Железное сердце

      Саюми неспешно вышла из своего дома, придерживая Широ за холку, немного задержавшись у ворот, дабы просто постоять и посмотреть на прохожих и на свой большой уютный дом со стороны.       — Доброе утро, Саюми-сама!       — Хорошего дня вам, Саюми-сама!       Прохожие как и всегда кланялись ей при встрече, но девушка до сих пор не могла привыкнуть к такому почитанию, ибо высокое положение не смогло перечеркнуть ее скромность. Потому могла лишь смущенно склонять голову в ответ, надеясь, что она хотя бы отчасти заслуживает уважение жителей этой Деревни.       «Все-таки… Это место даже спустя полтора года жизни здесь будто бы до сих пор не стало мне домом по-настоящему, — пронеслось у нее в голове. — У меня и сейчас такое ощущение, что я просто приехала в гости, на время…»       Решая более не тратить время на странную задумчивость, которая после небольшого перерыва снова напоминала ей о себе время от времени, девушка направилась вдоль по улице дальше, иногда что-то высказывая своему псу, на что тот явно отвечал на понятном только Саюми Мифуне языке.       — Сейчас купим данго по-больше, и сделаем сюрприз нашим ребятам, как тебе такая идея? — спрашивала она, на что пес недовольно фыркнул, как бы упрекая ее в том, что он, вообще-то тоже хочет данго! — Ха-ха, не волнуйся, тебе тоже достанется, Широ. Хотя… ты стал таким огромным. Чтобы накормить тебя — придется скупить весь магазин. Ну-ну, это была шутка, не обижайся.       Когда с покупкой вкусностей было покончено, девушка обхватила коробку по-крепче, и неспешно направилась дальше, пока на повороте ей не открылся прекрасный обзор на изображение ее супруга рядом с первым Хокаге на отвесной скале. И снова была вынуждена застопориться, прямо посередине дороги.       «Многим ли женщинам выпадает возможность быть супругами таких людей, как эти два мужчины?.. Каким образом Ками решает, какая из них станет правой рукой великого Каге, а какая — нет?» — Саюми искренне не понимала. Она снова вернулась к мысли о том, что она, возможно, просто не подходит для такой жизни, даже если очень любит Тобираму, или если знает и принимает его целиком и полностью. Она надеялась, что в ближайшее время ей станет более понятно это. Должен был снизойти ей какой-то знак свыше о том, суджено ли ей и впрямь быть рядом с Тобирамой Сенджу, или вся ее мечта оказалась лишь ошибкой? И надежды Тобирамы-сана на счастливую семейную жизнь с ней — тоже?..       Когда на нее чуть не наехала повозка с бакалеей, ей пришлось «проснуться» снова, и возобновить свой маршрут. Тем более, что приют был уже совсем недалеко.       Обычно мальчики всегда выбегали к ней навстречу, когда видели ее приближающуюся фигурку еще издалека, но в этот раз девушка посчитала, что они, видимо, заняты чем-то друг с другом, поэтому не обратила особенного внимания. Однако, она немного удивилась, когда войдя внутрь додзе — совершенно никого не обнаружила. А ведь здесь всегда кто-то, да обитал, не желая изображать из себя затворника в своей комнате на втором этаже.       — Мальчики!.. — позвала она, ставя коробку с данго неподалеку от входа. — А я вам кое-что принесла!.. — ответа не было, и даже нетерпеливого топота со стороны лестницы не последовало. — Хм. Они что, спят в такое время суток?.. — спросила она Широ, который, давно понял, что кроме них двоих в этом доме больше никого нет, но продолжал неуверенно озираться, будто бы сомневаясь в своем непревзойденном слухе и обонянии, которое впрочем еще ни разу его не подводило.       — Ребята, — проследовала Саюми на второй этаж, заходя в каждую комнату по очереди. Но все они были и пустые. И даже более того… Немногочисленных вещей, а так же оружия этих ребят тоже не было. Будто бы мальчики… ушли! Но такое разве могло бы быть?.. — Фумио. Тецуо, где же вы все?..       Зерно тревоги и сомнения уже было посеяно в ее душу, но она все еще надеялась, что они просто ушли все вместе куда-нибудь на… на тренировку, например. Или в Академию по каким-нибудь делам, да мало ли что могло быть!       