Once In A Million Years

Ривер понятия не имела, как станет выкручиваться из этого дела, когда ее сделали детективом, взявшимся за сугубо загадочное дело. Докладывать начальству полиции вовсе не хотелось, так как они лишь мешались в ходе работы, да и вряд ли бы поняли, что город имеет дело с инопланетными технологиями. Тем более, в тридцатых годах двадцатого века. В ее сумке, а затем во внутреннем кармане длинного плаща лежали важные бумаги, а также ее дневник, который с такой катастрофической быстротой заканчивался — на лице едва ли могла появиться даже грустная улыбка, потому что Ривер понимала уже тогда, насколько скоро сказка подошла к своему логическому концу. Нет, она не жила в иллюзиях, в отличие от Доктора, старающегося отложить поездку на Дариллиум как можно дольше, Ривер помнила, что у их истории когда-то будет поставлена точка, ведь они сами с каждым разом обрывали у друг друга возможности быть вместе. Ривер нуждалась в поддержке и помощи Доктора, но ее приключения оставались всегда полной тайной для мужа, ей не хотелось видеть его разочарование или же то самое осуждение на лице за ее «плохую» сторону натуры, она любила путешествовать одна, привлекая в дорогу еще и Джека, но тогда у них появлялось куда больше проблем, чем ей думалось. В Нью-Йорке она пробыла уже неделю, однако результатов никаких не появилось. Выяснилось лишь то, что статуй по всему городу оказалось слишком много, а еще люди исчезали из одного места и больше не возвращались. Ривер хотелось подтвердить свои догадки, поэтому ночью на кладбище она нашла тех же пропавших людей, только уже надгробия. Страшный сон сбывался наяву — Плачущие Ангелы всегда казались слишком большой угрозой для любой цивилизации. На ее прикроватной тумбочке лежала стопка пустых листов бумаги, и ее личный помощник умудрился даже притащить ей печатную машинку, так как он мельком успел отшутиться про блестящую карьеру Мелоди Мэлоун в качестве писательницы. Ривер в тот день лишь хмыкнула, запирая свою комнату на ключ и заводя у дома машину, когда к ней резко пришло осознание, что за ней очень долгое время велась слежка. Она могла бы с радостью сдаться этим людям, ведь нет ничего лучше, чем отправиться прямиком в логово к врагу и там его уже поймать с поличным. Но неожиданные планы никогда не приносили никому успеха — ни ей, ни Доктору, ни его компаньонам. Она старалась несколько раз послать ему свои координаты, и каждый раз в ответ приходила тишина. Доктор всегда прилетал ей на помощь, всегда отвечал на ее звонки и всегда сопровождал в опасных приключениях, но только не сейчас. Взгляд в зеркало, и Ривер видит себя уже давно не той самой молоденькой девочкой, которая ждала с исступлением каждой его встречи, каждого вздоха и слова, что он ей даровал в знак взаимности. Теперь же на ее лице отражались декады лет, мудрость и опыт, пришедшие со временем, а также ряд морщин вокруг глаз и губ, что выдавали ее возраст с головой. Замечал ли это Доктор? Скорее всего, подобные вещи его никогда не волновали, но за последние встречи Ривер уже давно успела понять, что новые раны и повреждения на ее теле заживали не так стремительно, что даже обыкновенная царапина могла исчезнуть не сразу же. Ривер стала уязвимой, такой хрупкой, что все эти проблемы обрушились на нее в одночасье, а ведь она до последнего не хотела признавать, как вся красота и сила начали медленно увядать. Тяжелый вдох и выдох; Ривер находит старое покрывало в шкафу, занавешивая зеркало так, чтобы больше никогда в него не смотреться; лицо прикрывают руки, словно наступила бы еще одна лишняя минута, и Ривер бы расплакалась оттого, что у Вселенной на нее оставалось все меньше и меньше планов. Однако, гордо вздернув подбородок, она взяла с собой бластер и