Рыбаки

— Я справа! — раздался за спиной довольный голос Роджерса, который, сияя счастливой улыбкой, секундой позже промчался мимо. — Угу, — на ходу сплюнул Брок и, не прибавляя скорости, побежал в сторону реки, поблёскивающей под утренним солнцем. — Я справа! — снова послышалось радостное восклицание, кто бы мог подумать, действительно справа. — Завали, — пробурчал на это малость озверевший бегун номер один. — Я справа! — Бля-ядь… — простонал Брок, вырываясь на финишную прямую, сдирая на ходу штаны и скидывая кроссовки. В холодноватую воду он влетел, как огромный, очень недовольный морж, сразу же погружаясь на дно. Там, в чуть мутноватой, но такой приятной глубине, можно было сполна насладиться одиночеством и тишиной. В последнее время эти два фактора стали особо дефицитными в жизни удачливого предпринимателя Бориса Вассермана. Хорошенько подумав, Брок решил не афишировать своё истинное имя, как какой-то особо ценный дракон из сказок. Мало ли что, вдруг местные товарищи решат, что он американский шпион, и устроят ему проверку на вшивость; он, конечно, ничего не замышлял, но портить отношения не хотелось. Если кто и узнает, то всегда можно сказать, что это упрощённый вариант, типа, как у сезонников, приезжающих из среднеазиатских кишлаков на заработки к местным фермерам. Все эти Тоджихоны, Кароматы, Акбаи и Болтабаи представлялись при знакомстве Сашами, Колями, Мишами и Борями. Вот за Борю было обидно, ведь Брок тщательно подбирал себе подпольную кличку, вслушиваясь в благозвучность и проверяя исконный смысл. Так что старославянское по происхождению имя, означающее «славный в борьбе» или «борец», он посчитал вполне отражающим его суть. А тут, здрасьте-пожалте, каждый просто может им назваться, даже не глядя на совпадение букв в обоих вариантах. Короче, беспредел. Но это вообще было малой частью проблемы, можно сказать: кончиком краснопёркиного плавничка. А вот настоящая забота размером со стопятидесятикилограммового сома появлялась как снег на голову в середине лета. Нет, Брок никогда не страдал от наивности или инфантилизма, так что был твёрдо уверен, что Кэп обязательно примчится проведать своего отмороженного (ныне хорошо прожаренного на астраханском солнце) дружка. Просто он надеялся, что это будет в виде краткосрочной миссии спасения на предмет посмотреть, не обижают ли фиалку-Зимнего злобные русские во главе с гидровцем Рамлоу. Но стерва-реальность всё откорректировала под свои жёсткие стандарты: Роджерс являлся, аки ангел с небес, сияя нимбом, каждые пару месяцев на несколько недель, будто якутский вахтовик. Для него даже домик был выкуплен под годовую аренду, грёбаный ЩИТ хорошо оплачивал работу своего звёздно-полосатого решалы. Так что каждый раз, когда раздавался звонок телефона у Барнса, Брок вздрагивал от нехороших предчувствий. Он научился, как заправский кот, угадывающий возвращение хозяина домой по звуку лифта, определять, когда Роджерс звонит поболтать, а когда — сообщить о приезде. Слава всем асгардским алкоголикам, тому хватило ума не притаскивать с собой шарагу клоунов на навороченном джете. В первый раз, правда, он припёрся с Наташей, которой не выделили дом по причине полового несоответствия. Ыбырай так прям и сказал, олицетворяя всем собой нетолерантного женоненавистника-антифеминиста: «Простите, мадам, но тем, кто не бреется по утрам, сюда хода нет!» К счастью, Романова не пыталась доказать, что брить можно не только морду лица, но и пониже, да и требовать соблюдения равноправия тоже не стала. Хмыкнула, огляделась вокруг, прихлопнув на лету комара, и села в такси, которое не уезжало, ожидая, когда милую девицу отошьют неотёсанные мужланы. Пара гостей базы молодцевато втянули животы и расправили плечи, обгоревшие до состояния молодой варёной картошки в мундире, увидев её вихляющую походку. Но Романова изобразила такую плотоядную