Суббота, четырнадцатое октября
Дафна Гринграсс расчесывала свои длинные светлые волосы, хранящие запах отвара трав – магглы бы назвали подобный состав кондиционером, но откуда чистокровной волшебнице знать это название? Щётка с жёсткой, натуральной щетиной легко проходила по мягким волнам влажных от ополаскивания волос. Потом она заплетет их в косы и ляжет спать: этого будет достаточно для прекрасной укладки утром – у неё удивительно послушные волосы. Такие же послушные, как она сама. Нехитрая подготовка ко сну окончена, ей следует оставить свое отражение в покое, и прячась под одеялом, надеяться на быстрое падения в царство морфея. Она уже долгое время была готова молиться кому угодно, лишь бы засыпать без мыслей о своей жизни. А в последние две недели ей не удавалось подобное и вовсе, хоть её жизнь и стала теперь легче... Ей было тяжело последний месяц – её отношения в группе, не отличающиеся особенной близостью и ранее, сильно испортились. Всё началось еще после Святочного Бала, когда самый завидный жених из числа серебристо-зелёного факультета пригласил её младшую сестру. Разумеется, Паркинсон было сложно пережить подобный удар; неудивительно, что она начала медленно мстить сёстрам. Но, месяцы прошлого семестра, наполненные всевозможными мелкими пакостями и подставами не принесли никакого вреда девочкам. Настоящий ад начался в этом году: им объявили бойкот. Хоть Дафна и раньше прекрасно осознавала – с ней общаются лишь из-за списывания, но ей было больно. Теперь с ней окончательно говорили только перед контрольными и самостоятельными. Практически все, кроме Блейза Забини: он, когда-то попадавший под влияние Малфоя и его команды, игнорировал предписания Паркинсон и Гойла. Чисто из вредности поддерживал её и других неугодных коллективу серпентария. Но это ладно, Дафна привыкла; но Астория, она не была готова к подобному. У Астории были друзья. И их выбор в пользу более "крутых" старшекурсниц причинил ей боль. Хотя, чего они ожидали? Их факультет – он для амбициозных и видящих выгоду, или её возможность везде. Их так воспитали. А хорошие связи – это всегда выгодно. А Малфой – он не вмешивался. Не урезонивал свою команду, завязавшуюся в узел, даже если ему и по-настоящему нравилась Астория. Говоря откровенно – Дафна не знала что делать, ведь она ответственна перед родителями за сестру. Она ответственна за её жизнь, настроение и счастье. Но у неё не получалось прорвать их психологическую блокаду. Ни игнорирование, ни шантажом результатами будущих тестов. Ей оставалось просто прятаться и плакать в одиночестве, чтобы не расстраивать сестру. Перед ней она обязана была держаться, показывать, что эта война её не волнует. Плевать на всех: Гринграсс гнут свою линию. Так было до этого момента, до момента, произошедшего почти одиннадцать дней назад: ей предложили дружбу. Дружбу с хорошей во многих отношениях девушкой, пусть и с грязной кровью. Но, наученные горьким опытом сестры, они теперь знали – чистота крови не залог чистоты дружбы. Поэтому даже предложение вступить в странный кружок по защите прав эльфов-домовиков – их семья всегда была благосклонна ко всем, кто жил под их крышей; в её отношениях с эльфами ничего не менялось, хотя официально освободить их могли только родители девушек. Впрочем, Дафна не питала иллюзий – то, что её впустили в ближний круг друзей, и остальные подруги приняли: это не значит, что они от слизеринки не откажутся под давлением их факультетов. Она готовилась к этому, но страшилась подобного момента – повторение старой истории, что может быть больнее заново вскрытой раны?Хогсмид, пятнадцатое октября