пистолет, пряча их под одеждой и отправилась на встречу с криминальным боссом, который давно изъявлял желание с ней познакомиться. Дальше для Ривер произошло много необъяснимых вещей — она встретила отца на дороге, несущего два стаканчика кофе, их разъединили в особняке, отведя в разные помещения, отчего они не могли друг другу помочь, а потом за кулисами скрывалась и статуя Ангела, кричащего и рвущегося к людям от той боли, что его приковали к стене и так оставили посреди комнаты. В горле поднялся комок от ощущения взволнованности и легкого страха, когда Ривер уже набирала координаты для Доктора, а также подсказки, которые помогли бы ему пробраться через непростую сеть Ангелов, прочно оккупировавших этот большой город. Ривер со страхом оглянулась, когда ее руку сковал сам Ангел, удерживая на месте. Местные люди совершенно не понимали, с чем они имели дело, поэтому она молилась, чтобы Доктор все же последовал за ней и в этот раз. Ее всегда бросал в жар его взгляд, когда они оставались одни и Доктор мог с точностью знать, что это приводило их лишь еще в больший экстаз от всей ситуации. И стоило Доктору прорваться через все защитные механизмы этих падальщиков, они уже вовсю готовы были флиртовать, следуя навстречу опасности. Его руки мягко скользили по ее темному платью, пока он исследовал статую и ее запястье. Однако стоило лишь упомянуть, что Ривер уже стала профессором давно, просто ему никогда не сообщала, Доктор тут же отстранился. Теперь и он точно знал, что Библиотека была неизбежна. Нет, он пытался все исправить и хотел найти по-прежнему способ спасти ее. Но от судьбы не уйдешь никуда. В глазах обоих скользила грусть даже тогда, когда нужно было сломать ей запястье. Эми прочитала в книге об этом, и теперь будущее ощущалось еще ярче, интенсивнее, опаснее. Безнадежность вселилась в тело, и Ривер казалось, будто ее колени ослабели на несколько секунд, пока в руках Доктора не появилась книга. Ее книга. Что ж, похоже, она все-таки издала роман в этом городе. Легкий поцелуй в щеку, и резкая ярость Доктора повергли Ривер в оцепенение. Она уже догадывалась, что он вычитал нечто ужасное или неприятное для себя, но до последнего ее муж не хотел в это верить. Доктор не мог никого из них потерять, только не сейчас, поэтому со злости он попросил высвободить запястье, не сломав его. Потому что так хотелось верить, что ничего плохого не случится, что не будет этой проклятой Библиотеки, что по ночам его не станут мучить кошмары о том, как он видел ее смерть и ничего не мог ради нее сделать. Доктор так сильно устал терять каждого, кто являлся ему близким и дорогим человеком, что он не мог вновь жить без нее. Он злился на себя, на Ривер, на ситуации, в которых они оказывались из раза в раз, но теперь уже ничто сильно не могло изменить их будущее — однажды ему все-таки придется пойти дальше без Ривер. И это осознание убивало хуже любого оружия или радиации, после которых могла следовать регенерация. У Ривер не было выбора: она все равно бы ему солгала. И как бы это ни оставалось больно идти и ломать себе запястье, она хотела отчаянно поддержать его веру в то, что их будущее до сих пор не имело определенного конца, хотела доказать ему, что они не настолько уязвимы, поэтому прятала окровавленное запястье под длинным рукавом пальто, пока в другом держала свой прибор, вычисляющий местоположение Рори. Это все, что она могла сделать даже тогда, когда он схватил ее за руку и хотел погнаться в другой квартал, однако… В его глазах скрывалось чистой воды безумие и злость, пока Ривер дышала полной грудью, чувствуя, что ее загнали в угол. У них никогда не было такой сцены за все знакомство и брак. — Почему ты солгала мне? — спросил он, садясь на ступеньку лестницы, опустив голову