Однако, когда она спустилась вниз, все еще перебирая подобные варианты, как и всегда неожиданно, столкнулась с Данзо, что пререкался с рычащей на него собакой, и уже уплетал одну из палочек с данго.       — О, Саюми-сан! Скажи своему псу, что ты не против, чтобы я угостился вкусненьким из этой коробки, — сказал он самодовольно, почти не взглянув на ее, продолжая дразнить разъяренного Широ.       — Тише-тише, — погладила она пса, вставая напротив парня. — Это данго — для ребят, Данзо.       — А, тогда, я думаю, мне можно будет взять еще парочку, — запуская в коробку руку, молвил Шимура, продолжая непринужденно изъясняться перед ней. — Видишь ли, твои милые сиротки больше никогда не вернутся сюда.       У Саюми дрогнуло сердце. Она с минуту на него смотрела, ожидая, когда он уже сможет наесться окончательно и перестанет так мерзко чавкать, и настолько спокойно, насколько она только могла в этой ситуации, спросила:       —…Что значит, «никогда не вернутся»?       — То и значит. Теперь все они — мои первые рекруты в особое подразделение Анбу, именуемое «Корнем», — будто бы виновато пожав плечами, пояснил он, не без удовольствия наблюдая за растерянным выражением лица этой девушки.       — Ты говоришь это серьезно?..       — Серьезнее некуда. Вчера, именно в это время, я пришел к ним, объяснил ситуацию, закрепил наше соглашение «печатью», и отправил в одно удаленное от Конохи место проходить персональную подготовку. Для каждого найдется своя «грязная работа».       Саюми чуть было не рухнула на пол тотчас от этого заявления! Что он только что сказал?! Как это возможно?!       — Ты не имел права! — воскликнула она, сжав ладони почти до красноты. — Как ты посмел отправить этих несчастных, невинных детей выполнять твои мерзкие поручения?!       Она прекрасно знала, что из себя представляет Данзо Шимура, как и то, для чего именно ему могли бы понадобиться мальчики без прошлого и будущего, с изначально очень тяжелой жизнью и безысходным положением… Таких детей можно было заставить делать все, что угодно, и обучить чему угодно! Как же она, Саюми, это допустила?!       — Не говори так, будто я самый последний мерзавец, Саюми, — развел руками Данзо, с нетерпением ожидая, когда принцесса разрыдается у него на глазах. — Я лишь хочу сделать нашу Коноху по-истине прекрасным местом для жизни. Такова моя собственная «Воля Огня»! И для этого — любые средства хороши. Даже эксплуатирование детей.       — Нет! Не правда! Я сейчас же пойду к Тобираме-сану, и поставлю вопрос о расформировании этого… специального отряда! — она метнулась к выходу, собираясь сделать это сию же секунду! Но Данзо заставил ее остановиться у самого порога.       — Попробуй. Только он сам дал мне свое распоряжение о том, чтобы я собрал такой отряд, — парировал Шимура, неспешно подойдя к ней, и протянув листок с записями, сделанными рукой ее супруга — в этом не могло быть сомнений. — Как видишь, мы с ним вместе все это спланировали. Идея, не буду врать, была моя. Но Тобирама-сенсей всецело поддержал ее. Поэтому… Коль скоро «печать искоренения проклятого языка» уже стоит на каждом недоноске — он не станет ничего менять.       «Он и вправду не станет…» — промелькнуло в воспаленном разуме Саюми, и она едва ли могла мыслить здраво. Единственная мысль, что ежесекундно врывалась ей в голову была такая: как все это могло случиться?!       — Я… не верю, что они просто ушли… — дрожащими губами молвила Саюми.       — Да, они и впрямь ушли сами. Я не принуждал их, честно… Только, надеюсь ты сама понимаешь, мне пришлось немного изменить версию, и сказать им, что это ты распорядилась их судьбами подобным образом.       — Что?!..       — По другому уговорить их не получилось бы. Но зато теперь они полностью готовы к перевоспитанию. Полные ненависти и обиды на ту единственную, кого они любили — это идеальные машины для убийства. Ну что ж, у меня еще есть дела на сегодня так что… Извини, не могу более тратить время на разговоры. А на счет этого места — не волнуйся, — все так же беззаботно продолжал вещать Данзо, не замечая, что Саюми едва ли его слышит от шока. — Вскоре появятся новые сироты, можно будет определять их сюда. Ничего не поделаешь, такова жизнь. Одни — приходят, другие — уходят, потом опять… — говорил он уже сам себе, выбравшись из додзе наружу, и почти что вприпрыжку удаляясь все дальше и дальше.       