслабленные вовсе ничем не занимались, тогда над Мией тревога не властвовала. Но как только будни утягивали их по разные стороны, Мия скатывалась в тоску. Донимало всё: ощущение неполноты жизни, телесная и душевную разбитость, упадок сил, эффект утраченного времени и упущенной возможности, которые требовалось тут же восполнить − хотя бы обычной вербальной близостью. Быть может, дело не в разговорах. Мия не ждала каких-то конкретных обещаний. Иногда она даже не знала, готова ли к ним, и что именно хочет услышать. Ей просто катастрофически необходимо хотя бы что-то. Её язык любви − близость. Взаимная, приверженная, неограниченная. Когда время, слова и эмоции разделяются вместе. Разум Мии понимал, что Виктор прав: нужно пересмотреть свой взгляд на вещи. Тревога возникает не от того, что уже случилось, а от того, что я думаю, будто что-то произойдёт, и это что-то плохо на меня повлияет. Чего люди боятся? Почему они решили, будто могут предсказывать будущее? И почему думают, что из-за него им стоит тревожиться? Мы отнимаем у себя настоящее, буквально отнимаем у себя жизнь ради переживаний о будущем. А это очень нечестный обмен. Мия пришла к этой мысли сама. И столь приятно было осознавать, что её хронический страх − сущность уже уходящая. Что за вредную, бесплодную и преждевременную тревогу Мия держалась то ли в силу привычки, то ли из характерного упрямства. Но скрытая в ней прочность оказалась сильнее, и по зрелом размышлении вновь и вновь Мия договаривалась с собой. Я буду счастливым человеком, ведь лучшее в жизни существует и за пределами того, чего мне будет временно не хватать. Быть может, однажды она и захочет в Амстердам. Родители убедили её, что мир − заманчивое место, которое стоит посетить. И Мие вовсе не обязательно навсегда впечатывать судьбу в этот город. Достаточно обновиться душой и телом, а через время свободной птицей упорхнуть дальше. Раньше казалось, обстоятельства способны прогнуть и изменить меня настоящую, отнять независимость, определить глобально, кто я такая. Тем временем настоявшая я никак не менялась. Ни у обстоятельств, ни у людей нет власти забрать моё «я». Важнее всего, сердце Мии вопреки всему верило: окажись Виктор хоть у самого края мира, их счастью ничего не угрожает. И это хорошее предчувствие манило из далей прекрасного будущего. Всё будет, как они с Виктором захотят. . Стоя в позе цапли у открытого холодильника, Мия лакомилась рагу прямо из судка. Изредка вилка, задевая стеклянные стенки, тихо звякала, но в целом Мия справлялась почти бесшумно. − Ты ещё не одета? − скорее констатировал, а не спросил Виктор. − Сейчас иду. Просто немного проголодалась. На самом деле Мия слабо представляла, как одеться в заведение, на которое они выбрали курс. В первый раз образ в клуб для «любителей погорячее» ей подсказала Грейс. Конечно, Мия могла бы просто его повторить, но, казалось, он больше не перекликается с её внутренним ощущением себя. А ей необходима стопроцентная уверенность во всём. Во внешнем виде, в частности. С тех пор, как Мия поведала Виктору, что язык её любви − совместное время, они стали посещать больше интересных и новые для себя локаций. Сегодня тематический вечер не включал ни культурную программу, ни романтическое рандеву, ни даже коктейлей с танцами. Посещение подобного места у кого угодно вызвало бы эмоциональное потрясение. Поэтому с самого утра в животе Мии ожидаемо зудело от волнения. Определившись с нарядом, она взглянула на себя в зеркало. Чего-то не хватало. Глазам не помешало бы большей выразительности. Несколько взмахов щёточкой туши, и Мия по обыкновению чихнула, а ресницы отпечатались под нижними веками. Исправив недоразумении, она увидела в отражении зеркала приближающегося к ней Виктора и, встретив его взгляд, улыбнулась. − Как считаешь, я подходящим образом выгляжу? − Замечательно, − лаконично оценил он её короткую юбку-трапецию и шёлковый топ. − Вот думаю, сменить ли верх… − разговоры об одежде нисколько не отвлекли от главного фактора её взвинченного состояния. − Со мной точно проблем не возникнет? Всё же, это закрытое общество. − Закрытое общество, − фыркнул Виктор. − Ну или особая частная вечеринка, как ещё назвать? − Проблем не возникнет. Это мужчин туда отбирают строго, девушкам же попасть проще. По понятным причинам: изобилие первых, недостаток вторых. − Я имею в виду, не вызовет ли моё появление негатива? Или, что меня волнует больше − избыточного интереса? Взгляд Виктора многозначительно сверкнул. − Я с тебя глаз не спущу и ни на шаг не отойду от тебя. С минуту они изучали друг друга в отражении, обмениваясь улыбками. − Нервничаешь? − Да, − сказала Мия с горящим от предвкушения взором. − Не стоит. Хотя компания там весьма своеобразная, тем не менее это не какой-то отделённый ото всех сегмент людей. Просто вечеринка, просто немного повязанная с одной из секспрактик. − Дилетантская чуйка подсказывает мне, что этой вечеринке чрезвычайно не подходит приставка «просто». В любом случае, мы туда идём! Пора выходить на новый уровень. − Мне нравится, как ты романтизируешь эту вылазку, словно своё боевое крещение, − пальцы поддели тонкие бретельки, опустили их по