PiT: Пой и танцуй одновременно

      Гоша продолжал снимать сидящего Глеба в машине. Позже нам с Джонатаном предложили сесть сзади для массовки. Весь день мы простояли на ногах под дичайшем морозом. Ноги пылали то ли от усталости, то ли от холода, я не чувствовала нос и не могла потрогать его руками, пальцы оледенели и затряслись, а губы обветрились и опухли. Некоторые парни как только приехали на студию, чтобы продолжить снимать клип, лечились алкоголем или пили чай. Мы с Брэндоном сразу же припали к коньяку и не стали заморачиваться по поводу клипа. Даня как всегда курил дурь и тычил косяком в камеру, пока Гоша кашлял с камерой в руках. Нас тоже снимали, но мы с Брэндоном предпочли сидеть на одном месте и греть друг другу руки.       С ним так тепло… Почему-то я почувствовала только сейчас, что он такой горячий и с большими руками. Я улыбнулась ему и отвела взгляд, чтобы не продолжить контакт.  — Как же я устал… — Плюхнулся рядом Глеб и нахмурил брови, — вы че тут?  — Греемся, — пояснила я, и Брэндон сразу же убрал свою руку от моей. Я немного смутилась.       Он стесняется такого контакта у Глеба?  — Ага, парочка слащавая, — закатил глаза Голубин, — сегодня всю ночь монтировать будем на студии. Вы куда?  — Я домой поеду, — отозвался Брэндон, не заглянув в глаза Глеба.       Может у них что-то случилось? Хотя не выглядят обиженными.  — Возьмешь Машу к себе? — Спросил Глеб.  — Эй, я бы сама попросилась! В любом случае, есть вариант Данил и Коля.  — Данил тоже тут всю ночь, да и если бы ты к нему поехала, то как всегда бы обкурилась. А мы без этого, помнишь? — Поучающе напомнил Глеб.  — Да, помню, — отвернулась я.  — Едь, — бросил обиженно Брэн и вышел из студии, — чего сидишь? Поехали.       Ясно, у него как всегда сменилось настроение. Такое бывает. Наверное, вспомнил о команде или обиде на Джастина.  — Не могу поверить, что уже сегодня Глеб выпустит такой бенгер, — мечтательно продолжала я, пока ехала с Брэндоном. Он всю дорогу не отлипал от музыки и наконец-то заговорил со мной:  — Я сомневаюсь, что это оценят. Клип снят дешево, трек сам как всегда в новинку, люди не поймут.       Реалист Брэндон как всегда говорил все, что у него на уме. Я ценю его настоящее и живое мнение, только иногда оно касалось меня и обижало. Брэн припарковался у обшарпанного дома и выжидающе посмотрел на меня. Вроде бы тут стал снимать квартиру на первые шиши, которые заработал с танцев. Оно и видно, что здание совсем не богатое, на некоторых этажах выбиты окна, сам дом кирпичный и имеет всего пять этажей. Еще я не знаю, где мы находимся и какой это район.  — Выглядит не очень, если честно, — призналась я.  — Знакомься, Люблино.       Черт тебя возьми. Сразу же из подъезда без домофона вылетел нерусский мужчина с криками и орами на своем родном языке. Я хотела понаблюдать дальше, но увидела за ним разъяренную жену с бутылкой, кричащую что-то непонятное. Ясно. Сегодня без сна, значит. Я лучше бы сейчас пила где-нибудь или вмазалась, чем смотрела на дичайших мигрантов с сюрпризами ночью. Брэндон рассмеялся с моего выражения лица и повел меня за руку в вонючий подъезд. Ладно, неприятно пахнущий, как учила меня выражаться мама. Пахло перегаром и чем-то тухлым одновременно, я скривила нос и перестала дышать до третьего этажа.       Фух. Подниматься по ступенькам — это не мое. Отдышка еле как пропала только тогда, когда я упала в кресло. А квартирка в принципе ничего такая. Правда, пахнет непонятно, но Брэндон никогда дома чистюлей не был, как говорится, плюйте куда хотите, но не на меня. Два старых кресла, диван, большой телевизор, бабушкин ковер и шкаф-реликвия. Сегодня день старья какой-то. Обои новые, линолеум не очень, да и я вижу выглядывающие дырки. На кухне беспорядок и ноль чистой посуды, а коридоры настолько узкие, что я еле как пролезла вместе с Брэндоном. Даа… Вот для этого ты приехал с Америки и отказался от денег