Ручной монстр в бутылке, или Как хтонический ужас учился быть человеком с красной кровью

У Ло Бинхэ всё ещё не получалось идеально контролировать свои тени. Это было вполне объяснимо. Эта человеческая форма, возможно, оказалась даже чуть более удобной, чем он ожидал, но, давайте начистоту, он по-прежнему оставался непостижимой аморфной сущностью, с трудом втиснувшейся в крошечный физический объём. Понятное дело, иногда случались… утечки. Особенно в тех случаях, когда он был взволнован или оказывался во власти сильных эмоций. (Оглядываясь назад, у него должно было хлестать из всех пробоин во время инцидента в приснопамятном сарае. Ему сказочно повезло, что и ему, и Шицзуню было не до того, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.) Однако проблема заключалась не в том, что он испытывал какие-то трудности с управлением тенями вокруг себя. То есть это по-прежнему было проблемой, конечно, но решалось довольно просто. Главным было вовремя спохватиться, когда такое происходило. Нет, настоящая проблема состояла как раз в том, что Ло Бинхэ не всегда замечал за собой, когда он это делал. Фактически, изначально он вообще не осознавал того, что он это делал. Когда он впервые обратил на это внимание, стоял ясный, безоблачный летний полдень. Воздух не был добела раскалён от зноя, как это бывает в середине лета, и поэтому Шицзунь решил, что сейчас самое время потренировать Ло Бинхэ. В частности, улучшить его осанку. — Порой Бинхэ двигается так, будто думает, что состоит из воды, — сказал Шицзунь слегка сварливым тоном. — Это неплохо в сражении, по крайней мере, если не допускать ошибок. Но не следует злоупотреблять этим в повседневной жизни. Подумай о нагрузке на позвоночник и растяжениях. …Ло Бинхэ практически не сомневался, что без труда сумеет согнуть позвоночник своей физической формы хоть в бублик, хоть в какую геометрическую фигуру, если пожелает. …Он был в равной степени уверен, что нормальный человек на такое не способен, поэтому промолчал. Кроме того, Ло Бинхэ… любил такие вот упражнения. Поистине, Ло Бинхэ любил любые упражнения, которые назначал ему Шицзунь. Цель их не играла никакой роли, все они лишь служили проявлением заботы о нём Шицзуня — его желания сделать Бинхэ лучше и сильнее. Но надо признаться, что особенное удовольствие доставляли ему занятия, на которых Шицзунь стремился исправить его осанку. Потому что это значило, что он может случайно упасть в объятия к Шицзуню столько раз, сколько захочет. Самый первый раз действительно был чистой случайностью. Но стоило ему осознать, что Шицзунь нисколько не возражает — его ругань не считалась, её едва ли можно было и руганью-то назвать, учитывая нехарактерную нежность тона, — и Ло Бинхэ оценил представившуюся ему возможность в полной мере. Как шанс охмурить Шицзуня. Люди то и дело падали в чьи-нибудь объятья в тех книгах, где рассказывалось о людях, которые испытывали те же чувства, что и он к Шицзуню. Правда, тому, кто хотел быть защитником, как правило, полагалось ловить другого, а не падать в его объятья, но Шицзунь никогда не был неловок. Честно говоря, Ло Бинхэ напрочь отказывало воображение при попытке это представить. Он, конечно, хотел защитить Шицзуня — он всё же был слеплен из более прочного теста, чем