плечам. Постепенно Виктор сдвигал лямки ниже, целуя манящий изгиб у шеи. Воздух вокруг задрожал. На теле Мии встал каждый волосок, мурашки струйкой стекли по позвоночнику. Бесконтрольным движением она прижалась к паху позади себя. Обнаружив там внушительный бугорок, Мия потёрлась о него уже увереннее. Виктор судорожно вздохнул. В глубине его чёрных глаз пробудился и забурлил интерес определённого характера. Виктор вытащил из-под юбки топ, подсунув пальцы под его края и, не торопясь, потянул ткань вверх. Нырнувшая за неё рука оголяла живот, грудь Мии. Затем прикосновения пошли ниже, пока не забрались под юбку. Совсем скоро ладонь шевелилась за треугольником бикини. − Вик, мы ведь уже почти собрались… Виктор отодвинул узкую полоску ластовицы белья, подушечкой пальца погладил нежную кожу. Второй рукой он привлёк Мию к себе ближе. Зажатая между чужим телом и косметическим столиком, она начала извиваться. Истома и предвкушение сладко рассеялись в животе. − Виктор… Приседая на корточки, он спустил по её ногам бельё, жестом велев по очереди приподнять ноги и оставить их в раздвинутом положении. Губы принялись целовать бёдра, поднимаясь всё выше и выше. Через секунду юбка была задрана до самого пояса. Скользкое тёплое движение коснулось ягодиц, язык последовал ниже, окунулся между складок, лизнул проход, чтобы как следует его увлажнить. − Виктор… − Виктор, − передразнил он елейным тоном и встал, − мне перестать? Мия царапнула резцами нижнюю губу. В вопросе едва ли содержалась просьба продолжить. Куда очевиднее он намекал на издёвку: «И кто же мне запретит?» − Не надо было дразниться, − Виктор вернул её ладонь на свой пах. − Тут как в шахматах: тронула фигуру − играй. Из груди Мии вырвался смех. − Господи, Вик, ты же интеллигентный человек… У меня нахватался всякой похабщины? Она ещё немного повозражала, вяло пытаясь пресечь нахальные приставания, но вскоре даже формальное сопротивление было сломлено. Виктор знал такие слова, что убеждали в чём угодно. Он умел так целовать, что всякие сомнения в уместности его поведения сразу же пропадали. Мие нравилось, когда он напирал с таким жаром, становился чётким, основательным и требовательным. Со всей свой мягкой эротичной силой и настойчивостью Виктор подталкивал Мию к желаемому, пока не получал своё. И тогда они вместе в энергетическом единстве создавали нечто прекрасное. Отдавшись и на этот раз мурлыкающему принуждению, Мия сильнее прогнулась в пояснице, откинула голову назад. Вторая ладонь Виктора тут же заскользила вдоль её живота, добралась до груди. Он не спешил, стараясь подготовить, расслабить, заставить предвкушать, хотя они оба уже разгорячились и хотели большего − просто рухнуть в источник собственной жажды. Когда с губ Мии сорвался первый полувздох-полустон, Виктор оторвался от подставленной ему задницы, чтобы приспустить свои брюки с бельём. Следом Мия ощутила ягодицами чужую голую кожу. Знакомое тупое давление начало упорно прокладывать себе дорогу во влажной горячей тесноте. Поддавшись навстречу, Мия сдвинула вместе обе руки на столешнице и позволила крепко удерживать себя за бёдра. Таз Виктора ритмично задвигался вперёд-назад. − Смотри на себя. Мия подняла голову. Перед ней находилось её отражение. Верхняя губа вздёрнута, ресницы подрагивали, а ногти скреблись по поверхности стола. Поймав внимательный мерцающий взгляд Виктора, она установила зрительный контакт и начала вскидывать бёдра навстречу толчкам. Хотелось сделать всё жадно, быстро, на пределе грубости. Так, как следовало этому быть сейчас. Пальцы Виктора погладили внутреннюю сторону разведённых чуть согнутых ног и вновь приникли к нежным мокрым складкам. Движения закружили у самой жадной к удовольствию точке, размазывая горячую смазку. Мия сомкнула бёдра, чтобы добиться большего трения. Она сжималась сколько хватало сил, и в конце концов накрыла ладонью ласкающую её руку. − Смотри на себя! − прозвучал более увесистый голос. Мия послушно распахнула глаза на своё отражение, в котором отказывалась признавать себя. Сладкие судороги раскрыли новые эмоции на её лице. Она вбирала Виктора, поглощала собой каким-то диким, чересчур откровенным образом. Румянец на щеках сочетался с цветом её искусанных губ. Волосы всклочены. Глаза яркие, безумные, будто хмельные. И вновь Мия нашла чужой взгляд в зеркале. Блуждающие чернющие зрачки неузнаваемо расширились. Виктор поддался ближе, переместив ладонь с талии на грудную клетку. Его рот втянул мочку уха Мии, а прерывистое дыхание лизнуло разгорячённую шею. Отдаваясь всё больше и больше во власть рук и поцелуев, Мия то запрокидывала, то свешивала голову. При каждом движении Виктора она чувствовала тепло и упругость мужского торса, твёрдость члена, бьющего своей вершинкой в средоточие удовольствия. Невыносимо, так сладко, что сводило запястья. Мия выгнулась уже на пределе своих сил. Копна волос растеклась по её спине до самой поясницы. В отражении мелькнула смягчившаяся линия её губ, с которых тут же сорвался целый сонм стонов − предвестник разрядки. Она накрыла Мию в тот самый момент, когда Виктор задвигался внутри толчками облегчения. . В глаза бросалась ожидаемая для таких