Once In A Million Years

Слишком стар, чтобы продолжать жить. Слишком стар, чтобы бежать от судьбы. Так Доктор говорил себе каждый раз, когда он оказывался в своей комнате в бывшей церкви на Трензалоре, чувствуя себя крайне одиноко. Ему пришлось отправить Клару домой, чтобы она не смогла увидеть его последние минуты, он спасал ей жизнь, но его Старушка так и не вернулась. Его стремление избежать своей участи сразу же испарялось — бежать было некуда, он мог лишь столкнуться своими врагами лицом к лицу. И в эти моменты одиночества он сталкивался с тем, что его старые сердца преследовали то и дело призраки его прошлого, как совесть и сожаления, как большие надежды и разочарования. Этими чувствами он жил и пытался одновременно их заглушить, потому что по-прежнему его главной виной за все случившееся оставалась Ривер Сонг. Технически их брак даже нельзя было признать законным, никто не мог звать их официально подобным образом, потому что церемонии в настоящей Вселенной и никогда не состоялось. Он ей многим был обязан, а она продолжала спасать ему из раза в раз жизнь, рискуя сама попасть под перекрестный огонь. Он не знал поначалу, была ли она лишь плодом его воображения или же настоящей, как это случилось в далеком будущем для этой планеты, в его собственной могиле. Он молчал и даже не пытался с ней говорить, пока она просто находилась рядом, продолжая заваливать его вопросами или же вовсе в смешливой форме что-либо утверждать, чем заставляла его сильно понервничать. Она приходила всегда неожиданно и в определенное время, когда на пути больше не было опасностей. Ей хотелось понять, что происходило в его голове, но, увы, он словно выстроил вокруг своего разума щит, не позволяющий никому навредить ему. Один раз Ривер захотелось прикоснуться к нему, но ее нематериальное тело не позволяло этого, но зато в ответ она получила его прикосновение, случайное и мимолетное, что она успела зажмурить глаза и даже успела подумать, что он все же наконец-то ее заметил. Тогда Доктор и понял, что Ривер все же не плод его воображения, а версия из Библиотеки. — И долго ты будешь бегать еще, пока мы нормально не поговорим? — начинала Ривер, смотря на его удаляющуюся спину каждый раз, когда он пытался скрыться среди детей, ждущих у его дверей целый вечер в ожидании очередной сказки или грандиозной истории. — Если бы я тебя так хорошо не знала, то подумала бы, что тебе просто страшно поговорить со мной. — Если бы я просто так уходил, мы бы больше здесь и не пересеклись, — как-то сгоряча ответил Доктор, поворачиваясь к ней со всей решимостью, потому что знал, что эти мгновения казались ему самыми тяжелыми. — Мы с тобой попрощались. — Но я не говорила, что ты больше меня не увидишь, Доктор. Мне эти дни казались вечностью. И я точно знаю, что они и для тебя вышли сущим мучением, — Ривер вздохнула, подходя к нему ближе, когда он достал из кармана пальто отвертку, дрожащими пальцами наводя на нее, чтобы Ривер могла быть чуть более осязаемой для них обоих. Ее руки легли ему на плечи, и впервые за такое долгое время она ощущала под своими пальцами мягкую ткань его пальто, а ее руки и тело больше не казались полупрозрачными в его глазах. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Я не смог бы этого сделать, даже если ба это стало формой приказа, — его рука коснулась ее щеки, мягко поглаживая подушечками пальцев овал ее лица. — Останься, милая. Твоего присутствия крайне не хватает здесь. Он хотел о многом поговорить и, возможно, даже извиниться, но слова застряли в горле, когда она стояла настолько рядом с ним. Для них почти что не существовало уже никаких спойлеров и ей можно было рассказать совершенно все, не боясь за то, что это каким-то образом могло изменить их будущее. Ее волосы все также оставались