haikyuu!! «волейбол» имейджины с /т.и/

Улыбаясь Ойкаве после победного матча с Карасуно, знала ли ты, что вас будет ждать через несколько лет? Конечно нет. Тогда все казалось беззаботной подростковой любовью. Слишком яркой, слишком эмоциональной и красочной. Вы не могли насытиться друг другом, каждую секунду стараясь провести вместе. Зажимались в пустых классах на перемене, ночевали друг у друга, целовались, пока никто из учителей не видит. Потом переезд в Аргентину, серьезное решение, но ты была уверенна в своем выборе. Дальше спортивная рутина. А ты занялась собственным делом — зависеть от кого-то финансово просто неприятно. Тоору не говорит ни слова, молча ищет другую квартиру. У вас было предостаточно времени все обсудить. Последнюю неделю он спит в гостиной на диване и даже не возражает, стараясь реже попадаться тебе на глаза. Жить в одной квартире и пытаться не замечать любимого человека очень больно. Когда Ойкава уходит на тренировки, ты рыдаешь, сжавшись на постели и уткнувшись лицом в его подушку. Задыхаешься в этом запахе, боясь представить, что с тобой будет дальше. Бывает, что истерика накрывает прямо в душе, и тогда волейболист все слышит. Он не отмалчивается, просто не может. Как бы ты не отпихивалась, Ойкава делает все возможное, чтобы тебя успокоить. Вытирает дрожащее тело огромным махровым полотенцем и относит в вашу спальню. Ты ненавидишь себя за то, что позволяешь ему делать это, позволяешь снова касаться себя. Так хочется прижаться ближе и поверить снова, но здравый смысл умоляет этого не делать. Ты мечешься меж двух огней всю неделю. Одни подруги советуют послать его подальше, другие говорят, что без него ты не сможешь. Их слова звучат настолько правдиво, у тебя сердце сжимается. Часы отсвечивают ярким «2:37», ты глубоко вздыхаешь и переворачиваешься на другой бок. Отвратительно. Отвратительно спать в огромной холодной кровати, когда за стенкой на диване сидит твой муж. Желание наплевать на все почти перекрикивает разум, ты зарываешься пальцами в волосы, массируешь виски. Как же это все сложно, но завтра Тоору съезжает. Сегодня последний раз, когда ты видишь его в вашем доме. Скоро начнется бракоразводный процесс, и как бы Ойкава не выпрашивал прощения, ты оставалась непреклонна. Рыдала, разбивалась, срывалась, но терпела. Однако сейчас принятое решение кажется неправильным. За последующее импульсивное действие ты будешь себя корить. «Зайди» Когда экран телефона Тоору загорается уведомлением с твоим именем, волейболист уверен, что у него едет крыша. Протирает глаза и выключает телевизор, еще раз перечитывая короткое сообщение. Возможно, ты ошиблась адресатом, и если он сейчас придет, то отхватит в лучшем случае подушкой. Но с другой стороны, если ты не ошиблась — то последний шанс на хотя бы нормальный разговор. И пока Ойкава колеблется, у тебя лопается и без того маленькое терпение. «Я состарюсь, пока ты решишься, Ойкава» Давно ты его так не называла. Дверь в комнату приоткрывается с тихим скрипом. В темноте спальни ты замечаешь замерший силуэт. Неужели ему настолько тяжело даются решения. Удивительно, прощение он вымаливал без устали и весьма уверенно, что поменялось сейчас. Тоору, ожидавший, видимо, какого-то намека, в итоге не получает ничего, кроме твоего недовольного вздоха. Он тихо подходит к кровати, присаживаясь на свою сторону. Ты по-прежнему молчишь, думая. Наверное, это было сущей глупостью — позвать его обратно. И как теперь объясниться.  — Обними меня, — против воли срывается с губ. Ты второй раз за ночь застаешь Ойкаву врасплох. Он откладывает телефон на тумбочку, и матрас прогибается под весом придвинувшегося к тебе со спины волейболиста. Стоит его рукам невесомо скользнуть по талии, ты напрягаешься, сжимаясь. Тоору замирает, боясь сделать лишнее движение. Ему впервые так страшно касаться тебя, он, кажется, даже дыхание задерживает. Но ты сама подаешься назад, прижимаясь спиной к его груди. Прошла всего неделя, а вы будто школьники, ни разу не державшиеся за руку с противоположным полом. Засыпать с ним в такой позе слишком привычно. Вихрастые волосы щекочут шею, неровное дыхание касается кожи. Ойкава тихо ерзает позади, устраиваясь на подушке. Ты машинально протягиваешь ладонь к его предплечью, накрываешь поверх, выводя большим пальцем круги. Тоору выдыхает прерывисто и позволяет себе расслабиться, но роящиеся в голове мысли не дают. Он никак не может избавиться от надоедливого вопроса «что будет завтра?». Если сейчас ты позволяешь себя обнимать, не значит, что утром будешь хотеть того же. — Я долго думала, — полушепот раздается в тишине комнаты. — Про тебя и про нас, — заворочавшись в его руках, ты переворачиваешься, чтобы смотреть волейболисту в глаза. — Я хотела понять, почему ты так поступил. — /Т.и/, я, — ты прикладываешь палец к его губам, заставляя замолчать. — Хватит, пожалуйста, перестань мне каждый день напоминать о том, что ты сделал, — в твоем голосе нет злобы или обиды, только грусть. — Я действительно хотела уйти, когда узнала о Мисси. Я мечтала больше никогда в жизни не видеть тебя, не слышать твой голос. Абсолютно все в тебе напоминает мне о ней, — сглатываешь тихо и проводишь кончиками пальцев по его лицу. — Я так сильно ненавижу тебя за это, — шепчешь отчаянно, качая головой, в глазах снова стоят слезы. — Но сильнее всего я ненавижу себя. Не понимаю, почему я продолжаю любить и хотеть тебя после всего? Вопрос не требует ответа. Ты усмехаешься нервно и вглядываешься в родные черты его лица. Ойкава сосредоточено рассматривает тебя, не зная, чего ожидать. Последнюю неделю ты с ним даже словом не обмолвилась, а теперь разрешаешь обнимать себя, да еще и говоришь так спокойно. Пока он размышляет об этом, ты тянешься к приоткрытым губам. Пальцы зарываются в его волосы, вы целуетесь тягуче долго, тебя захлестывает ностальгией по тем временам, когда еще не о чем было переживать. Тоору не старается перехватить ведущую роль, как это обычно бывает, он лишь отвечает. — Разберешь вещи завтра, — ты утыкаешься ему в шею и чувствуешь мягкий поцелуй в макушку. — Хочешь, — он не уверен, как правильнее поставить вопрос, — чтобы я остался? Ты согласно водишь носом по коже, щекоча ее дыханием. Ойкава чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Он знает, что не заслуживает твоего прощения, твоего доверия. И на такой исход точно не надеялся, но готов до конца жизни делать все, что ты попросишь. Тоору нуждается в этом втором шансе.