заведений склонность к полумраку, тёмным цветам и кожаной отделке. Круги жёлтого света жались к многочисленным оплывающим свечам. Воздух был плотный и тёплый, носилась духота запахов: парфюм, воск, курительные благовония, мускус. Максимально камерное, уединённое и таинственное место единомышленников с одной стороны действительно походило на обычный клуб. Никаких вакханалий, ничего неординарного и шокирующего − обошлось без откровенных стереотипов. Лишь некоторая атрибутика и детали интерьера выдавали истинную тематику заведения. В тёмных, остающихся в тени уголках зала беседовали люди. Некоторые из них выглядели экстравагантно: латекс, маски, ошейники, шипы − полный набор. Но основную массу составляла ничем не примечательная на первый взгляд публика. Ступив за порог клуба, Виктор передвигался исключительно за спиной Мии, словно стал её глазами, неотъемлемой частью её тела. Ещё совсем недавно ей так не хватало контакта с этим человеком, и вот она получала его в троекратном размере. Мия чувствовала лопатками его тепло, его близость, и это дарило ощущения покоя, защиты и комфорта. − Тут что, спиритический сеанс готовится? Столько свечей, − хохотнула она, тут же прикусив язык. Наверняка нелепые насмешки выдавали её потрясение от присутствия здесь. Виктор лишь усмехнулся и указал на левое крыло. − Приватная зона. Надеюсь, она привлечёт тебя и заманит уже сегодня, − заметив, как изменилось лицо Мии, он добавил: − Ты так посмотрела, будто приваты − это что-то вроде местной комнаты 101 как у Оруэлла. − Ты так сказал, «привлечёт, заманит», будто комната имеет субъектность, − ввернула она с паясничеством. − Обстановка тут, конечно, куда скромнее, чем можно было ожидать. − Есть дни, когда клуб больше похож на воскресную школу. Сегодня один из них. Ты просто посмотришь, ознакомишься с этим местом. − А что тут происходит в другие дни? − Скажем, домы приводят сюда своих саб, демонстрируют их и практикуют всякое… − Например? − Хм, на языке БДСМ многим вредными и оскорбительными вещам даны такие названия, чтобы те приобрели благозвучность, чистоту и пригодность для культурного потребления… − Вик, ты бережёшь мою психику совершенно напрасно. − Практикуют они обмен сабами, например. − Как это? − сболтнула Мия скорее, чем сообразила. − Как занимаются сексом? В этом деле пока не придумали новой премудрости. Сердце Мии подпрыгнуло, к лицу прилил жар. Она сделала вид, что её крайне заинтересовала наполненная доверху чаша с презервативами. − Уйдём, когда захочешь. − Знаю, ты говорил. − Не надо находиться тут только потому, что считаешь, будто обязана начать глобально просвещаться темой… Но и лишать себя любопытства из-за страха неизвестности тоже не стоит. Не позволяй страху решать за тебя. − Мне не страшно. Мне нравится, что мы здесь. Нравится, что можем договориться о чём угодно и вместе делать всё, что нам хочется. Это же высшая форма доверия, когда двое настолько близки, что не стесняются своих желаний. Рука Виктора скользнуть ей за спину, коснулась поясницы. Кивком он указал Мие двигаться дальше. Когда глаза окончательно привыкли к полумраку, она разглядела стоявшие у стены непримечательные столики. Вокруг некоторых устроились маленькие компании, но большинство мест всё же пустовало. Сегодня в программе клуба явно не намечалось никакого шоу. − Чёрт бы меня побрал, кого я вижу! Мой дорогой, мой чудесный Виктор! Мия обернулась на мелодичный женский голос. Она не узнала приближающуюся блондинку, зато Виктор любезно той заулыбался. Кровавая помада на губах, твидовый пиджак с небрежной элегантностью накинутый на плечи, обтекающая аппетитные бёдра юбка-карандаш − словом, эффектный, шикарный образ. Девушка коротко и по-свойски обняла Виктора, и тот ответил ей тем же радушием. − Здравствуй. Мия, познакомься, это Моника − моя старая подруга, − представил он. − Моника, это Мия − моя девушка. − Привет. − Привет, − снова переведя взгляд на Виктора, Моника торжественно продемонстрировала руку. На её безымянном пальце блеснуло колечко. − А я вышла замуж! − Мои поздравления. От тебя такую новость слышать довольно необычно. − Самой не верится… Но я слишком уж хотела отхватить этого красавчика себе в мужья. Как давно же мы с тобой не виделись, столько всего ты не знаешь… В беседу Мия не вмешивалась, лишь отметила, насколько доброжелателен Виктор со своей подругой. Даже отчасти кокетлив. Человек, который не чуждается держаться с людьми холодно и отстранённо, этой девушке явно улыбался не из вежливости. Может, она была когда-то ему близка? Даром, что Виктор ни разу о ней не обмолвился. Несмотря на закравшуюся подозрительность, Мия посчитала ревность в этой ситуации признаком инфантильности. Мама всегда говорила: «Если твой партнёр критикует других девушек, преподнося тебе это комплиментом, будь уверена, он женоненавистник и мерзкий тип. Хочешь узнать, насколько твой парень подлый и грубый, посмотри, как он общается с другими женщинами или отзывается о бывших». Что ж, и в первом, и во втором случае Виктор достоинства не ронял. − А твоя подружка из наших? − взгляд Моники прищурено покосился на Мию. − И ты не постеснялась выразить по этому поводу