Шрамы на наших телах: Чуть больше чем друзья, чуть меньше чем любовники

— Я конечно всё понимаю, но холодное оружие стало не популярным, это меня совсем не радует. Ауч, поосторожнее, моё милое личико много проблем решает, — резко отстранившись от ватной палочки, хорошо смоченной перекисью, произнесла Дана. Натали, хоть осторожно обрабатывала небольшую рану на щеке, но неприятные ощущения присутствовали. В отличии от девушки, которая всё время комментировала происходящее, пока ей оказывали первую медпомощь, Занзас сидел молча, хотя пострадал он не меньше неё. Алкоголь в крови всё ещё не выветрился, оставляя после себя, лёгкую эйфорию. Может это действие адреналина после драки, или обычное беспокойство, за человека который настолько сильно дорог тебе. Ну как дорог, без этой ведьмы было бы слишком скучно жить. Видеть рожи своих офицеров и подчинённых каждый день, чертовски раздражает. Даже летающие стаканы и вечный крик Скуало — обыденность. Обыденностью стало всё, что его окружало и окружает, но Дана как глоток свежего воздуха, как фейерверк на праздник. Она появляется всегда неожиданно, ей всё равно чем он занят, будь то пытки информаторов или женщина в постели. Лаур, плевать в каком он настроении, чем был занят всю ночь и откуда в нём столько гнева и злости. Единственное, что ей важно: жив ли он, а остальное ей и так рано или поздно расскажут. Она сама может присоединиться к пыткам и привести девушку в его постель, ещё и сама предложит присоединиться. Он откажет как всегда, а она надует губы и уйдёт, припомнив ему это позже. Когда она попадает в передряги, хочется оттянуть за ворот, закрыть подальше от разборок, кинуть за решётку и не выпускать, пока он сам всё не разрешит. В этот раз, эта чертовка ускользнула из его рук. Чёртова ведьма и её самолюбие и гордость, даже сейчас пройдя через трёхдневный ад, она возмущается и получает его. Занзас перевёл взгляд на пропитанные кровью бинты, на её руке, кровь свернулась и взялась коркой на пальцах и ладони. Уже багровая ткань вместо белоснежных бинтов, покрытая тонким слоем пыли и грязи в нескольких местах. Одежда помята и порвана в пыли и грязи, в засохших пятнах её собственной крови, и крови тех, кто посмел так поступить с ней. В волосах куски засохшей грязи, сухие листья и трава, на лице не менее привлекательные ссадины и синяки. Что скрывается под одеждой, даже не хотелось знать. Он только успокоился и пламя ярости утихло, хоть и на время. Вместо злости пришло спокойствие. Скайрини, посмотрел на неё, словно сейчас он встанет с места и впечатает хорошую пощёчину в профилактических целях, что б дошло до её разума, как глупо она поступила. Одна в сопровождении нескольких людей, пошла поговорить с слишком обнаглевший молодой семьёй. Переоценила свои возможности, она может уложить десятки людей в одиночку, но человеческая хитрость и подлость не знает границ. Как и желание владеть большими территориями, большим влиянием и почётом. Дураки, можно ли таким способом заполучить всё. Три дня и две ночи, каждые три часа они вырезали замысловатые узоры на её предплечье, не давая крови остановиться, не давая потерять смертельное количество крови. А она со своей гордостью, даже не скривилась, не показала своего страха и своей боли. Он убил всех. Всё сровняли с землёй и никто не скажет, что когда-то в этом месте стоял особняк и в нём жили люди. Все кому хватило ума сбежать, сойдут с ума рано или поздно, все кто посмотрел в его глаза: красные, словно сама кровь и холодные, словно сама смерть. А эта чёртова ведьма, лишь возмутилась, когда Занзас выбил двери и перестрелял всех, кто находился в той комнате. — Чего так быстро пришёл, я тут как на курорте, — в своей манере, сказала она, выдавив ухмылку. — Могу оставить ещё на пару деньков, — ответил он. — Почему бы и да, — произнесла девушка, прижавшись холодной щекой к его тёплой груди. Она утопала в его объятиях, было так спокойно и тихо, что девушка сразу потеряла сознание, а через время, он почувствовал её спокойное сопение. Он положил на плече Натали руку, девушка резко скинула её и с недовольством взглянула ему в лицо, нахмурилась, откинула в сторону вату и молча вышла из комнаты. — Ну врежь мне, а то стыдно как-то, — сказала Дана. — Слишком просто, оставлю тебя в трезвенниках на пару недель, — присев ближе, он притянул её раненую руку ближе и начал освобождать её от грязных бинтов. — Да ты дьявол, уж я бы предпочла синяк на щеке, вместо трезвой головы, — возмутилась она. Мужчина, слой за слоем освобождал израненную кожу от материи. Неровные края ран, покрытые запёкшейся кровью и кусками грязи. Рваные лини, словно вспышка молнии, перед бурей, покрывали бледную кожу внутренней части предплечья. Никакого сочувствия, к такой дуре. Он намочил чистую ткань раствором и начал оттирать рану от всего лишнего. Дана могла жаловаться Натали, но молчала, хоть и испытывала боль. Оттерев как следует, он наложил повязку из чистого бинта. — Если вдруг загорится поставить на место кого, нанимай Варию, чёртова дура. Думай головой, будешь отписывать всякую хрень мелкому гадёнышу и старикашке советнику, — сказал он. — Хватит злиться, я поняла всё. В обычной для нас ситуации по мою сторону, всегда ты и я читаю лекции и ору на весь штаб, — он говорила довольно тихо, — Лучше б ты наорал хоть, а то неловко, чувствую себя малолеткой. — Ты и так малолетка, — произнёс Занзас, усмехнувшись и насмешливо посмотрев на неё. — Я ещё спляшу на твоей могиле, гад. — Ещё кто на чей станцует