Дневник оказался слишком тяжелым, чтобы таскать его повсюду всего лишь в руке; его пожелтевшие страницы говорили о том, сколько всего было пережито, да и порванный форзац лишний раз подчеркивал старину предмета. Ривер каждый раз с бережностью и мягкостью гладила синюю обложку, аккуратно переворачивая странички, чтобы сам дневник не развалился на части. Она дорожила им ― фактически эта вещь оставалась самой важной в ее жизни, историей, которую она прожила и которую они могли рассказать с Доктором вместе. Она видела его разные воплощения, видела его такие разные, но подлинные эмоции, ощущая их всеми фибрами души. Но все это уходило в дальний ящик, а Ривер все больше чувствовала, как пропасть между прошлым и настоящим росла. Она знала, что скоро, совсем скоро наступит тот момент, когда Доктор ее не узнает, безвозвратно разбив ей сердце.
И она продолжала, и продолжала бежать так долго, пока не чувствовала тиканье часов у себя в голове, словно обратный отсчет, который вел ее неизбежно к Библиотеке. Ривер чувствовала себя одинокой, ее отражение в зеркале каждый раз напоминало об этом. Вы только посмотрите: на лице давно проступили морщины, ее глаза уже так ярко не блестели как в молодости, да и тело претерпело изменения. Возраст кричал ей в открытую, подводя еще одну главу жизни к концу. Однажды она могла иметь их столько, сколько и все Повелители Времени. Однажды она пожертвовала их ради человека, который слишком много значил в ее жизни. Однажды она проснулась в постели собственной спальни на Луне, осознавая, что до экспедиции остался всего лишь один день. Контракт продолжал лежать на столе, и Ривер не могла его подписать ― что-то ей говорило о том, что подобной надобности она совершенно не испытывала. Лакс мог защищать свою собственность, но опасности планеты не могли гарантировать никому из них безопасности.
Один взгляд на манипулятор, один пшик духами, подаренными Доктором, ― и вот она уже оказалась при дворе родительского дома в Лидворте, который со временем пришел в запустение из-за отсутствия Эми и Рори, а в доме пришлось убрать со всей мебели пыль, чтобы хоть немного иметь возможности побыть внутри. Она не видела Брайана и не могла пойти с ним общаться, хоть и ужасно хотелось, но она навела порядок, достала из закромов Эми хорошую бутылочку вина и уселась на диван перед телевизором, раз за разом просматривая бесполезные ночные шоу со звездами, которые вводили ее в дикую скуку и заставляли зевать с периодичностью. Она подобрала старый плед, который так любила еще со времен, как Эми кутала ее, когда они были подростками и никто не знал, кем на самом деле являлась Мелс. Ткань приятно обволакивала кожу, создавая вокруг тепло, как и подушка, лежавшая у подлокотника. Всего несколько мгновений, и Ривер сладко спала, погрузившись в долгий сон.
Она потянулась на мягком матрасе, растягиваясь на постели и потирая ладонями глаза, не до конца осознавая тот факт, что находилась в собственной спальни, укрытая теплым одеялом, а ее одежда лежала стопкой аккуратно на стуле возле тумбочки. Как она сюда попала? И почему чувствовала запах свежеприготовленного кофе и апельсинов, а также заварного крема и… рыбных палочек? Неужели?.. Не могло это вот так просто случится, что сейчас там, в гостиной, сидел ее муж и смотрел новости, пока она тут… Она вскочила быстро с кровати, наспех переодеваясь в вещи, которые она периодически оставляла у родителей, чтобы не таскать за собой чемодан сквозь пространство и время. Простое платье облегало ее фигуру, как перчатку, ее кудри были собраны в высокий пучок, а босые ноги уже ступали с нетерпением по лестнице, откуда краем глаза она и вправду заметила ТАРДИС, как ни кстати аккуратно припаркованную в коридоре.
Сердце стучало так быстро и так сильно, что готово было выпрыгивать из груди. Ее пальцы слегка подрагивали, хватаясь за массивные перила, когда она наконец остановилась на пороге комнаты, облокотив голову о дверной косяк. Шок сменился легкой улыбкой, а запах кофе сильнее разжигал в ней аппетит, отчего желудок уже урчал и требовал свою порцию насыщения. Она проскользнула на кухню, тут же наливая горячий напиток в чашку и начиная быстро разделываться с кожурой апельсинов, как вдруг две мужские руки обвились вокруг ее талии и Ривер всего лишь на мгновение могла позволить себе расслабиться и утонуть в мягкости и ласке его таких простых касаний. Его губы коснулись кудрявого затылка, шепча ласковые слова, понятные только им обоим.
