***
4 января 1979 года Гермиона перевернулась на другой бок в очередной бесполезной попытке уснуть после столь насыщенного на события вечера. Мадам Помфри обнадежила её, сообщив, что выпитое Блэком тёмное зелье не должно сказаться на его здоровье, хотя парень до сих пор пребывал без сознания и нуждался в отдыхе. Гермиона хотела остаться рядом с Регулусом и дождаться его пробуждения, но остальные общими усилиями смогли уговорить её отдохнуть. Джеймс отвёл девушку в спальню, которую ей уже выделяли ранее в поместье Поттеров во время школьных каникул. Тихо ворча, она всё же позволила уложить себя в постель и укутать мягким одеялом. Прошла уже пара часов после того, как Джеймс ушел, бросив напоследок обещание разбудить её к завтраку. Гермиона только и смогла, что скомкано поблагодарить его и проводить взглядом. С тех пор она гипнотизировала вид из огромного окна в комнате и ждала, когда усталость возьмёт своё и её сморит сон. Под рассеянным взглядом небо постепенно стало окрашиваться в жёлтые и оранжевые тона. Она повернула голову, услышала еле слышный щелчок дверной ручки. Внутрь спальни бесшумно проскользнул Питер, очень аккуратно закрыв за собой дверь, прежде чем обернуться и встретиться взглядом с Гермионой. — Ты чего не спишь? — удивленно прошептал он. — Не могу заснуть, — также шепотом призналась она. — Что ты здесь делаешь? — Тоже не могу заснуть, — ответил Питер, мягко ступая по покрытому ковром полу и придвинув изящный стул к кровати. Взяв ладонь сестры в свои руки, он обеспокоенно вгляделся в её лицо. — Как ты, держишься? Гермиона тихо рассмеялась. — Честно? — она вздрогнула. — С трудом. Но… После всего произошедшего… я чувствую, что наконец-то могу вздохнуть спокойно. Питер с болезненным выражением лица крепче стиснул её пальцы. — Я так испугался за тебя в той пещере, Гермиона, — срывающимся голосом произнес он. — Когда инфери утащили тебя под воду, а ты всё не выныривала, я подумал… — Питер замолк, и Гермиона увидела, как на его щеках заблестели дорожки слез. — В тот момент… в тот ужасный момент мне показалось, что я потерял тебя навсегда. Тогда я даже не подумал, что ты могла успеть вызвать Кричера. Он появился как раз вовремя и спасти нас. — Прости меня, Питти, — ей только и оставалось, что попросить прощения. Он вытер слезы с лица внутренней стороной ладони и грустно улыбнулся. — Я и представить себе не мог, что ты столько всего пережила, — заметил Питер. — На самом деле я рассказала не обо всём, — она вернула брату улыбку, пусть и довольно кривую. — Это было… это было сложное прошлое. Я как-то сказала Регулусу, что Гермиона Грейнджер кажется мне далёким, запутанным сном. Скорее, даже кошмаром, всё же я уже семнадцать лет живу как Гермиона Петтигрю. — Она саркастично фыркнула. — Я даже называю её «она», а не «я». — Скажи мне, — продолжал он, — она была гриффиндоркой? — Разве это имеет значение? — спросила девушка со смехом. Когда Питер выразительно посмотрел на неё, она вздохнула: — Да, она была гриффиндоркой. — О да. Я и не сомневался, — по-доброму усмехнулся Питер. — После всего, через что ей пришлось пройти, она кажется мне отважным бойцом. — Отважным, — повторила Гермиона, перекатывая и смакуя слово на языке. — Решение сбежать от всего явно не тянет на отважный поступок. — Тебе не кажется, что когда всё катится к Моргане в пекло, только и остаётся, что бежать и спасаться? — задумчиво поинтересовался он, наклонив голову и не дав ей отвести взгляд. — Может и так. — Сердце болезненно сдавило, когда она вспомнила свои последние дни в качестве Гермионы Грейнджер. — Я уже многого не помню о своей прошлой жизни. Пусть даже какие-то незначительные мелочи, но это были её воспоминания. Знаешь, она правда была храброй. Она смотрела в глаза трехглавой собаке на первом курсе, смотрела в глаза василиска на втором и обратилась в камень, столкнулась с оборотнем на третьем… этот список можно продолжать ещё долго. Но её лучший друг… Он был… он был самым храбрым человеком из всех, кого она знала. Питер подался вперёд и заключил Гермиону в объятья. — Меня это всё ещё сбивает с толку, — признался он. — Я… я имею в виду, моя сестра путешественница во времени! — Я предпочитаю думать об этом как о перерождении в другого человека с сохранением своих старых воспоминаний, — усмехнулась