папы. Мы все в какой-то степени отшельники. Глеб как только заявил, что не хочет заниматься футболом и увлекается музыкой, — сразу же был встречен со скандалами. Глебу не нравилось, что его не поддерживают в своем же доме. Собрал вещи, захватил меня с собой и прихватил Брэндона, показал фак своим родакам и отчалил в величайшую страну на год, не удосужившись предупредить школу и остальных родственников. Мы жили тогда как хотели, Глебу хватало оплатить нам квартиру с папашиных денег, иногда прибивались к грязной работенке, чтобы не сдохнуть от голода, работали, знакомились. А вот Брэндону повезло меньше…       Когда ему было десять, папе предложили работу в Москве, якобы своя фирма, нефть, вышка. Он даже думать не стал: всей семьей поехали. Крутились огромные деньги, Брэну тогда было всего четырнадцать, но на нем были только брендовые вещи. Он не был мажором. Он был просто богатым или же в семье с достатком. За это мы его и уважаем — не зазнался, хоть и прожил всю жизнь в роскоши. Позже его папа уехал обратно в США по еще одной работе и остался там жить, а Брэндон уже прижился, да и уезжать совсем не хотелось. Мы тогда лучшие друзья были, все мечтали, что вместе всю жизнь проживем. Когда Брэн приехал в Америку, ему захотелось навестить отца и рассказать о своих успехах в танцах, однако не успел… Его папа скончался за буквально полчаса до того, как пришел Брэндон. После смерти он долго восстанавливался и теперь не тот веселый парнишка с огромными перспективами. Стал более реальней, спустился с облаков и снял розовые очки, холодный по отношению к людям и не проявляет свою нежную натуру ни к кому, кроме меня, лишний раз поиздевается над кем-нибудь и поскандалит. Ему передали завещание как только исполнится восемнадцать — дом, бизнес, деньги, но Брэндон отказался от всего этого, решив оставить на будущее. Бизнес и дом передал маме, а деньги положил на вклад, чтобы поднакопить в случае форс-мажора. Я уважаю его за это, как и Глеба. Оба они смогли отказаться от искушений ради своего хобби и мечты. Только одна я родилась нищей и продолжаю жить в нищете до сих пор, из-за чего денег хочется больше.       Мама родила меня рано, в шестнадцать лет. Мой папа обладал наркотической зависимостью, под чем-то несусветным убил своего друга и сидит за это уже десяток точно. Я родилась в провинции, таскалась с мамой по разным квартирам, общагам, питалась нездоровой и просроченной пищей, мама заводила ненужные знакомства с мужчинами, приводила ухажеров и не следила за мной. С самого детства я бегала на улице с другими ребятами и училась жизни там, нежели дома.       Когда мне исполнилось десять, моя мама познакомилась с будущим отчимом в интернете. Тот ей наплел про шикарную жизнь в Москве, и мама сразу же повелась на такие уловки, чем и послужил наш переезд. Их отношения закрутились также быстро, как и пришла спонтанная идея переехать. Мне казалось это все сказкой — многокомнатная квартира, своя комната, игрушки, высотка, все такое яркое и шикарное, что я не понимала, где нахожусь. Пошла в частную школу и жила не тужила, пока не поняла, что все это — обман и прикрытие. Отчим на самом деле зарабатывал каким-то нелегальным бизнесом, обанкротился, плевал на меня и выпивал вместе с мамой, частенько под алкоголем отыгрывались на мне, как на игрушке, выгоняли, когда им хотелось, и принимали обратно, когда была нужда. Я поняла, что не могу жить в том доме, где меня ненавидят и не замечают, моя мать не любит своего же ребенка и уж лучше выпьет, чем поговорит со мной. Были две попытки суицида, но все тщетно. Хоть я и дружила уже тогда с Брэном и Глебом, однако все равно не чувствовала себя счастливой, поэтому и ушла из дома в шестнадцать лет, не возвращаясь до сих пор. Кажется, прошло два года, но мои сожители так и не заметили ухода, а папа ни разу не позвонил с тюрьмы. С десяти лет я ходила в грязных и старых тряпках, пока Глеб и Брэн не подросли до того возраста, когда бушуют гормоны и девочки кажутся теперь не такими уж и девочками. Помогли мне с деньгами, одеждой, косметикой, делали как можно лучше для меня и поддерживали во всем. Они мне как братья, как спутники жизни, за которыми я иду, во чтобы это не было.       