улыбочку, что герои торопливо потрусили к реке, оглядываясь на ходу и подтягивая штаны: дамы такие страшные! В общем, Стив остался один. Рамлоу немного слабохарактерно понадеялся, что дорогой американский гость свалит через пару дней, не выдержав условий проживания, но того было не пронять. Ну да, для Роджерса с его босяцкого детства и фронтовой молодости прошло всего-то несколько лет, так что его комарами и лягушками не напугать. И ладно бы он дружил в дёсны со своим Барнсом, а предателя-гидровца ненавидел всеми фибрами души — Рамлоу был бы только рад! Но нет, сучий ангел Кэп принял его в свою героическую семью, вот прям так и сказал: «Брок, ты — самый близкий человек для моего Баки, а значит, входишь и в мой ближний круг как ближайший родственник!» У Рамлоу глаз задёргался от повторяющегося «близкого», как и от открывающихся перспектив. Хуясе, целый Капитан Америка в родне, как бы не крякнуть от счастья! Главное, чтобы не заставляли в очередной раз имя менять, быть Броком Роджерсом не хотелось совсем, то есть категорически, блядь! Материться, кстати, теперь приходилось только в домике за закрытыми дверями, куда Кэп доступа не имел, как ни старался. А он о-о-очень настойчив, это Рамлоу помнил ещё со времён совместных плясок под эгидой мирового добра. Но тут Брок решительно встал раком/боком/поперёк косяка, но отстоял территорию, свободную от супергероев. Не хватало ещё в собственном доме натыкаться на сияющее лицо или осуждающий взгляд — это реально стрёмно. Окончательно разморозившийся Агент только гнусно хихикал, наблюдая за трусливыми перебежками командира, спасающегося от горячей мужской дружбы. Помогать он и не собирался, решив, что такой геморрой, как Стивен Грант Роджерс, каждый должен вылечить сам. Не существует волшебной таблетки — выпил её, и симптомы СГР пропали. Только ректальные свечи — только хардкор! Брок, пометавшись в первые пару приездов Кэпа, смирился со своей тяжкой долей и принял непростое, но верное решение: этому зануде лучше дать. Так что теперь они вместе бегали по утрам, вместе плавали, вместе разбирали снасти, вместе ездили на ферму (Валид был просто счастлив найти новые свободные уши!), вместе рыбачили, вместе ели, вместе… У Рамлоу появилось стойкое ощущение, что не Барнс — неразлучник Стива, а он — Боря-несчастный-Вассерман. Теперь только в своём доме он мог остаться наедине с собой, наслаждаясь молчанием и тишиной, ведь даже в реке… — Я справа! — профыркал проплывающий мимо дельфин Роджерс, сияя белозубой улыбкой. — Буль-бля, — невнятно пробухтел Брок, стараясь не утонуть от досады или от зависти, это как посмотреть на ситуацию, ведь довольный родственник нарезал широкие круги, вспенивая гладь реки, что твой моторный катер. — Как же хорошо тут! — радовался Стив, выходя из воды, сверкая голыми ягодицами. — Всё-таки есть какая-то неизъяснимая прелесть в жизни в мужском коллективе! Все одинаковые, так что нечего стесняться! — Это точно, — хмыкнул Брок, сравнивая гостей с уставшими лицами и унылыми пивными животиками и мускулистых качков-неразлучников. Да и сам он был весьма неплох, даже по сравнению с суперсолдатами, а ведь его мышцы — чистая победа упорства и настойчивости над возрастом и ленью вкупе с обильной высокоуглеводной пищей! — Давай сегодня замутим хого, — предложил Роджерс. — Я видел, что с фермы привезли свежее мясо. — Давай, — покорно вздохнул Брок, смирившись с тем, что этот настойчивый родственник всё равно проникнет в его тайную обитель. Этот кот если засунул лапку в щель, значит, скоро весь просочится в любое место: ведь он по-любому — жидкость! — Тогда вечером я захвачу все ингредиенты, и мы с Баки в восемь часов будем у тебя! — На веранде! — попытался сопротивляться цунами Рамлоу, хотя бы из принципа прикрыв голову защитной панамкой. — Договорились: в восемь на твоей веранде, с тебя «самовар»!

