Vocabulary

Мне кажется, что пустота станет самой главной ролью, Если ты не придешь вовремя. Мне кажется, моя мечта станет моей головной болью, Если ты не придешь вовремя. Нервы — Еле бьётся.

      — Сколько пальцев я показываю?       — Четы-ы-ыре? — девушка обессиленно роняет голову на стол. С обеих сторон словно огромными тарелками оглушили, и этот противный, непрерывный звон никак не желал рассеиваться: сливался с музыкой и хаотичным потоком пьяных разговоров, превращаясь в неистовую какофонию. Хочется спрятаться, забыться — сделать хоть что-нибудь, лишь бы избавиться от этого треклятого чувства раздрая.       Парень угрожающе хмурится, чуть ли не тыча рукой ей прямо в лицо, отчего та капризно морщит носик.       — Всё-таки два, да? — обреченно выдыхает она и вновь тянется за сверкающем в неоновом свете бокалом. Правда, цели своей так и не достигает: юноша, ворча себе под нос что-то про невыносимых, глупых девчонок, хватает ту за шкирку и тащит прямиком к выходу из бара. — Эй, Куроо, а ну отпусти!       — Тебе уже явно хватит, Джен, — сквозь зубы бросает Тецуро и ускоряет шаг. Джен кажется, что она вот-вот растеряет по пути свои новые лакированные туфли — так быстро они несутся. В глазах всё расплывается мыльными пузырями, девушка спотыкается на ровном месте, мямля себе под нос, что она, вообще-то, в его помощи совершенно не нуждалась. Катился бы на все четыре стороны! Она просто… хочет побыть одна.       Боже, Боже, Боже, — думалось ей, — если мы продолжим так лететь, меня точно вырвет. Вырвет прямо на него, чтобы неповадно было!       Тецуро зол, страшно зол. «Ли Джен — дура набитая». «Ли Джен, ну какого, спрашивается, хрена?» «Ли Джен опять в хлам».       Сколько это может продолжаться? Почему он тащится за ней в любую жопу, вытаскивает из передряг, наплевав на собственные проблемы, а она, чёрт возьми, продолжает убиваться по каким-то тупорылым олухам? Слепая, глупая девчонка.        Ли Джен опять в хлам…       Парень, распахнув дверь салона, толкает пьяную вдрызг подругу в такси. Всю дорогу они не разговаривали, разве что Джен то и дело шарила ладонью в темноте, пытаясь приоткрыть окно. Щёлк-щёлк — стекло вниз, стекло вверх, и так по десятку раз в сопровождении нетрезвого хихиканья. Под конец поездки даже водитель, казалось, обзавёлся нервным тиком.       Везти Ли домой было равносильно атомному взрыву — строгие родители вернулись из-за границы. Вряд ли им хотелось бы застать дочь в таком состоянии.       Они с Куроо с детства друг друга знают, с начальной школы. Всегда вместе, ещё до Кенмы, до волейбольной команды. Сначала Ли Джен таскалась за ним хвостиком, а позже он сам не заметил, как они поменялись ролями. Где она, там и он. Тецуро не мог вспомнить, когда это всё началось: в подростковом возрасте, когда гормоны начали шалить, или же гораздо раньше? В какой момент в этой шумной и взбалмошной девчонке он вдруг рассмотрел милую, забавно краснейшую от смеха Ли Джен? Он помнит, как однажды услышал разговор одноклассников: все наперебой говорили о том, как же Куроо повезло, ведь Джен такая клёвая! А он отмахивался, смеялся в голос и подкалывал ребят: «Ли Джен? Вы точно её ни с кем не путаете?»       Как иронично.       Ли Джен и правда была самой-самой. Да даже сейчас, пусть и пьяна, он всё равно не может не возиться с ней. И от этой слабости самого порой воротит.       Вот только с парнями ей никогда не везло. Ну, так считал Куроо. Несмотря на свой характер, у Ли Джен за все двадцать лет было только два молодых человека, и оба — те ещё уроды. Но она всё равно за них держалась, убивалась по ним, себя на части рвала… С последним встречалась три года.       Взглянув на девушку из-под тяжёлых век, Тецуро не сдерживает глубокого вздоха. Как же жалко она сейчас выглядит: бледная, вся опухшая от слёз и с размазанной по щекам тушью. Волосы, мокрые от дождя, липнут к узким вискам, от утренней укладки ни следа не осталось.       И даже такой она ему нравится. Чёртов помешанный. Вот только от того, что она весь вечер ревела и хлебала с горя, у него в груди тоже что-то утробно щемит.       Они бредут по улице, мимо проплывают огни ночного города, словно неуловимые хвосты комет. Как во сне… Джен шмыгает и ёжится — мурашки по шее бегают. Майская ночь нежна, но всё ещё немного пробирает холодком.       