Расслабься, все конечно

«Кори, ты причиняешь мне боль», — шепчу я, прижатый к полу, словно маленькая бабочка. Его язык скользит по моей шее, оставляя влажный след, кажущийся обжигающим на холодном воздухе. Я вздрагиваю, отворачиваюсь и закрываю глаза, сильно зажмурившись, когда чувствую, как чужая слюна начинает стекать вниз по моей шее; пожалуй, это самое интимное прикосновение, которое я когда-либо получал от него. Я чувствую отвращение, но оно никак не помогает умерить мое желание. Он тянет меня назад за волосы до тех пор, пока я не оказываюсь вынужден смотреть ему в глаза и пока на моем лице не появляются слезы. Я ловлю на себе холодный, пустой взгляд, направленный на меня из темных глазниц его маски. Он словно находится не здесь, а где-то далеко в своих мыслях, нависая надо мной и заставляя чувствовать себя его добычей. Сейчас в нем будто бы не осталось ничего человеческого, и от этого я испытываю ужас в лучшем его проявлении. «Прекрати», — вновь говорю я охрипшим голосом. Но он даже и не думает останавливаться, а потому я сам заставляю его отступить, плюнув прямо ему в лицо. Он рычит. Я пытаюсь отползти назад и спастись от чужой ярости, но он вновь бросает меня на пол, выбивая из груди последний воздух. Почерневшая рука сдавливает мое горло железной хваткой, буквально вжимая меня лицом в грязь. Его кольца впиваются мне в шею, добавляя происходящему еще большую жестокость, и с моих губ срывается стон, который я всеми силами стараюсь подавить. Он вгрызается в мягкую плоть между моими плечом и шеей, отчего я громко кричу, тогда как он безудержно смеется. Однако маска, лишенная прорези для рта, заглушает все мои всхлипы. Пытаясь отбиться, я лишь сильнее зарываюсь ногами в грязь где-то позади него. И даже если оставленные им метки еще не кровоточат, они распускаются на моем теле, словно лиловые цветы, полностью состоящие из боли. Его укусы становятся сильнее, и я начинаю реветь, словно раненое животное. По моему лицу катятся слезы, и я пытаюсь убедить себя в том, что это происходит из-за страха, в то же время прекрасно понимая, что я лгу сам себе. Красные, соленые дорожки вперемешку с гримом стекают вниз по моей коже, просачиваясь за границы фарфоровой маски. Он слизывает их с моего подбородка. «Кори…» Из-за слез мой голос становится тягучим и теперь звучит совсем по-другому. Но сейчас никто, кроме него, не слышит, что я говорю. Как ни странно, эта мысль меня успокаивает. Я пытаюсь прикоснуться кончиками пальцев к его лицу, но он шипит и перехватывает мои запястья, до боли сжимая их над моей головой. Здесь нет места нежности. Я лишь могу беспомощно извиваться под ним, словно жертва, с которой он может жестоко обращаться. «Я чувствую твой запах…» Он тянется вниз и кладет руку на мой член, сжимая его. Я краснею, сгорая от стыда под маской, в то время как он лишь чудовищно ухмыляется. Я никогда еще не был так возбужден. Его пальцы беспощадно срывают одежду с моего тела, оставляя темные синяки на ребрах. Даже маска теперь не может скрыть тревогу, которая плещется в моих глазах. Я слышу, как его зубы смыкаются, и вздрагиваю, когда он пытается впиться ими в мою грудь. Я чувствую, как его дреды скользят по моему животу, когда он спускается все ниже и ниже, а потом грубо раздвигает мои бедра своими грязными руками. Против моей воли они начинают дрожать, когда я чувствую, как его рваное дыхание опаляет и щекочет их изнутри. Чужие руки сжимают мою талию, и я оказываюсь пойман им, словно добыча. «Кори, нет, подожди…» Я запинаюсь и давлюсь собственными словами, когда чувствую, как его горячий язык начинает скользить по моему члену. У меня перехватывает дыхание, и я откидываю голову назад, позволяя ей упасть прямо в грязь, а он продолжает делать это, ни на секунду не отрывая глаз от моего лица. Его пронзительный взгляд парализует. Я понимаю, что он пробует меня на вкус, когда небрежно облизывает член от основания до самой головки. К счастью, маска заглушает все те влажные вздохи, которые непроизвольно срываются с моих губ. Я пытаюсь контролировать свои бедра, делаю все для того, чтобы они оставались