А Саюми…       Девушка не знала, сколько времени она стояла в том положении, в котором ее оставил Данзо. Но «очнулась» только тогда, когда обессиленно упала на пол и заплакала. Напрасно Широ вертелся возле нее и старался успокоить. А когда понял, что никакая сила не сможет ее утешить, просто улегся рядом, положив морду на ее колени, и ждал, когда хозяйка выплачет все свои слезы.       — Я сгубила жизнь моим мальчикам… Я не… спасла их, а сделала лишь хуже!.. Ах, этот чертов Данзо! Будь ты проклят! Будь проклята вся ваша система шиноби, и Коноха в том числе, ради которой вы делаете все это!!!.. — Саюми все плакала, наплевав на то, что ее могут и услышать.       Она поносила в своих мыслях и Хокаге, разумеется она понимала, что оправдывать его снова — будет просто глупо. Никогда Данзо не сделал бы такое, если бы Хокаге ему не позволил. А то, что именно сейчас Шимура и Мито состояли в интимных отношениях, натолкнуло ее на мысль и о том, что, возможно, они могли бы вообще спланировать все это вместе…       Да, в последнее время Мито была очень к ней добра. Но большую часть ее жизни здесь — она относилась к Саюми крайне скверно…       — Прости, Тобирама-сан… Но моя любовь, хоть и сильна, но все же не настолько…

***

      — Что так долго? — Мито восседала прямо сверху стола в подсобке лаборатории, когда ее там обнаружил Данзо. — Я жду уже пол часа…       — О, Мито-сан… Ваше ожидание не было напрасным. Я пришел с сюрпризом, о котором говорил совсем недавно!.. — в тот же миг, он принялся в красках рассказывать своей обожаемой куноичи о том, какую ловкую схему он провернул с Саюми Мифуне, при этом еще и сумея извлечь для себя выгоду. Не замечая, как по ходу его рассказа лицо Удзумаки становится все более ошарашенным, он все упивался своим великим достижением, пока Мито не подскочила на ноги и не принялась трясти его за грудки.       — Негодный мальчишка, что ты сделал?! — практически заверещала она.       — … — Данзо стушевался, явно ожидая немного другой реакции…       — Эти дети были чуть ли не единственным железным аргументом, не позволяющим ей уехать отсюда! Теперь, когда их нет… Она тут точно не останется!!! — продолжала лихорадочно трясти в своих руках обескураженного молодого человека куноичи.       — …Но Мито-сан! Разве вы не желали этого?! — справедливо заметил Шимура.       — Что?..       — Вы же сами говорили мне о том, как было бы прекрасно, если бы Саюми Мифуне убралась отсюда! Я сделал все это ради вас! Ради того, чтобы порадовать вас! — принялся оправдываться парень, все еще не понимая такой негативной реакции Мито-сан. Она же не могла привязаться к этой раздражающей девчонке из чужой страны?!       Мито болезненно выдохнула, сгорбившись и сжавшись всем телом. Одна ее ладонь постаралась нащупать столешницу стола, чтобы усесться на нее снова, а другая разочарованно потерла покрывшийся испариной лоб.       — Мито-сан… Я…       — Нет-нет… — пресекла его попытку объясниться Мито. — Ты не виноват… По-крайней мере, не больше, чем я или Тобирама. Все мы долго и упорно работали над тем, чтобы выжить Саюми отсюда, и теперь, если она и впрямь не уедет — то это будет значить, что я совершенно не разбираюсь в людях, а в них я очень хорошо разбираюсь! — воскликнула в сердцах куноичи, не зная, что ей делать.       «Тот Сенджу будет просто счастлив…» — подметил в ее мыслях девятихвостый, заставив Мито резко встрепенуться.       — Нужно срочно идти в кабинет Каге! Предупредить Тобираму-сана… Ты тоже пойдешь! — схватила Мито за шкирку своего юного любовника, который не имел сил ей перечить хоть в чем-то… Даже в том, что сейчас ему придется покаяться во всем своему сенсею…       — Ты… сделал… «что»?! — Тобирама редко когда реагировал так бурно даже на самые ужасные новости. Но сейчас эмоции явно били у него через край, ибо он подскочил со своего места и даже не пытался натянуть на себя маску спокойствия.       — Тобирама-сенсей! Но вы ведь и вправду дали мне разрешение на создание «Корня»! — пытался оправдаться юноша, пока Мито обессиленно сидела в кресле в углу кабинета, лихорадочно соображая, что же делать.       — …Я в самом деле дал тебе разрешение, — сквозь зубы молвил Хокаге. — Но почему именно этих детей ты решил использовать для этого?! — громогласно призвал он юношу к ответу.       — Потому что они идеально подходили! Но, как бы то ни было, печать уже стоит на их языках! Пути назад нет! — уверенно заявил Шимура, ибо ему не хотелось возвращать этих паршивцев, которых он уже смог уговорить примкнуть к себе.       — Все равно, надо вернуть хотя бы старшего, чтобы он поговорил с Саюми и сказал, что их не принуждали к этому силой! И что они находятся в хороших условиях, — поднялась Мито со своего места, поравнявшись с Данзо. — Может быть это заставит ее не ненавидеть нас так сильно! И она… не уедет…       Тобирама не был уверен в том, что это заставит Саюми передумать… Ох, если бы они не были в ссоре хотя бы в данный момент! Все складывалось против их отношений… Тобирама не знал, что ему можно предпринять! Разве был у него хоть какой-то вариант загладить столь сильную вину за очередные последствия своих действий? Пусть он и не сделал это напрямую, и Данзо сам все это провернул! Но он, как Хокаге, как наставник этого молодого человека, просто не мог сказать «это все он, а я не при чем!»       Мито, видя всеобщее замешательство, решила взять все в свои руки, и помочь Сенджу, чем может. Она тоже очень не хотела, чтобы Саюми более не стало в их жизни, и, разумеется, она так же считала себя виноватой в случившемся…       — Тобирама-сан… Я отправлюсь с Данзо к тем детям, и постараюсь привести хотя бы того мальчика, Фумио, чтобы они с Саюми смогли поговорить! Я постараюсь сделать это настолько быстро, насколько только смогу… Ну, а ты… — встретилась она взглядом с растерянным деверем. — Ты постарайся потянуть время и не упустить ее!..       Тобирама кивнул, не понимая, каким образом у него это получится… Он прекрасно знал, как его Саюми относилась к этим детям. Дать им счастливое будущее — было ее большой мечтой. И даже это ее желание он растоптал в грязи, всеобщими усилиями… Хокаге сидел у себя в кабинете еще не менее часа с того момента, как Мито и Данзо скрылись с его глаз, и старался заранее подобрать слова, что смогут ее утешить… И не находил этих слов!       Сказать ей и в этот раз, будто бы ничто не важно, кроме их любви друг к другу — было бы просто страшным кощунством в данной ситуации.       Уже подходя к своему дому, он мог представить в каком состоянии сейчас находится его супруга. Наверняка она так сильно страдает! Снова…       Нервно сглотнув, он переступил порог своего гэнкана.       — …Я дома, — тихо молвил он, и почти сразу к нему приблизилась из темного холла Саюми, привычно сложив руки спереди, в вечернем кимоно. Тобираме даже показалось, быть может, это все не так уж сильно ее задело?.. Но, разумеется он бы очень удивился, если б так и было. Когда она подняла на него свое лицо — Сенджу увидел, что она ни разу не в порядке.       — С возвращением, Тобирама-сан. Ужин уже готов…       Мужчина кивнул, поспешно скинув с себя сандалии, и прошел в их дом, гадая, как пройдет очередной тяжелый разговор, который Саюми все не начинала.       Девушка подала ему ужин, села напротив, и просто молчала, заставляя мужа гадать, неужто она просто сделает вид, что все в порядке? Быть может она поняла, что ее любовь все равно сильнее всего этого?       — Тобирама-сан… Я не смогу сегодня пойти с вами и Широ на прогулку к Долине Завершения, извините… — тихо молвила она в конце ужина, и Сенджу, удивленный, что она все еще помнит об этой несчастной прогулке, понимающе закивал, мол, о какой еще прогулке может идти речь.       — Сходим… в следующий раз, — ответил он, но Саюми не ответила.       — Давайте… ляжем спать пораньше сегодня. Трудный был день… — попросила Саюми прибрав посуду со стола, и Тобирама мог бы только с этим согласится, и после быстрой ванны пошел в свою комнату, будто бы чувствуя, что его Саюми будет там.       Она и в самом деле оказалась в их спальне. Сидела на футоне, словно ждала его, и Сенджу тотчас испытал мучительную ностальгию, когда его девочка в лучшие, счастливые времена так же встречала его перед сном.       — Я решила эту ночь спать с вами, Тобирама-сан, — пояснила на его вопросительный вопрос Саюми, так же отстраненно и печально, как говорила с ним весь этот вечер. — Видите ли… Завтра я ухожу домой. В Страну Железа. И не знаю, вернусь ли. Поэтому… хотела побыть с вами побольше…       Тобирама мигом оказался на футоне рядом с ней, схватив за плечи и устремляя на себя.       — Не смей. Ты не можешь вот так вот уехать, Саюми! Ты моя жена, и должна быть со мной, чтобы не случилось… Да, я очень виноват перед тобой, очень! И мне тоже жаль этих детей, но…       — Прошу, хватит… — взмолилась девушка, уложив свои ладони на его предплечья, будто бы старалась разорвать их вынужденные объятия. — Больше года я старалась «привыкнуть и понять»… Но ничего не вышло… Я просто не гожусь для того, чтобы быть вашей супругой. Не гожусь для жизни здесь…       — Саюми…       — Пройдет еще немного времени — и я просто возненавижу себя, или, что еще хуже, вас, и тогда я просто погибну… Чтобы не убить все то светлое и чистое, что я к вам испытываю и сейчас — мне стоит уехать… Лучше любить вас оттуда, издалека. Как недосягаемую звезду…       — Какую… «звезду», Саюми?!.. Послушай, — устремил ее лицо на себя Сенджу, столкнувшись с ее несчастными заплаканными глазами. — Все люди… все пары неминуемо испытывают трудности. Мы не могли бы отличаться от них, Саюми. Если мы преодолеем это — будем счастливы вместе всю жизнь… А если нет — никогда более не обретем второго шанса на это!       — …Но я несчастлива, Тобирама-сан! — из ее глаз снова потекли слезы, и девушка вяло освободилась из собственнической хватки супруга, чтобы вытереть подолом лицо. — Мне очень… очень плохо здесь… — всхлипнула она снова, слегка беря себя в руки. — Тобирама-сан… Помните, как у нас на Севере росли такие маленькие милые вечнозеленые сосенки? Я слышала, что многие чужие страны пытались разводить их у себя. Но они просто погибали!.. Это было так странно, думалось мне… Будучи вырванным из суровой вечной мерзлоты, и пересаженным в теплый плодородный грунт — разве не должно было деревце расти пуще прежнего?.. Я думаю, что я как эта маленькая сосенка, Тобирама-сан… Просто не прижилась здесь!.. Ваша «Воля Огня» выжгла мне всю душу… так и не став философией, понятной мне…       Тобирама понял ее аналогию, и девушка часто говорила о чем-нибудь таким образом, метафорично и отстраненно. Но сейчас Сенджу не мог иметь в себе сил умиляться этому.       — Но ты не деревце, Саюми. А человек!       — Да… И оттого еще труднее. «Самурайский кодекс гласит жить, когда надо жить, умереть когда надо умереть». Я бы добавила туда еще одну фразу: «уйти, когда надо уйти». — Саюми устало вздохнула, решая рассказать о своих чувствах более подробно. — Приехав сюда, я перестала читать свой «кодекс», заменив его на правила этикета. Это было моей первой ошибкой. Я позволила своей совести спать так крепко! И теперь не представляю, как я буду жить с этим, зная что никак не помогла сделать вас лучше, или… Обрекла на погибель тех несчастных детей!..       Она снова зарыдала, и Сенджу тотчас притянул ее в свои объятия, решая испробовать самый последний вариант уговорить ее.       — Давай заведем своего ребенка! Так… так тебе не будет столь больно и одиноко, Саюми… — сказал он уверенно, но девушка так посмотрела на него в ответ, что он тут же осекся. И понял ее мысли и без слов.       Значит тогда, когда Саюми молила его о малыше, уговаривала всеми возможными способами — он отказывался. А теперь — с такой легкостью сам это предлагает, потому что более не знает, как еще можно воздействовать на свою жену! Была вообще совесть у этого человека?!       — …Слишком поздно, — покачала головой Саюми, давая понять, что совместного будущего у них все равно нет.       Тобирама, теряя терпение от ее упорства, решил дать волю и своим эмоциям.       — Ну, а как же я?! Меня тебе совершенно не жалко?! — принялся распинаться Сенджу. — Ты же прекрасно понимаешь, что я… — он силился сказать ей, что без нее просто погибнет от тоски, но внезапно осознал, что ему пора хотя бы сейчас перестать думать только о себе… Его жена и впрямь очень измотана. Не такой он привез ее сюда. Юную, цветущую, открытую для него и, кажется, для всего мира. Теперь она была намного изысканнее… Но красота эта была мертвая. Просто красивый фасад, за которым пряталась та девочка, которой он ее увидел впервые, и она была на грани отчаяния.       — С вами все будет хорошо, — более спокойно молвила Саюми, мягко погладив его внезапно осунувшееся лицо. — Мито-сан будет заботится о вас. А я… буду молится о вашем здравии…       — Саюми…       — Давайте не будем более спорить… Просто побудем эти последние часы вдвоем, как раньше… — обняла его Саюми, привстав и уложив голову мужа себе на грудь. — Чтобы перед прощанием остались теплые чувства…       — …Хорошо… — ответил он едва слышно, понимая, что Саюми все равно уедет… И поэтому, смиренно принял то, что она ему предлагала. Это и так было сверх того, чего он заслуживал, после того как вдоволь поиздевался над ней. Видя, что ей и впрямь очень плохо, Тобирама понял, что она действительно терпела до последнего. И эта ночь — их последняя совместная ночь друг с другом…       Они не занимались сексом, не разговаривали, и не были в состоянии заснуть, просто лежали, прижавшись друг к другу, стараясь запомнить все. Каждую черту, выражение глаз, запах волос…       «Быть может она все же передумает?» — думал Сенджу до последнего.       Но когда рассвело, Саюми первая поднялась с их футона, тихо молвив, «пора». И сердце Сенджу заныло пуще прежнего. Но она попросила его перед ее отъездом постараться не устраивать сцен друг для друга, ибо все равно это не имело бы смысла. И Тобирама нашел в себе силы даже на то, чтобы смиренно выполнить эту последнюю просьбу своей супруги. Точнее, хотя бы эту ее просьбу.       — Ты будешь забирать с собой Широ? — спросил он супругу, пока она проверяла, все ли взяла с собой. Вещей у нее было, к слову, даже меньше, чем в тот момент, когда она сюда приехала. Лишь небольшая дорожная сумка. Почти все кимоно, что были у нее в гардеробе, не годились для сурового климата Страны Железа. Шкаф с косметикой не представлялось возможным забрать, да и не стала бы она этого делать… А больше ничего она не имела.       — Да. Он ведь без меня не сможет, — сказала Саюми, поманив пса к себе.       «Я тоже не смогу без тебя, но ты ведь все равно меня бросаешь», — уныло подумал Тобирама, уже ожидая ее в гэнкане. Он не мог проводить ее до дома, но уже сходил к Хирузену, поручив свою супругу в его надежные руки.       Саюми тем временем прощалась во своим временным пристанищем, медленно оглядевшись вокруг, будто стараясь запомнить. Она явно не собиралась возвращаться… Много печали и боли она здесь перенесла. Но именно здесь она познала любовь своего супруга, и собиралась стереть из своей памяти все плохое, чтобы до конца своих дней вспоминать лишь это…       — Жаль нет Мито-сан. Надеюсь, она не оскорбится, что я не попрощалась с ней, — будто бы самой себе сказала девушка, выбираясь наружу.       Тобирама вспомнил, что Мито и Данзо так и не успели прибыть к ее отъезду. Хотя… какая теперь была разница? «Слишком поздно», как сама сказала Саюми.       У ворот Конохи их уже ждал Хирузен, не понимая, почему Саюми-сан вдруг так неожиданно поспешила домой. Но когда сенсей и его супруга приблизились к нему, стало все понятно и без слов.       — Сару. Спасибо, что согласился проводить Саюми, — обратился Тобирама к ученику, но говорил это практически на автомате, не в силах отвести от девушки своего убитого горем взгляда. Хирузен кивнул, слегка отойдя в сторону, будто бы решая проверить, все ли свое снаряжение взял с собой, полагая, что он может помешать им попрощаться. Он тактично отвернулся, но не мог не слышать, о чем они говорили.       