Алчное Королевство

      На юго-западе континента существовала великая империя Ди-Грюльс. Существовала в прошлом, настолько далёком, что многие и позабыли, когда это было. По легенде правили этой империей потомки первых людей и драконов. Последние, в обмен на почитание или щедрые жертвы, поделились с населением империи своими знаниями о мире и обучили их магии. Так было, или же нет – никто из ныне живущих не знает. Возможно, древнейшие из драконов могли бы дать ответ на этот вопрос, вот только они не очень разговорчивы и редко встречаются среди смертных.       Останки когда-то древней и могущественной цивилизации выступают из песков, как напоминание о неумолимости времени. Подобие первозданного вида сохранили лишь небольшие торговые города в прибрежной полосе. Так называемые города-наследники Ди-Грюльса. Если открыть карту пустыни Долор и провести вдоль западного моря волнообразную линию, то можно обозначить примерные территории, подконтрольные городам. С юга на север, протяжённой цепью располагались...       Зраисанд,       Кранта,       Сорьо,       Узеризанс,       Злиадейн,       Да’Ахра,       Узлеушард,       Ауроплад,       Цанд,       Ауброфиз.       Всего десять независимых городов-государств с преимущественно гуманоидным населением, но встречались среди них и исключения в виде полулюдских полисов. В зависимости от размера, в городе могло проживать от 50000 до 200000 тысяч жителей. В основной прослойке были свободные жители, наёмники и фермеры, а в средней - ремесленники и торговцы.       Разумеется, каждый из десяти городов провозглашал именно себя наследником великой империи и стремился воссоздать утерянное величие. На этой почве прогремело множество войн, сражений и походов. Альянсы и союзы создавались столь же часто, сколько разрушались из-за распрей или предательств. Никто не хотел уступать главенство другому городу.       За сотни лет города практически перестали стремится к завоевательной войне. Они забыли ради чего проливали кровь их предки. Подобные междоусобицы стали для низшего сословия занимательной традицией, а для высшего поводом увеличить свои богатства. Будь то клочок сухой земли или споры из-за торгового маршрута – всегда находился новый повод для войны.       Иногда доходило до абсурда, и сражения начинались под самым дурацким предлогом. Например, каждый город использовал собственную геральдику или флаг. И за неуважение к последнему легко могли объявить войну. Но для жителей городов, гордившихся своими традициями и исключительностью, этот повод вовсе и не был глупым. Гораздо глупее выглядели войны, предлогом для которых служил отказ соблюдать недавний закон, принятый в чужом городе.       Рассматривая эти конфликты со стороны, могло показаться, что население городов-наследников ненавидят друг друга до такой степени, что не контактирует никак иначе, кроме войн. На деле же, города были тесно связаны друг с другом. Прочные канаты и цепи этих связей прослеживались практически во всём. От общей разговорной и письменной речи, до культуры, традиций, торговли и политики. В конечном итоге, города тесно связывало общее наследие.       Не последнюю роль в жизни каждого из городов-наследников играли дипломаты. Ведь интересы их населения были далеко не монолитными. Как правило, города-наследники управлялись Верховными Советами или почётными мэрами и, гораздо реже, наследными королями. Но даже абсолютным самодержцам пришлось бы терпеть возле себя если не многочисленных советников из числа знати, то многочисленных послов из соседних городов. Благодаря их деятельности ужасы войны редко когда обрушивались на сам город и гремели далеко за его пределами или и вовсе на дебатах.       Среди разношёрстных городов наследников выделялся один уникальный. На севере в прибрежных горах гордо стоял золотой город Ауброфиз, которым управлял Верховный Жрец. Так уж исторически вышло, что города-наследники не очень-то интересовались религией. Философские учения древнего Ди-Грюльса никогда не были привязаны к духовной стороне мира, либо вовсе её отвергали, как что-то неприличное, предпочитая глупым суевериям логику и точный расчёт.       