***

Подготовку к ужину Брок начал заранее, ведь он любил делать всё по правилам аутентичной кухни, а не адаптированно к переменчивым вкусам клиентов. Так что для начала на стол была выставлена одноконфорочная индукционная плита, потом на неё водружён большой «самовар», ручки которого изображали головы драконов. В правое отделение был налит куриный бульон Ци-Бу с ягодами годжи, луком-пореем и тёртым имбирём, а в левое — сычуанский красный острый говяже-бараний бульон с перцем: чили, сычуанским, чёрным, розовым душистым и белым ароматным; кориандром, звёздочками аниса, бадьяном, фенхелем и острой соевой пастой. Когда Роджерс впервые попробовал похлебать красный бульончик для аппетита, ведь «я могу есть блюда любой остроты — у меня лужёный желудок!», то долго кашлял и плакал огромными единорожьими слезами. Барнс только ржал, подавая другу салфетки, пиво, воду и гулко стучал его по спине, пока Брок не сжалился и не вынес графин холодного молока. Стив выпил его почти залпом и сменил цвет лица с алого на розовый. Тайный план отваживания суперсолдатов не сработал, ведь Кэп просто влюбился в огненное блюдо, каждый раз настаивая на его приготовлении даже в пятидесятиградусную жару. Единственное, на что он соглашался, — подождать хотя бы до восьми часов вечера, чтобы не есть под палящими солнечными лучами. Так вот, бульоны закипели, и на их запах подтянулись не-гости со здоровенным тазиком и пакетами продуктов. Барнс достал из термосумки нарезанные тонкими пластинками баранину, говяжий язык и сердце, рубец в маринаде и обжаренную в крахмальном кляре свинину. Брок прикинул, что, в общей сложности, мясной «начинки» было килограммов пять — все трое любили пожрать, что уж тут скромничать. Роджерс добавил блюдо с рыбными фрикадельками, очищенными хвостами раков, мидиями и с сухим тофу. Из отдельного контейнера появились древесные грибы, любимые Броком «золотые нити», нарезанный кружочками дайкон и корень лотоса. В завершение на стол водрузили две чаши с широкой крахмальной и узкой бататовой лапшой. Довольные сотрапезники расселись вокруг «самовара» и начали погружать овощи, тофу и грибы в кипящий бульон. Потом пришла очередь лапши и реко-морепродуктов. Полупрозрачные пласты мяса просто окунали на несколько секунд в горячее варево, удерживая их в маленьких плетёных шумовках. Перед каждым едоком стояла большая плошка варёного риса, посыпанного жареными чёрными и белыми кунжутными семенами. В специальные коричневые глиняные миски каждый наливал себе немного горячего бульона и вылавливал из «самовара» то, что больше всего нравится. Брок выставил китайское пиво «Циндао», которое специально заказывал для таких вот посиделок в национальном стиле. Некоторое время слышались только невнятные стоны, чавканье и сюрпанье, ведь есть хого тихо и благовоспитанно просто невозможно! Только после того как «рыбалка» закончилась, а все трое едоков откинулись на спинки стульев, устало отдуваясь, начался неспешный разговор под пивко и сигареты. — Мелкий, ты когда домой? — поинтересовался Барнс у друга. — Если ничего не случится, то в понедельник полечу в Москву, а оттуда в Вашингтон, — вздохнул тот в ответ. — Как же мне не хочется, если бы вы только знали! — А уволиться не судьба? — даже немного посочувствовал Брок расстроенному родичу. — Я должен защищать мир от угроз… — начал было Стив, но потом махнул рукой, останавливая сам себя. — Угу, мало ты отработал, столетний герой, — беззлобно усмехнулся Барнс. — Из ЩИТа только вперёд ногами! Надо сделать этот слоган девизом вашей конторы. — Да я знаю, что пора бы и мне на покой, но кому я могу передать роль Капитана Америки? — задумался Роджерс, глядя на реку и отпивая холодное пиво из запотевшего бокала. — Там мало клоунов? — заржал Брок, прикурив сигариллу. — Вон хоть дружку своему подари. — Это которому? — заинтересовался Стив. — Чтобы соблюсти все негласные законы толерастии, это должен быть не белый, не гетеросексуал, не состоящий в браке американец, — серьёзно ответил Барнс. — Так что выбор невелик, но он точно есть, стоит только хорошенько напрячься и подумать, мелкий.