Парень снимает лёгкую спортивную ветровку и накидывает её на плечи Ли: укутывает, молнию чуть ли не под горло застёгивает, чтоб потеплее. И, окинув ту оценивающим взглядом с головы до ног, невольно ухмыляется — смешная. Коктейльное платье почти полностью скрылось под его большой, как палатка, ветровкой, а туфли на высоком каблуке только дополняли этот комичный образ. В их случае, даже трагикомичный.       — Чего ржёшь? — обиженно бурчит Джен и, заметив, что от этого улыбка на лице Тецуро расплывается ещё шире, срывается на быстрый шаг.       — Ты хоть знаешь, куда идти, дурёха? — Куроо останавливается, непринужденно запуская ладони в карманы брюк и следя за удаляющейся фигурой лучшей подруги. Спотыкаясь, а иногда даже подворачивая ноги, она упрямо идёт, куда глаза глядят. На самом деле, в голову то и дело закрадывается мысль, что место, куда они приехали, совсем не похоже на её район, однако признавать правоту Куроо хотелось в последнюю очередь. Самый, что ли, умный нашёлся?       Юноша продолжал смотреть ей вслед, даже не пытаясь остановить. Да и зачем? Бесполезно. Далеко уж точно не уйдёт — это она такая смелая, пока он в пределах видимости.       За всё время, что он тайком по ней сохнет, — господи, как он ненавидит эту формулировку! — не раз задавался вопросом: «А что мешает?» Поклонники, вечно околачивающиеся где-то поблизости? Конечно же нет! Куроо ведь лучше их во всём!       Причина до боли проста: если Ли Джен этого не видит, стоит ли навязываться? Им хорошо вдвоём. Их дружба… она выше чего бы то ни было. Выше, — он горько усмехается, — всякой романтики. Она свята.       Товарищи по команде всегда косо глядели в их сторону, когда она, щебеча без остановки, приносила ему обеды. Да и вообще рядом с Тецуро она казалась по-настоящему счастливой. Жизнерадостной. Но ребята молчали, потому что всё прекрасно понимали. Всё, черти, чувствовали.       На сенсорных часах стрелка медленно склоняется к четырём. Тецу не спит уже сутки: с раннего утра на тренировках, потом институт, а тут ещё и Ли. Как же это всё утомляет.       Девушка пристыженно семенит к нему, пряча руки под тёплой ветровкой. Она пахнет им. Джен трудно описать этот аромат словами. Его особенный запах, ставший родным за столько лет.       Какая же она всё-таки дура, не правда ли?       — Мы уже пришли, — Куроо кивает куда-то в сторону. Джен медленно переводит взгляд на невзрачную вывеску какого-то хостела, ощущая, что вот-вот рухнет от усталости.       Тецуро снова не заметил, как губы тронула ласковая улыбка. Всем куда привычнее видеть капитана с кривой ухмылкой на лице, почти «фирменной». Он и сам не мог представить себя любящим и нежным. Но, хоть сам того и не осознавал, с ней всегда был таким.       Мягко обхватив звонкое девичье запястье, он потянул Ли за собой.       Доставить девчонку до хостела оказалась самой простой задачей. Следующая «миссия» — ванная. И не будет же он над душой у неё стоять! Девушкам же в таких ситуациях… ну, вроде как, неловко? (Врёт сам себе: не только девушкам. От одной мысли в подобном ключе становится до одури жарко, уши пылать начинают  — как школьник!)       Джен, прижав колени к груди, уже несколько минут сидит на краю кровати, покачиваясь взад-вперёд, как ребёнок, чем-то уязвлённый. Смотрит в одну точку, как зомбированная. На полу, по углам, валяется наспех сброшенная обувь: так и завалилась в номер. Он выходил, чтобы набрать из кулера воды, а когда вернулся, ничего толком не изменилось. Стало как-то не по себе, словно та прямо сейчас возьмет и заплачет. Боже, не смей плакать! Он же совсем бессилен, когда дело касается женских слёз.       Однако, неожиданно для Тецуро, Джен вдруг прохрипела:       — Текила.       — Что?       — Текила. Ты не дал мне допить, — бред. Очередной пьяный бред. Куроо, помассировав переносицу, цокает:       — Ты это сейчас серьёзно? Мне надо было оставить тебя там? Ты хоть знаешь, сколько всяких подонков готовы воспользоваться пьяной девушкой?       Откинувшись на белые, расправленные простыни, та с вымученным стоном потянулась и захныкала. Круглая люстра над головой, казалось, сейчас начнёт вертеться, как заведённая юла.       — Я видела, как он целовал другую.       