она. — Всё же я живу как Гермиона Петтигрю уже целых семнадцать лет. Питер отстранился от неё и печально посмотрел в её голубые глаза. — Я уважаю твоё прошлое, — словно подбирая слова, медленно начал он. — И, если ты того захочешь, я бы с удовольствием узнал подробности. Но… но в этом времени, теперь, ты моя сестра. И как твой старший брат, я сделаю всё что угодно, лишь бы защитить тебя от всего гнилья этого мира. — Питер легка улыбнулся ей и стер со своего лица остатки слез. — Но также я знаю, что ты не станешь прятаться за чужими спинами. Ты прям таки вынуждаешь считаться с собой, Гермиона Петтигрю. И, скорее всего, ты меня не послушаешься, но я всё равно прошу тебя держаться подальше от неприятностей. Гермиона фыркнула и снова притянула брата к себе. — Прости, Питти, — сказала она. — Я… я правда пыталась. Я старалась не поддаваться эмоциям и не вмешиваться в события, хотя знала о боли и хаосе, что за ними последуют. Помнила все смерти и… я думала, что на это невозможно повлиять. Но я по-настоящему полюбила этот мир. Я по-настоящему полюбила всех, кто вошел в мою новую жизнь. Я не могу больше просто остаться стоять в стороне, особенно теперь, когда у меня есть всё для победы над Волдемортом. Питер горько усмехнулся. — Когда ты родилась, я с первого взгляда понял, что готов умереть за тебя. — Гермиона крепче стиснула брата в объятьях, спрятав своё искаженное от эмоций лицо, уткнувшись ему в плечо. — Для меня ты дороже всех на свете, Гермиона. Всегда помни об этом.~~~
Джеймс молча брёл по коридорам своего дома после того, как его разбудила Покки. Домовушка появилась посреди гостевой комнаты, разбудив его заявлением, что обед уже готов и что хозяева ожидают его в ближайшее время. Джеймс с удивлением отметил, что он проспал завтрак и уже наступил полдень. Впрочем, после произошедших в начале суток ошеломительных событий, следовало ожидать того, что его родители позволят всем выспаться. Питер уже давно отправился домой заканчивать отчёт для Муди и убедиться в том, что Аня ничего не заподозрила. Он уже даже прислал для Гермионы сменную одежду с запиской, пообещав вернуться при первом же удобном случае. Но прежде чем посетить комнату Гермионы и пригласить ту на обед, Джеймс заглянул в свою спальню, которую всё ещё занимал Регулус Блэк. Покки отчиталась ему, что с момента отбытия мадам Помфри и Мэри тот по-прежнему не приходил в себя. В целом, внешне Регулус уже не выглядел как свежий утопленник, что Джеймс счёл добрым знаком. По мере приближения к комнате Гермионы, он вновь и вновь прокручивал в голове её раскрывшуюся тайну. Джеймс не мог до конца поверить, что его девушка переместилась из другой временной шкалы, что у нее когда-то была другая семья и, вероятно, иная внешность. История Гермионы, как и жизнь, по большей части была посвящена её лучшему другу и бесконечной борьбе против Волдеморта. На самом деле, сначала Джеймс ей даже не поверил, потому что всё это звучало как откровенный бред. Но те слёзы отчаянья, не прекращающиеся во время всего повествования, и то, что Дамблдор неохотно, но поверил в правдивость её слов, заставили его в конце концов принять всё так, как есть. Когда Джеймс наконец добрался до двери, ведущей в комнату Гермионы, он уже смог взять себя в руки. Она и так уже через многое прошла, и забрасывать её новыми вопросами вряд ли хорошая идея. Джеймс так и не узнал, чтобы же произошло в той пещере и он до сих пор не был уверен, хочет ли узнать подробности. Ему хватило впечатлений до конца жизни при виде перепуганного до смерти Питер и плачевного состояние Регулуса в момент их появления на полу его спальни. Джеймс тихонько постучал в деревянную дверь и напряг слух, стремясь уловить звучание голоса Гермионы. Когда после третьего стука ответа так и не последовало, Джеймс осторожно взялся за ручку двери и повернул её. Он вздрогнул, когда дверь издала скрип, и поспешно просунул голову через проём. Гермиона все ещё крепко спала на своей кровати, укрывшись одеялом до самого подбородка. Джеймс нервно оглянулся, проверяя коридор и ожидая появления родителей. Юфимия никогда бы не допустила, чтобы её сын вошел в комнату леди без сопровождения, особенно под их собственной крышей. Джеймс по-прежнему находил весь этот чистокровный этикет смехотворным