― Ривер… ― его нос сильнее зарылся в ее кудри,а тонкие пальцы уже скользили по животу вверх-вниз, продолжая прижимать жену спиной к своей груди с силой. ― Что ты здесь делаешь, да еще и одна? Ты же знаешь, что твои родители…
― Этот вопрос я могу задать и у тебя, милый, ― ответила она тихо, не ожидая еще хоть раз когда-нибудь встретиться именно с ее самым любимым воплощением мужа. ― Я знаю, что их давно уже нет, но… иногда я возвращаюсь сюда, чтобы посидеть в тишине и подумать над некоторыми вещами. Здесь чувствуется безопасность.
― Где мы, Ривер? ― этот вопрос застал ее врасплох, заставляя немного повернуть голову к Доктору навстречу. Она не знала, что ему ответить. Что уже был Дариллиум? Что ее дневник подошел к концу, а этих встреч и подавно не могло происходить? Она молчала, наконец-то разделяя апельсины на дольки.
― Слишком далеко, чтобы это было правдой, ― его губы уже касались виска, мягко спускаясь к скулам и щекам, и Ривер отдалась на волю этих ощущений, в наслаждении прикрывая глаза. ― Где мы для тебя?
― Мы с Кларой совсем недавно, кажется, спасли Галлифрей, а теперь я пока один провожу время, давая ей немного прийти в себя. ― И это о много говорило. Они были одинокими душами, ищущими пристанище там, где раньше царила любовь и радость, но теперь только пустота. ― ТАРДИС меня сюда привела. Ни в какую не хотела менять координаты, похоже, из-за тебя.
― Но почему ты здесь? Ты никогда не оглядываешься назад, никогда не спешишь возвращаться к тем, кто когда-то имел для тебя значение…
― Ривер, я знаю, как мы расстались после некоторого времени, когда путешествовали вместе, и я много чего обещал, но ты вряд ли та часть моей жизни, от которой я мог бы с легкостью отвернуться. Вообще-то, все наоборот, ведь я никогда бы не сумел так просто уйти, ― и дальше еще тише произнес ей на ухо. ― Я обещал твоим родителям заботиться о тебе, как ты дала обещание Эми присмотреть за мной.
Она впервые слышала его таким ранимым в этом теле, таким открытым и уязвимым, что стояла с раскрытым ртом, из которого так и не могло выйти ни одного слова. Доктор был честен с ней, искренен ― такое она видела только с его следующим лицо и Восьмым, когда она жила вполне полноценной жизнью на Земле, не порываясь стирать Доктору память, чтобы еще и еще продлевать такие моменты как можно дольше. Ривер повернулась к нему лицом, замечая на его лице грустную улыбку. Губы уже тянулись к его, пальцы сжимали его предплечья, а глаза так и блестели в утреннем свете, завораживая своей красотой. И они целовались, долго, медленно, чувственно, словно минуты не порхали у них из-под пальцев, словно не существовало никакой Библиотеки, а у него пути к Трензалору. Ничего не имело значения, кроме того, что они вновь находились в объятиях друг друга.
― Пообещай, что это время мы проведем здесь, в доме родителей, и никуда не полетим. Только ты и я, только тишина и наше общее одиночество, ― она смотрела на него с мольбой, сильнее прижимаясь к нему и уже давно понимая, что кофе стояло остывшим и невкусным на столе.
― И даже не пустишь за своими любимыми апельсинами? ― спросил Доктор, улыбаясь мягко.
― Только если по дороге ты нигде не будешь задерживаться, иначе после этого мне придется применить к тебе силу, ― в ее глазах пробежался нехороший огонек, а на губах играла коварная усмешка, но сменилась быстро на удивление, когда Доктор взял с тарелки дольку апельсина и поднес ее к губам жены, давая ее распробовать и ощутить сладость на языке. ― Ты их специально сюда принес?
― Я не знал, чего ожидать, поэтому решил, что должен быть главный козырь, который всегда работал беспроигрышно, а еще та карамель, которая тебе приглянулась на Луне. Магазинчик возле Университета всегда был забит сладостями до отвала, но тебе почему-то нравилась там только соленая карамель.