золотистыми локонами, мягкими и пушистыми, ее губы все также держали привычную полуулыбку, полуухмылку, а ее глаза, пускай и не совсем живые, искрились светом, которого он так долго здесь не видел. Зачем нужны были слова, если в этот момент они могли высказать жестами и прикосновениями гораздо больше, чем все предыдущие разы. Его губы мягко соприкасались с ее лбом, щеками и губами, его пальцы гладили по волоса и притягивали ближе к себе, словно в следующий момент она исчезнет или раствориться в воздухе. Он не мог этого допустить, не мог ее отпустить даже после того, как сказал ей «прощай». Они лежали вместе на его узкой кровати, когда она сильнее прижималась к нему, разглядывая его уже морщинистые черты лица. Оседлый образ жизни для Доктора означал все то же самое, что и для остальных — молодость испарялась слишком быстро, обнажая лишь множество шрамов и зажитых глубоких ран. Ривер помнила, что в одной из битв он потерял ногу, поэтому ему было несколько сложно маневрировать рядом с ней, особенно в моменты когда она просила к себе большего внимания. И тем не менее, это походило будто бы на давнюю супружескую пару, которая вовсе не потеряла к любовным увлечениям былого запала. Он все также крепко прижимал ее к себе, контролируя ее движения и не давая ей свалиться с кровати, его пальцы оставляли синяки на коже, однако никому это не мешало. Словно времени не существовало, словно оно остановилось, а потом и вовсе растворилось вокруг них, погружая в бесконечность одного момента. Ривер не спрашивала слишком много, а Доктор предпочитал умалчивать тот факт, что им давно следовало поговорить. Ему нравилось, когда она приходила поздними вечерами, пока он мастерил игрушки, и Ривер лишь заворожено за ним наблюдала, не имея желания даже что-либо говорить. Он обожал, когда она устраивалась рядом с ним спать, а на утро исчезала, так как он помнил о промежутках времени, в течение которых она могла сбегать из Библиотеки. Всего на короткое мгновение своей жизни Доктор снова чувствовал себя полноценным, значимым для кого-то. Ривер оставалась его моральным компасом, не дающим ему скрыться окончательно во тьме. — Зачем ты приходишь? — спросил он однажды, гладя ее по волосам, когда дети только-только покинули его скромное жилище. — Кажется, ты сам знаешь ответ на свой вопрос. В этом поле правды совершенно ничего нельзя утоить, — ее пальцы мягко поглаживали его плечи и спину, когда она пыталась надышаться им, чувствуя будто перед ней стояла совершено иная Вселенная. — Ты сам этого желаешь, не так ли? — А ты никогда вовремя не уходишь, дорогая. — Все потому, что даже в Библиотеке существуют определенные часы, когда я могу ее покинуть. К тому же, барахлит порой система, что они долго ничего не могут понять, как же я успеваю возвращаться и при этом не пострадать. Ушло время на то, чтобы все умело просчитать, дорогой, — Ривер грустно улыбнулась, видя в его глазах нечто, что она замечала каждый раз при их встречах, но теперь его жизненный груз становился еще более ощутимым, явным и опасным. И она ничего не могла изменить для этого. — Перестань себя корить за то, что произошло. Рано или поздно я бы все равно стала для тебя лишь фрагментом долгой жизни, ведь «и жили они долго и счастливо» в нашей реальности никогда не могло быть. — Ривер, я… — она приложила палец к его губам, приподымаясь на локтях, чтобы Доктор не смог встать и уйти. — Ты не должна была этого делать. — А ты должен был мне верить, но не сложилось. Я встретила мужчину, который совершенно меня не знал, который вел себя напыщенно и чрезвычайно высокомерно, поэтому тогда-то я и сказала, что ты не был моим Доктором. И это разбило мне на части сердца, ты меня понимаешь? — Доктор лишь кивнул, сжимая ее сильнее в объятиях, потому что в ее упреке таилось столько