и раздражающим, но его мама стремилась придерживаться его по мере возможности. Джеймс годами потакал её капризам, просто радуясь, что несмотря на чистокровное происхождение и тому подобное, его семья никогда не интересовалась Тёмными Искусствами. Убедившись, что матери нет поблизости, он быстро зашел внутрь комнаты и закрыл за собой дверь, ещё раз вздрогнув, когда та громко скрипнула. Гермиона пошевелилась на кровати, но так и не проснулась. Джеймс осторожно приблизился к спящей девушке, не отрывая взгляд. Её волосы утопали в золотом солнечном свете и буйным ореолом рассыпались вокруг головы, обрамляя безмятежное лицо. Он сам не заметил, как улыбнулся, когда наклонился и легонько провел пальцем по веснушкам на носу и щеках Гермионы, вырисовывая созвездие Кассиопеи. Ему вспомнился день Святого Валентина, который он впервые провёл в библиотеке с Гермионой, а после любовался задремавшей девушкой после долгих часов изнурительной подготовки к СОВ. Джеймс с усмешкой вспомнил собственные эмоции в тот день, когда он впервые осознал, что Гермиона ему нравится. Прошло уже столько времени. Её веки дрогнули, и пальцы Джеймса замерли. Гермиона сонно заморгала и слегка нахмурилась, словно она пыталась сообразить, кто перед ней. — Привет, — поздоровался он, и его сердце затрепетало в груди при виде её красивых голубых глаз. — На случай, если ты забыла, ты в поместье Поттеров. Она расслабилась и бросила короткий взгляд на пустой стул рядом с её кроватью. — А где Питер? — спросила она. — Он отправился к вам домой, чтобы закончить отчёт в Аврорат, — ответил Джеймс. — Он скоро вернётся. Гермиона кивнула. — А ты что здесь делаешь? — Пришел позвать тебя на обед. — Когда ее глаза слегка расширились от удивления, он усмехнулся. — Мои родители решили дать всем проспаться. Для всех нас этот день начался с множества потрясений. Она смутилась и робко улыбнулась. Гермиона медленно села на кровати, от чего одеяло упало ей на колени. Джеймс с веселой улыбкой рассматривал пышные волосы девушки. Они действительно впечатляли своей неукротимостью, беспорядочными прядями падая на её лицо. Сонная и растрепанная Гермиона выглядела настолько очаровательно, что Джеймс с трудом удержался, чтобы не поцеловать её. Он бы воспользовался случаем, если бы не опасался схлопотать какое-нибудь проклятье от этой застигнутой врасплох ведьмочки. Взгляд Джеймса задержался на оголенном и покрытом веснушками плече Гермионы. Слишком большой для девушки свитер в гриффиндорской расцветке свободно висел на ней, демонстрируя черную бретельку, частично скрытую водопадом пышных волос. Джеймс почувствовал, как у него пересыхает во рту. Конечно, он и раньше представлял, как она выглядела бы в его одежде после нескольких восхитительных часов, проведенных вместе. Сегодня при пробуждении у него в голове даже не промелькнуло подобной фантазии, ведь все его мысли крутились вокруг того факта, что она чуть не умерла во время своей безрассудной миссии. Но теперь, оставшись с ней наедине, внимание Джеймса сосредоточилось на её одежде…или отсутствие таковой. Даже когда он с усилием заставил себя опустить глаза, то лишь упёрся взглядом в молочную кожу бедра, видневшегося из-под одеяла. Мерлин Всемогущий, эта невыносимая девчонка точно когда-нибудь сведёт его с ума. Джеймс заставил себя отвернуться от соблазнительной шатенки, поморщившись от тесноты в брюках. Гермиона наверняка снова подумает, что он грязный извращенец. — Джеймс? — услышал Джеймс её голос с тягучими, томными нотками. Он сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем снова повернуться. Пока он смотрел ей в лицо, Джеймс мог себя контролировать. Да, просто смотри ей в лицо. — Думаю, тебе не помешает освежиться и переоденься в… м-м-м… во что-нибудь более закрытое, — выпалил он, резко протягивая Гермионе небольшой сумку с её одеждой. — Я подожду тебя снаружи. Гермиона смерила его скептическим взглядом, но без возражений приняла сумку. — Ладно, — ответила она. Молодой аврор практически выбежал из комнаты, чтобы не поддаться искушению и не прижать девушку к кровати. Иногда Джеймс задавался вопросом, осознает ли Гермиона в полной мере, что делает с ним. Он никогда не отличался терпеливостью и каждый раз в присутствии Гермионы ему приходилось прикладывать невероятное