haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

— Рехнулась? — шипит Куроо, когда ты тянешь его за руку в сторону библиотеки. Обычно тут не так уж и много людей, но сегодня из-за расписания происходит просто наплыв учеников. К тому же, приближаются экзамены первого полугодия, и всем надо готовиться. Вообще, study dates не редкость в ваших отношениях. Чаще всего их инициатором является Тецуро, и на это две причины: 1. он тот еще зубрила; 2. ему не хочется, чтобы вы оба отставали по учебе. А тебе, в принципе, без разницы где. Главное, чтобы Куроо сидел напротив или рядом. Листал книжку, читал вслух параграф, показывал мемы Бокуто или рассказывал смешные истории из тренировочного лагеря. Ты готова смотреть, как он делает, что угодно. Настолько хорошо выглядит твой парень. И сердце сводит, когда он просто дышит, сжимаясь неловко от твоего пристального взгляда, и тихо спрашивает: «что не так?». Все так, Тецу, все так. — Наш стол свободен, — говоришь ты, замечая, как напрягся Куроо, а хватка на ладони стала сильнее. Вы тут не единственная парочка, решившая провести время за кучей книг. Ты плюхаешься на мягкий стул, вытягиваешь ноги и кладёшь на стол мобильник, проверяя часы. Занятия сегодня закончились ещё в первой половине дня, и после этого — в своё свободное время — вы можете делать, что хотите. Учитывая дополнительные экзамены в этом году, совершенно неудивительно лицезреть здесь столько учеников, таскающих учебники со стеллажей или шепчущихся между огромными книжными стеллажами. Условно «ваш» стол, расположившийся в конце коридора и занимающий стратегически важную позицию, касаемо шкафов с материалами по химии, лучшее место в библиотеке. Ты приметила его ещё на первом году, а уже на втором впервые притащила сюда Тецуро. Он был безгранично благодарен за такую возможность. Ведь тут можно не только учиться спокойно, но и целоваться, пока никто не видит. — Что такое? — усмехаешься, видя его попытки сесть на стул и кривящуюся физиономию. — Может постоишь? Тецуро удостаивает тебя воистину гневного взгляда, но лёгкий румянец на щеках его выдаёт. Волейболист, держась за спинку, осторожно опускается на сидение и вздрагивает. Дрожь проходит от копчика вверх, Куроо дышит часто и тянется к лежащей стопке книг, беря самую верхнюю. Ему совершенно без разницы, что на обложке ни разу не химия, а пугающая «Высшая Математика». — Очень смешно, /Т.и/, — фыркает парень. — Сперва засунула в меня эту штуку, а теперь злорадствуешь. Как только прозвенел звонок с последнего урока, ты заманила своего парня в мужскую раздевалку и, светясь, как новогодняя гирлянда, вручила ему небольшую анальную пробку. Конец ее идеально достаёт до простаты, а основание снаружи прижимается к промежности, массируя чувствительный шовчик. У Тецуро нет и шанса сохранять самообладание, когда ему так хорошо. Волейболист уверенно сжимает твёрдую обложку книги пальцами, стараясь унять беспокойную дрожь. Ты не выключаешь игрушку с тех самых пор, как вы вышли из раздевалки. Точнее, вышла ты, в Куроо выполз. До библиотеки он ковылял, и, замечая вопросительные взгляды знакомых, отмахивался ушибленной на тренировке ногой. Тебя пробирало дикими хохотом после каждой его отмазки, но все же меру ты знала и не выкручивала скорость, оставляя минимальной. Тецуро не уверен, что лучше: медленная, раздражающая стенки, заставляющая желать большего или быстрая, напрочь сносятся крышу. Последнюю он ещё не испытывал, а потому предпочитает оставаться в неведении. Ты, заметив, что волейболист расслабился, касаешься концом лакированной туфли его лодыжки и медленно ведёшь выше. Спасибо тому, кто поставил здесь закрытые столы. Куроо и благодарен, и ненавидит этого человека. Хотя вряд ли шанс оказаться откровенно замеченной тебя остановил. Наверное, поэтому волейболист и влюблён в тебя. Ты всегда умудряешься привносить в его жизнь что-то новое, необычное, заставляющее Тецуро трепетать. Вы часто меняетесь ролями, оба кайфуете, зная, что находитесь на равных. Но какая-то часть Куроо все же тянет его сдаваться под твоим напором. И, к собственному стыду, он заводится от одних только слов, приказов и откровенной доминации. После первого установленного правила — не самоудовлетворяться, парень думал, что с ума сойдёт. Ещё бы, в вашем-то возрасте, гормоны шалят только так. И что ему делать, проснувшись с каменным стояком? — /Т.