вниз, потому что в глаза ей смотреть Доктор просто не сумел бы. Ему было больно, словно его все слова и действия предали в один миг. — Когда влюбляешься в нестареющего бога с молодым и хорошим личиком, всегда приходится лучше скрывать свои раны, — Ривер пыталась сохранять спокойствие даже тогда, когда Доктор взял ее сломанное запястье в свои руки и мягко гладил большим пальцем ее костяшки пальцев, и затем последовало золотое свечение — он залечивал ее рану. Ривер не могла поверить, что он это делал: тратил свою остаточную энергию на нее, когда ее жизнь не имела столько значения, сколько его в целом. Она залепила пощечину и назвала его сентиментальным, словно она не хотела от него такой ласки и заботы. Он видел ее слабой и уязвимой! Он знал о том, что ей больно, в то время пока Ривер желала оставаться для него опорой. Единственное, что она могла и умела, — взять и уйти, пока не стало еще хуже. И в ней клокотал гнев, пыталась отгородиться оттого ощущения, будто ей кто-то забрался под кожу и пытался манипулировать. — Ривер, мы должны поговорить, — начал Доктор, когда они подъезжали в машине к «Зимней пристани» и его пальцы легли слегка на ее, держащие крепко руль. — Не сейчас, пожалуйста, — Ривер просто не хотелось заводить этот разговор именно в неподходящий момент. Она чувствует, как он наклоняется к ней еще ближе, целует ее висок и шепчет на ухо банальное «прости». — Ты не должен был использовать свою регенерационную энергию ради меня, идиот. — Я вовсе не за это просил прощения. И ты не права, — эти слова заставили повернуть ее голову к нему, когда она увидела сожаление в его глазах. — Я бы сделал то же самое снова и снова, если бы ты находилась в смертельной ситуации. Ведь и раньше подобное было. — Цена жизни или цена запястья, которое бы зажило само, — разные вещи, милый. Я все еще очень зла на тебя. Что значит моя жизнь и твоя, лучше уж моя жертва будет на алтаре, чем твоя, муж, — Ривер сжала с силой руль, совершенно забыв, что ее мать также сидела в машине и наблюдала за их перепалкой. Доктор чуть не задохнулся от подобных слов — он просто не верил, что его жена вообще могла произнести подобное. — Я не стану просить прощения за то, что посчитал правильным. Мне никогда не нравилось видеть боль на твоем лице. — Но в нашем с тобой случае она все равно неизбежна, — Ривер тяжело вздохнула, пока не заметила на мониторе странную активность. — Нам пора найти моего отца. Мама, не волнуйся, мы его обязательно найдем. Вся эта безумная погоня после, осознание, что они чуть не потеряли ее родителей, заставляло Ривер понемногу сходить с ума, словно бы от нее вырвали один небольшой кусочек души. Она также видела, как на лице Доктора виднелся страх, как он кричал имя Эми, пока они падали с неимоверной высоты вниз. Дальше все выглядело лишь более расплывчатым после того, как она проснулась в их спальне в ТАРДИС. Паника и беспокойство тут же охватили все ее мысли и тело, когда она тут же вбежала в консольную комнату, видя за рычагами Доктора в таком же состоянии, что и она. В первый раз за такое долгое время она позволила упасть себе в его объятия, чувствуя, как крепко Доктор прижимает ее к себе и целует золотые кудри, а затем и висок. — Эми, Рори… — начала она, отстраняясь от него, когда нашла в себе смелость заговорить. — Должны быть в порядке. Пойдем, посмотрим их. И это была чистая радость от осознания, что ее родители живы, что они в порядке и ожидали их снаружи. Планировали посетить кафе и отдохнуть за видеоиграми, пока Эми и Ривер могли посидеть и спокойно поговорить по душам. Ривер уже мечтала переодеться в другое, более удобное платье, как услышала истошный крик Эми, уже отчаянно предполагая, что произошло, но отказывалась верить в это. Ее отец пропал в