― В нашей жизни никогда не существовало ничего приторного, поэтому считай, что это своеобразный баланс, ― ее руки все же потянулись к плите, решив, что стоит сварить еще чашку кофе для себя. Сюрприз, конечно, выдался удачным, но бодрствование тоже необходимо. ― Мне кажется, тебе стоит принять душ и переодеться. Подозреваю, что Клары рядом с тобой уже не было некоторое время, потому что ты снова забылся.
И он молча кивнул, поднимаясь наверх в ванную комнату, которая существовала здесь исключительно только для них двоих. Дом излучал одни лишь воспоминания, ностальгию. Здесь он грустил, зная, что, зайдя в Старушку, он тут же наденет на себя привычную маску и снова продолжит свой путь. Однако, имея и Ривер еще под боком, Доктор осознавал, что эти несколько дней в итоге окажутся для них обоих слишком болезненными. Пока он снимал одежду, заметил ее сумку, из которой торчал ее дневник. Он действительно выглядел потрепанным, старым и даже рваным, видел, как на одной из папок была написана фамилия Лакса, ее коллеги с Университета, и в душе все холодело от осознания, что это могла быть одной из тех встреч, что окажутся последними перед Дариллиумом. Доктор скрежетал зубами, пытаясь совладать со своими эмоциями, его дыхание ускорилось, а костяшки пальцев побелели, потому что сейчас он слишком хорошо контролировал душевную боль, рвущуюся наружу. Он сможет. Выдержит. Справится. Ради Ривер. Ради еще одной встречи, которая случится в будущем.
Вскоре он приходит в себя, привычно суетясь вокруг Ривер, мешая процессу готовки. Уходит в ТАРДИС, решив заняться ремонтными работами, пока Ривер лежала на софе и читала книгу, беря из специального футляра очки, которые с недавних пор вынуждена была везде с собой таскать. И вскоре Доктор присоединился к ней, доставая с корабля мольберт, краски и остальные принадлежности, а после уютно расположившись под пледом с женой, положив голову ей на живот, пока Ривер вслух зачитывала отрывки из книги, удивляясь тому, что ни разу ее муж даже не сумел отвесить дельные комментарии. Он молча слушал ее, выводя кончиками пальцев узоры на коже ее коленей, ощущая, как Ривер от этих легких прикосновений дрожала, а ее кудри слегка покачивались в такт с ее головой.
― Если бы у нас было больше времени, скажи мне, милая, куда бы ты хотела отправиться? ― спросил неожиданно Доктор, заставляя Ривер отвлечься от чтения книги. ― Почему ты всегда меня просишь отвезти тебя на Дариллиум?
― А почему ты так этому противишься? ― теперь она знала причину спустя время, но все равно хотела услышать от него ответ. Ведь что-то он все еще скрывал от нее.
― Существует столько прекрасных мест, которые мы еще не видели, которые я обязан просто тебе показать, но ты настаиваешь туда полететь. Почему?
― Однажды я услышала истории об этом месте. Звездный круиз разбился недалеко от Поющих башен, почти никто не выжил, но один добрый загадочный незнакомец отдал драгоценность местному спасателю, попросив на месте крушения устроить ресторан. Самый прекрасный во всей галактике, куда бронь нельзя было сделать годами, учитывая, насколько популярным стало это место. А там за пределами, в других городах была красивая натура, которую также больше нельзя было нигде найти, ― Доктор поднял на нее свой взгляд, после поцеловал в бок, отчасти принимая то, что уже пережила на Дариллиуме Ривер. Их история, самая долгая ночь, которая длилась для них бесконечно много и мало одновременно. ― Почему же ты не хочешь туда лететь? Каждый раз ты отвозил меня в другие места, делая вид, что в следующий раз мы точно там окажемся. Но этот следующий раз никогда не наступает. Ты боишься чего-то? Неизвестности? Неопределенности?
― Больше всего я боюсь остаться один, а после… боюсь, что однажды утром я проснусь, но тебя рядом больше не будет. Больше вообще ничего не будет, кроме разочарования и разлуки, которая сведет с ума. Мы и так одиноки, Ривер. И единственное, что есть у нас, это мы сами. Мы не можем просто так делиться со всеми секретами, мы не можем доверять другим и делить с ними подолгу жизни, однако мы все равно возвращаемся друг к другу. Несмотря ни на что.