люди, примерно как стекло против бумаги, — но что-то в самой идее о Шицзуне, путающемся в собственных конечностях… нет, это, казалось, было ниже его достоинства. Их ситуация была немного необычной, но, поразмыслив немного, Ло Бинхэ пришёл к выводу, что он может это совмещать — быть и тем, кто падает, и тем, кто защищает. Он всё никак не мог привыкнуть к ощущениям от прикосновения Шицзуня. Он думал, что вряд ли когда-нибудь привыкнет. Это было слишком неземным, слишком отличным от любого другого опыта, полученного им за время пребывания в облике смертного. Его тело пылало, его разум сгорал. — Как, интересно, ты дожил до своих лет, будучи таким неуклюжим? — вздыхал Шицзунь. Он протянул руку, чтобы потрепать Ло Бинхэ по голове. — Ты точно взрослый? Нет, правда — Внезапно его тело окаменело. Ло Бинхэ поднял глаза. Лицо Шицзуня превратилось в мрачную маску, взгляд был прикован к чему-то прямо за плечами Ло Бинхэ. Распрямившись, Ло Бинхэ обернулся, проследив за направлением его взгляда. Тени в бамбуковом лесу двигались. Это мог быть просто ветер, играющий со стеблями бамбука. Но погода была безветренной. Сердце Ло Бинхэ упало. Он и по сию пору помнил, как Шицзунь ненавидел, когда он заставлял тени двигаться. Сделав усилие, он вынудил тени замереть, затем обеспокоенно посмотрел на Шицзуня. — Шицзунь? Шицзунь не ответил сразу, его взгляд был устремлён на тени. Наконец он потряс головой, и напряжение в его теле помалу стало исчезать. — Ничего. Просто у этого мастера воображение разыгралось. Уклончивый ответ совсем не успокоил мятущееся сердце Ло Бинхэ. Была ли это правда? Действительно ли он списал всё на воображение? Или Шицзунь обнаружил связь между возвращением теней и присутствием здесь Ло Бинхэ, а теперь просто пытался это скрыть? Он должен был знать. — Молю Шицзуня о снисхождении, — сказал он. — Но этот ученик не может быть спокоен, когда Шицзуня что-то тревожит. Шицзунь не хотел говорить, но после настойчивых уговоров Ло Бинхэ он наконец сдался. — Действительно, ничего серьёзного. Дело в том, что этот мастер имел определённые проблемы с… призраками несколько лет назад. Как бы то ни было, та проблема благополучно разрешилась, так что Бинхэ зря беспокоится. Призраки? Шицзунь думал, что он был призраком? Это было неожиданно, но поразмыслив об этом, он понял, что такая ошибка с его стороны была вполне оправданной. Шицзунь был весьма мудр по человеческим меркам, и не его вина, что во вселенной существовали тайны за границами понимания смертных. Призраки встречались значительно чаще, чем особи его вида, так что неудивительно, что первые были хорошо известны людям, в отличие от вторых. Во всех книгах и свитках, которые он поглотил, ему удалось обнаружить лишь несколько расплывчатых упоминаний о себе подобных, в то время как количество литературы, посвящённой призракам, могло бы заполонить долины и горы. Если Шицзунь думал, что он был призраком, тогда Ло Бинхэ наверняка был вне подозрения. По крайней мере, пока что. Напоминание о прошлом несколько отрезвило его. Независимо от того, как бы Шицзунь ни доверял «Ло Бинхэ», как бы ни полагался на своего ученика, он по-прежнему боялся истинного Ло Бинхэ. Ло Бинхэ по-прежнему следовало соблюдать осторожность. Как бы всё ни обернулось, он не мог позволить