количество сил для самоконтроля. Младшей Петтигрю потребовалось несколько минут на сборы, после чего та покинула свою комнату. Джеймс к тому времени уже успокоился и, переплетя их пальцы вместе, повел её в столовую. Их путь сопровождался молчанием, хотя Гермиона время от времени тепло приветствовала портреты пожеланием доброго утра. Джеймс с удивлением отметил, что его предок Линфред так эмоционально обрадовался Гермионе, словно та была его подругой, с которой мужчина давно не виделся. Но и после этого Джеймс ничего не сказал, решив просто насладиться выпавшим им с Гермионой моментом наедине. — Ты в порядке? Удивленный вопросом Джеймс посмотрел на свою девушку сверху вниз. Поджавшая губы Гермиона наблюдала за ним с тревогой на лице. — Вроде бы это я должен задавать такие вопросы, — поддразнил он с легкой улыбкой на губах. Но Гермиона проигнорировала подначку. — Ты как-то притих, — заметила она. — Обычно ты всегда пытаешься меня разговорить. Он фыркнул, крепче сжимая её пальцы. — Просто я сегодня не в настроении болтать, милая, — ответил он. Она сократила разделяющее их расстояние и вновь с тревогой заглянула ему в глаза. — Это потому, что… — Гермиона с сомнением прикусила нижнюю губу. — Ты злишься на меня? — Я не знаю, — пробормотал Джеймс, нахмурив брови в ответ на её вопрос. — А должен? Гермиона вяло усмехнулась. — Может быть, — она виновато улыбнулась. — Я подумала, что после всех безрассудных поступков, которые я совершила за последние несколько месяцев… — Гермиона коротко вздохнула. — Питер пришёл поговорить незадолго до того, как я заснула. Честно говоря, я ожидала скандала и упрёков. История Гермиона всё ещё не желала укладываться в голове Джеймса. Возможно, ему просто нужно было больше времени. — Ты знаешь, всё это довольно тяжело осознать, — признался он с озадаченной улыбкой. — Мне кажется, для того чтобы разложить всё по полочкам, понадобятся целые дни. Мерлин Всемогущий! Ты же понимаешь, Гермиона, что твои слова звучит безумно? — Совершенно безумно, — согласилась она и мягко рассмеялась. — Просто… просто больше ничего не скрывай от меня, Гермиона, — Джеймс нахмурился. — Дамблдор был прав, ты не одинока в этой войне. У нас одна цель, и раз уж стало известно, как окончательно уничтожить ублюдочного Лорда, то ради этого нам стоит работать сообща. Гермиона с грустной улыбкой отвела взгляд. — Мне не нравится, что ты тоже участвуешь в этом, — призналась она. — Очень опасно так открыто выступать против Волдеморта. — Не бойся, Гермиона. Ты же знаешь, на что мы способны. — заявил Джеймс с решительным лицом. — Кому, как не тебе знать, ведь ты была рядом с нами все эти годы. Зная, что мы можем сделать этот мир лучше, мы бы никогда не остались в стороне, даже если это означает участие в войне. — Я понимаю, — согласилась девушка, украдкой смахнув с ресниц вновь выступившие непрошеные слезы. — Я просто… я хочу защитить тебя, Питера и остальных дорогих мне людей. Это меньшее, что я могу сделать после того, как не смогла уберечь своего лучшего друга. Джеймс резко замер, вынуждая Гермиону тоже остановиться. Он заглянул в её голубые глаза и жестко провозгласил: — Тебе не нужно рисковать собой, чтобы защитить нас, Гермиона. Ты нужна нам живой. Так что, прошу тебя, ради всего святого, не действуй больше безрассудно и тайком от нас, хорошо? Мы поможем, если потребуется сделать что-то опасное. Выражение лица Гермионы смягчилось и она с благодарностью улыбнулась. — Хорошо, — пообещала она, протягивая руку и нежно касаясь щеки Джеймса. — Больше не буду. Девушка встала на цыпочки и, прикрыв глаза, потянулась к нему. Джеймс почувствовал, как в груди разливается тепло, поскольку это был первый раз, когда Гермиона проявила инициативу. В течение многих месяцев он постоянно задавался вопросом, почему она сдерживается. Не позволяет себе далеко зайти, хотя было видно невооруженным взглядом, что Гермиона любит его также сильно, как он любит её. Что ж, после прозвучавших недавно откровений всё наконец обрело смысл. Джеймс не исключал, что Гермиона могла знать его в будущем, знать его окружение и то, как сложилась его судьба. И это было для него так странно. В Хогвартсе на нескольких уроках они уже изучали фактор путешествий во времени, поэтому Джеймс знал, что перемещение в далёкое прошлое