Мир, которым мы правим

В детстве мы с сестрой любили часто играть вместе. Особенно в определённые дни. Обычно мы играли вместе на гитарах, на фортепиано, в куклы, даже в библиотеке замка. Там мы читали вместе, забираясь на диван и прижимаясь друг к дружке. Мы были неразлучны, хоть я и была старше на один год. Мою сестру зовут Шарлотта. Чарли. А меня Софья. Или Софа. Я помню, как в детстве недоумевала каждый год в определённое время. Тогда в нашей комнате мама закрывала шторы и запрещала близко подходить к окнам. Когда мы спрашивали, она не отвечала. Лишь просила быть хорошими девочками и не нарушать её просьбы. Я была хорошей девочкой. Но любопытство было сильнее меня. Мы были беззаботны. Мы были детьми. До того дня, когда нам показали правду. Вернее, мы её увидели. Тогда нам было лет… не помню… кажется шесть было Чарли, значит мне было семь. Мама закрыла шторы в комнате, в которой мы игрались. Затем сказала: «Будьте хорошими девочками, хорошо? как только я приду, можно будет открыть окна, а потом мы с вами погуляем». она поцеловала нас и вышла, закрыв за собой дверь. Мне не хотелось нарушать её просьбы, мне не хотелось не быть хорошей девочкой. Я просто подумала, что это только окно. Я тихонечко посмотрю на улицу всего пару секунд, а потом сразу отойду. Я ждала, когда любопытство и тяга к окну достигнет своего пика. Я хотела посмотреть туда и понять, почему нам нельзя прикасаться к шторам в этот день. Заглянуть туда, в неизвестное. Когда мои руки стали подрагивать, а сердце биться с ужасной скоростью, я подняла голову от наших игрушек и посмотрела на окно. Сестра с недоумением взглянула на меня. - Софа, ты чего? – спросила она. - Я хочу посмотреть на улицу, – сказала я шёпотом. Ведь во дворце полно слуг, которые могли услышать меня. Чарли поджала свои чёрные губки. Затем посмотрела на плотно задернутые шторы. - Ты уверена? - Только маме не говори, – я тихо встала и направилась к окну. Я остановилась перед шторами. Затем протянула руку и сжала край одной из них. ко мне подбежала Чарли. Она встала рядом и неуверенно взяла вторую штору. Я взяла её ладошку. Она сжала мою. Мы не сговариваясь отодвинули шторы. В появившуюся полосу мы видели какое-то движение. Затем я сдёрнула свою штору и замерла у окна. Там, среди багряного света солнца, среди криков и воплей полных агонии, на земле валялись мёртвые тела демонов, над которыми стояли существа с большими крыльями за спиной. Я услышала, как кто-то входит в комнату. И судя по шагам, это отец. - Ч… ч-что это? – прошептала Чарли с ужасом и дрожавшими в глазах слезами Я не знала, что ей ответить. Отец подошёл к нам, смотря на кровавое месиво. Его улыбка не стала меньше ни на миллиметр, брови не шевельнулись, ни одна мышца на лице ни дрогнула. - Это мир, которым мы правим, девочки, – сказал папа своим обычным властным голосом. Я никогда не забуду лица сестры в тот день. В глазах застыли страх, боль и ужас. Слёзы собирались катиться по её румяным щёчкам, руки подрагивали, сама она не могла и двинуться. А я смотрела. Стояла и заворожено смотрела, как демоны умирают от копий тех крылатых существ. Они чем-то были похожи на папу. Он повернул ко мне голову. Видя моё выражение лица, он изменил улыбку с властной на благосклонную и погладил меня по голове, возвращая взгляд к окну. - Они были лишь грешниками, они ничего не стоили. Ничего не сделали ради того, чтобы их жалеть. - Они так кричат… папа, с-сделай что-нибудь! – взмолилась сестра, сжав ручками его сюртук. Отец вновь обрел властную улыбку, гладя волосы Чарли. - Зачем, Шарлотта? Они – ничто. Она дрожала. Её трясло от картины убийств. Я же просто замерла, наблюдая за крылатыми существами, которые пронзали демонов копьями. - Тебе интересно, кто они, Софья? – обратился папа ко мне, видя то, как я слежу за ними глазами. - Они… демоны? - Ангелы, – поправил тот. – Можно сказать, противоположность демонов. Однако это неважно. - Они немного похожи на… Я осеклась. Я подумала, что нельзя говорить ему того, о чём я подумала. - На что? – настаивал отец. – Договаривай, дитя моё. - На… тебя. Он помолчал несколько секунд. Затем посмотрел на меня. - Да, похожи. Я расскажу об этом в другой раз, когда вы будете постарше. - Папа, они так страдают… они умирают… им же больно… – говорила Шарлотта, едва не плача. - В их смерти никто не виноват кроме их же самих. С широко распахнутыми глазами я наблюдала за существом, которое отец назвал ангелом. Оно пронзало тела грешников, алая кровь брызгала на его кольчугу и маску. Вместо одного глаза был крест, второй смотрел словно с безумием. Он был другим. Совершенно другим, нежели всё в аду. И эти крылья. Как у папы. - Самаэль! – раздался строгий и недовольный голос мамы в комнате. Она задернула шторы, подойдя. Затем что-то сказала отцу с недовольным, даже негодующим видом. - Лили, они бы всё равно узнали, – сказал тот невозмутимо. Мама посмотрела на нас с Чарли. - Девочки, это… ох, как же сказать… Чарли, дорогая, тише. Сестра стояла, тихо роняя слезинки. Мама опустилась перед ней, вытирая их и обнимая. Затем посмотрела на меня. во взгляде уже не было злости. Была ласка, забота и тревожность матери за своё дитя. - Софа, милая, ты не плачешь? Вот и чудно. - Мама, если вы каждый год закрывали окна, то они приходили каждый год? – спросила я с нескрываемым любопытством. Я была шокирована убийствами, кровью и смертями, но почему-то мне не захотелось плакать при виде мёртвого тела. Мне было страшно, но хотелось увидеть это вживую. Прямо на улице. - Да, – сдалась мама, гладя Шарлотту по затылку. - Но… а зачем? Убивать демонов? - Не говори про это! – всхлипнула Чарли. – Софа, не говори! - Я расскажу тебе вечером, Софья, – пообещал отец, наклонившись ко мне. – Сейчас немного не то время. - Самаэль, не надо, – строго сказала мама. - Лили, они уже видели. Скрывать дальше – глупо и совершенно не надобно. - Ей семь лет! дай ей побыть ребёнком! Однако я уже не была ребёнком. В момент, когда я впервые увидела ангела и смерть, я перестала быть хорошей девочкой, что каждый год в определённый день играла в куклы за закрытыми окнами.