Шицзуню узнать о своей нечеловеческой природе. __________ (И всё-таки непонятно было, если Шицзунь так боялся истинного Ло Бинхэ, почему он так привязался к монстру в бутылке? Это не могло быть из-за того, что Ло Бинхэ в то время был надёжно запечатан. В конце концов, первое, что попытался сделать Шицзунь — это освободить его. Так почему? Даже сейчас, после всего, что он успел узнать о людях, Ло Бинхэ всё ещё не понимал их.) __________ Была какая-то горькая ирония в том, что Шицзунь был просто без ума от монстров. Поначалу Ло Бинхэ этого просто не осознавал. Эта черта Шицзуня осталась им незамеченной в то время, когда был закупорен в бутылке. Однако понемногу это прояснялось, и никакой ошибки здесь быть не могло. Первой ласточкой был инцидент, случившийся вскоре после того, как Ло Бинхэ явился на гору Шицзуня — когда он ещё тайно ночевал в дровяном сарае. Нарезая круги вокруг бамбуковой хижины, он наткнулся на Шицзуня, склонившегося над тем самым местом, где и стоял в момент их счастливого воссоединения. Когда Шицзунь его увидел, то жестом поманил к себе. Сгорая от любопытства, Ло Бинхэ повиновался. Возле двери хижины росло какое-то растение с толстым вьющимся стеблем и гроздьями мелких тёмно-зелёных листочков. Круглые, подрагивающие, пятнисто-коричневые штуки налипли с обратной стороны листьев. Яйца, подсказали знания, впитанные из книг, в сознании Ло Бинхэ. Это были яйца, и они находились в процессе вылупления. Ло Бинхэ, стараясь не шуметь, опустился на колени возле Шицзуня и стал наблюдать вместе с ним. Трещины прорезали скорлупу яиц одна за другой. Маленькие ярко-алые насекомые выползали через образовавшиеся отверстия, и позади них брошенные скорлупки размягчались, оседая слизистыми кучками. Что-то длинное и тонкое высовывалось у них из ртов. Это не походило на нормальный язык, но они были до того крохотные, что Ло Бинхэ едва мог различить детали. Эти язычки проворно мелькали в воздухе, и при этом остатки яиц стремительно таяли. Закончив трапезу, насекомые расползались по стеблям растения, отправляясь исследовать новый для них мир. — Змееязыкие огненные жуки, — сказал Шицзунь, и в его голосе звучало нескрываемое удовлетворение. Взяв лекторский тон, он продолжил. — Эти создания известны прежде всего своими странными змеевидными языками, которые действуют практически как вторая голова, а также своей способностью самовозгораться без наималейшего вреда своим телам. Именно этот момент новорождённые змееязыкие огненные жуки — все одновременно — выбрали, чтобы вспыхнуть ярким пламенем. Растение, на котором они сидели, мгновенно занялось, и огненные языки весело принялись облизывать растительную массу, распространяясь вокруг. — … В конечном итоге только быстрая пробежка Ло Бинхэ за водой спасла бамбуковую хижину, на которую пламя грозило вот-вот перекинуться. Итак. Этот инцидент был своего рода первой ласточкой. Шицзунь совершенно точно знал о местоположении кладки, но его инстинкт исследователя заглушил голос осторожности, советовавший устранить угрозу, которую жуки представляли для его дома. Но что сделало его увлечение совершенно очевидным, так это ночные охоты. Ло Бинхэ наконец узнал, что за напасть отнимала у него Шицзуня в тех редких случаях, когда тот покидал свою гору. Хотя