сомнение? − с притворным осуждением Виктор покачал головой. − Действительно, чего это я! Ну ещё бы, − хохотнула девушка. Её аккуратная ладошка мимолётно легла ему на плечо. − Отдыхайте, ребята, мне пора. − Тебе тоже хорошего вечера. Покинув их, Моника улыбкой привлекала внимание бармена. − Из «наших»? − шикнула Мия. − Имеется в виду, «в теме» ли ты. − Я так подозреваю, сюда важно приводить именно таких? − Культура и без того переполнена профанациями, многим это не нравится. Никто не любит подражателей. Считается, что красота «темы» проистекает исключительно из преданности ей, а не из имитации. − Помню, как в первую встречу с тобой я жеманничала, пытаясь зайти за свою в доску. Эдакая храбрая профессионалка бросалась терминами, значения которых даже не знала толком. Уверена, ты ни на секунду не купился. − Ты говорила беглым, кротким, ангельским, почти мечтательным голоском. Вся такая неискушённая, субтильная… Конечно же я сразу тебя раскусил. Мия увела расширенные от смущения глаза. − Довольно жарко. Захочешь пить − скажи. Только алкоголя здесь не водится. Тут не поддерживают совмещение возлияния с сессиями. А уж если кто пришёл под кайфом, то дорога тому сюда навсегда закрывается, − на скулах его выделились желваки, взгляд сделался далёким. В нём угадывалось еле уловимое отражение того человека, каким Виктор показался Мие при знакомстве. Когда он только и делал, что замыкался в себе и держал строгую дистанцию, переживая внутри немую тоску. − Ты в порядке? − Конечно, − тут же бодро заверил Виктор. Мия пресекла собственное беспокойство на корню. Травмы − это тяжело. Всё, что меняет представление человека о себе − тяжело. В какой-то момент старая рана будет болеть больше обычного, а в какой-то не болеть вовсе. Виктор продолжал хоть и редко, но стабильно посещать психотерапевта. Мия не отслеживала прогресс. Не ждала исцеляющих результатов. Время стирает память о случившихся несчастьях отнюдь не так беспощадно, как любят рассуждать люди. Психотерапия не вылечит, травма никогда не проработается до конца. Зато можно научиться справляться с ней и найти внутри себя опору. Мысль прервал неожиданно возникший перед Мией мужчина с татуировкой на всю лысину. Всем своим видом он выражал сальную заинтересованность в сторону Мии. Но Виктору было достаточно одного взгляда, чтобы незнакомец незамедлительно исчез. − Всё ещё нервничаешь? − Немного. Банальный страх стать нежеланным гостем. − Я с тобой, − шёпот колыхнул локон у виска, твёрдая мужская грудь прислонилась к спине. − Посмотри вокруг. Ничего вопиющего и ужасающего невинный взор. Люди просто общаются… Кто-то только знакомится… − Ты тоже ходил сюда, чтобы потрепать языком? − Большую часть времени. − Скучно… − Ах скучно? − Думала, общение тут более, кхэм, физиологическое. Тишина в ответ заставила Мию повернуть голову. Виктор внимательно и долго изучал её лицо. − Ну пойдём. − С тобой хоть в преисподнюю, − бравировала Мия. Приобняв её сзади за талию, Виктор поводил кончиком носа по щеке. − Люблю в тебе и эту милую скромницу, и эту похабную девчонку, которые каким-то неведомым образом уживаются друг с другом. Являясь женщиной столь верной чувству идейной правильности, ты однако не отказываешь и своей капле безуменки. Позволив крепко взять себя за руку, Виктор проводил Мию в левое крыло. За тяжёлой бархатной шторой открылся вход в одну из приватных комнат. Света здесь сосредоточилось значительно меньше. В воздухе витал аромат курящих трав, в особенности дымного ветивера. Взгляд Мии обежал просторное помещение. В первую очередь внимание отметило самое устраивающее сооружение − Андреевский крест. Посредине комнаты под балдахином находилась кровать на внушительных столбиках. К ним присоединялись цепи с оковами для рук и ног. На одной из стен в ряд тянулись крючки, на которых висел БДСМ-реквизит: плети, многохвостки, шлёпалки, верёвки, наручники, хомуты, шарики в рот, кляп-расширитель, джоугс, армбиндер − это только то, чему Мия знала название. Были и прочие любопытные вещи. Одна из них предположительно служила для бондажа или другой фиксации. Вдоль другой стены располагался почему-то книжный шкаф, а рядом − проектор, транслирующий порно. На полу в дальнем углу стояла собачья миска. В целом, куда ни глянь, всюду средства, куда можно приложить свою компетенцию и энергию. Увлёкшись изучением комнаты, Мия даже не сразу заметила, что здесь находились люди. Глаза выхватили из полумрака лица мужчин, женщин. Часть сознания ожидала наткнуться тут на кучу сплетённых друг с другом голых тел, среди которых непонятно, где кончается один и начинается другой. Но большинство присутствующих здесь лишь вальяжно восседали на диванах, курили, целовались, беседовали. Фоновая музыка мурлыкала и смешивалась с тихими разговорами, смешками, редкими всхлипами. И хотя отдых публики пока можно было назвать пристойным, сексуальная атмосфера этого места слоилась в жарком воздухе. Высшее мастерство, тайные знания. Яркий новый мир. Мия почти ничего не знала об этой стороне жизни − здесь это понималось зримее всего. Виктор взглянул на неё, и она уверенно кивнула, утверждая тем самым, что её полностью устраивает происходящее. Мия