может иметь катастрофические последствия, способные уничтожить целые поколения, если путешественник не будет осторожен. Но Джеймс понимал, что ситуация Гермионы была исключительной. С помощью тёмной магии она переродилась совершенно другим человеком. Мерлин Милостивый, это же Гермиона Петтигрю! Это была сестра его лучшего друга, и все эти годы, проведенные вместе в Хогвартсе, Джеймс видел, как она взрослела. Иначе говоря, она уже принадлежала этой временной шкале. Джеймс очень надеялся, что Гермиона поймёт это и в конце концов начнет жить настоящим, больше не обремененная тяжестью своей прошлой жизни. На этой мысли он печально усмехнулся и наклонился навстречу девушке, принимая подаренный ею поцелуй.~~~
В тот же день Гермиона и Джеймс снова заняли гостиную в ожидании Сириуса в компании Ремуса. Девушка решила, что пришло время и им узнать её историю. Осталось также дождаться Питера, обещавшего быть рядом в тот момент, когда Гермиона поделится своей тайной с оставшимися Мародёрами. — Это что получается? Ты уже в третий раз будешь рассказывать свою историю? — спросил Джеймс, приобняв Гермиону за талию и притягивая ближе к себе. — Вообще-то в четвертый, — ответила она с лёгкой улыбкой. — Регулус был первым, кому я рассказала о себе. Джеймс нахмурился, а Гермиона фыркнула, заметив ревнивый блеск в его глазах. — Так было нужно, я хотела, чтобы он мне доверял, — пояснила она. — Джеймс, твоя ревность к Регулусу действительно неуместна. Мы с ним просто друзья. Его карие глаза за стёклами очков превратились в узкие щёлочки. — И как давно ты в тайне ото всех откровенничаешь с братом Сириуса? — поинтересовался он. — Уже какое-то время, — неопределённо проронила Гермиона. Джеймс недовольно скривился. — Хм, кажется, ну меня все-таки есть повод злиться на тебя, — проворчал он, скрестив руки на груди. — Потому что я веду дела с Регулусом? — начав раздражаться, выпалила помрачневшая Гермиона и громко фыркнула. — Почему мне кажется, что тебя раздражает вовсе не сокрытие факта, что я не отсюда? А то, что я доверила ему свою спину? Джеймс почти зарычал, а затем взорвался гневной тирадой: — Да потому что ревновать к этому парню намного проще, чем признать, что моя собственная девушка является мордредовой путешественницей во времени и ветераном войны, дементор тебя задери! Ах да, которая чуть не умерла прошлой ночью! Гермиона уставилась на него, ошеломленная его внезапной вспышкой гнева. Джеймс уставился на девушку в ответ, также сбитый с толку собственным эмоциональным срывом. — Гляди-ка, похоже, я действительно злюсь на тебя, — его голос уже почти утратил гневные нотки, когда молодой аврор решил наконец нарушить образовавшуюся тишину. — Нет, забудь об этом. Я не злюсь. Я просто в ужасе. От всего. От твоего путешествия во времени, крестражей, Волдеморта. Как ты могла, Гермиона, скрывать всё это? Ты могла погибнуть в той пещере, утонуть в том озере, растерзанная инфери, ты могла… ты почти… Джеймс замолчал и попытался усмирить разбушевавшиеся эмоции, но тут же забыл об этом, когда Гермиона всхлипнула, тем самым напугав его. — Прости меня, — прошептал он, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. С широко распахнутыми глазами он взволнованно смотрел на Гермиону, но та никак не отреагировала на его слова. — Это было нечестно по отношению к тебе. Я… я даже представить себе не могу, как ты справлялась все эти годы. Целых семнадцать лет! Ты попала в исключительно сложную ситуацию, и я понимаю, что ты переживаешь из-за того, что мы подумаем о тебе теперь, когда мы… знаем. Просто… — он поморщился и отвёл взгляд. — Мне действительно нужно немного времени, чтобы подумать. Обо всем. Моя голова готова вот-вот лопнуть после той информации, которую ты на нас вчера вывалила. — Джеймс досадливо хмыкнул, его щеки покраснели от смущения. — Мне казалось, что я уже со всем смирился, когда шел приглашать тебя на обед. Но, оказывается, что нет. — Знаешь, я ожидала этого, — прошептала Гермиона, в очередной раз тревожа уже покрасневшую кожу век, стирая остатки слез. — Мне показалось странным, что ты… и Питер… приняли всё как есть. Будь я на твоём месте, то сейчас очень сильно злилась бы и устроила бы допрос с пристрастием. — Хорошо, что я не такой, как ты, а, Усатик? — шутливо заметил Джеймс, язвительно