правды, что никто в это проклятом месте не смог бы ее избежать. — Однако я не хочу, чтобы твои последние дни были сожалением. Не хочу смотреть, как каждый раз ты содрогаешься при моем появлении. Не хочу, чтобы ты умер здесь старым и никому ненужным. И ты не погибнешь, я могу это обещать. — Все заканчивается, Ривер. Даже моя собственная жизнь, ведь от судьбы никуда не сбежишь,— Доктор лишь вздрогнул, когда услышал ее излюбленное «спойлеры», а потом попытался подавить улыбку, словно он уже догадывался, о чем шла речь. Она оставалась с ним до утра, пока не наступало жестокое осознание, что очередной день в застое приближал его к смерти, что вновь ему придется встать, прихрамывая, и пойти сражаться за город, который стал для него своеобразным домом. И он совершенно точно не ожидал в скором времени увидеть и ТАРДИС, и Клару, из-за которой так долго Старушке пришлось пробыть во временной воронке. Триста лет тянулись слишком долго, казались целой вечностью. И если бы не Ривер, он, наверное, давно бы уже сошел с ума. Никто ее не видел, кроме Доктора, ведь когда он обращался к жене в присутствии детей, те молча переглядывались и спрашивали, с кем же Доктор пытался в очередной раз прийти к компромиссу. Ривер лишь смеялась, потому что находила такие моменты крайне трогательными. Однажды Доктор даже умудрился рассказать им сказку про Даму, которая спасала жизни, обрекая себя на жизнь в полутьме. В тот вечер Ривер оставалась молчаливой, слушая внимательно и зная, что Доктор не упустил почти ни одной детали, кроме тех, для которых нужна цензура. По ее щеке текла одинокая слеза, которую позже Доктор сметал губами, продолжая целовать ее лицо и поклоняться каждому ее изгибу тела, несмотря на сложности и задеревенелость этого старого тела, он любил ее так, словно завтра все превратится в прах. И это походило больше на правду, чем когда-либо. Здесь, на Трензалоре, между ними не было лжи и притворства. Они делали то, что хотели, признавались в том, что никогда бы не сказали друг другу. Но в конце концов, на этом для Ривер их история так и заканчивалась, не так ли? По-прежнему было темно в городе, и лишь слабое освещение касалось крыш и порогов домов. Клара не хотела уходить, и Доктор, чертыхаясь и тихо бронясь, все же не стал ей препятствовать, находя небольшую комнатушку в своем скромном жилище, отдавая ей одеяла и немного еды на ужин. Она слышала издалека голоса, когда заметила в комнате Ривер, смотрящую на нее с долей восхищения и поддержки. Доктор же кружился рядом, лавируя между ними и избегая их вопросов, когда потянул их обоих, чтобы показать с высокой смотрительной площадки, как солнце восходит здесь всего лишь на пару минут прежде, чем мир снова погружался в полумрак. Здесь они чувствовали себя свободными, открытыми и раскрепощенными. — Все не должно так закончится, ты ведь можешь изменить будущее, как Таша говорила, — просила Клара, не веря в пессимистичный настрой Доктора. — Ривер, скажите ему, чтобы он изменил свое мнение. — Я пытаюсь ему это говорить каждый день, но он не хочет услышать между строк мое послание. Трензалор — только начало, большая перемена. — Я видел будущее, и не могу его изменить, — отпирался от них Доктор, снова спускаясь к себе в комнату, когда понимал, что ему не победить женскую солидарность в одиночку. Вскоре он отправил Клару обратно домой, боясь за ее собственную жизнь, не желая, чтобы она увидела его смерть. С Ривер же все оказалось сложнее, но он и не пытался от нее избавиться. Она пойдет с ним до конца, что бы ни произошло. Доктор быстро старел, а она мало на это обращала внимания, помогая ему в обычной рутине. Словно старая супружеская пара, которой им и было положено существовать сквозь пространство и время. — Я чувствую, что скоро все закончится. Я не смогу