Она потянулась к нему за поцелуем, обхватывая пальцами его подбородок, а после скользя ладонями на щеки, полностью притягивая к себе и отдавая в этом поцелуе все, что она чувствовала по отношению к нему за всю свою жизнь, и он с благодарностью принимал этот дар, впитывая ее эмоции, раскрывая перед ней свой разум, впуская Ривер, давая возможность гулять по своему сознанию, где прочно оказывались преданность, покорение, страсть и огонь, которые тут он не пытался тушить всеми силами перед женой, а он в свою очередь ощущал неподдельное тепло, свет и любовь, которая наполняла все мысли Ривер. Она была психопаткой, выращенной его убить, но в итоге оказалась той, кто дарил ему себя без остатка, той, кто понимал его лучше всего во Вселенной, которой он полностью доверял. Да, именно вверял свою жизнь в ее руки.
Когда связь прервалась и Доктор разорвал поцелуй, они вновь лежали в тишине, после чего Ривер ненадолго задремала, а он имел возможность нарисовать жену, садясь за мольберт и краски, запечатлевая тонкие черты ее лица, вихрь золотистых кудрей и безмятежную улыбку на губах, ведь уже так много лет его возлюбленную не мучили кошмары. Они прошли этот этап, смогли довериться друг другу и излечиться, оставив ужасы и безнадегу в далеком прошлом. И он запечатлевал ее такой, какая она есть ― мудрая, смелая, отважная, но в то же время ранимая и ищущая любви и поддержки. Его женщина, которая остановила время, чтобы спасти ему жизнь. Такой он ее всегда видел, такой она навсегда осталась в его памяти с самой первой болезненной встречи. С самого первого прикосновения ее ладони к его лицу, когда он совершенно не имел понятия, о чем она говорила. Тот день перевернул все верх дном и оставил за собой ворох воспоминаний, приносящих боль.
― Ты рисуешь меня с натуры? ― сонным голосом спросила Ривер, неотрывно смотря на мужа, сидящего за мольбертом.
― Я уже почти закончил. Не думал, что на это уйдет так мало времени, но, будем откровенно честны, меня посетило вдохновение, ― он видел, как она поднялась с дивана, направляясь в его сторону, становясь позади него и одной рукой облокачиваясь на его плечо.
― Это очень красиво и… неожиданно, ― ее пальцы поднялись к холсту, но не засохшую краску она не трогала. ― Твое вдохновение тебе еще не мешает? ― Ривер внимательно оглядела Доктора с ног до головы, а после улыбнулась.
― Есть предложения, как его улучшить?
― Пожалуй, парочка существенных идей имеется. Но для этого мне нужно полностью твое внимание.
― Оно уже твое, ― с этими словами он потянул Ривер к себе на колени, сразу же соприкасаясь с ее губами в поцелуе, отдаваясь ему без остатка. Их руки исследовали друг друга, сминая ткань одежды, стараясь как можно быстрее соприкоснуться с открытыми участками кожи, сгорая от внутреннего нетерпения.
Его руки соскользнули с плеч на талию, крепко прижимая к себе. Ривер по-прежнему сидела неподвижная, с закрытыми глазами, чувствуя, как постепенно расслабляется в его объятиях, как медленно тает в его руках. Они долго смотрели друг другу в глаза, ничего не говоря, пытаясь отдышаться, пытаясь ощутить все чувства, что так долго в них бурлили. О да, в этот момент они понимали, что очень сильно скучали, не хватало сильных и крепких объятий, теплого взгляда голубых глаз.
Он склонился ко Ривер, целуя в раскрытые губы. Будто заново рождал Вселенную. Она ответила ему на поцелуй почти сразу же, нечем было дышать вновь обоим. Обвила его шею руками, притягивая еще ближе к себе. Не хотелось разрывать эти объятия, не хотелось разрывать этот поцелуй. Но она первой оторвалась от него, и, взяв за руку, повела в сторону собственной спальни.
Они совершали настоящее безумное падение в бездну чувств. Между ними не осталось никаких преград, ничего, чтобы могло бы разделить хоть на миг. Сейчас только один миг. Были только они, одинокие души, страстно ищущие утешения, искупления, освобождения. Может, завтра им будет больно, но это будет завтра, а сегодня ощущали счастье в объятьях, задыхались от восторга рядом. Ривер снова поцеловала его в губы, ощущая, как он пылко отвечает на поцелуй. Их взгляды встретились. Его глаза изучали тепло и безопасность, хотелось смотреть в них неотрывно и бесконечно. Осыпала его ласками, и ощутила, как нега разливалась по телу. Пропала слабость, , и остались лишь только чувства.