неподвижными, но те сами подаются навстречу его ожидающему рту. Я дрожу, чувствуя, как ко мне прикасаются его зубы, зарываюсь в грязь своими слабыми пальцами и с силой закусываю губу, пытаясь не застонать вновь. По моему телу пробегает холод, а кожа покрывается мурашками, когда он срывает с меня практически всю одежду. Однако для нас это лишь короткая передышка. Мои колени оказываются прижаты к груди, и понимание того, что он собирается делать, приходит ко мне слишком поздно. Волна новых ощущений захлестывает меня с головой, когда я чувствую, как его язык настойчиво прижимается к моему сфинктеру, а затем мягко проникает внутрь. Я выкрикиваю его имя. Я бью его, сопротивляясь. Но все усилия оказываются тщетными, а он продолжает мучить меня, используя новые, еще более изощренные методы. Но вдруг он останавливается и бросает меня на землю, словно тряпичную куклу. Я вижу безумное желание в его глазах, чувствую, как сильно он хочет овладеть тем черно-синим месивом, в которое я превратился. От его свирепого взгляда, пропитанного звериной жестокостью, мое сердце начинает неистово биться. Как и я, он возбужден до предела, и мы оба прекрасно знаем, что будет дальше. Наши лица оказываются невыносимо близко, когда он, издавая стоны, начинает небрежно облизывать мою окровавленную маску, будто бы пытаясь поцеловать меня. Выглядит это как жуткая пародия на настоящую ласку. Его слюна просачивается через отверстие и капает на мои сухие, потрескавшиеся губы. Я пытаюсь отстраниться, но никак не могу заставить его прекратить эту пытку. Я представляю, как чужой язык скользит по моему горлу, как сжимает его, оставляя в легких лишь считанные крупицы драгоценного воздуха. Так или иначе, это истязание в разы хуже, чем то, при котором он мучил меня своим невероятным ртом. «Кори… — выдыхаю я в последний раз, — пожалуйста». Он рычит, хватает меня за бедра и тянет к себе, пока я всеми силами пытаюсь дать ему отпор. Но наступает момент, который лишает меня всех разумных мыслей, — миг самого первого проникновения, которое сопровождается грубым, но в то же время восхитительным толчком. Я чувствую, как он разрывает меня на части, и слышу, как из моей груди вырывается единственный измученный стон. «Ох, черт!» Несмотря на то, что маска приглушает мой голос, он все равно его слышит. Я чувствую жестокость в каждом прикосновении, когда он впивается ногтями в мою кожу и тянет меня к себе до тех пор, пока не оказывается глубоко внутри моего тела. Я сопротивляюсь и бью его кулаками, но это не помогает, и его движения становятся еще более быстрыми и резкими. Я скулю и плачу, осознавая собственную беспомощность, но мои слезы возбуждают его еще сильнее. Чужие бедра начинают двигаться в грубом, безжалостном ритме, а моя грудь тяжело вздымается, как и его собственная. Я умоляю его остановиться каждый раз, когда мне хватает на это дыхания, но чужие пальцы вмиг сжимаются вокруг моей шеи, а черные ногти впиваются в уже исцарапанную кожу, окрашиваясь в цвет засохшей крови. Он безжалостно трахает меня, но эта пытка кажется по-своему изящной. Я рыдаю и едва могу дышать. Я умоляю его позволить мне уйти, но он игнорирует все мои просьбы. «Ты принадлежишь мне», — говорит он, хрипло рыча, и эти слова становятся для меня решающими; даже маска не может сдержать те громкие стоны, которые я издаю, когда кончаю, яростно цепляясь пальцами за его торс. Но он не прекращает трахать меня, и это становится почти невыносимым. Я корчусь и вою от боли, пока он продолжает использовать мое тело, обуреваемый своей звериной жаждой. Одни и те же слова вновь и вновь срываются с его черных губ до тех пор, пока они не превращаются в бессмысленный поток гортанных звуков. Он кончает внутрь, оставляя на теле метки, которые я не могу увидеть, в тех местах, до которых я не могу дотянуться. «Джои… ты мой…» Он падает на меня сверху, утыкаясь лицом в обнаженную грудь и не давая мне подняться. Он бормочет что-то себе под нос. Я не могу ничего расслышать, но чувствую, как чужие губы двигаются, скользя по моей коже, когда он вновь и вновь повторяет одну и ту же фразу. «Ты всегда будешь моим».