Шицзунь по большей части был предоставлен своему уединению на вершине горы, но время от времени до него доходили просьбы о помощи, передаваемые через Мин Фаня или Нин Инъин, от простых людей, живущих в окружающих деревеньках. Разумеется, Шицзунь не откликался на все просьбы подряд. Некоторые из них были о вещах, которые вообще не подпадали под компетенцию заклинателя, и поэтому попросту игнорировались. (Было, к примеру, зашкаливающее количество запросов на телохранителя от самонадеянных денежных мешков, которые наверняка полагали, что сумеют привлечь внимание бывшего горного лорда.) К тем же, кто действительно нуждался в помощи заклинателя, Шицзунь зачастую посылал одного или сразу двоих учеников, чтобы они позаботились о проблеме вместо него. Изредка он брался за какую-нибудь миссию лично. Но во всех таких случаях, как правило, были замешаны интересные монстры. Это было почти забавно. Когда-то Ло Бинхэ ненавидел эти отлучки, вызванные ночными охотами, больше всего прочего, но теперь он полюбил их — ну, по крайней мере, как только он обнаружил, как легко Шицзунь поддаётся уговорам сопровождать его. В конце концов, Шицзуня привлекали далеко не сражения с монстрами. А возможность увидеть своими глазами новых интересных зверей. Шицзунь отличался очаровательной склонностью к лености. Если бы он мог наблюдать за необычными монстрами, не отвлекаясь на сражение с ними, он бы, конечно, с превеликой радостью воспользовался этой альтернативой. Немного сражений с монстрами в обмен на дни, проведённые исключительно в компании Шицзуня, без необходимости делиться с двумя другими его учениками, которые то и дело вторгаются и прерывают их уединение? Только полный дурак откажется от такой сделки. По мере того, как проходило время, количество ночных охот, на которые отправлялся Шицзунь, начало неуклонно расти. Ло Бинхэ… ну, возможно, сыграл в этом свою роль. Было до смешного просто проскальзывать во сны людей, побуждая их приходить к горе Шицзуня со своими просьбами. Ещё проще было находить сны зверей. Благодаря некогда поглощённым им бестиариям он отыскивал редчайших и удивительнейших созданий, которые, по его мнению, могли бы понравиться Шицзуню больше других, и подталкивал их мигрировать в направлении местности, окружающей обитель Шицзуня. Он, конечно, был крайне осторожен, навеивая послания во сне — Шицзуню бы не понравилось, узнай он, что Ло Бинхэ поломал чей-то разум, даже случайно. И любые ухищрения, на которые ему приходилось идти, во всяком случае того стоили, если наградой за это было плохо скрываемое возбуждение в глазах Шицзуня, стоило ему увидеть очередную находку Ло Бинхэ. — Радужночешуйчатый дракон-тигр? — Шицзунь чуть ли не захлёбывался словами, с огромной скоростью вылетающими изо рта. — Но они же считались вымершими — прошли столетия с тех пор, как особь данного вида видели в последний раз! Потом они сражались и либо укрощали, либо убивали зверя, как решал Шицзунь. По мере того, как Ло Бинхэ стал пригонять всё более редких существ, Шицзунь всё чаще выбирал укрощение. Так, после встречи с радужночешуйчатым драконом-тигром Шицзунь провёл всю оставшуюся дорогу домой, читая лекцию, посвящённую «сохранению редких видов». Ло Бинхэ находил это невыносимо очаровательным. __________ В конце