прошлом, она больше никогда бы не смогла его увидеть. И Эми так смотрела на Доктора, с надеждой и верой ожидая того момента, когда сможет моргнуть и последовать за ним. Сердце Ривер сжималось так сильно, что она не могла поверить, что еще два близких ей человека вот-вот растворятся в вечности — она никогда больше не сможет с ними увидеться. В глазах собирались слезы, но Ривер не могла плакать, зная, что ее родители не будут разделены декадами и обстоятельствами, которые бы сделали их несчастными. Она знала, что это значило для Доктора, видела его сотрясания и боль, когда он не мог поверить, что Понды исчезли так же, как и все другие. Ее ладонь мягко покоилась на его плече в знак утешения, пока она смотрела на Ангелов, не давая им еще забрать у нее последнего человека, которого по-настоящему любила. Мир сузился до таких пределов, что можно было видеть черноту и пустоту. Что мог сказать человек, который терял своих родителей в один миг? Ривер бы излила свое горе, но понимала, что ее стойкость, ее опыт мог поддержать в данном случае мужа, с которым случался один и тот же сценарий. Пусть он горюет, пока она останется для него опорой, решила Ривер, медленно уводя Доктора в ТАРДИС и тут же захлопывая за ними дверь. Исчезнув всего на несколько мгновений в ванной комнате, чтобы привести себя в порядок, она нашла Доктора, сидящего на ступеньках консольной. Между ними висела напряженная тишина. И в эту самую минуту в голове проскальзывало очень много мыслей — Ривер хотела вернуться в свою комнату в отеле и забрать печатную машинку, ей нужно было усесться за написание романа, а также некоторое время провести в одиночестве, потому что слабость — самое худшее поражение, которое когда-либо могло существовать. Лишь после того, как она сказала о прощальном слове Амелии, Доктор вернулся позже в ТАРДИС, отправляя ее во временную воронку, по пути отключая некоторый свет в коридорах. Он сумел найти Ривер в спальне, уже давно сидящей с ручкой и бумагой, пока она записывала основные детали этой книги. Ее платье висело на спинке стула, пока на ней был накинут лишь легкий пеньюар. Ривер не оборачивалась, не пыталась кинуться ему в объятия, не хотела, чтобы он видел слезы, застывшие в ее глазах. Но так или иначе, на своем плече она чувствовала твердую ладонь, которая просила ее повернуться, и Ривер не решалась смотреть мужу в глаза, пока не почувствовала себя в коконе крепких объятий, пока Доктор прижимал губы к основанию ее шеи, пряча лицо в непослушных золотистых кудрях. Ее руки покоились у него на спине, пока они двигались в сторону кровати, на которой они уместились лицо к лицу, пока Ривер не уснула, крепко держа Доктора за руку. Доктор наблюдал за Ривер во сне и понимал, что не может именно сейчас ее потерять. Да, он просил ее путешествовать вместе с ним, быть постоянно рядом, но также он знал, чем подобная затея могла закончиться — рано или поздно они бы попрощались, и все равно случилась бы Библиотека. Он хотел, чтобы она жила полной грудью, чтобы эта тень, которая грызла его изнутри, не мешала им быть вместе. Но за любое действие в этой жизни нужно платить. И именно сейчас он не мог позволить себе отпустить ее навсегда, когда только недавно все еще только начиналось. — Я должна уйти, — сказала она через пару дней, когда они продолжали играть в молчанку, осознавая, что тем самым лишь вредили только себе. — Ты все равно не хочешь, чтобы я была рядом. — Почему ты так считаешь? — Доктор нахмурился, сидя на краешке постели, когда застегивал последние пуговице на своей рубашке. — А разве это не очевидно? Я знаю, что Эми для тебя была целым миром, но жизнь на этом не заканчивается. Я тоже потеряла своих родителей, однако я пойду дальше, потому что не могу быть заперта в четырех