Шив и Сивилла оставались вдвоём за столом преподавателей: Северус предпочитал находиться за барной стойкой, Минерва и Филлиус обсуждали что-то в отдалении, они были настолько похожи друг на друга в общении, что создавалось ощущение: если они поменяются факультетами – никто не заметит подмены¹. Сивилла отвечала на каждое подталкивание в сторону открытия её дара – медленно, но дело всё же продвигалось. Впрочем, Шив никуда не торопится. Она, сидящая спиной к залу, рассказывает ему о предсказания с помощью рун, значение каждой руны, их специфику, возможную погрешность и многое другое. Шив действительно считает это интересным – многие подобные руны использовались в языках голокронов или иных носителях информации. Он задаёт вопросы, по возможности жестикулируя. На очередном месте он аккуратно положил свою руку поверх её: медленное, скользящее прикосновение, по которому размеренно текла Сила. Нужна преданность будущего пророка. Нужно создать легенду, построить здание, которое выдержит высокий шпиль: ведь не в их возрасте верить в любовь с первого взгляда. Но, коварный план чуть было не разрушился, благодаря одной из новых официанток мадам Розмерты: она, неся керамический чайник, чтобы разлить по чашками двух оставшихся преподавателей за столом. Девушке было интересно услышать о гадании на чаинках, которое обсуждала её ранее любимая учительница с очередным новым преподом по ЗОТИ. Разумеется, она задумалась в предвкушении и зацепилась о край другого столика: горячая жидкость полетела из носика чайника прямо на мантию новоиспеченного профессора. Неприятная случайность, учитывая что пришлось разорвать незаметное, малое воздействие. Раздражение от неудачи было готово расплескаться настоящим штормом в обычно спокойных океанах Набу. Шиву было несложно удержаться от гнева: в ответ на причитания девицы, распахнувшей от ужаса свои и без того большие глаза – он просто снял мантию, пропитавшуюся горячей жидкостью. –Ничего страшного. Каждый может оступиться, – он улыбался. – Человек имеет право на не смертельные ошибки. Но, давайте договоримся, чтобы не утруждать вас: я сам принесу наши чашки к стойке. Через сколько-то минут, поняв, что им обязательно нужна еще одна порция чая, он встал и пошел к стойке. Его остановили на полпути к цели. И он отлично знал, что его слова услышит та, чей дар особенно нужен в будущей армии: – ... советую вам: почаще выбирать себя. Им это будет однозначно полезно: люди помнят, откуда к ним впервые пришло так давно желанное хорошее отношение, а еще, они обычно благодарны за вовремя поданое откровение. А в голове тем временем мелькает одна мысль – все теперь четверо учениц мелькают перед глазами Поттера почти постоянно. Если к кому и можно перенаправить это чувство к Джоу Чанг, то к кому‐то из них. Но к кому? Хотя какая именно сейчас разница: об этом можно подумать и позже. Тем более, что никаких телодвижений по подталкиванию Гарри пока не предпринимались.***
Жизнь профессора Трелони всегда была штукой непонятной и малопредсказуемой. Несмотря на всё её дарования, она не могла сказать о себе ничего наперёд. Ей очень нравился её бывший муж. Да, он был магглом, но он был прекрасным человеком. С ним она, какое-то время, была действительно счастлива. Возможно, всё дело в том, что тогда кино было в новинку для волшебного мира – ходить с ним в кинотеатры, или полусидеть-полулежать на диване, опустив голову ему на грудь, глядя в экран, в котором всё и у всех было хорошо: дурнушки превращались в красавиц, почувствовав истинную красоту внутри себя, а добрых и симпатичных принцесс всегда ждал успех. Это не как в жизни: "увидел красивую женщину – сказал что она умная, втерелся в доверие и причинил боль" или "встретил умную, сказал что она красивая" и далее, по той же схеме. Наивно? Возможно. Но не с насмешкой; всё это было снято искренне, по любви. И так же просматривалось в маленькой квартирке, в уездном уэльском городке. Тогда она знала заранее, что всё разрушит. Ложью и утаиванием правды браки не выковываются: а правда утаивалась – правда о ее происхождении, о том, что она волшебница, о том, что у неё есть, эээ, нет, не дар. Так, некоторые особенности – ведь настоящий дар был у... Впрочем – неважно. Важно, что она сама всё сломала и разбила. Не любите, если не умеете. Не влезайте в душу другим, если не способны их принять. То, что её особенности в последнее время усиливались, что ей снова начинали сниться вещие сны – сны из будущего, как говорила... Да что