концов он, видимо, утратил бдительность. После стольких удачных охот ему и в голову больше не приходило, что что-то может пойти не так. Пока не случилось беды. __________ — Чёрный лунный носорог-питон? — переспросил Шицзунь. Ло Бинхэ кивнул. — Вероятно, целое стадо. Письмо звучало по-настоящему отчаянно. Шицзунь прижал закрытый веер к губам, размышляя. — Это может оказаться не по силам моим ученикам. Пожалуй, этому мастеру следует взглянуть самому, — ещё одно постукивание веера по губам. — Было бы лучше всего отправиться не откладывая, пока они не причинили слишком большого ущерба местным жителям. — Следует ли этому ученику нанять экипаж? — спросил Ло Бинхэ. — Или же Шицзунь предпочёл бы Сюя? Оба варианта имели свои плюсы. Экипаж подразумевал, что они проведут больше времени в дороге, что означало больше времени наедине с Шицзунем. Но поскольку Ло Бинхэ имел самый обычный меч, не реагирующий на духовную энергию, это означало, что, воспользуйся Шицзунь Сюя, ему пришлось бы позволить Ло Бинхэ ехать на мече позади него. Что предоставляло прекрасную возможность держаться за Шицзуня, обнимая его, в то время как ветер свистел бы им в лицо… Выбор не из лёгких, что и говорить. Он знал, однако, что Шицзунь предпочёл бы экипаж. Он любил комфорт. Хотя не было похоже, что ему была совсем уж неприятна идея путешествия на мече. Ло Бинхэ никогда бы не предложил Шицзуню что-либо неприятное. — Откуда там пришло то письмо, повтори? — спросил Шицзунь. Ло Бинхэ ответил. Шицзунь вздохнул. — Что ж, значит, Сюя. Ло Бинхэ черкнул записку о том, куда они направляются, для Нин Инъин и Мин Фаня, после чего занялся сборами в дорогу. Когда он закончил, Шицзунь с Сюя на поясе уже ожидал его на пороге бамбуковой хижины. Ло Бинхэ встал на меч позади него, бережно обвив руками тонкий стан Шицзуня. — Бинхэ готов? Ло Бинхэ опустил подбородок на плечо Шицзуня, с наслаждением зарывшись лицом в его волосы. — Мм. Меч взвился свечкой, поднимая их выше и выше. И вот они уже были в пути, и проносящиеся внизу сельские угодья выглядели туманными цветными пятнами. Это был идеальный день для полёта. Солнце ярко сияло и согревало их, но упругие прохладные потоки ветра, бьющие им в грудь, спасали от перегрева. Ло Бинхэ уткнулся носом в плечо Шицзуня и почувствовал, как в груди у того зарождается тихий смех. Примерно половина дня была позади, когда они достигли равнины, где были замечены чёрные лунные носороги-питоны. Шицзунь замедлил Сюя, и они принялись выписывать круги в воздухе, исследуя близлежащую территорию в поисках огромных чёрных туш, заметных издалека. — Вон там! — воскликнул Ло Бинхэ, указуя рукой. Шицзунь кивнул, направляя Сюя. «Стадо» было очевидным преувеличением местных жителей — в общей сложности там паслось трое чёрных лунных носорогов-питонов. Вот только хватило бы и одного, чтобы посеять хаос в человеческом поселении; трое же в одном месте превращались — для людей — в катастрофу. Как только они приблизились, Ло Бинхэ, с обнажённым заранее мечом, спрыгнул на землю с Сюя. Чёрные лунные носороги-питоны были агрессивными существами; заметив его, они в ту же секунду понеслись, как ураган, в его сторону, с оглушительным рёвом воздев «хоботы» к небу. В голове у Ло Бинхэ зазвенело от их воинственного клича, и он