чувствовала свои горящие щёки и губы, что главным образом указывало на возросший интерес. Виктор видел её возбуждённой многократно, чтобы заметить, когда она по-настоящему заведена. Хотя обычно Мия доходила до такого состояния уже будучи полностью раздетой. Появление новенькой пары не вызвало всеобщего внимания в комнате, но уж точно не осталось незамеченным. А с каждой минутой изучающих взглядов только прибавлялось. Виктор погладил узкую полоску кожи между чуть задранным топом и поясом юбки Мии. − Любишь смотреть или больше предпочитаешь, чтобы подсматривали за тобой? − Хм-м… Второе?.. − Это вопрос? − Нет. Хочу, чтобы смотрели на нас. − Одобряю. Нет ничего развратнее, чем подглядывать за настоящими чувствами, − его губы поцеловали слабое перед ласками местечко под её ухом. − Пройдись. Разрываясь между любопытством и недоверием, Мия взглянула себе через плечо. Ни тени улыбки, ни капли веселья во взгляде − Виктор не шутил. − На меня же будут смотреть… − Естественно, будут. Любой мужчина, заприметив такую красивую соблазнительную женщину, подумает о том, что бы сделал с ней, − голос его, пусть и негромкий, ощущался почти физически, дыхание создавало приятное движение воздуха. Самолюбование и тяга к риску в итоге возобладали над осторожностью. Что-то заставило выпрямить спину и сделать первый шаг − одним плавным движением Мия вышла вперёд. Она мимолётно оглянулась, ища убедительного одобрения Виктора. И да, его взгляд преследовал её, с неподдельным любопытством наблюдая за ней, как за прекрасным раскрывшимся цветком. Мия почувствовала себя великолепно. Её шаги не имели цели и направления. Вёл лишь будоражащий кружащий голову азарт. Сердце горело сумасшедшей дикой отвагой. Это место и правда не нуждалось в алкоголе: храбрость пьянила похлеще любого вина. Мия почти ничего не видела вокруг, лишь расплывчато, урывками, в забвении. Взор затуманило густым мороком, ватные ноги переставлялись почти вслепую. Но Мия чувствовала − множество чужих глаз следили за ней, множество чужих губ улыбались. Однако уверенность в «безопасной опасности» не давали страху стать реальным: Мия знала, в подобных местах её защитит всегда вступающее в силу правило «"нет" − значит "нет"!». Расстояние до противоположной стороны комнаты казалось непомерно огромным. Мия всё шагала и шагала, испытывая приятную слабость. Слышались шепотки. Взгляды шлейфом тянулись за ней уже из каждого полутёмного угла. Из ряда фигур кое-где вышагнули самые любопытные. В какой-то момент самообладание Мии иссякло, робость взяла верх, и захотелось потеряться среди этих шепчущихся теней. В поисках поддержки она обернулась, но на этот раз не обнаружила Виктора позади себя. Тут же на её поясницу легла ладонь. Мия крупно вздрогнула, точно получила разряд тока в сердце. Но испуг быстро утих: прикосновение было ей знакомо. − Это я, − пальцы Виктора сомкнулись на её плече, разворачивая Мию к себе и увлекая в глубокий поцелуй. И она вернулась в родные объятия уже более пылкой, чем прежде. Тем временем ещё одна пара рук скользнула по её спине. Оглянувшись, Мия неловко заморгала, увидев предельно близко мускулистого мужчину. С откровенным намерением он всё тянул вперёд крупные ладони. Виктор осторожно увёл Мию немного в сторону. Сигнал на незнакомца не подействовал: он продолжил надвигаться. Его прозрачно-голубые глубоко посаженные глаза липко изучали свою цель. Смотреть в них было жутко, словно сквозь лёд в мутную воду. Мие стало не по себе. Не считая Виктора, рядом с ней впервые за последний год находился некто желающий её и явно намеревающийся своему желанию с минуты на минуту угодить. Это было пугающе неожиданно. Мия не особо понимала, что испытывала больше: протест или приятие. Любопытство или необходимость обороны. Она хотела что-нибудь сымпровизировать, но мгновенно растерялась. Она попыталась посторониться, но лишь ощутила себя застрявшей в паутине бабочкой. Шум крови в ушах не дал ей внятно расслышать, что именно Виктор сказал незнакомцу. Но судя по звуку голоса − явно что-то внушительное. Момент, и мужика уже и след простыл. − Он тебя напугал? − Нет, всё хорошо, − Мия улыбнулась и, скрестив руки на шее Виктора, слегка покачалась из стороны в сторону. − Мне нравится, как ты рычишь, отгоняя от меня всех вокруг. Остаточное волнение выходило за пределы её тела, заставив ощутимо дрожать. Оттеснив Мию к стене, Виктор начал уверенно лезть ей под юбку. Ладони сжали ягодицы, губы пососали кожу на шее. Мию повело, но следом подоспело нехорошее предчувствие. Пришлось себя ущипнуть, чтобы хоть как-то пригасить раздразнённое желание. − Вик, я знаю, что сама напросилась, но сейчас… Кажется, я всё-таки не готова, чтобы на нас пялились. Бесспорно, вместе с одеждой она лишится и права голоса. Кто ж воспринимает всерьёз голого человека? Мия знала, что может в любой момент просигнализировать и остановить Виктора − само собой разумеющееся. И всё же она ожидала в ответ на отказ встретить на его лице хотя бы каплю неодобрения, снисходительности или насмешку. Какую-то мимолётную эмоцию, настоящую, а не деликатную. Но нет, ничего такого. Виктор взглянул на неё спокойно, даже умильно. − Тогда