Дар и проклятье. Сломанный мир

      Приподнимаю девушку и тащу ее в сторону наполовину закрытого портала. Стараюсь следить за тем, чтобы ее ноги не касались земли. Регенерация регенерацией, но не горю желанием выслушивать в последствии жалобы еще и на халатное отношение.       Чуть медлю перед самим разломом, а потом, пригнувшись, решительно проскакиваю сквозь переливающееся полотно. Портал принимает нас дружелюбно, без каких-либо неприятных или болезненных ощущений, без толики малейшего сопротивления, наоборот, затягивает и выталкивает на другую сторону.       Сам момент пересечения границы напоминает вхождение в водную гладь и выныривание из нее. Вообще все манипуляции с энергиями мира, в который раз, в своей пластичности и свойствах видятся мне похожими на воду. Поначалу казалось даже парадоксальным, что сила феникса выражается не водой, а пламенем. Но обычные люди не могут побаловать себя долговременным контактом с огнем и толком не представляют, какой он. Может быть поэтому у меня сложилась такая ассоциация, ведь с ним я познакомился гораздо позже воды.       Оказавшись за гранью разлома, я выпрямляюсь и бегло осматриваюсь. Место, в которое мы попали, совсем не идентично своему "отражению". С той стороны, картинка в портале виделась мне как затененный уголок, сейчас же отмечаю, что лес такой повсеместно: более мрачный, с плотным пологом сверху и порослью мха под ногами.       Милгордский лес преимущественно состоит из массивных сосен, дубов и буков, реже лавров и оливы. Как раз из-за последних отец выкупил в нем огромный участок земли, в расчете обустроить сады и наладить поставки сырья для масла, а заодно и лаврового листа. Помню, как после переезда каждый раз не хотел возвращаться в поместье после учебы, но матери здесь нравилось. Со временем я свыкся с чуждой городской среде тишиной, а вскоре оценил и царящее в доме спокойствие, возникшее в связи с частыми отъездами отца. Тот был слишком занят закупкой новых сортов маслин и подолгу отсутствовал.       Лес Севрида другой. Здесь к преобладающим хвойным видам примыкают непривычные мне деревья с изогнутыми от самой земли стволами, с крупными извилистыми ветвями и редкими пучками длинных продолговатых листьев, похожих на траву. Еще на глаза сразу попадается папоротник, или нечто очень его напоминающее. Он намного крупнее тех, что я когда-либо видел: широкий, размашистый, возвышающийся почти на полтора метра, а по длине стебля явно превосходящий эту отметку. Томас, наверняка, пришел бы в восторг, увидев такой внушительный экземпляр местной флоры.       А вот мне некогда удивляться и рассматривать окружаю природу. Я добираюсь до ближайшей сосны и опускаю Клеа на землю. Сначала подумываю усадить ее, прислонив спиной к дереву, но потом все же решаю аккуратно положить спящую на землю. Мало ли, упадет во сне.       Закончив возиться с волчицей, возвращаюсь обратно к порталу. В последний раз с тоской обвожу взглядом лесной пейзаж по другую сторону и вновь испытываю в душе гадкое чувство, когда натыкаюсь на лежащую на земле пластиковую бутылку. Не могу сейчас позволить себе сожалеть или думать о последствиях, просто надеюсь, что Клеа поймет меня. Должна понять.       Больше не тратя время попусту, развожу руки в стороны и уже в четвертый раз приступаю к процессу закрытия портала. Полупрозрачные жгуты разлетаются к канве, цепляются и устремляются по границе к соседним "якорям". Удерживать при этом стопорные точки на месте также непросто, как и в первые попытки. Чувствую, как они неумолимо начинают смещаться, следуя за течением портала, но успеваю замкнуть контур прежде, чем их сорвет и утащит внутрь.       Выдыхаю. Рукам становится намного легче. Теперь моя сеть крепко держит края портала, и сопротивляться течению в таком положении вовсе не так тяжело, как я предположил из слов волчицы. Даже подумываю, а что, если проигнорировать наставления девушки, расслабиться и позволить порталу закрутить себя самостоятельно?       Нет, пожалуй, сейчас не лучшее время для экспериментов. Второй попытки у меня попросту может не оказаться. Поэтому, больше не сомневаясь, решительно начинаю заворачивать контур в противоположную течению сторону и стягивать к центру. Граница поддается неохотно. Тут мне приходится действительно напрячься, однако речь не столько о физическом напряжении, сколько о предельной концентрации на действии. Стоит лишь немного отвлечься, как процесс останавливается. Ладно, отдаю должное Клеа, она при всем этом умудрялась еще и отвечать мне.       