мимолётно понадеялся на то, что чувствительные уши Шицзуня не пострадали. Затем он растворился в смертельном танце битвы. Оказалось посложнее, чем он думал, уклоняться от трёх противников сразу, однако он не ударил в грязь лицом. Кровь быстрее заструилась по его венам — то было инстинктивной реакцией его физической формы в бою. Даже один зверь обладал подавляющей мощью, а когда они объединили усилия, малейшая ошибка грозила стать роковой. Но. Реакции его тела говорили одно, а чувства в его сердце — другое. Если уж на то пошло, Ло Бинхэ никогда не видел реальной угрозы ни в одном из монстров, с которыми он сражался для Шицзуня. Да и как бы он мог испугаться создания, которое было намного меньше и слабее его? Он, разумеется, знал, что в человеческом облике у него есть некоторые ограничения, но некая его часть почему-то не верила, что эта разница может существенно на что-то повлиять. В конечном итоге это стало его величайшей ошибкой. — Бинхэ! — крикнул Шицзунь. Это было первым предупреждением, которое он получил. Ло Бинхэ крутанулся вокруг своей оси, вскидывая меч — как раз вовремя, чтобы заблокировать выплеск демонической энергии, вылетевший из пасти твари. Но его меч, в конце концов, не был духовным оружием. Он был скован из простой стали и годился против небольших монстров или обычных людей. Но он бы никоим образом не смог сдержать демоническую энергию такой силы. Меч яростно завибрировал, пытаясь сохранить свою форму — и разлетелся на бесчисленное множество кусочков. Ло Бинхэ отшатнулся назад. Зверь воспользовался своим преимуществом, сразу же атаковав его торчащим из пасти питоном, напоминающим хобот. Но за миг до столкновения Шицзунь прыгнул перед ним, заблокировав удар клинком Сюя. Потом: Второй чёрный лунный носорог-питон вступил в бой, используя ту же тактику, что и первый. Только вот на этот раз его целью был отнюдь не Ло Бинхэ. Шицзунь был недостаточно быстр. «Хобот» врезался ему в бок. Он отлетел в сторону, с силой ударившись о землю… Как раз там, где его и поджидал последний чёрный лунный носорог-питон. Монстр запрокинул голову, и его могучий рёв эхом разнёсся по небу. Он поднял свою громадную ножищу, намереваясь растоптать человека. Под его чудовищным весом — Хрупкое человеческое тело Шицзуня будет раздавлено в лепёшку. Не останется ничего, кроме месива из мяса и костей. Ло Бинхэ бросился вперёд, из его глотки сам собой вырвался крик. — Не смей т̬̱̘̗̖͇͇̲̜̗̩̘̮̜̈̾̿͛͌̉̾̊̑͛̓̋̏̑̅р̤͎̪̘̝̮͙̖̠̟̙̳͍͉͌́̒̅ͅо͚̞͉̠̝͚͇͚͈͔̲͋́͐͊̒ͅг̰͚͔̮͑̑̉̌͂̓͂͊̔͆́̅͋̉̈́ͅа͖̩̰͑̒̉̌̏̃̐̒̂̂̈͌̊̃ͅт̗̥̘̟͇͍̮̬͎͓̖̭̟̭̲̬̿̀̅̎̉͒̋̊́̆̊̉͊̒ь̩̱̩̙͖͈̠̰̘̲̝̈̑̆̽̊̀̏̓́ м̬̥̞̤̆̀̀̑͂̂̇̚о̠͙̬̙̗̘̮̬̮̥̫̪̳͎̜͌̀̄̍̉̊͗̊̄̋е̰̗̲͇̜͙̮̥̙͖͌́͑̏͊̇̀̍̀̔ͅг͎̙̘̩̮͖̥͉̝̱̠̰͇͐̽͊̆̀̋̎̋̈́̃͛̈́͌̆̾о̰͎̯̩̟͚͍̤̝̍̑̀̇ͅ Ш͖̠̦̒̌͐̓̾̋͑̇͆̄̐̓̋̽͂ͅͅи̤͙̩̟̲̭̲͉̖̣̣̞̩̝̲͂̃̀̆̔͑̎̽̓ц̳͙̯͍̝̯̥̪̆̔̏̋̇̔͆̓͋ͅз̦͎̝͎̣̪̮̮̗̩̮͎̤̘̒̓͂̄̈́́у̠͓͇̗͇͍̰̗̲͍̥̫̰͕͆͑̂̔̏̀͑̿̒̔̍н̖̬̤͉͈͉̀̈́͐̐я͚̬̟͕̮̤̾͒̋̅̈͆̑ͅ! ͍͇͇̰̝̘̥̅͋̄̓́̑̇͊͌̊! ̟̳̠̦̬͉̗̠̝͔̏̀̌̋͐̽̋̔̋͂̀͒̓ͅͅ! ̠͌̓͛̇̇͑̆͛͌̏̑͆̇́͑ Его смертная форма спала с него. Снялись и ограничения, наложенные на него. Зверю хватило времени только на то, чтобы ощутить короткую вспышку всепоглощающего ужаса, прежде чем Ло Бинхэ окутал его целиком и сожрал, не оставив и следа. Другие два чёрных лунных носорога-питона пустились в бегство, но Ло Бинхэ не дал им шанса удрать. Он разрастался и разрастался, быстрее, чем они могли бежать, и поглотил обоих, накрыв своими тенями. Упала мёртвая тишина. Всё было кончено. Только в этот миг до Ло Бинхэ дошло, что же он только что натворил. Шицзунь, без кровинки в лице, вытаращился на него. Его губы мелко дрожали. — …Бинхэ? Он узнал. Шицзунь узнал, что он не человек. Всё было кончено. — Ш̰̯̠̯̉̽͗̈́̇̚и͔̖̰͎̭̭̟͚͔̯̠̽͋͒͌̐͊̿̊̇͑͐̚ц̣̦̞̜͇͔̖͑̂̂̎́͆з̲̩̱̩̲͗̀̇̍̔͑̍̄͊̒̏у͖̮̲̲̓͊̂͐̍̔̚н̲͚̯̬̲̱͚̍̆̽̽̂͌̇ь͓͉̤̥̣̜̣̪͑̾͊̐.