― Я люблю тебя, ― прошептал он ей на ухо, считая как никогда важным ей об этом сказать. Вновь пустил ее в собственное сознание, показывая себя настоящего, уязвимого, ранимого. ― Люблю тебя в любой Вселенной, в любом воплощении.
― Я знаю, ― вторила она ему, сосредоточившись полностью на своих ощущениях, отдаваясь во власть страсти. Словно это их последний раз. Словно они никогда больше не услышат друг от друга эти слова. Словно завтра случится конец света, а после мир потеряет все краски и больше не вернется никогда.
Сегодня все было решено, все сомнения развеяны. В эту ночь они жили друг для друга, пытались отыскать ответы на все те вопросы, что крутились в их головах. Никогда еще до этого не было так спокойно с ним, как сегодня. Наверное, потому, что сегодня они оба сдались. В этот раз они оба проиграли в этом споре Вселенной. Нет победителей, нет проигравших.
Ее волосы рассыпались вуалью по подушке и груди мужчины, Ривер слушала молча биение его сердец, чувствуя себя защищенной рядом с ним. Он обнимал ее, его рука скользила по тонкой линии спины вниз-вверх, или же он наматывал ее золотистые локоны себе на пальцы. Было просто хорошо вот так вот лежать в тишине, что опутывала все вокруг. В этом миге не было магии, просто ощущалась каждой клеточкой тела эта умиротворенность, и ничего более. И они провалились в сон, зная, что завтра все изменится. Вот только… в этот раз первой ушла не Ривер, а Доктор, оставляя на подушке рядом записку о том, что что бы ни случилось дальше, она должна верить в них, верить в их чувства до конца. Ривер прижала записку к груди, прикрывая глаза до тех пор, пока не пришло сообщение на коммуникатор. Лакс и команда ее уже ждали. Ривер быстро воспользовалась телепатическим полем, отправляя сообщение Доктору о том, чтобы он как можно скорее присоединился к ней в Библиотеке. Предстояло долгое расследование, и весьма опасное. Она нуждалась в нем. Всегда. И в последний момент не откажется…
***
― Привет, сладкий, ― произнесла она, приоткрывая завесу своего шлема, увидев знакомую фигуру, которая однажды танцевала с ней на улицах дважды новой Барселоны, напевая галлифрейские мелодии.
― Убирайтесь, ― и тут ее сердце в первый раз тревожно заныло.
― … Боже, жить и путешествовать с еще одним путешественником во времени такая нелегкая работа, ― он смотрел на нее пристально, недоверчиво, держа руки, сложенными на груди, словно защищался. И тут Ривер внимательно заглянула ему в глаза. Да, это определенно имело место быть. ― Твои глаза… Боже, ты ведь действительно молод. Я тебя таким еще не встречала.
― Мы раньше встречались, ― ее ладонь потянулась к его лицу, дотрагиваясь до щеки и виска, мягко заправляя прядь волос ему за ухо. Донна смотрела, как и Доктор, на нее в недоумении, в то время как Ривер по-прежнему продолжала верить в них, несмотря на все обстоятельства.
― Доктор, пожалуйста, ― ее ладонь соскользнула ему на грудь, прижимаясь между сердцами. ― скажи мне, что знаешь, кто я для тебя.
― Кто ты? ― ее улыбка мгновенно исчезла с лица, плечи опустились, а привычный блеск в глазах резко потух. Нет, это определенно был конец их истории.
― Что в этой книге? ― спросил он, беря ее дневник в руки и пытаясь его прочитать.
― Прости, но тебе запрещено смотреть внутрь. Таковы правила, ― она смотрела на него уверенно, но уже скучала по тому Доктору, который никогда бы так равнодушно на нее не смотрел.
― Чьи правила?
― Твои.
Ее душа болела, смотря каждый раз на Доктора. Мужчину, который являлся ей мужем, который доверял ей до конца Вселенной. И теперь этого всего не было. Он не верил, что мог ей отдать собственноручно подаренную отвертку, не мог поверить, насколько хорошо она его знала и почему так с ним разговаривала, ведь никто не имел перед ним такой власти, как эта незнакомка. Она доверяла ему своей жизнью, хотя он не мог поверить, как такое вообще возможно. Говорила, что знает его в будущем, а еще она владеет оружием… Нет, эта встреча рвала ее душу на части, оставляя лишь осколки сердца, разбитого навсегда. И все внутри медленно умирало, пока они продолжали рисковать своей жизнью.