Куроо вздрагивает, как будто ему со всей дури пощёчину влепили — таким голосом это было сказано. Безнадёжным, с комом поперёк горла.       — А потом, как ни в чём не бывало, улыбался мне. Лживый, лживый… — она не договорила. Парню почудилось, что и вовсе уснула, но через пару минут всё же продолжила: — Прости меня, Куроо…       — За что? — Тецуро садится рядом, заглядывая в мокрые от слёз карие глаза.       — Ты всегда мне помогаешь, а я… только всё порчу. Даже сейчас слушаешь, слушаешь, а когда тебе плохо, всё в себе держишь. Думаешь, не вижу? — печально усмехается. — Вижу.       Тецуро ложится рядом, подушечками пальцев ощущая тепло её тела под боком. Да он, по правде говоря, вообще с ней про себя забывает. На себя забивает. Наверное, это и плохо. Если дальше всё так пойдёт, их дружба — может ли она разрушиться? И дружба ли это теперь? Сколько можно себя мучить?       И кто знает, вдруг ему станет хуже, откажись он от неё? Нет. Нет, не стоит об этом так часто думать — голова и так пухнет.       — Спишь?       — Нет.       — Ты меня не простишь? О чём это я, конечно…       — Хватит нести всякую ерунду, — юноша прикрывает тыльной стороной ладони глаза. Жжёт. Свет слишком ярок для такой тёмной ночи, для такого выматывающего разговора.       Слышится возня, и внезапно её лицо склоняется над ним — сквозь пальцы видит этот грустный, потерянный взгляд. Тёплое дыхание опаляет кончик носа, и сухие губы едва касаются уголка его губ, прижимаются мягко и терпко, оставляя соль от горячих слёз на коже. Куроо сладостно жмурится, но вовремя одёргивает себя и уворачивается от очередного поцелуя:       — Джен, ты пьяна. Не нужно.       — Почему?       — Я не хочу так.       — А как ты хочешь? Тебе противно?       Ответа не последовало.       Тишина разъедала. Парень всё никак не мог выкинуть из головы то, как она на него смотрела. Словно бы чувствовала то же, что и он. И поцелуи, поцелуи… В следующий раз он уже не сможет остановиться.       Мерзко, как же мерзко.       — Поднимайся, — кровать скрипит под его весом. Вся жизненная энергия разом исчерпалась. Пустой. Опустошённый. — Тебе нужно в душ.       Джен прижимает онемевшие от изнеможения ладони к щекам, растирая по ним мокрые дорожки. И качает головой из стороны в сторону: нет, нет, нет. Нет сил.       — Не могу, — тихий всхлип больно ударяет Куроо под рёбра. Ну и за что ему это всё?       — Можешь, — юноша присаживается на корточки возле кровати, подставляя ей плечо, — Я рядом, я помогу.       — Я доставляю одни проблемы…       Терпение рвётся, как натянутая струна. Тецуро глухо рычит. Это уже не гнев — его просто выворачивает наизнанку.       — Я же сказал, что помогу. Хватит ныть, Джен.       Ли приподнимается на локтях, цепляясь взглядом за глаза напротив. Так горько вдруг стало, так одиноко, холодно. От вида лучшего друга хотелось ещё больше разреветься, завыть раненым зверем, уткнуться в широкую, крепкую грудь и выплакать всё, что отравляет душу. С ним она в безопасности, с ним она дома. Он — её дом и крепость. Однако сейчас по стенам расползлась паутинка трещин. Снова из-за неё. Они будут множиться, множиться, пока дом просто не рассыплется в труху, ничего от него не останется.       Повиснув на его плече, Джен еле перебирает ногами. Шатается. Кажется, разум постепенно трезвеет, и от того волной стыда ещё больше накрывает. Как потом с ним разговаривать? Что подумает бывший, когда увидит кучу пропущенных? Засмеёт же.       Слабая, бесхребетная дрянь — вот кем она себя ощущала. Кто ж с такой останется?       Куроо… останется? Она ведь уже не мыслит, как это — без него…       — Здесь порожек, аккуратнее, — тихо предупреждает Куроо, открывая дверь в ванную комнату. — Вот полотенце, — белая махровая ткань падает ей на макушку, и Джен возмущенно ойкает, вновь чуть ли не встретившись носом со стенкой. — Ты справишься… сама?       Девушка чувствует, как краснеет до корней волос, поэтому не спешит выглядывать из-под полотенца. Что же ей ответить? Всё вокруг скачет и прыгает попрыгунчиком — тут дай Бог нормально в душевой устроиться, не навернувшись на скользкой плитке. Если бы здесь был кто-нибудь из её подруг, она бы без смущения попросила бы помочь ей. Но здесь только Тецу. Такой же парень, как и любой другой.       