стенах. — Что ж, это твое полное право, как я могу тебя отговорить? — Доктор подошел к ней, беря Ривер за руки, однако она отстранилась, находя в тумбочке манипулятор. — Я никогда не заменю Эми или Рори, и также до сих пор теряюсь в догадках, по-настоящему ли был наш брак, или все же ты это сделал только потому, чтобы загладить свою вину?! Иногда мне кажется, что мы бы и вовсе не встречались ни в этой Вселенной, ни в любой другой, — Ривер поставила координаты на манипуляторе, забирая с собой бумаги и машинку, когда Доктор ее вовремя схватил за руку, не дав ей уйти. — Все, что я делал, никогда не было из жалости или же вины. Ривер, и в этой Вселенной, и в другой ты всегда будешь важной частью моей жизни, — его руки коснулись ее щек, и Ривер замерла, не зная, что ему еще сказать. — Пожалуйста, останься ненадолго. Я знаю, что это горе должно быть общим, но я не могу сейчас остаться еще и без тебя. — Извини, милый, но проблема кроется именно в тебе. Я хочу, чтобы ты снова зажил полной грудью, чтобы ты мог отправиться куда угодно, зная, что рядом есть верный и хороший человек, но мы… Переубиваем друг друга, если я останусь еще на некоторое время. Каждый несет сам по себе крест, а ты никогда не сможешь измениться, убедив меня, что есть что-то более важное, чем Старушка и эта Вселенная. — Ривер, прошу… — Доктор, послушай меня внимательно. Найди себе кого-нибудь, побудь один, а потом продолжай делать то, что и обычно. Ведь мир не стоит на одном месте, но, видимо, наши с тобой дороги на некоторое время должны разойтись, потому что я вижу сколько боли в твоих глазах, когда ты пытаешься быть рядом. Словно я уже исчезла в пыли, как и все другие. Я знаю, что ты что-то от меня скрываешь, что-то очень важное. И однажды я это узнаю, когда придет время. А пока мы должны прийти в себя, прежде чем случится новая встреча. Ее губы соприкоснулись с его, когда руки скользнули вокруг шеи, а его ладони остались на ее талии, притягивая ближе к себе, словно это было последнее прощание в их совместной истории. Он думал, что больше никогда ее не увидит, думал, что уже хуже быть не может. Но этот поцелуй, сквозь который он ощущал ее слезы, говорил ему о многом: ее нежелании уходить, ее внутренней борьбе между тем, что правильно, и тем, что желанно. Когда воздуха в легких не хватило, Ривер слегка отстранилась от него, чтобы сначала запечатлеть поцелуй на его щеке, а потом и на виске. Доктор лишь на секунду прикрыл глаза, как почувствовал вокруг себя лишь электрическое облако пыли, в котором исчезла Ривер. Приходило время всему меняться, Доктор ушел в большую Библиотеку, прячась в самом отдаленном уголке, погасив большую часть света в ТАРДИС, когда даже она погрузилась во мрак. Он не будет никого искать, не будет никуда отправляться, пока он оплакивал все, что дорого ему. Он потерял семью, которой эта регенерация была так предана. Нажав нужные координаты, он вновь оказался на Земле, только вот оставшись далеко в облаках, придерживаясь изоляции ото всего мира, поскольку любое упоминание других людей, могло лишний раз ему напомнить, что он успел потерять за такое короткое время. ТАРДИС облачилась в темные цвета, словно она тоже показывала, как сильно она скучала по ушедшим спутникам и Ривер. Знала ли Ривер, что так случится в будущем? Что у него будет новая ТАРДИС, новые возможные спутники, но места назначения? Доктору оставалось лишь строить догадки. Однако ему также хотелось верить, что однажды они могли где-нибудь пересечься. Доктор не знал, встретит ли он эту версию Ривер, но история не могла закончиться вот так вот неожиданно, не так ли? С последней печальной мыслью Доктор открыл книгу, собираясь погрузиться на долгие часы в чтение — похоже, только это оставалось единственным утешением.