Но древняя империя сгинула, а вместе с ней забылась большая часть её наследия и культуры. Образовавшийся вакуум неизбежно должен был чем-то заполниться. Особенно, когда большая часть населения жила среди бесплодной пустыни и было бедно. Это закономерно способствовало вере в лучшее, чистое и возвышенное. А как известно - спрос рождает предложение. Новой, быстро распространившейся религией среди горожан стала вера в Дракона Чистого Света, провозглашавшегося, как всемогущее живое божество пустыни и всего мира.       В мире были расы слабые, такие, как люди, не имевшие ни ночного зрения, ни прочной кожи, ни острых зубов, ни когтей. И были расы сильные, такие, как драконы. Драконы, без всякого преувеличения, являлись сильнейшими существами на всём белом свете. Имея острое зрение, способное видеть на многие километры даже в самую тёмную ночь; прочную непробиваемую чешую, выдерживавшую и опаляющий жар солнца и леденящий холод; острые когти, способные разорвать сталь, как бумагу; дыхание, испепеляющее города; крылья, позволявшие пролетать огромные расстояния;       Но, главное, драконы обладали способностью к сотворению магии от рождения без всякого обучения. К тому же, с возрастом, драконы становились лишь сильнее и больше, в то время как слабые расы дряхлели и умирали. Дикие и необузданные, эти существа были неразрывно связаны с самим миром. Было вполне закономерно, что их почитали и обожествляли.       Твёрдой походкой Верховный Жрец Дракона Чистого Света шагал среди мраморных коридоров. Все помещения освещались редкими и крупными магическими кристаллами, добытыми в самых глубоких шахтах Злиадейна. Поэтому даже в таком длинном коридоре без всяких окон, царил мягкий дневной свет. Роскошные ковры из мягкой, но прочной ткани, ровной дорожкой устилали отполированный до блеска пол. Стены коридора дополнительно украшали дорогие гобелены расшитые золотой нитью. Меж ними, на пьедесталах из идеально обработанного обсидиана, покоились дорогие фарфоровые вазы и статуи из бивней редких монстров.       Одеяния Жреца, щедро украшенное золотом и драгоценными камнями, не уступали убранствам коридора, по которому тот шагал. Серьёзное лицо почти полностью закрывала плотная ткань, а высокий головной убор и широкая просторная мантия сильно выделяли его из толпы. Казалось, что дорогая одежда излучала слабое сияние. Приверженцы иных религий могут сказать, что Жрецу следует одеваться и жить поскромнее, но только не в случае с Жрецом Дракона Чистого Света. Если Верховный Жрец будет выглядеть неподобающе, это может быть воспринято, как оскорбление. А злить Дракона – верный способ навлечь на себя и на весь город огромные неприятности.       Жрец шагал так бодро что, казалось, он напевал себе под нос. Он явно был в хорошем расположении духа. Однако, проходя мимо комнаты с широко распахнутыми большими дверьми, Жрец остановился и нахмурился. Не поворачиваясь, он сделал пять шагов назад и повернулся на месте. Его взгляду предстала вульгарно-кричащая комната, в сравнении с которой коридор казался скромной проходной в хижине рыбака. Куда не падал взгляд, он неизбежно встречался с золотом и драгоценностями.       Среди цветастых подушек на большом ложе, возлежал человек грубой наружности. Его черты лица выглядели угрожающе, а руки бугрились от мускулов. Разбавленная звериными, хищными чертами внешность, выдавала в нём драконида. Рядом, на подносе, стояли различные угощения, а в воздухе можно было различить отчётливый запах вина и благовоний. Человек не подавал признаков движения и, похоже, крепко спал. Будто вопреки его покоям, он носил всего лишь лёгкую белую рубашку и просторные чёрные шаровары, без лишних украшений.       То был старший сын Верховного Жреца. Старший, но не единственный. Тут должны были находиться ещё двое. И если насчёт второго сына Жрец был уверен, то где находился третий и самый младший, вызывало массу сомнений…       — Гаалликсирн, — со спокойным и холодным тоном обратился к нему жрец.       Человек, который, казалось, спал беспробудным и безмятежным сном, открыл свои жёлтые глаза. Для спящего он выглядел на удивление бодро. Создавалось ощущение, что он только притворялся. Лицо, с которого не сходило выражение отпетого задиры и личности, привыкшей бить первой, уставилось на отца без капли почтения, но с удивлением.       — Отец? Ты вернулся? Я думал ты занимаешься своими исследованиями...       — Я занимался своими исследованиями. — поправил его жрец. — Ситуация изменилась и мне пришлось вернуться. Где твои братья?       