͍̙̖̯͈͖̦͇̤̲̑̓͑̓͒̓̀́.̭͚̥͍͖̞̝̖̮͇̯̄̀͌̆̂̄̚̚.̣̳͈͕̲̙̯̠̣͎͐̊̏̔̔̊̈́̒̿͂ Бинхэ всё же не сумел сдержать горестного возгласа. Он осознал свою ошибку, когда Шицзуня передёрнуло от звука его голоса, и слабый, болезненный вскрик сорвался с его губ. Он не мог разговаривать с Шицзунем, пока находился в таком состоянии. Этим он лишь причинил бы ему боль. Он заставил себя съёжиться обратно, отчаянно пытаясь вернуть себе человеческий облик. Это оказалось непросто, труднее, чем он думал. Его призрачная масса продолжала просачиваться за пределы человеческого тела. Наконец он справился с этим. Задыхаясь, он упал на колени на землю и опять посмотрел на Шицзуня. — Шицзунь, — с отчаянием произнёс он снова. После краткого высвобождения из оков телесности бешеное сердцебиение ощущалось еще сильнее, чем обычно, и что-то в этом ощущении усиливало его панику. Он видел, как тени вокруг него кружатся и сгущаются, но не мог их остановить. Слёзы лились градом из его глаз, но хотя он и знал, что хорошие ученики не плачут, он не мог прекратить даже это. В отчаянии он подумал: какая теперь разница? Если Шицзунь уже возненавидел его, если уже стыдился его, разве могла простая солёная вода сделать ситуацию ещё хуже? И всё же — — Шицзунь, пожалуйста, — взмолился он. — Пожалуйста. Пожалуйста, не бойся меня. Пожалуйста, не убегай от меня. Губы Шицзуня зашевелились. Хриплое, надсадное карканье вырвалось из его горла. — Что… — Я совершил ошибку. Шицзунь, я знаю, что совершил ошибку. Я не должен был лгать. Но я — Шицзунь безмолвным жестом приказал ему замолчать. Ло Бинхэ, ни на секунду не задумавшись, покорно захлопнул рот, продолжая тихо шмыгать носом — с этим он не мог ничего поделать. Между ними повисла напряжённая тишина. Шицзунь открыл рот. Закрыл его. Ненадолго призадумался. И потом, наконец, он осторожно заговорил. — …Не было никакого мёртвого учителя, не так ли? Ло Бинхэ понадобилась пара секунд, чтобы понять значение этой фразы. Он внезапно вспомнил ту ложь, в которую он заставил Шицзуня поверить в тот день, когда они воссоединились. Ну почему из всех возможных вопросов Шицзунь выбрал именно этот? Пристыженный, он вытер слёзы и сначала отрицательно помотал головой, затем кивнул. — Ну, и что ты хочешь этим сказать? Да или нет? Означало ли это, что ему позволили говорить? — Нет, мёртвого учителя никогда не существовало. Но… Я потерял моего Шицзуня на какое-то время, — Ло Бинхэ засомневался, но — какой смысл был в том, чтобы скрывать всю правду сейчас? — Я потерял тебя. Шицзунь, ты не помнишь меня? Твоего маленького монстра в бутылке? Глаза Шицзуня округлились. — Это ты — Ло Бинхэ кивнул. — Шицзунь тогда был так добр ко мне, — сказал он печально. — Но… этот ученик был слишком глуп и почти ничего не знал о людях в то время. Я не хотел напугать Шицзуня, но сделал это. Вот почему я ушёл. Но я никогда не