и так дольше этого сдерживать свой народ, — произнес он, запыхаясь, когда Ривер помогла ему сесть в кресло рядом с трещиной, положила на его колени одеяло, а сама с любопытством продолжала рассматривать картины детей, которые ему они дарили до бесконечности в знак благодарности. — Ты не одинок, — прошептала Ривер, смотря на него из-под полуопущенных ресниц, сидя у его ног, чтобы Доктор мог запускать свои огрубевшие морщинистые пальцы сквозь ее золотистую копну волос. — Стар или молод, ты все также выглядишь прекрасно. Для меня это не имеет никакого значения, даже если мне придется носить тебя на руках. — Этого-то я и боялся, — Доктор попытался отшутиться, но ее слова давали ему ответ на все свои сомнения. — Мы связаны клятвой, помнишь? И я не хочу ее нарушать ни за что на свете, поэтому останусь с тобой до конца. Ривер улыбнулась, смотря, как его глаза закрываются от нахлынувшей тяжести дня, как он собирался немного вздремнуть, пока у нее еще оставались дела. Даже если она и здесь, ему нужен человек, который мог бы точно его поддержать. Ривер думала о Кларе, когда отправляла Таше письмо с поручением доставить ее сюда, на Трензалор. Они должны были встретиться, а Ривер снова вернуться в Библиотеку, в этот раз окончательно с ним попрощавшись. Среди его старых вещей она нашла свой дневник, в котором по-прежнему на последних страницах оставалась надпись, которую она сделала в последнюю ночь на Дариллиуме. Она добавила еще одну важную: «Что бы ни случилось, этот вихрь эмоций всегда будет рядом с тобой. Помни о том, кто ты». Она дала Доктору и Кларе спокойно попрощаться, не желая при этом присутствовать, когда она сидела на лавке смотрительной площадки, отмечая скопление вражеских кораблей над головой, вечный рев далеков призвать к ним на встречу Доктора, чтобы он мог ответить за все свои действия и наконец умереть. Доктор еле-еле поднялся, когда она поспешила к нему, приобнимая за талию, чтобы он мог встать там, где его бы все видели. В его глазах читалась бесконечная благодарность, также как и через мысли, которыми они сейчас обменивались, и его сухие губы медленно, но так аккуратно приникали к ее виску, не желая от себя отпускать ни на шаг. Он ей стольким был обязан, что теперь считал в равной степени сделать для нее что-то, в чем он мог ей полностью доверить. И это была его собственная жизнь. Снова. В очередной раз. — Ты со мной? — произнес он, крепче прижимая к себе. — До победного, милый, до победного, — на ее лице была искренняя улыбка, и у Доктора от этого еще сильнее щемило сердце. Возможно, это была последняя попытка сказать ей все, что он чувствовал. У Ривер не должно оставаться сомнений в его намерениях к ней. — Я люблю тебя, Ривер Сонг, — прошептал он на своем родном языке, чувствуя наконец-то облегчение. В ее глазах же он видел слезы. — Ну же, дорогая, не нужно так. У нас с тобой все только впереди. Из его уст это звучало так медленно, но так проникновенно, что Ривер еле сдерживала себя от желания снова пойти оттащить его и встать на чужое место, однако тут она вряд ли могла чем-то помочь. Они оба видели вражеские огни и эту связь, видели неожиданную трещину в небе, от которой шла регенерационная энергия, охватившая все тело Доктора. Ривер помнила об этой истории, ведь в самый первый вечер на Дариллиуме Доктор поведал своей жене историю, почему же у него оказался новый регенерационный цикл жизней. И она ценила эту его откровенность, несмотря на ту небольшую деталь, что он умалчивал ее присутствие с ним все это время. Ривер усмехнулась, отходя чуть подальше в сторону, когда его тело просто пронзали золотые лучи, и она знала, что в этот момент ей все же стоило бы удалиться. Однако чуда не свершилась, как Ривер думала увидеть его с новым лицом. Она ждала его в ТАРДИС, сидя на