и/, — рычит Тецуро, жёстко перехватывая тебя за лодыжку, но получает в ответ недовольный взгляд. Ты хмыкаешь и убираешь ногу. Парень облегченно качает головой, но распахивает глаза и давиться воздухом в следующую секунду. Ты невинно хлопаешь ресницами и крутишь колесико, переводя уровень выше. Куроо требуется время, чтобы привыкнуть. Игрушка становится гораздо ощутимее, вибрация пронизывает каждый нерв. В твоём взгляде больше ни капли снисхождения, Тецуро сглатывает шумно и сжимает кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладонь. — Что ж ты делаешь, — тяжело задышав, шепчет парень. Он не может перестать ерзать на стуле, пропуская накатывающее возбуждение через все тело. В паху тянет до ужаса, до боли. Форменные брюки неприятно давят. И хорошо, что вы сидите тут, где никто не видит его огромный, блять, стояк. Ты хмуришься недовольно из-за проявленного недавно неповиновения и жалеть парня не собираешься. Тецуро не сдерживает тихий, сладкий стон, против воли срывающийся с губ. Он краснеет мгновенно и прячет лицо за страницами учебника. Третий режим застаёт его врасплох. Чем дольше и интенсивнее вибрация, тем отчётливее Куроо понимает — он прямо сейчас запустит руку в штаны, наплевав на окружающих. Хотя, наверное, даже помогать себе не придётся. Волейболист стискивает зубы, чуть не прокусывая нижнюю губу. Белая рубашка липнет к спине, Тецуро аж потряхивает от напряжения. Изумительная картина — от одного только вида твоё собственное белье намокает. — Хочешь кончить? Эту фразу он ждал, кажется, вечность. Вопрос явно с подвохом. Ты, блять, никогда и ничего не спрашиваешь просто так. Силиконовое основание ощутимо массирует промежность, и парню приходится ослабить галстук на шее. Он уверен, ты все предусмотрела, пока выбирала игрушку. Ты знаешь каждое его слабое место, особенно там, внизу. Стоит во время минета пару раз пробежаться пальчиками от мошонки до ануса — и Тецуро умолять будет. — Что за вопрос? — удивительно, у него ещё сил возмущаться хватает. — Конечно! — Предлагаю сделку, — ты протягиваешь вперёд свободную ладонь и накрываешь его сжатый кулак, ласково поглаживая. — Я дам тебе кончить, но только сейчас, — твой голос звучит так спокойно и располагающе, что Тецуро едва ли может сопротивляться. — Что? — кажется, он ослышался. — Сейчас? Мы в библиотеке, — озвучивает очевидное парень, ты закатываешь глаза. — Сейчас или будешь терпеть до своего дома. Куроо прекрасно знает этот тон, от которого мурашки бегут по спине, от которого кровь в венах закипает и член встаёт, как по команде. Он раздумывает пару секунд и соглашается, даже не задумываясь о том, как потом прикрывать испачканные брюки. Нужно только дойти до раздевалки, а там переоденется в спортивную форму, и все будет нормально. Размышляя об этом, он поднимает на тебя взгляд, практически умоляя. — Я не хочу при всех. — Стыдно? — Тецуро фыркает, но кивает. — А не стыдно было дрочить на мои фото, когда я пришла к тебе домой? Ты пересаживаешься на соседний стул рядом с Куроо, от него буквально пышет жаром. Волосы взмокли, дыхание горячее. Волейболист опускает голову тебе на плечо, но все же лицо приподнимает. Сжав пальцами подбородок, ты тянешь Тецуро ближе, накрывая его губы своими. Язык быстро проникает в его рот, вылизывая по-блядски, обводя десна и лишая Куроо малейшего шанса перехватить инициативу. Колесико ты выкручиваешь на максимум, не отстраняясь, продолжая самозабвенно целовать парня. Он вцепляется пальцами в твою жилетку, стискивая вязанный материал. Практически не отвечает на поцелуй и не может сдержать стон, сжимаясь и выгибаясь. В трусах неприятно влажно. И только от представления, что все узнают, почему он такой красный, ему плохо. Ощущения непередаваемые — сильный оргазм буквально разрывает изнутри, накрывая Куроо с головой. У него такого не было примерно…да никогда. Волейболист зажмуривается до слез и отстраняется резко, дрожащими губами прося выключить. — Ты понял, что ты не должен делать? — спрашиваешь, прежде чем выполнить его просьбу. — Да, да, да! Да, /Т.и/, я больше не буду, хватит, — умоляет Тецуро, снова заходясь стонами. Ты сводишь всю вибрацию на нет и убираешь пульт глубоко в карман, не собираясь его больше доставаться. Куроо прижимается лбом к твоей шее, загнано дыша и обдумывая все произошедшее. На него все ещё накатывают судороги, в глазах застыла пелена уходящего возбуждения. Он находит твою руку машинально и переплетает пальцы — ты в этом не отказываешь, слушая, как постепенно успокаивается его дыхание. — Тебе понравилось? — ты спрашиваешь спустя несколько минут, выводя узоры на его раскрытой ладони. Тецуро прижимается губами к твоей шее, касается нежно, ненавязчиво. — Мне нравится все, что ты со мной делаешь.