Из-за полного погружения в свое занятие я потерял чувство времени и не могу сказать даже примерно, как быстро или долго закрывался проход между мирами. Однако по мере сокращения портальной дыры таяли и мои собственные силы. Прихожу в себя лишь, когда понимаю, что устал. Одновременно не могу не отметить возникшей в теле легкости, возрастающей с каждой минутой, словно скидываю многолетний груз со своих плеч. Это энергия феникса покидает меня, уступая место сначала давно позабытому ощущению свободы, потом отголоскам беззаботного детства и наконец... внутренней пустоте.       Странно.       Внезапно понимаю, что всегда знал, когда стал другим человеком, чувствовал, как все во мне изменилось, но не придал этому значения. Похоже, я так быстро привык к наполненности огненной энергией, что не воспринял эти изменения как нечто особенное. Сейчас разница стала мне очевидна. И силу, что всей душой ненавидел и от которой рад бы был избавится, я отпускаю с сожалением и страхом — что, если она больше не вернется ко мне?       Эта боязнь никак не связана с переживаниями за Летицию, и, если верить Ширане, все до частички возвратится ко мне в любом из миров. Тогда почему, я так переживаю? Снова портал голову дурит? Или правда не хочу расставаться со своим даром?       — Что за бред, — зажмуриваюсь и мотаю головой. Я, должно быть, спятил.       "Соберись. Осталось немного", — пытаюсь приободрить сам себя и продолжаю остановившийся процесс.       Еще буквально минута, и разлом будет полностью закрыт. Маленькая точка другого измерения передо мной уже практически незаметна, но именно последние секунды даются мне сложнее всего. Нити истощаются и тянутся с трудом. Энергия слушается плохо, ведь с разумной частью Шираны меня разделяет теперь нечто большее, чем километры расстояний, а она, так или иначе, корректировала все мои действия.       Прилагаю еще порцию волевых усилий, в ходе которых сам неосторожно отрываю несколько нитей, и наконец свершается. Оставшиеся энергетически жгуты падают и под мой вымученный выдох рассыпаются искрами.       Усталость берет свое. На тяжелых ногах я подхожу к месту, где ранее оставил Клеа, и с ощущением, словно только что закончил хорошую тренировку в зале, почти сваливаюсь на землю напротив спящей. Гляжу на нее, а сам оцениваю свое текущее состояние. Никакой эмоциональной отдачи я вроде бы не чувствую, искаженного восприятия реальности также не отмечаю, должно быть от того, что потратил практически всю силу феникса. А вот подремать немного тоже был бы не против, но в оставшееся время до пробуждения девушки мне стоит получше обдумать объяснения и аргументы. Хорошо, что такая возможность еще есть.       Или нет...       Клеа тянет руку к лицу, потирает глаз и поворачивается ко мне спиной, подкладывая локоть под голову. А потом вдруг резко садится, широко распахивая глаза. Она быстро озирается, зрачки растерянно бегают по сторонам, пока наконец в панике не останавливаются на мне. Но даже такая перепуганная, она почему-то не вызывает у меня ни капли сочувствия.       — Не говори, что ты закрыл портал с этой стороны, — вскакивает на ноги взъерошенная волчица и решительно обходит меня, устремляясь к месту, где еще недавно зияла пространственная дыра. — Нет... не может быть, — причитает Клеа.       Оглянувшись, вижу, как та, наклоняясь и глядя под разными углами со всех возможных сторон, безуспешно пытается обнаружить хоть какой-то намек на проход в Бринсток. Удивительно, что с местом, она ни капли не ошибается.       — Не суетись, — раздраженно бросаю за спину, тоже поднимаясь с земли. Делаю это не так бодро, как волчица, тело словно гудит от усталости. — Бесполезно. Ты ничего не найдешь.       — Зачем?! — рявкает Клеа, резко развернувшись, и впивается в меня злющим взглядом. Под ее ногами раздается уже знакомый треск сухих веток, на миг заставив одну мою бровь чуть приподняться.       — Не думал, что у тебя еще силы остались. И, кстати, не думал, что вырубить феникса так легко, — вместо ответа делюсь своими наблюдениями, рассматривая босые ноги девушки. Одновременно понимаю, что моя реакция не такая, как ожидалось, поэтому, также не поднимая глаз, силой заставляю себя добавить:       — Ты бы не согласилась пойти сюда сама.       — Я доверяла тебе, — говорит девушка обиженно.       — Кто-то пару часов назад втирал мне, что никому не следует доверять, — напоминаю ей свои же нравоучения. Слова вырываются сами, о чем я тут же жалею. Впрочем, длится это недолго.       — Ну, спасибо! Еще раз подтвердил, что люди не нуждаются в моем сострадании! — Волчица начинает нервно метаться из стороны в сторону, не в силах спокойно стоять на одном месте. — Я ведь искренне помочь пыталась, а ты... Ты...       — Так помоги, — вяло вклиниваюсь в ее беспокойный монолог.       Всего за пару минут бодрствования Клеа успела меня утомить. Жертву из себя строит на пустом месте. Подумаешь, обманул бедняжку: уснула в одном мире, проснулась в другом. Ничего ужасного я с ней не сделал. Не померла же, в самом деле. Целая и невредимая. Еще и активная чрезмерно. Раздражает.       Вздремнуть бы сейчас часок-другой.       — Да чтоб тебя! — волчица неожиданно останавливается и так яростно топает ногой, что я прикусываю язык, в испуге закрывая рот после прерванного зевка.       — Почему именно Севрид?! — вновь сверлит меня глазами девушка.       — Если тебе полегчает, я тоже не горел желанием находиться здесь, — сонно признаюсь ей, отметив, что именно пункт назначения злит Клеа больше всего.       Как следует поразмыслить на тему, с чего лучше начать оправдывать свой поступок, я так и не сумел. Еще на той стороне портала думал, что прежде всего нужно будет извиниться. Но теперь мне почему-то совершенно не хочется этого делать, как и пускаться в объяснения. Вот только нутром чую, что должен, а потому тяжело выдыхаю, засовываю большие пальцы рук в карманы, оставляя кисти поверх джинсов и, глядя на скопление зелени за спиной волчицы, начинаю неохотно вещать:       — Не было у меня выбора. Сейчас Летиция может и в безопасности, но пока я нахожусь рядом с ней, печать разрушается, освобождая сознание феникса и часть сил, переданных сестре. Летти может не пережить их полного пробуждения, — пока ввожу свою спутницу в курс дела, краем глаза отмечаю, как тонкие девичьи пальцы собираются в нервный кулачок. — Поэтому, чтобы наверняка продлить действие печати и дать мне время, Ширана настояла на путешествии в другой мир. А до портала в Севрид — рукой подать, так что решение было очевидным. Зато теперь у меня еще есть шанс принять в себе феникса и научиться...       — Да плевать! — рявкает Клеа, не дослушав и замахнувшись кулаком в землю. — Ты должен был сказать мне про Севрид!       — И ты бы согласилась пойти со мной? — равнодушно интересуюсь я, поднимая глаза к ее лицу.       — Конечно, нет! — выпаливает она, не отводя взгляда.       — Вот именно. А ты нужна мне здесь, — также уверенно произношу я. — Поэтому пришлось пойти на хитрости, и, как подобает наивным дурочкам, принцессочка легко попалась во все расставленные ей ловушки, — подвожу итог бессмысленным возражениям девушки, не сумев сдержать внезапный порыв необъяснимой надменности. Все-таки портал не пощадил моих чувств и их выражения. Даже опустошенный, не могу вести себя так, как планировал.       Клеа пораженно выдыхает. Некоторое время волчица стоит молча: то ли пребывает в полном шоке от услышанного, то ли просто обдумывает мои слова и сложившуюся ситуацию в целом. Понятия не имею, какие мысли роятся в ее голове, лишь отмечаю, что на лице то и дело проявляются болезненные эмоции, которым она старательно пытается не дать на воли. Я же боюсь лишний раз открывать рот, чтобы не испортить все окончательно.       — Я разочарована. Ты даже не подлец, а настоящий чванливый подонок, — наконец произносит моя спутница. Делает это на удивление сдержанно, но в ее глазах сконцентрировано столько обиды, что на мгновение мне становится по-настоящему совестно.       Я отворачиваю голову и обдумываю полученное оскорбление. Мне тоже обидно слышать подобное в свой адрес, не уверен, что правильно понимаю значение этих слов, но общий смысл улавливаю и возразить не могу, ведь действительно поступил с Клеа по-свински, да и сейчас веду себя не лучше. Однако часть меня признавать этого никак не желает и горделиво настаивает на правильности всего происходящего: — Злись и называй, как хочешь. Все равно уже ничего не изменишь, поэтому просто сдержи свое обещание и помоги мне. Нам нужно сделать все для того, чтобы я смог освоить силу феникса и забрал его у Летиции.       — Нам? — с неподдельным изумлением спрашивает девушка, и я снова поворачиваюсь к ней. Она сужает глаза и с пронзающим холодом смотрит мне в лицо из-под тяжелых, как громовые тучи, бровей. — Ты что-то путаешь, хилый феникс. Я в твоем плане не участвую.       Такая реакция мне совсем не нравится.       — Я надеялся, ты поймешь. Тебе ведь была не безразлична судьба моей сестры, — напряженно произношу я.       — Жаль ее, но моя голова мне дороже, — не раздумывая, откликается волчица. При этом Клеа вновь начинает суетиться: чуть нагибается вперед, склоняет макушку, поднимает руки к шее и возиться под волосами чуть ниже затылка.       — Что ты делаешь? — не сразу понимаю, что с ней происходит.       — Избавляюсь от лишнего. Я и так здесь слишком задержалась, — поясняет девушка, расстегивая уже вторую, а то и третью пуговицу на спине.       — Погоди, ты что, бросить меня собралась? А как же обещание научить всему, что умеешь сама? Мы же договорились, — пытаюсь образумить севридскую принцессу.       Паника меня отрезвляет. Тут же, забыв про ноющие мышцы, пускаюсь к ней, в надежде любым способом остановить и заставить передумать, но замедляю шаг в нерешительности, когда Клеа, стянув с себя рукава, спускает и платье до пояса. Конечно, ничего нового я не ожидал там увидеть, но не смог не отметить, что наличие белья оставляет совершенно иное впечатление.       — Я бы сдержала слово, будь мы в Бринстоке, — на миг поднимает голову волчица, — но ты, не спрашивая, затащил меня в Севрид.       Девушка увлеченно стаскивает вниз и саму юбку, перешагивает через ткань, освобождая ноги от скомканного подола, и отбрасывает ненужное больше платье в сторону. За это время я приближаюсь к ней на расстояние меньше длины вытянутой руки, и когда Клеа выпрямляется, то с огромным недовольством смотрит на меня, остановившегося напротив.       — Отойди, — требует она.       — Давай, успокоимся, — я наклоняюсь, поднимаю платье и сую его обратно девушке, прижимая ткань к ее груди. Она рефлекторно берет мягкий зеленый ком из моих рук. — И поговорим нормально, когда действие портала прекратится, — с трудом заканчиваю свое предложение.       — Не сваливай все на портал, — огрызается девушка и снова отбрасывает платье, теперь дальше, чем раньше.       Глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Я стараюсь не смотреть на Клеа. Кажется, еще капля, и не смогу себя сдерживать. Но волчица этого явно не понимает или не желает понимать.       — Ты с самого начала не планировал говорить мне об этом. Так при чем тут портал? — не прекращает возмущаться она. — Не стоило тебе тащить меня сюда без разрешения.       Все. Не могу больше.       — А сама? Хоть раз спросила меня? — теперь уже я впиваюсь в нее взглядом полным гнева. — Да ты такая же эгоистичная тварь! Делаешь все, что вздумается! Жизнь мне спасла? И что с того? — почти ору на нее. — Теперь имеешь право на место в моем доме? Можешь нравоучения мне читать? Или в лес тащить среди ночи без объяснений?! Вот только с тобой так нельзя, да? — с вызовом спрашиваю у явно растерявшейся и не ожидавшей такого напора Клеа.       Она не отвечает. Я отворачиваюсь и даю себе время отдышаться, сбрасывая накопившееся напряжение.       — Просто считай, что мы квиты, — предлагаю ей уже более спокойно.       — Нет, — слышится негромкий голос.       А в следующий миг что-то прохладное больно сжимает мою шею. Я не успеваю ничего понять или повернуть голову, потому что еще через мгновенье меня срывает с места и с треском ударяет спиной о что-то твердое.       Не знаю, что именно вызвало этот треск — мои кости или дерево, к которому меня только что знатно приложили. Кожа на спине горит от встречи с грубой поверхностью коры, а пальцы с такой силой впиваются в горло, что я начинаю задыхаться.       — Клеа... — с хрипом выдавливаю из себя, но кашель не позволяет говорить. Хватаюсь за сдавливающую руку, в попытке разжать и оторвать ее от своей шеи, но тщетно. Также, как в тот раз на крыше, я не могу освободиться от хватки волчицы, и сейчас это не на шутку пугает.       — Советы мои ты все равно не слушаешь, — яростно рычит волчица, с вибрирующими дикими нотками в голосе. Слезы, вызванные кашлем, застилают глаза, и я не могу четко разглядеть фигуру перед собой, но понимаю — с девушкой происходит что-то странное.       — Комнату свою оставь себе, — продолжает наседать Клеа.       Она слегка разжимает кисть, возвращая мне доступ к кислороду, но руки не убирает. Я сразу принимаюсь жадно хватать ртом воздух. Пальцы на шее вдруг меняют свое положение, отчего становится совсем жутко, потому что чувствую, как острые когти упираются в горло и подбородок.       В том, что это именно когти, я не сомневаюсь ни секунды, потому что теперь вижу перед собой преобразившееся лицо девушки, если его еще можно так назвать. Зеленые глаза сузились в хищном прищуре и словно светятся изнутри, нос вытянулся, покрылся мелкой шерстью и морщинистой рябью, став похожим на угрожающую звериную морду, из пока вполне человеческого рта виднеется пара длинных клыков, а вместо ушных раковин в каше из волос и шерсти к голове уже прижаты настоящие волчьи уши.       Нервно глотаю слюну пересохшей гортанью, боясь шевельнуть головой, и сам собой выпускаю запястье волчицы. Захочет убить — убьет. Я не сумею остановить ее физически. Стоило все же извиниться раньше.       — Послуш... — пытаюсь начать диалог, но когти предупредительно впиваются в кожу. Не оставляя мне выбора, кроме как, молча, смотреть на продолжающиеся преобразования тела полудевушки-полузверя.       — Обман прощать не стану. И помогать не стану, — скалится Клеа, глядя мне прямо в глаза. Шерсть уже покрыла надбровную дугу и лоб, а челюсть начала деформироваться, все больше коверкая звуки в словах.       Волчица отводит когти, но снова больно стискивает горло и рывком всем своим весом прижимает меня к дереву. Зажмуриваюсь от испуга и с судорожным хрипом выдыхаю, потому что кричать не получается. Охвативший меня ужас, сравним разве что с моментом побега от литарды, когда я осознал, что мой финал неимоверно близок.       И все же желание жить не позволяет мне сдаться так легко. Даже если шансы не велики, я обязан попытаться. Открываю глаза и отчаянно, давясь кашлем, царапая горло, с силой вновь и вновь пытаюсь отпихнуть от себя девушку-оборотня. Конечно, у меня ничего не выходит, но я не прекращаю попыток до тех пор, пока волчица еще раз не впечатывает меня в дерево, при этом блокируя одну мою руку корпусом, а другую перехватывая своей свободной. После чего приближает морду к шее, и от щекочущего хрипящего дыхания около уха по телу пробегает леденящая дрожь, вводящая в полное оцепенение.       — Теперь мы в расчете, — клацая зубами, рычит Клеа жутким нечеловеческим голосом и отступает назад, разжимая свои когтистые тиски.       Она отходит на несколько шагов, а я продолжаю бездвижно стоять, рассматривая существо напротив себя. Все тело зверя сплошь покрыто шерстью, на голове больше нет волос, ноги изменились в суставах и стали похожими на лапы, и я отчетливо вижу волчий хвост за спиной. О человеке в этом звере напоминают разве что остатки одежды, но и их существо срывает когтистыми ручищами.       За считанные секунды голова окончательно приобретает животные черты, позвоночник кренится к земле, конечности укорачиваются, принимая вес нового тела, и передо мной предстает самый обычный волк. Зверь встряхивает мордой, волной взъерошивает шерсть по всему телу, пару раз чавкает, переступив с ноги на ногу, останавливается и смотрит на меня.       Я все еще прижимаюсь к дереву, трясясь от страха, и пытаюсь прийти в себя. Клеа не разорвала меня в клочья. Пощадила. И пусть тревога не отступает, я все еще надеюсь, что она просто хотела выплеснуть злость и припугнуть.       — Ты ведь не оставишь меня здесь одного, правда? — спрашиваю дрожащим голосом, глядя зверю в глаза.       А волчица лишь моргает, потом отворачивает голову и убегает прочь. Ее серый силуэт теряется в лесу так быстро, что я едва успеваю осознать случившееся.       "Она нужна тебе. А ты ей нет", — всплывают в памяти слова сестры.       Я бессильно сползаю вниз вдоль ствола широкой сосны и опускаюсь на землю. Спину печет от ссадин, кости болезненно ломят, все тело словно наполнено тяжестью. Но внутри ничего не осталось: ни сил феникса, ни фальшивых эмоций, ни понимания, что делать дальше.