Поэтому теперь я смотрю в зеркало на восемнадцатилетнюю девушку с короткими пепельными волосами, карими глазами и пирсингом под губой и в носу. Я бы еще себе крылышко проколола, но как-то руки не доходят. На мне были как всегда оверсайз вещи, майка вообще Брэндона, а на лице минимум косметики и максимум усталости. Мне не нравился свой пол, не нравилось одеваться и вести себя как девочка. Я всю жизнь прожила в мальчишеском коллективе: в классе ни с кем не общалась из-за своей стеснительности и замкнутости до пятнадцати лет, все друзья с района — мальчики, девочки не видели во мне свою подружку. У нас различались интересы — им хотелось знакомиться с теми же Глебом и Брэндоном, надевать розовые вещички, краситься, выглядеть как куколки, обсуждать попсу, читать журнальчики и делать маникюрчик. Мне хотелось лишний раз сходить в тренажерный зал и набрать массу в мышцах, пописать мрачную музыку, надеть мальчишеские вещи, стереть косметику, потусоваться со своими друзьями, называя их братанами, грязно матернуться и вдарить какой-нибудь бесящей девочке, не задуматься о любви и отношениях. Плюс во мне видели или соперницу, или информаторшу. Если она тусуется с этими красивыми парнями, значит или сидит в их френдзоне или с кем-то из них встречается.       Брэндон поставил мне чай на столик рядом, пока я витала в размышлениях.  — Не отравишь? — Усмехнулась я и взяла кружку в руки.  — Я подумаю, — поддержал шутку Брэндон и сел рядом со мной, — ты когда-нибудь чувствовала что-то к своему другу? — Неожиданно спросил он.       Я поперхнулась чаем и поставила кружку обратно.  — Что? Нет! — Засмеялась я. — Что случилось, Брэндон?       Он оглядел меня изучающе и тяжело вздохнул, отведя глаза в сторону, якобы ему скучно. Защитная реакция.  — Забей, — отрезал Брэн.  — Эй-эй-эй, если какие-то секреты, рассказывай мне их прямо сейчас. Думаешь, я просто так это оставлю, что мой лучший друг влюбился?  — Ну не влюбился, — закатил глаза Брэндон, — дурацкое слово. Просто чувствую что-то большее, чем к подруге.  — И кто же эта счастливица?       Мое имя сразу вычеркнуто. Брэн никогда не посмотрит на таких девушек, как я. Ему всегда нравились эффектные, блондинки, дорогие вещички и пафосный вид. Я никак не гожусь под такую характеристику, да и сколько лет мы дружим — никакого намека на чувства ко мне. Мы с ним много раз обсуждали интимные вопросы, я спрашивала у него, чтобы научиться, он спрашивал у меня, чтобы разобраться в девушках. Помню, как напились и показывали друг другу любимые позы, хоть я и не имею опыт в половой жизни. Было такое, что целовались по пьяни, но он тогда проверял мою технику поцелуя, а я училась. Тоже самое было и с Глебом — ничего романтичного здесь нет.  — Кажется, мне нравится Мишель, — выдохнул парень.       Слава богу. Или нет? Мне радоваться за него, что втюрился в своего хореографа и не назвал мое имя? Или наоборот расстроиться, что мой любимый Брэн будет все время с ней? Блин, а это ведь правда. Она сто процентов запретит ему общаться с нами из-за плохого влияния или ревности ко мне, я же девушка, как никак.  — Это… это спонтанное решение, — сказала я правду.  — Тебе это не нравится?       Скорее он задал этот вопрос более для изучения моей реакции. Его глаза сузились, а взгляд прошелся по всему лицу, чтобы выявить каждую эмоцию. Зачем он проверяет это?  — Ты будешь постоянно с ней и отдавать все время ей. Тебе будет нужно покупать ей сначала мороженко, потом бургер, потом платьишко, а потом туфли от дорогого бренда. Это если ваши отношения не дойдут до покупки автомобиля на День Рождения или что-то в этом роде. Она постоянно будет тебе говорить, чтобы ты не шлялся со своими шлюхами, был дома, гулял с ней каждый день, а потом вообще нужно съехаться. Мишель будет готовить и убираться, из-за бытовухи срываться на тебе и ебать мозг, а ты в это время забросишь работу и карьеру, потому что влюбишься в нее и захочешь провести с ней всю оставшуюся жизнь. Она поймет, что ей не нужен бездельник и вечно безденежный парень, бросит тебя и уйдет к дорогому папику, а ты будешь страдать по ней, потому что по-настоящему полюбил. Вскоре поймешь, что эта любовь была не такая уж и крепкая, однако твое недоверие к девушкам увеличится в разы. Шанс следующих отношений равен к нулю. Мне продолжать? Это я рассмотрела вариант с недолгими отношениями, а если семья, брак? Тебе уже не пятнадцать лет, — я каждый раз жестикулировала и закатывала глаза, переменно показывая весь спектр эмоций.  — Маш, нравится — это желание трахнуть у молодых парней, — усмехнулся Брэндон, а потом и вовсе рассмеялся, — но спасибо за жизненный опыт, старушка.  — Ты старше меня на три месяца, — буркнула я.  — Ну-ну, а расписала мне все так, будто бы испробовала. Ты серьезно думаешь, что все отношения протекают вот так? А как же первая любовь, романтика, чувства?  — У тебя этого тоже не было, к слову.  — И черт с ним, будет когда-нибудь, но если ты не хочешь испытать это чувство, оно не придет. Это как метро — если тебе не нужна эта станция, ты на ней и не выйдешь, а если желаешь всем сердцем и ждешь, то обязательно просунешься сквозь толпу и выйдешь там, где нужно, — поучающе высказался Брэндон.  — Тупая метафора, писатель ты наш, — закатила глаза я и насмехнулась.  — Я танцор, а не литератор.       Брэндон собрал кружки в охапку и пошел на кухню.  — Будешь еще что-нибудь или продолжишь мне бурчать про «любовь для бедных»? — Рассмеялся танцор.  — Отъебись на две недели.

***

      Ночка выдалась ужасной. Под окнами кричали, а если я закрою его, то станет душно и нечем дышать. Пыль и запах старья врезался мне в нос, но с открытыми окнами спать тоже невозможно. Я провалялась всю ночь без сна, а под утро решила накатать какой-нибудь текст и бит, чтобы не было скучно. Все равно сон из-за мигрантов не шел, в пять утра так вообще они все засуетились во дворе, — кто куда: кто-то на соседний рынок, кто-то на свой, спорили, кто какое место возьмет. Черт их побери. В семь утра написал Глеб, что закончили работу над клипом и он безумно рад, пожелал спокойного утра и, видимо, лег спать. Не верится, что скоро все изменится. Этот трек точно должен стрельнуть. Мы предугадали с новым жанром, сняли более-менее клип, постарались над сведением и битом. Каждый труд оплачивается, и я уже ожидаю шквал популярности и радость за Глеба. Нам нужна слава и деньги, мы не можем жить так всегда. Рано или поздно подсядем на что-нибудь и сторчимся. Данил, к примеру, идет по прямой и подходит к финишной. Остальные парни пока держатся, хоть и некоторые из них уже плотно сидят на дури или чем-нибудь потяжелее. Не хочется так гробить свою жизнь, но искушения и соблазны слишком провокационные.       Примерно в полдень я ушла от Брэндона на студию. Добраться из этого захолустья на метро невозможно, поэтому я села на автобус, сфоткалась на остановке с каким-то молодым парнем и пошла пешком. Меня впервые узнали на улице — это похвально. Наверное, разбирается за все наше движение.       На студии меня встретили спящие красавицы: Глеб и Данил. Второй, скорее всего, отрублен под кайфом — его глаза чуть приоткрыты, и зрачки закатаны, руки и ноги в непроизвольном положении. Сразу видно, что обдолбался. Глеб же мирно и спокойно спал на диване с подушечкой под головой и одеялом сверху. Блондинистые волосы закрыли его личико, наверное, щекоча нос. Губы мило оттопырены, чуть нахмурившиеся брови и впадинка над губой стала еще больше от такой мордочки.       Блин, как же повезло его будущей девушке.