Лучше бы тебя не существовало.

Ларин, улыбаясь, сидел за столом, дожидаясь, когда придёт его паренёк. Он уже знал, что будет и морально был готов шутить, чтобы в очередной раз поглумиться с реакции Хованского. Тот как раз шёл из магазина с продуктами, и вечно был чем-то недоволен обычно, но не в этот раз. Юра сегодня был в приподнятом настроении и совершенно ничего не подозревал. Он спокойно постучал в дверь квартиры, но лишь немного опасался кого-то увидеть, разволновался он об этом в самом конце, но всё же был готов надрать задницу тому, кто хоть на шаг приблизится к его любимому Ларюше. — Хэй, открывай, Дим, я пришёл! — произнёс Юрий, чтобы ему поскорее открыли, да и сразу показать, что «хозяин» пришёл в квартиру. Дмитрий расстегнул одну пуговицу на своей любимой тёмно-серой рубашке, искусственные засосы были видны на груди и по большей части на шее, которые тот постарался сделать по туториалу на Ютубе. Выглядело правдоподобно. Мужчина прибрал волосы рукой и открыл дверь Юрке, слегка выпрямляя шею. — Ну привет, проходи, Мой Дорогой, — Ларин говорил с ноткой сарказма стараясь держать смех в себе и не засмеяться сразу же с непонимающего лица Хованского, — Ну чего как вкопанный, проходи, проходи. Хованский медленно зашёл в квартиру, оставил пакеты с продуктами на полу, закрыл дверь. Его кулаки сжимались от злости уже сами по себе, когда он рассмтаривал шею Дмитрия. Так же медленно подойдя к Диме, тот сжал его плечи до боли в костях. — Кто был у тебя дома? Снова этот твой Поперечный, да? — Хованский даже не скрывал злости и лишь становился мрачнее. Ларин мало рассказывал о Дане, Юра знал лишь то, что он его бывший и они расстались по неизвестным причинам. Так же Ларин часто любил шутить про Данилу, да и вообще на тему измены, ревности, и проституции, чем очень бесил Юрия. Даже не ясна цель такого, Дима лишь отмазывался, что такие шутки у него в крови, и к этому стоит привыкнуть. Отчасти это было правдой, но по ночам, лёжа рядом со своим парнем, он часто думал о Поперечном и втайне хотел с ним помириться, Дмитрий всё ещё немного любил того, а Даня немного любил его, ну а теперь делать было нечего, у обоих своя жизнь, но совсем скоро они снова увидятся. Ларин всегда боялся гнева Ховы, но это и забавляло его. Он всегда его мог успокоить и в этот раз хотел провернуть тот же трюк, зная, что рано или поздно его простят. Но сначала Дима должен ещё немного поиздеваться. — Может и Поперечный, а может и кто-то другой, но главное, что ты этого никогда не узнаешь, — Ларин улыбался, а Юре кажется было не до смеха и он не выдержал, до этого он держался как мог, старался не поднимать руку на своего «суженного», обходясь лишь пощёчиной, и вообще не очень хотел делать больно. В этот раз всё было иначе. Юра вцепился зубами в тонкую кожу на шее Уткина и сжал челюсть с силой, которой только мог. Ларин не ожидая такого, резко закричал, на что его кусали больнее. У мужчины впервые началась паника и тот сильно побледнел, а ноги начали дрожать, как и всё тело, он отчаянно рыпался. — О-отпусти! Отпусти, п-прошу! — у Ларина невольно полились слёзы от такой сильной боли, в панике он быстро вдыхал воздух, который казался холоднее, он уже был готов упасть, — П-прости! Прости, прости! Я б-больше так не буду, т-только прекрати это! Хованский чуть отстранился, призренно, высокомерно смотря на "виновника", сверкнул глазами и как-то нехорошо улыбнулся, совсем как садист, кажется Юре это понравилось. Он приобнял Уткина, зализывая новый настоящий укус, откуда даже немного сочилась кровь. — Мгх.. Н-нет.. — Дима нервно вдыхал воздух, вздыхал со стоном, когда шею начали приятно лизать, но всё же это тоже доставляло ноющую боль. Весь оставшийся вечер Юра молчал, уединившись в своей комнате. А Ларин сидел на кухне, стал бледнее, чем обычно. Время от времени дотрагивался до укуса и быстро убирал пальцы. Пришлось постараться, чтобы обработать рану. В ванную комнату резко вошёл Юра и начал извиняться, и сам выглядя как-то подавлено. Он помог Диме залатать то, что сам натворил, после чего оба обнялись в знак примирения и ушли спать. Хованский, давно заснувший, лежал, слегка приобнимая Уткина, а тот в свою очередь лежал к нему спиной и думал о своём, о Дане, снова. Он вспоминал как им вместе было хорошо, пусть они и ненавидели друг друга, но в тоже время и любили, пусть даже иногда устраивали драки, споры, и прочее. Даня всё же был добрым и часто пытался расмешить, поднять настроение, после очередного неудачного стендапа. Хованский тоже был неплохим, и Дима так же очень его любил, но всё же был он со своими причудами. Уткин снова вздохнул, еле сдерживая слёзы, но вскоре тоже заснул.