ухмыльнувшись. — К тому же, нас с Хвостом больше напугал тот факт, что ты уже несколько лет тайком проворачиваешь смертельно опасные авантюры, чем всё твоё остальное откровение. — Прости, что я заставила вас так волноваться, — ответила она и протянула руку, желая коснуться его лица. Джеймс прикрыл глаза и чуть отвернулся, мягко уклоняясь от её прикосновения. — Я испытываю дикое искушение запретить тебе любые взаимодействия с Блэком, но чувствую, что ты проклянешь меня своим любимым летушемышинным сглазом ещё до того, как я закончу предложение, — проворчал он. — Ты слишком хорошо меня знаешь, — протянула девушка с безобидной насмешкой в голосе. — Тебе невозможно сопротивляться, Гермиона Петтигрю, — заключил Джеймс со вздохом, придвигаясь ближе и кладя руку ей на затылок. — Похоже, мне остается лишь быть рядом и беречь тебя. На лице Гермионы появилась очаровательная улыбка, а глаза заблестели. Джеймс нежно стер с кожи щек влажные следы от дорожек слез и наклонился вперёд, прижавшись к губам девушки в коротком поцелуе. — О, Мерлиновы кальсоны, пожалуйста, хватит быть такими слащавыми. Парочка отпрянула друг от друга в сторону, обернувшись к новоприбывшему. Питер стоял прямо посреди дверного проема с перекошенным от отвращения выражением лица. Гермиона пропустила замечание мимо ушей и встала с дивана. Излучавший всем своим видом неодобрение старший брат расслабился, когда Гермиона обняла его. — Ты как, Гермиона? — озабоченно спросил Питер. — Я в порядке, — заверила его Гермиона, тихо посмеиваясь, когда он прижал её к себе, позволив утонуть в объятиях. За пределами комнаты послышались приглушенные шаги. Вскоре в гостиной показались Сириус и Ремус, выглядевшие очень усталыми и явно чем-то обеспокоенными. Гермиона хмыкнула, глядя на Сириуса, одетого в кожаную куртку, которую она подарила ему на выпускной. Он выглядел действительно хорошо и, кажется, приобрел ещё более внушающую мускулатуру после многих месяцев напряженных тренировок в Аврора. Но потом её взгляд остановился на Ремусе. Несмотря на покрытое шрамами лицо, он выглядел удивительно здоровым, пропадала болезненная истощенность и бледность. Гермиона ещё никогда не видела его настолько по-человечески отдохнувшим, если не брать в расчет, конечно, темные круги под его глазами из-за недостатка сна, вызванного миссиями Ордена. — Соскучилась по нам, Усатик? — дерзко ухмыльнулся Сириус, сокращая расстояние между ними и вальяжно закинув руки на плечи Гермионы и Питера. — Бродяга, Лунатик, — кисло отозвался Питер. Подошедший ближе Ремус мягко улыбнулся Гермионе. — Как у вас всех дела? — спросил он, рассеяно протирая сонные глаза и с беспокойством поглядывая на Гермиону, а затем на Джеймса. — Я так понимаю, Аконитовое зелье помогло? — отмахнувшись от заданного ей вопроса, поинтересовалась девушка. Лицо Ремуса преобразилось от озарившей его улыбки, разгладив испещренную шрамами кожу. — Это были лучшие месяцы в моей жизни, Гермиона, — тепло ответил он. — Зелье просто великолепно. Я беседовал с Дамоклом о том, чтобы продолжить работать на него после того, как он запустит зелье в продажу. Из-за того, ну, ты же знаешь, что он пообещал бесплатно поставлять мне Аконитовое зелье, пока жив. Но он отказался мне, заявив, что я должен наслаждаться жизнью, а не прозябать рядом с ним. — Ремус смутился и неловко прокашлялся. — Так что у меня скоро собеседование с Дамблдором по поводу вакансии преподавателя ЗОТИ. Жаль, что я не смогу преподавать тебе последние несколько месяцев в Хогвартсе. И… гм, я вообще-то не собирался тебе рассказывать об этом, потому что, кажется, сейчас у нас есть дела поважнее. — Нет, все в порядке, — улыбнулась Гермиона, прикоснувшись к руке Ремуса в знак поддержки. — Я рада, что ты рассказал об этом, Ремус. Его золотистые глаза загорелись ярче, когда он заметил мрачное настроение Джеймса. — Так как у вас дела? — более настойчиво повторил Ремус свой вопрос, заметно начав волноваться. — Ага, мне тоже интересно, — подхватил Сириус, полностью отстраняясь от брата и сестры Петтигрю, и недовольно окинул их взглядом. — Загадочное сообщение Хвоста через протеевы чары на кнате выглядело довольно странно. А я вообще-то уже собирался спать, знаете ли, на порученный Муди миссиях и глаза не сомкнешь. Так что лучше бы