идём дальше? . Другая комната оказалась значительно меньше и более приватной, но по атмосфере похожей на предыдущую. Плотный густой запах кожи и мускуса, оседающий на корне языка. Наэлектризованный воздух. Впитавшаяся в стены похоть. Пятна свечного освещения слепо шарили по центру комнаты, в то время как её углы оставались в тени. В центре расположилось что-то похожее на алтарь с замысловатой конструкцией: система блоков, закреплённые на стенах и потолке, свисающие с них бордовые ремни. Рядом была подвешена обнажённая женщина. Её туловище стянули верёвками в корсет, скреплённые запястья и щиколотки были разведены в стороны, максимально раскрывая тело. Полуголый мужчина перед ней держал обмотанные вокруг своих предплечий концы верёвок. Всякий раз, потянув за них, он раздвигал шире конечности женщины и насаживал её на себя. Обзор был слабым, но Мия и так догадалась, что именно там происходит. − Хочешь попробовать? − Заняться сексом на этой штуке? − протараторила Мия, запоздало придав себе уверенный вид. Её реакция немного развеселила Виктора. − Нет. Подвешивание. Странное чувство нервно защекотало внутренности. − На нас будут смотреть? − Я закрою дверь, − обаятельная улыбка, некая блаженность, примешенная к голосу − всё это навевало Мие мысли о том, что её умело соблазняют. − Тогда… ждём пока они закончат? Как только парочка покинула комнату, Виктор запер вход и подошёл к конструкции. В его глазах читалось профессиональное любопытство. Именно оно внешне демонстрировало нечто глубоко интимное в темпераменте этого человека. Похожим образом горели его глаза, когда Виктор садился за рояль. Мия предсказуемо залюбовалась прекрасным зрелищем. Здесь, в этом месте, Виктор действительно играл на своём поле. И играл первоклассно. Готовя ремни к использованию, он излучал ленивую уверенность отдыхающего на своей территории хищника. А в это время волнение гнало кровь по венам Мии. Она слышала каждый удар своего сердца. − Выглядит весьма экстремально. − Если ты уверена, что будешь вспоминать этот опыт с улыбкой, то мы это сделаем. Если сомневаешься, то лучше сообщить об этом прямо сейчас. Соглашайся только на то, что тебе нравится и самой. − Я всегда делаю только то, что мне нравится. Но как я могу знать, нравится мне оно или нет, если я не пробовала. − Логично. Сядь сюда, − Виктор указал на низенький табурет. Когда Мия выполнила просьбу, он опустился у её ног, расстегнул застёжки на обуви. Сняв её по очереди, Виктор следом стянул с Мии колготки. Она послушно наблюдала, исполнившись нежностью к этому человеку. «Я люблю тебя», − вдруг подумалось просто так, без всякого видимого повода. Заветное, желанное, самое сокровенное спряталось в тишине сердца. Несмотря на то, что воздух комнаты не был стылым, оголённые участки кожи Мии покрылись пупырышками. Виктор протянул руку в приглашении, словно спрашивая, доверяет ли она ему. Если ты спрашиваешь, то уже знаешь ответ. Естественно, Мия без колебаний подала руку в ответ. Вблизи конструкция выглядела более устрашающей. Мия задрала голову, рассматривая карабины на потолке. − Давно мечтал увидеть тебя в подвешенном положении. Хочу посмотреть, как твои мышцы будут тянуться. Садись прямо по центру. Ремни ложились на тело один за другим. Они стянули туловище в подобии портупеи от плеч до талии. Затем Виктор принялся закреплять кожаные полоски на нижних конечностях, попутно оценивая потенциал растяжки Мии. − У тебя хорошая пластичность, всё получится. Согни ноги сильнее и вытяни стопы назад. Только теперь, когда лодыжки соединили с задней частью бёдер, давление в мышцах возросло. Но сомнений, что ощущения пересекут грани разумного, не возникло. Мия в надёжных руках. − Готова? − Виктор проверил натяжение ремней. − Горю от нетерпения приступить, мой ментор. − Не хихикай! − Прости. Всё. Не буду. Обвяз потянул Мию, поднимая в воздухе всё выше и выше, пока Виктор не зафиксировал её на самом верху конструкции. Его глаза потемнели, изучающе рассматривая напряжённые под реактивной кожей женские мускулы. Он сбалансировал наклон тела, отпустив ремни на нижних конечностях и затянув их на плечах. − Терпение! Центры удовольствия и боли находятся близко друг к другу. Но если боль невыносимая, ты обязана меня предупредить. − Не особо больно. «Центр удовольствия?», − пронеслось в сознании. Обстановка не очень располагала к возбуждению. К сексу происходящее вообще не имело отношения. Лишь к раскрытию чувственности, к полному раскрепощению. К доверию. Вскоре тело, точно насыщенное электричеством, начало покалывать. Лоб запылал, в горле немного запершило. В который раз открыв глаза, Мия поняла, что потеряла ориентацию в пространстве. Она уже не знала, где дверь, в какой стороне находится Виктор. Беспомощность и уязвимость пригнали за собой мнительное предчувствие: всё здесь ненадёжно. Стоит ей вздохнуть и выдохнуть слишком резко, что-то в конструкции сломается, а Мия полетит вниз и свернёт себе шею. На пробу она шевельнула руками. Что ж, её болевому порогу ничего не угрожало. Отсутствие как таковой сильной боли давало Мие шанс отвлекаться от своего положения. Но уже спустя несколько минут она ощутила знакомую