Молчание было ему ответом и жрец разочарованно вздохнул.       — Гаалликсирн, — вновь повторил его имя жрец. — Твоя обязанность заключалась в том, чтобы следить за младшими братьями, пока я отсутствую…       Почувствовав в спокойном тоне отца упрёк, Гаалликсирн, наконец, сменился в лице и начал оправдываться. Он сразу понял, о ком шла речь.       — Да что с ним вообще может случиться!? Подумаешь, убежал к руинам собирать свою жалкую коллекцию…       — Так значит ты подтверждаешь, что отпустил его?       Гаалликсирн скривился. Что ни говори, а врать он не умел никогда. Впрочем, прямолинейность – тоже хорошее качество…       — Всего одно... Я дал тебе всего одно поручение…       — Да почему я вообще должен за ним приглядывать?! — возмутился Гаалликсирн. — Что вообще с ним может случиться?! Он, конечно, тот ещё неудачник и слабак, но не настолько же…       — Он Орикулус, такой же, как и ты… — Впервые тон голоса жреца значительно повысился и заиграл гневными нотками. — И я говорю тебе, так или иначе, но ты отправишься на поиски и вернёшь его. Надеюсь, хоть с этой задачей ты справишься.        В голосе жреца читался вызов. Его – Гаалликсирна – это бесило больше всего. Неужто отец и впрямь посчитал, что он не смог уследить за жалким младшим братом?! Этим слабаком, любившим читать и болтаться по пустошам. Гаалликсирн сам с радостью отпускал его на все четыре стороны, лишь бы тот не болтался под ногами. Так он поступал всегда, ведь исследования его отца могли растянуться на целый месяц и за это время брат-неудачник всегда успевал возвращаться.       — Мне нужно выйти к своей пастве. Отыщи его и верни. Живо. Своим гедонизмом сможешь продолжать заниматься и потом…       — Да… отец… — подавленно ответил Гаалликсирн.       Верховный Жрец развернулся и начал покидать комнату, как бы заявляя, что разговор окончен, но, прежде чем переступить порог, остановился и произнёс напоследок:       — В этой форме ты совсем обленился. — и в его словах Гааликсирну слышались явные разочарование и жалость.       Как только его отец ушёл, Гаалликсирн едва удержал себя в руках, чтобы не начать громить всё вокруг. Ох, как же бесила его эта дурацкая отцовская игра в религию! Гораздо больше, чем быть нянькой младшим братьям, не унаследовавшими и малую часть той скрытой в отце свирепости. Но так или иначе, противиться своему папаше во второй раз он не мог. Иначе бы его окончательно посчитали никчёмным, неспособным, жалким... В словах его отца всегда читалось это уничижительное обращение. Хуже того, он намекал на то, что он! Он - Гаалликсирн, размяк и ослаб!       «Мне одному всегда приходится отдуваться за остальных, оправдывая все ожидания папаши! Ну почему я ещё и должен быть нянькой?! Или он думает, я такой же слабак, как и они?! Он приравнивает меня к ним?!»       Лицо Галликсирна исказило от сдерживаемой, кипящей как вулкан ярости. Его было просто вывести из себя, но за время проведённое в этом городе он постоянно тренировался в управлении гневом и, надо сказать, достиг определённых успехов. Прошлый Гаалликсирн разгромил бы всю комнату в пух и прах. Он бы и сейчас с великим удовольствием выпустил пар, но боялся что папаша это услышит.       Плавно сместив взгляд в угол комнаты, - туда, где глаза слепил резкий блеск полированного металла, - его лицо немного смягчилось. Плавной походкой, он направился к небольшому пьедесталу, где покоились золотые доспехи, затмевавшие своим великолепием всё убранство комнаты. Доспехи прошедшей эпохи. Эпохи рассвета Ди-Грюльской Империи. Несмотря на возраст более чем в пять сотен, а то и все тысячу лет, доспех сохранился практически в первозданном виде. Лишь малозаметные сколы на поверхности, оставленные в ходе ожесточённых боёв, свидетельствовали о назначении, казалось бы церемониальной вещицы.       Прикосновение к холодной поверхности блестящего металла привело Гаалликсирна в чувство полного умиротворения, окончательно подавив всю злобу. Впрочем, в его ум тут же прокрались коварные и жестокие мысли. Отец поручил ему вернуть младшего брата, но не сказал как именно это сделать... На этот раз испытав подлинную радость, Гаалликсирн широко улыбнулся. И эта его кровожадная улыбка привела бы любого человека, знакомого с ним, в состоянии дрожи.       — Поиграем в прятки? Жалкий младший братец…