это было что-то действительно срочное. — Кое-что случилось, — неуверенно начал Джеймс. — Кое-что очень важное. Ремус нахмурился и плюхнулся на диван напротив Джеймса. — Я бы не отказался от подробностей. Гермиона с тревогой переводила взгляд от одного Мародера к другому, гадая, как они воспримут её рассказ. Она полностью отстранилась от брата и снова села рядом с Джеймсом, безмолвно призывая Сириуса тоже сесть. — Что ж… — Подожди, — вдруг подал голос Питер. — Пока не начинай. Не хватает ещё двух человек. Девушка в замешательстве нахмурила брови. — То есть? — спросила она. — Я… ну… я подумал, что ты захочешь рассказать им, — замялся Питер, неуверенно заглянув сестре в глаза. — Ты и так уже несколько раз повторяла эту историю. Так что я подумал, что ты предпочла бы, чтобы это было в последний раз. Что ты захочешь быть откровенной со своими лучшими друзьями. — Нет, — выдохнул Джеймс, широко раскрыв глаза. Гермиона вскочила со своего места, услышав новые приближающиеся шаги снаружи гостиной. На глаза невольно навернулись слезы, когда внутрь пошла Лили, сопровождаемая настороженным Севом. На Лили красовалась стандартная серая мантия невыразимца, накинутая поверх маггловской одежды. Рыжие волосы были собраны на затылке в небрежный пучок, и Гермиона заметила, что под глазами подруги тоже залегли глубокие тени. Северус, к удивлению Гермионы, был одет в фирменную развевающуюся черную мантию своего «я» из будущего. У него было такое же усталое выражение лица, как и у Лили, какое у него бывает, когда тот погружен в свои эксперименты по зельям. Гермиона тут же бросилась к своим лучшим друзьям, поймавших её в свои объятья. Она чувствовала себя так глупо, когда вновь разревелась, но после всего пережитого, девушка была просто счастлива, что выжила и снова увидела своих друзей. — Что происходит? — Тихо спросила у окружающих Лили, успокаивающе поглаживая спину всхлипывающей Гермионы. — Обязательно было их приглашать? — Недовольно проворчал Сириус, обменявшись острым, как кинжал, взглядом с Северусом. — Судя по реакции Гермионы, да, это было необходимо, — вздохнул Питер. Гермиона шмыгнула носом и с болезненным смехом вытерла слезы. — Простите, — отозвалась она. — Просто я так рада вас видеть. — Так что случилось-то? — Спросил Сев, помрачневший от вида слез подруги. Гермиона улыбнулась ему, заметив беспокойство в его темных глазах. — Давайте присядем, — вздохнула Гермиона, полностью отстраняясь от своих друзей. Лили и Сев обменялись встревоженными взглядами, почувствовав внезапно воцарившееся в гостиной напряжение. Гермиона потянула их обоих к единственному свободному дивану в комнате, прямо напротив пылающего камина. Она усадила их и снова заняла своё место между Джеймсом и Питером. Гермиона глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, а затем с грустной улыбкой начала: — Мне нужно вам всем кое-что рассказать.~~~
В горле пересохло, и у неё уже начинало сводить челюсть от очередного повторения одной и той же истории, которую она рассказывала без каких-либо перерывов. Гермиону пугало молчание Лили на протяжении всего повествования, хотя и видела, как лицо подруги постепенно лишалось красок. К моменту, когда Гермиона закончила, Лили стала бледной как привидение. Крайне обеспокоенный Северус сжал губы в тонкую линию. Ремус выглядел откровенно несчастным, шрамы и тёмные круги под золотистыми глазами стали ещё резче выделяться на его побледневшем лице. Сириус… Сириус же безостановочно мерил шагами комнату, нервно истирая роскошный ковер на полу своими ботинками из драконьей кожи. Лицо Блэка с напряженно сжатыми челюстями выглядело угрожающе. Джеймс и Питер бросали встревоженные взгляды на друга, не находившего себе места. Гермиона оторвала растерянный взгляд от Сириуса и посмотрела на остальных. Она не осмелилась нарушить молчание, понимая, что должна дать им некоторое время переварить услышанное. Ремус отмер первым, глубоко вздохнул и повернулся к Гермионе. — Всё это… — Он сглотнул и замолчал. На лбу Сева вздулась вена. — Почему ты… — как и Ремусу, ему не хватило слов. Внезапно Сириус резко остановился и пронзил её диком взглядом своих льдисто-серых глаз. — Ты что, издева… Его прервал громкий всхлип Лили, вскочившей с дивана со слезами на глазах и бросившейся к Гермионе. Девушка