переставал тосковать по Шицзуню, ни на мгновение. Снова ненадолго наступила тишина. — Так значит, ты… — Шицзунь оборвал себя, видимо, не сумев подобрать подходящего названия тому, чем являлся Ло Бинхэ. — И потом ты решил принять облик человека, потому что ты… хотел быть моим учеником? — Да, — голос Ло Бинхэ вдруг осип. — И ещё потому, что я люблю тебя. Совсем не так он представлял себе, как скажет ему об этом. В книгах на этот счёт говорилось предельно ясно — что такие слова следует произнести, дождавшись правильного момента. Но он не мог истолковать чувства Шицзуня в данный момент. Он не мог сказать, что было у него на уме. Если Шицзунь собирался прогнать его прочь… в таком случае Ло Бинхэ, по крайней мере, хотел, чтобы он сначала узнал всё до конца. Шицзунь заметно вздрогнул. Несколько долгих мгновений он пялился на Ло Бинхэ с непонятным выражением лица, прежде чем волевым усилием вернуть лицу привычное ровное выражение. Тем не менее на его щеках остались красные пятна. — Этот… Бинхэ должен быть осторожен, говоря подобные вещи. Люди могут его неправильно понять. ??? Как эти слова можно было неправильно понять? Все поглощённые им книги вроде бы сходились во мнении, что означало такое признание… Возможно, были другие интерпретации, о которых он не знал? Пока Ло Бинхэ ломал ум над этим новым аспектом человеческих тайн, Шицзунь поднялся на ноги. Сюя влетел в его ладонь, и Ло Бинхэ почувствовал, как его сердце оборвалось. Что это значило? Он собирался окончательно избавиться от Ло Бинхэ? Ло Бинхэ всё ещё помнил ту пустоту, которую он чувствовал внутри до того, как встретил Шицзуня. Он не желал возвращаться к прежнему одинокому существованию. Затем Шицзунь сказал: — Ну? Разве Бинхэ не идёт со мной? Ло Бинхэ вскинул голову. Хрупкая, как мотылёк, надежда зародилась внутри него. — Шицзунь? Шицзунь невозмутимо стоял на месте. Ожидая его. Шицзунь не стал бы шутить. Шицзунь не мог быть так жесток. Глаза Ло Бинхэ наполнились слезами, едва понимание снизошло на него. Он побежал к Шицзуню со всех ног и бросился ему на шею. Всхлипывая, он твердил: — Шицзунь… Шицзунь…! — Ай-ай, незачем меня звать. Этот учитель и так здесь. И потом, разве ты не слишком большой, чтобы так рыдать? Правда, неужели тебе ни капельки не стыдно? Шицзунь вздыхал и ругался, но не пытался вырваться из его объятий, и его рука не прекращала гладить Ло Бинхэ по макушке. Сердце Ло Бинхэ наполнилось до краёв. Он не понимал, как человеческое тело умудряется удерживать в себе столько эмоций. Слёзы продолжали литься из глаз; в нём как будто прорвало какую-то плотину. Всё было правильно. — Почему бы нам не вернуться домой, хм? — спросил Шицзунь, и Ло Бинхэ разрыдался ещё пуще, от радости, переполняющей его сердце. Дом. Это место, где он жил вместе с Шицзунем. Место, которое Шицзунь выбрал, чтобы разделить с ним. Даже сейчас. Даже после того, как узнал, кем Ло Бинхэ был и какие чувства испытывал. Никогда ещё это слово не звучало так прекрасно. __________ Послесловие от автора: Об этом ни разу не упоминалось в основной истории, однако настоящая причина, по которой другие хтонические существа избегали Ло Бинхэ, была в том, что он — плод кощунственного союза хтонического монстра и человека. Да, Су Сиянь отличалась извращёнными вкусами.