Старые сказки на новый лад

Герда прошла сквозь огромные ворота, где разгуливали свирепые ветры. Мощные порывы растрепали и спутали волосы девочки, но, на удивление, не препятствовали ей. Наконец, она вошла в огромные залы дворца. Всё здесь сверкало ослепительной белизной, так, что глазам было больно; даже раскинувшаяся снаружи снежная пустыня меркла перед дворцом Снежной королевы. Здесь царил идеальный порядок и даже хаос, в котором легкомысленные бури намели стены дворца, поражал своей правильностью. Ни единой вольной трещины, ни единой неправильной снежинки. В центре самого большого пустынного зала лежало замёрзшее озеро. Лёд на нём треснул на идеальные и правильные одинаковые куски. Посреди этого «разбитого зеркала» на троне из пронзительно голубого льда восседала сама хозяйка дворца. Её кожа, казалось, была соткана из ослепительно белого полотна, белоснежные локоны — из тончайших серебряных нитей, а ниспадающие до пола одежды — из сверкающего снега. Её глаза были прикрыты: кажется, она дремала. У подножия трона возился с осколками льда мальчик. Его кожа посинела от холода, но он вряд ли чувствовал это. Кай старательно выкладывал из льдин какое-то слово, но у него ничего не получалось. Он и так, и эдак перекладывал осколки, однако постоянно чего-то не хватало, постоянно было что-то не то. Герда уже практически не чувствовала ног от холода и усталости, однако, едва завидев друга, спотыкаясь, кинулась к нему и прижала к своей груди. — Кай! Милый Кай! Наконец-то я нашла тебя! Однако мальчик оставался безучастным к радости своей подруги, всё его внимание было сосредоточено на осколках льда. И никакие мольбы не могли заставить его оторваться от своего занятия. Снежная королева, тем временем, очнулась от своей дрёмы и теперь наблюдала за происходящим с высоты своего трона. Она даже не пыталась помешать незваной гостье, лишь смотрела, и пронзительные синие глаза, точно иней, заволокла лёгкая корка печали. Королева будто переживала моменты далёкого прошлого, воспоминания о которых навеяли разворачивающеся перед ней события. А Герда всё не оставляла попыток растормошить Кая. И, в конце концов, просто прижала его голову к своей груди, а слёзы, которые она так стойко сдерживала, хлынули наружу. Эти горячие капли потекли и по лицу мальчика, от чего осколок в его глазу начал таять, пока не исчез вовсе. Кай удивлённо моргнул и посмотрел на подругу. — Герда? — Да, это я! Кай, ты узнал меня! Девочка потянулась, чтобы взять друга за руки, но он, взглянув на льдины, лежащие перед ним, вдруг пришёл в страшную ярость. — Я не вижу! Я не вижу всей их красоты и правильности! Как я теперь соберу слово «Вечность»?! — Кай уже кричал, нарушая идеальную тишину, царившую под сводами дворца, — Королева обещала подарить мне коньки, если я сложу это слово. Что ты наделала?! Лучше бы ты вообще сюда не приходила! Его слова раз за разом ранили Герду больнее, чем острые грани льда, впивающиеся в босые ноги, чем злые бури снаружи, норовящие выцарапать глаза. Невозможно… Разве её Кай стал бы на неё кричать, да ещё и говорить такие слова? Осколок. Точно! Ведь их два: один попал в глаз, другой — в сердце. Значит нужно растопить второй и он снова станет её Каем, они возьмутся за руки и вместе вернутся к любимым семьям, к бабушкиным сказкам по вечерам и, конечно, к своим розам. Герда, несмотря на сопротивления мальчика, прижалась лицом к его груди. Но сколько бы она не проливала слёз, злосчастный осколок не хотел исчезать. Кай пытался оттолкнуть её, но тонкие пальцы намертво вцепились в его одежду. Отважная девочка целовала его щёки и лоб, пытаясь хоть как-то отогреть. В отчаянии, она крикнула ему в лицо: — Отдай мне его! Я так хочу, чтобы ты снова стал прежним! Стоило последнему слову сорваться с её губ, как в зале поднялся ветер и Герда почувствовала боль в сердце и страшный холод, сковывающий тело и разум. И тогда раздался спокойный, холодный голос Снежной королевы: — Так и должно было случиться. Моё время пришло, а Снежной пустоши нужна новая владычица. Когда-нибудь ты поступишь точно так же. И прекрасная повелительница Севера рассыпалась на тысячи сверкающих снежинок, которые ветер подхватил и понёс сквозь высокие окна, дабы они присоединились к неистовому танцу своих сестёр. Герда же не видела этой красоты. Она смотрела только на освободившегося из ледяного плена Кая, который, наконец, обрёл способность чувствовать. — Где это мы? Мне так холодно. Герда, давай скорей уйдём отсюда. Мальчик хотел взять за руку свою спасительницу, но она отшатнулась. Теперь из её глаз на пол сыпались маленькие кристаллы замёрзшей солёной воды. — Уходи, Кай. Я должна остаться здесь. Передай бабушке, что мне будет не хватать её сказок. А ещё я буду скучать по нашим играм среди наших любимых роз. Позаботься о них. И уходи, прошу тебя. Кай хотел возразить, но наткнулся на решительный взгляд глаз, что уже застилала пронзительная синева и, всхлипнув, побрёл прочь, постоянно оборачиваясь. А сильный порыв ветра подхватил новую Снежную королеву и усадил на пока ещё слишком большой для неё трон, откуда она и наблюдала за уходящим мальчиком. Пока осколок в её груди окончательно не сковал холодом сердце, Герда, смотря в расстилающееся под её ногами треснутое Зеркало разума, как могла помогала другу добраться до людей. И лишь после этого позволила себе прикрыть глаза, слушая сказки этой северной стороны, которые принялась нашёптывать неугомонная вьюга. *** Прошло столетие, да не одно. История старика Кая о Снежной королеве стала сказкой, которую любили слушать его праправнучка и её лучший друг вечерами у камина. Эти ребята так крепко дружили, что, глядя на них, Кай вспоминал себя в их возрасте и, иногда, Герду. Ужасы прошлого давно остались позади и теперь он лишь смутно помнил лицо некогда лучшей подруги. Розы, о которых так беспокоилась Герда, погибли, едва вернувшийся домой пропавший мальчик перестал горевать и нашёл новую подругу, на которой, в последствии, и женился. И память о его отважной спасительнице теперь возвращалась лишь с первым снегом. Однажды в их город пришла невиданная метель. Ставни домов открывались под напором мощных порывов ветра, будто вьюга что-то искала. Острые снежинки кружились с такой скоростью, что в этих вихрях с трудом можно было разглядеть сияющие осколки колдовского зеркала и статую женскую фигуру, словно высеченную изо льда. Лёжа в своей постели, уже едва способный пошевелить рукой Кай услышал, как распахнулось окно в соседней комнате, как друг праправнучки пожаловался на боль в глазу и сердце, а после, зло рассмеявшись, убежал домой. Всё повторялось. И он ничего не мог поделать, когда после известия о пропаже мальчика, его праправнучка решительно отправилась спасать лучшего друга. Старик понимал, что домой она уже не вернётся и от этого на душе было лишь тяжелее. В эту ночь в его окно заглядывала Герда, а утром Кай больше никогда не открыл глаза.