Саюми неуверенно потянулась к мужу, подарив свой последний дрожащий поцелуй, и, отстранившись, молвила, уже не в силах сдержать слезы:       — Вы всегда будете моим любимым мужем, Тобирама-сан! — срывающимся голосом молвила она.       — А ты — моей единственной супругой! Я всегда буду помнить свою клятву, Саюми…       Хирузен развернулся на учителя, не веря, что Тобирама-сенсей тоже заплакал! Нет, слезы не лились из его глаз. Но это выражение лица, и этот голос! Все говорило о том, что он просто на грани…       — Простите меня! — прижалась к Сенджу Саюми снова.       — И ты меня прости, если сможешь… — обхватил ее своими руками Тобирама, и они простояли так еще не менее минуты.       «Прошу, останься! Останься со мной!..» — взывал к ней Сенджу в своих мыслях. Но она не осталась.       «Вернись, умоляю…» — снова обращался к ней Тобирама, глядя вслед. Но она даже не обернулась. Видимо, действительно боялась просто бросить все, и кинуться к нему в объятия снова.       — Саюми-сан… — неуверенно позвал девушку Хирузен, пока она шла впереди него, и более не старалась сдержать свои сдавленные рыдания. Широ мог лишь смиренно следовать за ней, поскуливая. — Саюми-сан, — повторил Сару, поравнявшись с девушкой. — Не плачь так. Время способно сгладить очень многое… — Саюми неуверенно на него покосилась, искренне нуждаясь в утешении. Любыми словами. — Мой отец всегда говорил так: только смерть нельзя изменить. Если вы оба все еще живы, всегда есть возможность дождаться лучших времен.       — …Спасибо, Сару. Очень хорошие слова… — слегка взяла себя в руки Саюми. Более она не плакала.       Она не знала, действительно ей было легче по мере удаления от Конохи, или же просто общество Сару на нее так влияет, ведь он очень старался отвлечь ее от уныния просто миллионом способов, но на подходе к Стране Железа она, наконец, смогла вздохнуть полной грудью.       — Теперь я дойду сама, — заявила Саюми, когда они достигли перепутья. — Я так благодарна, что ты проводил меня…       — Пустяки, Саюми-сан. Твоя безопасность самое главное для меня. И для Тобирамы-сенсея… — витиевато ответил Сарутоби, пожав ей на прощание руку. — Надеюсь, мы сможем увидеться вскоре. И я все еще ожидаю тебя на своей свадьбе, учти, — с улыбкой пригрозил он, и это заставило и Саюми хотя бы немного улыбнуться.       — Позаботься о Тобираме-сане, — кивнула она ему напоследок, и устремилась к ближайшей оленьей упряжи, очевидно разглядев какого-то знакомого возле саней.       Теперь Хирузен и впрямь мог спокойно вернуться обратно.       Ни он, ни Саюми и подумать не могли, что за ними обоими уже несколько часов активно наблюдает кто-то со стороны. Даже сейчас.       — А что, красивая у чертова Тобирамы Сенджу женушка, да Кинкаку? — спросил один наблюдающий своего собрата, что расслаблено восседал на ветви многовековой сосны, взирая на юную Мифуне.       — Да, Гинкагу. Очень хороша, — ответил ему брат, что стоял в это время на земле и, кажется, старался раскурить трубку.       — И почему тогда мы ее не схватили и не привели свой план в исполнение? Она уже почти дошла до дома! — негодовал «серебряный брат». — Могли бы так чудесно провести время! И я представляю рожу этого неудачника Хокаге, если бы он узнал, что мы сделали с его дражайшей супругой.       — Терпение, Гинкагу. Терпение. Месть стоит подавать в холодном виде, и я думаю, что отпустив ее сейчас, мы сможем получить гораздо больше веселья потом. Когда он придет за ней. Можешь себе представить, когда мы не просто изувечим эту милую малышку для себя, а еще и на его глазах! Это усилит эффект.       — Хах… Ты всегда был более изобретательный, Кинкаку. Мне по душе твоя идея, не терпится воплотить ее… Но как мы выманим его из Конохи? Он не так часто высовывается оттуда.       Кинкаку ухмыльнулся, делая первую тяжку.       — Не волнуйся. Я найду способ.