рухнула на пол и, уткнувшись лицом в бок подруги, сдавила её в объятьях поперек живота. — Дорогая моя, несчастная моя! — от полу-задушенных всхлипов Лили разрывалось сердце. — Т-ты, должно быть, так испугалась! Гермиона была ошеломлена неожиданными словами Лили, она на самом деле не чаяла услышать их ни от кого, кому раскрыла своё прошлое. Остальные пребывали в шоке и лишь задавали различные вопросы в попытках осознать смысл всего сказанного. Но Лили… Лили первая подумала о ней. Сердце Гермионы переполняла нежность к этой прекрасной девушке, чьи сверкающие изумрудные глаза смотрели на нее с такой щемящей печалью и беспокойством. Гермиона с мокрым от слез лицом прижалась к Лили, вдыхая чарующий аромат её волос. — Да… да, — призналась она. — Мне было так страшно и одиноко, и я думала… Северус тоже встал с дивана и молча, решительно притянул двух плачущих девушек в свои объятия и крепко прижал их к себе. Гермионе не нужно было слышать, что говорит Сев, потому что она видела, как блестят его тёмные глаза, хотя слез не было. Они жались друг к другу в течение, должно быть, нескольких минут. Гермиона потеряла счёт времени, и только когда судорожные всхлипы Лили утихли, Сев мягко отстранился. Лили отказалась возвращаться на своё место, решив сесть рядом с Гермионой и покровительственно положив руку ей на колено. Гермиона нежно улыбнулась решительной рыжеволосой девушке, благодарная небесам за их благословение, за то, что Лили зашла в её купе на первом курсе, и за то, что с тех пор она всегда продолжала сидеть рядом с ней. Чуть покрасневший Сев вернулся на свое место на диване. Гермиона предполагала, что его могла волновать такая демонстрация эмоций в присутствии Мародеров — ведь он клялся, что никогда не покажет им своей уязвимости. Но четверка Марадеров даже не обратили внимания на Северуса. Рука Джеймса крепко сжимала руку Гермионы, его пальцы успокаивающе рисовали узор на тыльной стороне её ладони. Голубые глаза Питера блестели от слез, взгляд был встревоженным и печальным. — Ты же не планируешь… — Гермиона взглянула на Ремуса, который внезапно стал выглядеть очень испуганно. — Ты ведь не собираешься возвращаться? К своей… к своей временной шкале. Все в комнате замерли. Никто ещё не задавал ей этого вопроса. Раньше только Регулус осмеливался заговорить с ней на эту тему, и Гермиона всё гадала, когда же остальные спросят её об этом. Все выглядели так, словно находились в ужасе от перспективы услышать ответ. Напрягшийся Джеймс до боли сдавил её пальцы, что уже говорило о многом. Со слабой улыбкой Гермиона провела кончиками пальцев по руке Джеймса, пока его хватка не ослабла. Он выглядел испуганным, затаив дыхание в ожидании её ответа. — Нет, — ответила она, заставив всех вздохнуть с облегчением. Питер дрожащей рукой потянулся к её плечу. — Нет, я не собираюсь возвращаться. Действие этого… — Гермиона рассмеялась и смахнула несколько заблудших слез. — Зелья, которое я выпила, нельзя обратить. В конце концов, оно было сварено с помощью темной магии, вы же знаете, что последствия в большинстве своём необратимы. Лили громко шмыгнула носом и склонила голову набок. — Я невыразимец всего несколько месяцев, Гермиона, — прошептала она. — Но я уже могу смело утверждать, что в этом мире столько всего неизвестного и загадочного. Если… если ты дашь мне полный список ингредиентов этого странного зелья и инструкцию приготовления, я смогу… — Спасибо, Лили, но в этом нет необходимости, — сказала Гермиона, нежно заправляя за уши упавшие на лицо Лили пряди. Глаза рыжеволосой снова наполнились слезами. — И ты не жалеешь? — неуверенно спросила она. — Я приняла это зелье, чтобы убежать от всего, — ответила Гермиона, окидывая взглядом каждого человека в комнате. — Зачем мне возвращаться? — Потому что там был твой дом. Взгляд Гермионы метнулся к Джеймсу, смотрящего куда-то мимо неё. — Нет. Она наблюдала, как он медленно сдвинул брови. — Здесь мой дом, — отрезала Гермиона. — С мамой и Питером, со всеми моими друзьями и… и с тобой. Джеймс удивлённо взглянул на неё. — Я Гермиона Петтигрю, — торжественно объявила она. — Гермиона Грейнджер была магглорожденной гриффиндоркой, с темными густыми волосами и темно-карими глазами. И… и я знаю, что она всегда будет частью меня. Но я — не она. Уже нет.