головную боль от глазного давления. Пульс приобретал нестабильный ритм. Звуки в черепной коробке перемешались. Мысленно Мия принялась считать от одного до десяти и обратно. Совершенно безрезультатно. Небольшое полутёмное помещение как будто делалось ещё меньше и мрачнее. Мия растерянно заморгала. Среди приятного лёгкого звона в сознании родилась мысль: она подошла к грани своей выдержки. Тут же сдерживаемое всё это время беспокойство выразилось неконтролируемым всхлипом. Это привлекло внимание Виктора. Он всегда здравомысленно контролировал ситуацию. Он всегда был особенно предубедителен. − Страшно? Страшно ли ей? Отшутиться − не поможет, игнорировать − не выход. Мия сомневалась, как ей сформулировать свои чувства. − Не знаю. Я… я кажется, вижу смерть, хах. Всё стало темнеть и отдаляться… − Не бойся, я рядом, сейчас. Щелчок, и ремни тут же двинулись вниз. − Эй, всё в порядке, − с сожалением запротестовала Мия, едва её колени коснулись пола. − Нет, не в порядке, − в считанные секунды Виктор помог ей полностью освободиться. − Я просто немного разнервничалась из-за высоты. Уже всё прошло. − Это я переборщил, следовало снять тебя оттуда на минуту раньше. − Виктор, мне не хочется заканчивать так… Но, если ты считаешь это правильным решением, я доверяю твоему чутью. Только что его мимика выражала уничтожительную рассерженность, а уже через секунду на строгом остром лице появилась мягкая улыбка, взгляд потеплел, а голос сделался вкрадчивым, тихим: − Прости, что остановился. Но в таком деле лучше уж не дожать, чем пережать, − Виктор погладил Мию по разгорячённой щеке. − Ты ведь понимаешь, какое бы положение мы ни занимали, это лишь игра? И у неё есть правило, будто главный я. Но на самом деле главная ты. − Я помню, − она виновато погрустнела: никоим образом Мия не дала Виктору вовремя понять, что им пора притормозить. − Прости, я должна была произнести стоп-слово… − Не в этом случае. В подобной практике нередко наступает трансовое состояние. Сабспейс отключает мозг, о добровольности и разумности ты уже не вспомнишь. А сила воздействия в любой момент способна зашкалить и стать небезопасной… Не к месту Мия широко заулыбалась ещё на середине его фразы. − Было бы грандиозно, помри я тут со словами «Я вижу смерть»… − Мия… − Вот это был бы рок-н-ролл! − Не шути здесь о таком. Но на неё уже нашло шальное необъяснимое веселье. Мия даже не сразу поняла, что с её уст сорвалась неприемлемая для неё шутка о смерти. − Чувствуешь свои конечности? − Вроде да. − Пошевели пальчиками, − Виктор проследил, чтобы Мия подвигала пальцами рук, затем пальцами ног. Кожа от ремней немного расцвела красноватыми следами, но понемногу начинала бледнеть и возвращать себе прежний оттенок. Мия расстроено качнула головой и поджала губы, выражая малую долю того неудовольствия, что испытывала. − У меня не получилось… Не вышло не только пройти проверку на прочность, но и, диссоциировав от тела, испытать захватывающее блаженство. Зря она так рано причислила себя к людям, способным на столь мощные чувства и импульсы. − Всё хорошо, милая. Реальность может проиграть фантазии, это нормально. Мне нравится, что нам есть ещё над чем работать. Мы будем двигаться немного медленнее. И не практиковать то, что тебе не пришлось по душе. Прохладная рука коснулась её лба. Это было во всех отношениях своевременно и чертовски приятно. Вжавшись своей кожей в чужую ладонь, Мия вздохнула. − Дело в том, что мне волнительно даже просто быть здесь, я взбудоражена самим фактом своей смелости. Приятно взбудоражена. У меня случилась передозировка эмоциями, вот, наверное, и причина, почему я дважды спасовала… − Не огорчайся из-за этого ни на минуту, − нежные губы Виктора коротко тронули её лоб, переносицу, губы. Восстановив ровное дыхание полностью, Мия тихо спросила: − Бывало ли, что ты перегибал палку со своими клиентками? − Не в физическом плане. В психологическом, но всегда находился путь исправить ситуацию. − Меня ещё давно мучает вопрос: почему ты предпочёл, чтобы во время сессии я называла тебя настоящим именем? − Это тоже в некотором роде испытание. Имя − это доверие. Это близость. Требование доверия и близости уязвляет. − Что ж, результативная тактика. Тебе удалось произвести нужный эффект. Первое время я не могла даже мысленно тебя по имени звать. Из-за этого казалась себе невероятно глупой. Вообще встречи с тобой были новым для меня приключением, и вместе с тем некое внутреннее чутьё подсказывало, что всё происходящее со мной уже знакомо моему телу. То есть, возникающее восприятие мне знакомо, как будто я уже имела опыт и знала заранее, как это будет ощущаться, − она облизнула губы, чуть помедлила перед следующим вопросом: − Что ты подумал обо мне в нашу первую встречу? − Мало, на самом деле. «Слишком молодая. Новичок. Самонадеянная. Залётная − на одну встречу». Мия осталась недовольна ответом. Она хотела другой. − А во вторую встречу? − «Ох, эта девчонка опять явилась морочить мне голову». − А в третью? − «Эта роскошная девушка снова пришла сводить меня с ума», − Виктор заворожённо улыбнулся. − Я уже говорил, до тебя мне было легко выполнять свою работу и не вовлекаться. Ты − самое горячее искушение, с которым мне доводилось сталкиваться. Прекрасное и чарующе пахнущее искушение. − Мне казалось, я выставляла себя такой неуверенной. Вряд ли это хоть кому-то прибавляет привлекательности. − Ты не была неуверенной в себе. Смешливой, кручёной, немного раздражающей, но не неуверенной. Ты отлично осознаёшь, насколько ты красивая и женственно тонкая, как горячо и органично выглядишь. Во всяком случае, твоё подсознание это точно понимает. Ты инстинктивно кокетлива, Мия, и способна очаровать даже телефонный столб. Но и покажись ты мне неуверенной, я бы не судил о тебе по первому впечатлению. О человеке нужно судить не по первой мысли о нём, а по второй. Первая мысль − это наш инстинкт, искусственно присаженные мысли извне, мнение общества, которое диктует, как нам о человеке думать. А вот вторая мысль − это уже то, что мы думаем на самом деле. Неопределённо поведя плечом, Мия опустила глаза. − Символично, что мы вспоминаем нашу первую встречу именно здесь. − Я считаю её приятной, забавной историей, которую с удовольствием прокручиваю в памяти время от времени. − А я считаю, это было наше нулевое свидание. Виктор задумался. Судя по выражению его лица, он вспомнил о чём-то приятном. Вскоре снова заговорил: − Я тогда решил, что это всё не для тебя, и ты вот-вот просто исчезнешь. Но ты упорно возвращалась и просила ещё встреч. Я спрашивал себя, зачем она приходит, что же ей так сильно нравится. Мне казалось, тебе всё одинаково. − Ну, это правда: не было чего-то конкретного. Мне просто нравился ты. А вот почему ты сомневался, но не прогонял меня − это большой вопрос… − Я и сам много раз задавался этим вопросом. Но какой ответ в таком случае вообще считать правильным? Допустим, ты не понимаешь свои желания чётко… Это указывает не на их отсутствие, а лишь на их неоформленность. Теоретизация не всегда нужна. Иногда можно просто чувствовать. И если ты признаёшь свои чувства, не перескакивая неудобные для себя, то нет никакого смысла выяснять: «Это мне нравится, потому что я….» и далее перечисление, как ты устроена. Мия поймала себя на мысли, что давно не была настолько удивительно спокойной. Любопытно, учитывая её местонахождение. Термин «спокойствие» применялся к заведению с натяжкой. Глубокий вдох заполнил грудь. Губами Мия потёрлась о скулу Виктора, щека прижалась к его щеке. Вспомнилось мамино: «влюблённый мозг вырабатывает вещества, из-за которых твой партнёр выглядит, пахнет и кажется самым идеальным человеком на Земле». Это совершенно точно отражало то, что Мия переживала в эту самую минуту. − Ты пахнешь как… мой человек. Виктор улыбнулся − она чувствовала виском эту приятную светлую улыбку, означающую, что её спонтанные слова прозвучали для него особенным откровением и интимностью. Он взял в ладони её лицо и ласково назвал Мию: − Моё сердце. Они соприкоснулись лбами в жесте проявления нежности. Прошло немного времени, прежде чем Виктор прервал молчание: − Как тебе наш вечер? − Занимательный, − следом голос Мии поменял шутливые нотки на участливые: − Мы же выяснили, я здесь не бросаться в пекло, а просто присмотреться, познакомиться с обстановкой, понять и принять образ мыслей, отличный от моего. Мне дико нравится, что мы тут вместе. Мне нравится, что ты поддержал эту идею. И мне нравится, что я могу сказать тебе о чём угодно, и не бояться остаться непонятой и отвергнутой. − А ещё тебе нравится, что мы угождаем твоему языку любви. − Это тоже. Не совсем. Если бы дело заключалось только в совместном времени, они с Виктором могли пойти куда угодно. В эту же вылазку Мия вложила скорее сентиментальный мотив. Нередко ей вспоминался день, когда она, полная надежд и сомнений, вошла под своды подобного этому места. Оно однажды свело их с Виктором вместе. Оно − их связь, их первая общность и смычка, их начало. Риск, азарт, смешанный с безумием, и не ведающий компромиссов авантюризм: Мия надеялась оживить в себе те самые испытанные больше года назад эмоции, пережить их, уже будучи другим человеком. Она была юна, немного экзальтирована, раззадорена и охоча до приключений. Именно такой образ девушки, сотканный из самых ярких впечатлений, сохранился в памяти. Приведя себя в порядок, они с Виктором вернулись в основной зал и выбрали столик. − Что будешь пить? − Воду, − ограничилась Мия непритязательным выбором. Прежде чем уйти к бару, Виктор строго посмотрел на неё. − Только никуда отсюда! − Хорошо. − Мия. Ни шагу… Серьёзно! − Я поняла, − прыснула она. Оставшись одна, Мия огляделась по сторонам. Накатило то исключительное, необыкновенное чувство, когда вдруг понимаешь: ты здесь, прямой сейчас. Это всегда заставляет немного озадачиться и растеряться. Одно мгновение, когда всё вокруг кажется таким невероятным и ненастоящим. Лишь одно − оно всегда куда-то торопится, − и снова находишь точку фиксации реальности. Жизнь и её ощущение входят в обычный ритм, а взгляд на мир становится более реалистичным. Возвращаясь в себя, Мия прислушалась к музыке, сфокусировалась на обстановке и людях. А потом перевела взгляд на Виктора вдалеке, в тот самый момент, когда он тоже на неё посмотрел. Такая естественная спонтанная связь.