― Слушай, если тебя это так волнует, то я не отбирала из твоей мертвой хватки отвертку. Ты сам мне ее отдал.
― И я должен верить, потому что?.. ― недоверчиво посмотрел на нее Доктор, рассматривая отвертку Ривер.
― Я знаю, что ты потерял подругу, и мне очень жаль. Ты зол и не можешь это контролировать, но в этой комнате находится все еще пять людей. Сосредоточься на этом. Будь менее эмоциональным.
― Менее эмоциональным?! Да какого…
― Боже, как же трудно работать с тобой таким молодым!
― Да кто ты такая?! ― сыпались обвинения друг за другом, пока Лакс не обратил на себя внимание, высказав, что они спорили сейчас совершенно точно как старая супружеская пара. Их взгляды встретились, и на лице Доктора читался непередаваемый страх, а еще возможное осознание оттого, насколько эти слова могли являться правдой.
― Однажды я буду той, кому ты будешь полностью доверять, но у меня нет времени, чтобы ты привык к этому. Поэтому я докажу это сейчас, и мне действительно очень жаль, ― ее голос дрожал, ее губы дрожали, а глаза блестели в закате планеты. Шепот на ухо. Его самый большой секрет ― она знала. Она… Это значило слишком много. И только тогда, когда оставалось чуть времени до самоуничтожения ядра планеты, Ривер поняла, что им не выкарабкаться, что это случай один на миллион. Картина обрела окончательный вид ― вот почему Доктор так сильно корил себя. Он всегда, всегда знал, чем закончится ее история и с чего она начнется для него. По щеке бежала одинокая слеза, которую она тут же вытерла и направилась к Доктору, намереваясь закончить дело до конца.
― Не волнуйся, все еще впереди, ты увидишь, как мы будем бежать. Ты и я. Пространство и время.
― Ривер, ты знаешь мое настоящее имя… Есть только одна причина, по которой я мог сказать его, ― да, и она бы делала это снова и снова, лишь бы ее муж находился в безопасности, даже если он был полностью незнакомцем. Он не посмеет переписать ни единой строчки. Осознание тяжелой потери было в его глазах, он тяжело дышал, чувствуя боль, потому что… По ее щеке снова текла слеза, датчики на теле, а после раздалась сильная вспышка, и Доктор больше не мог быть прежним. Снова. Доктор еле сдерживал собственные эмоции, не давая слезам бежать по щекам. Все не могло так закончиться, но судьба другого варианта не предлагала. Но была надежда, когда ее сознание он поместил на жесткий диск. Это немного, но все же лучше, чем полное исчезновение. Однажды он еще это поймет, но не сегодня. Сейчас… круг замкнулся…
***
Говорят, что мы проносим воспоминания сквозь всю свою жизнь, мы видим и плохое, и хорошее. Мы чувствуем каждой фиброй своей души, как эти воспоминания приносят радость и одновременно причиняют боль. И у судьбы всегда есть красная лента в руке, связывающая души воедино. Они были связаны его жизнью, его началами. Все предрешено, и никак иначе не могло получиться. Они жили в этой временной петле раз за разом, отправляя друг друга на опасные препятствия и учась доверять настолько, насколько это имело смысл. Время, его бег, его ощущение силы, опутывающей все живое во Вселенной, не давало осечки никому — с ним нельзя договориться, лишь переписать. Важно помнить одну простую истину — что бы ни произошло, должно оставаться всепоглощающее доверие. И оно продержалось долго, вечно, как и их история непростых отношений двух одиноких путешественника во времени, объединенных больше, чем просто красной нитью судьбы. Прежде всего, они жили для себя, любили, страдали и продолжали верить. Куда бы они ни шли, вера ― вот то, что они всегда имели.
Доктор аккуратно поставил портрет Ривер Сонг в своем новом кабинете университета в Лондоне. Мягко оглаживая кончиками пальцев ее милую улыбку, Доктор часами сидел в кресле так, что даже Нардол не мог его оторвать от занятия. Ривер, его жена, все по-прежнему продолжала его направлять, ведь он вернул ее дневник из Библиотеки. Больше секретов между ними не имелось, а ее эхо давно его простило. Сентиментально, банально, но эти чувства никуда не уйдут. Он продолжает хранить их в сердцах, продолжает верить и жить, ведь такое действительно случается раз в миллионы лет. Но… быть может, это еще не совсем конец?