кровати и рассматривая запустевшую спальню, понимая, как Доктор сюда давно не заходил. Здесь они хранили столько воспоминаний и тайн, что теперь она не могла сдержать свои эмоции, дожидаясь прихода мужа. Дверь скрипнула. Доктор стоял перед ней по-прежнему в этой старой дурацкой бабочке, своем уже полюбившемся бархатном пальто и жилетке, но с этой несносной челкой, которая добавляла ему особого шарма. Она не знала что сказать и что ответить, просто заворожено наблюдала за тем, как медленно он приближался к ней, сбрасывая с себя одежду по пути, чтобы приготовиться к чему-то совершенно новому и неожиданному. — Так вот, значит, о чем ты меня предупреждала? — спросил он, садясь рядом с ней, когда она взяла Доктора за руку и притянула чуть ближе к себе. — Я все равно знаю, как ты будешь выглядеть в следующей регенерации, сладкий, — она улыбнулась, прикасаясь подушечками пальцами к его острым скулам. — Но это спойлеры. — Неужели между нами они никогда не исчезнут? — Теперь их больше нет, и ты это знаешь. Однажды ты еще увидишь меня, — она потянулась к его губам, ощущая, как в его теле течет новая мощная энергия, сообщающая о скором изменении. Но тем не менее, она продолжала его целовать, пока руки Доктора все так же витали где-то в воздухе, словно он не знал, что можно было их положить ей на талию. Они целовались в последний для нее раз, и Доктор это тоже понимал, стараясь убрать со своей стороны всю неловкость. — Ривер, ты… — Должна уже уйти, но не могу отпустить тебя, это слишком сложно, — Ривер обняла его, чувствуя дрожь в их телах. — Но история еще не закончена, милый. Не для тебя. — Останься еще немного, я знаю, что с этой тобой я больше все равно никогда не увижусь. Ривер, прости меня за все, что произошло с тобой. За все проблемы, которые я вызвал, и за Библиотеку. На этом месте должен был быть я, а не ты, милая… — Тс, — она приложила палец к его губам, грустно улыбаясь. — Я никогда тебя ни в чем не винила, но и ты должен отпустить от себя эту вину. Мы прожили жизнь вместе так, как хотели. Судьба уготовила нам этот путь, но мы его желали. Я жалею только об одном, — она чуть зажмурила глаза, приникая теперь к его груди, — что у нас с тобой так и не было слишком много времени. Даже на Дариллиуме и после него. Она ушла тихо и незаметно, выскочив из их спальни, направляясь к консоли, когда Доктор последовал за ней по пятам, решаясь сделать телефонный звонок немного в будущее. Ради Клары. Ради собственной сохранности. Ривер уже нажимала примерные координаты, когда ее тело перестало быть ощутимым, оставаясь вновь полупрозрачным призраком — пришло время возвращаться обратно в Библиотеку. В этот раз окончательно. На ее губах по-прежнему играла грустная улыбка, а ее сердца болели от одной лишь только мысли, что даже у неоконченных концовок все же когда-то наступает предел. — Ты была великолепной, Ривер Сонг, и я хочу, чтобы ты помнила об этом, — ему все труднее было себя контролировать, но он держался из последних сил. — Главное, чтобы ты ничего не забыл, милый. Это намного важнее моей памяти, — в последний раз она потянулась к его лицу за поцелуем, приникая к нему совсем мимолетно и быстро, после чего она растворилась в воздухе, оставив за душей у Доктора лишь полное чувство опустошенности. Она ушла, а вслед за ней поспешил и он. Золотое свечение уже текло по его рукам, когда Клара нашла его в консольной, а потом было лишь одно большое прощание, отчего не хотелось ничего забывать. Но он знал, что всегда происходило во время следующих часов нового тела, помнил слова Ривер и мысленно проклинал себя заранее, чтобы однажды ему не досталось от нее. Она сказала, что это не последняя встреча, поэтому он считал дни и мгновения до тойго сокровенного момента. Даже если будут проходить для этого столетия.