Рука юноши невесомо дотрагивается до её оголённого плеча: такая горячая, немного грубая и стёртая. Поддержка. Она так любила это в нём: одним лишь касанием, жестом, словом поддержит, не позволит упасть. Мысли путаются, однако она всё же тянет за крохотную ниточку — какая же она была слепая! Ли Джен и раньше думала над тем, каким прекрасным парнем будет Тецуро для своей возлюбленной. Вот просто так — без причины. И в этот самый миг так хотелось его полюбить. Полюбить, чтобы забыть всё до этого, чтобы сердце больше не страдало. Это ведь нормально — хотеть быть любимой.       Но она боится, что слишком сломлена, чтобы дать ему то, что он действительно заслуживает. Боль осталась в ней и вряд ли так быстро исчезнет. Нельзя-нельзя-нельзя. Только хуже сделаешь — вместо одного разбитого сердца получится два. А это — уже неправильно.       — Нет. У меня голова, как волчок, кружится, — голос срывается. Не реви, Джен. Не ной, Джен. Думаешь, ему приятно видеть тебя такой несчастной?       Куроо чертыхается, но не уходит. Что делать, как помочь, подступиться? Только эти вопросы в виски стучат отбойным молотком, а не то, что сейчас он, возможно, увидит девушку без одежды, вовсе нет.       — Только не смотри! — тут же вскрикивает Ли, поворачиваясь спиной. Тецу неловко чешет затылок: а как тогда?.. Но всё равно отворачивается, чтобы не смущать Джен ещё больше.       Проверив, смотрит ли он, девушка стягивает тонкие лямки платья непослушными пальцами; гладкий тёмно-синий шёлк струится по талии и бёдрам, бесформенно падая у ног. Джен уже было подумала, что и сама сможет справиться, как на пути у неё встала тугая застёжка бюстгальтера: не поддаётся, как назло! Тецуро же, заметив, что подруга как-то долго возится с верхней одеждой, ненавязчиво спрашивает:       — Может, всё-таки помочь?       Ли кажется, что она ощущает косой взгляд парня на себе, и от того вздрагивает — правда, смотрит из-за спины, до конца даже не повернувшись. Но в глазах ни капли дурных помыслов, лишь лёгкая усталость и сожаление.       — Не бойся, — вздыхает. — Давай помогу.       Мозолистые пальцы осторожно поддевают застёжку, чуть царапая ногтями чувствительную кожу. Руки покрылись ворохом мурашек, и тело как током пробило. Куроо на секунду завис, бесцельно глядя перед собой. Джен снимает бюстгальтер и, покачиваясь, перелезает через белый кафельный бортик. Лицо прячет под густой завесой волос, ладошками прикрывая обнажённую грудь.       — Отвернись, я…       — Хватит.       — Что?       — Это уже смешно, — поясняет парень, — просто садись спиной. Я ничего с тобой не сделаю.       И Джен слушается. Наспех избавляется от лёгкой ткани трусиков, на что Тецуро старается не краснеть, как подросток, и отворачивается. Гибкие струи обволакивают, накрывают плотной вуалью. Вода оседает во впадинках Венеры и на плечах, поблёскивая в неярком свете душевой. Куроо молчит, ласково перебирая мокрые пряди.       — Прости меня, правда. Я такая глупая, — сквозь шум воды не слышен тихий всхлип. По крайней мере, это Джен думает, что не слышен.       — Мы это уже проходили, — ладонь опускается на шею, убирая волосы вперёд. — Всё нормально.       — Нет, чёрт возьми, не нормально! — вскидывается девушка, даже забывая о своей наготе. — Не нормально…       Как же сдавленно и затравлено это прозвучало. Тецу нежно, чтобы не испугать, провёл большим пальцем по маленьким бугоркам позвонков, очерчивая их контур. Ли Джен повернулась к нему лицом, перехватывая руку.       Глаза в глаза. И без слов всё становится ясно. Ли переплетает их пальцы и печально улыбается. Всё вокруг стало каким-то неважным, бросовым…       — Знаешь, я бы так хотела полюбить тебя, Куроо, — слетают с её губ те самые, давно засевшие в сознании, слова. Тецуро глядит на неё, не отрываясь; ждёт… надеется? — Может, у нас смогло бы что-нибудь получиться? Знаю, это так эгоистично, но…       Куроо не даёт ей договорить: притягивает худую кисть к губам, оставляя на холмиках костяшек трепетный поцелуй. И не спешит отстраняться, утыкается острым носом в её маленькую ладошку. Так приятно. В груди сердце, загнанное и сбитое, успокаивается рядом с ней.       — Не плачь, — шепчет Куроо, — у нас с тобой всё будет — как?..       Джен благодарно улыбается. Слёзы в горле стоят, не дают и слова сказать. Заикаясь, она спрашивает:       — Х-хорошо?       И Куроо улыбается в ответ.