ты будешь делать?! Не реви. Не реви. Не реви. Ты в центре кафе. Тут твои студенты. Не смей рыдать. Не смей. Он сейчас вернется и будет тебя жалеть. Жалость тоже не идет на пользу никаким отношениям. Жалость ведет к раздражению, оно, в свою очередь к гневу, а гнев становится вершиной – ненавистью. И то, что ему пока хочется тебя касаться – не думай, что как по твоему любимому Станиславскому² – не думай, что так будет всегда. Ты опять всё испортишь. Не опять, а снова; не снова, а еще раз; не еще раз, а постоянно. Что бы там карты, кофе, чаинки или хрустальные шары не говорили – любви нет. И вчера её не было, и завтра не будет. Не для тебя. Не в этой жизни. Странно, что этот талантливый волшебник еще не разглядел, кто ты есть на самом деле. Странно, что он не понял, что ни одного настоящего предсказания ты не совершила. Странно, что он не заметил, что место за преподавательской столом ты одна занимаешь не по праву. Не по знаниям или умениям. И что только в голове у Дамблдора, когда он берет на работу новых сотрудников?Понедельник, шестнадцатое октября
Гермиона о многом думала. Но ответов так и не находила. В большинстве своём, её мысли касались нового профессора: но ничего дельного эти мысли не приносили. Но сегодня утром, за завтраком, ей наконец пришло письмо от родителей. Ответ, который она так ждала. И который утвердил слова их учителя как истину: " Дорогая дочка! Мне всё так же жаль, что в твоей школе нельзя использовать пейджер – так ты бы постоянно была бы на связи, нам не пришлось бы так долго ждать ответа. Дома всё хорошо, с здоровьем просто отлично – не забывай делать зарядку, как мама тебя учила. Работа тоже продвигается: ожидаем проверки из фондов медицинского финансирования. Признаюсь, удивлён твоим вопросом – мы думали, что твоя карьера для тебя давно решенный вопрос и возвращаться к нему ты не намерена. В любом случае, мы примем любой твой выбор, пусть то, что в нашем роду еще не было маг-врача не смущает тебя. На счет твоего вопроса– я не проходил неврологию на нужном уровне, поэтому посоветовался с мистером Тронтоном, помнишь его? Так вот, некоторые слова, образы, эмоции или воспоминания могут запускать в голове цикличные процессы возбуждения, так называемые доминанты, которые способны отключать сознание человека, вплоть до полной остановки некоторых нервных центров. Подобный механизм лежит в основе многих заболеваний: кто-то даже считает, что панические атаки – за счет того, что скорее всего у каждой зоны мозга свои функции, тесно переплетены с психикой – что включает тот же механизм действия. Но мистер Тронтон не невролог или нейрохирург, он психиатр и пристрастен в этом вопросе. Для чего бы тебе не понадобилась эта информация – помни: мозг часть тела тёмная и малоизученная. Прежде чем давать своим однокурсникам ложные надежды на исцеление или просто зачитывать непроверенную информацию: лучше не посылай их к моим коллегам – немагическим врачам; или просто откажись от подобной темы доклада. Мы тебя любим. Твой папа. " Что же, раз профессор говорил правду, значит следовало сделать одно – идти в разведку боем, пытаясь понять истинные мотивы странного преподавателя. А потом, если худшие опасения подтвердятся – постараться добежать до Гарри, чтобы предупредить его и Дамблдора. И у неё уже был готов план, который совершенно не желал ждать своего воплощения до среды. Она приступила в тот же день, после последнего занятия, дождавшись, пока всё студенты выйдут из кабинета. Профессор сидел, опустив голову вниз, глядя в столешницу: –Профессор, здравствуйте, мне нужна ваша помощь. Не то, чтобы это срочно... Он поднял голову, и кивнул, смотря ей в лицо: –Я слушаю тебя, – Гермионе же мысленно захотелось добавить к этим словам "смертная. Наверное, именно так приветствовал своих гостей Саруман в башне Изенгарда,". –Так получилось, что год назад, мы... – она запнулась, ведь это было не совсем так. – я обнаружила, что домовые эльфы живут в отвратительный условиях, фактически в рабстве, и я создала кружок... Профессор мысленно улыбнулся: Избранные они и в другой Вселенной Избранные – им есть дело до рабства. Правда тут пришла к нам его шея: девушка, что направляет его, а не сам мальчишка. –Создала кружок без каких-либо меньших целей и планов помимо отмены рабства. Но дело в том, что домовикам самим не сильно хочется снова быть независимыми и брать ответственность за свою жизнь на себя. Длительное безволие – оно развращает, ведь когда ничего не нужно делать, ни о чем не заботиться, кроме как вовремя прятаться от гнева господина – то желание иметь собственную волю пропадает. Так же, как желание нести ответственность за свою жизнь, или желание бороться за свои права. Ведь выросли сотни поколений домовиков, не видевших свободы, даже не слышавших о ней. Миссия вашего кружка провалилась так и не начавшись. –Я знаю профессор. Но я пришла... –Чтобы узнать как действовать, чтобы действительно изменить порядок вещей. И сделать это достаточно легко, для облачённой во власть волшебницы или волшебника: Нужны законы. Нужны проекты. По медленному, но верному превращению домовиков в полноценных членов магического общества: не рабов или наложниц³, а полноценных граждан, со всеми правами, свободами и обязанностями, с полной защитой со стороны закона и общества. И, свой путь вы начали правильно: многие партии начинались с маленького кружка. Вам нужно было лишь придумать лозунги, обещания и программу кружка: тогда бы за вами последовали многие студенты, в том числе и не из числа тех, что вступили бы в партию из-за дружбы или уважения к вам. Он улыбался. Очередная весёлая шутка Силы: из всего многообразия взрослых, она выбрала для помощи именно того, что имел опыт политической карьеры. –Вам не следует закрывать ваш кружок, вам следует его доработать: изменить название, сделать программу, совершить освещение его деятельности через школьную газету – уверен, мистер Криви с удовольствием поприсутствует на заседании, чтобы сделать снимки. У вас и вашей партии большое будущее, мисс Грейнджер, не забывайте об этом. А теперь, вам пора – уверен, у вас достаточно домашнего задания на завтра. Как только за ней затворилась дверь – профессор Палпатин вернулся к мыслям, от которых его столь быстро прервали: Древние – если это его Древние – их уровень развития оставлял желать лучшего. Они не знали, точнее отреклись от того, что наизусть вызубрили их предки и магглы – Силу хранит кровь. В большинстве ещё более древних магических ритуалах была задействована кровь. Но, много веков, если не тысячелетий – волшебники не приносили жертв. Их предки, знавшие цену каждой капли – назывались современными магами, разумеется через губу – наивными, если не глупыми и кровожадными. Они не обнаружили, что связь с Силой – она или есть, или её нет, и не важно, кто были твои родители, была ли эта связь у них. Ведь Сила, Она та еще шутница: у тех, в чьей крови нет достаточного количества, как и у тех, кто мощью своей крови может разжечь пожары столетних и тысячелетних войн, рождались одинаковые дети. Да, с таким подходом, они если и откроют мидиохлорианы, то не в обозримом будущем. А если и откроют, то не обратят внимания: действительно, зачем? А то вдруг решат, что ты глупый и кровожадный, раз озвучиваешь подобные взгляды и подтягиваешь под них научную базу. Но это ладно, это еще терпимо. А то, что они не знали, что Сила – живое существо – это раздражало еще больше. Он привык уважать эту Безумную Стерву, привык не призывать её по пустякам. Привык считаться с ней (хоть и не только из-за уважения к ней, но и из-за ханжества джедаев, и их Ищеек и Теней, которые могли бы отследить его воздействие), поэтому он не хотел применять Её, не хотел взывать к Ней, но понимал, что каждый испуганно-удивленный взгляд его ученика говорит лишь об одном – они заметили, они подозревают, что он чужой. И просто словами "Держи под контролем свою паранойю" не отогнать это странное чувство. Еще было жизненно необходимо найти кайбер кристаллы, хотя бы для создания гипердвигателя. Если человечество найдет способ его создания еще раньше, чем это было в родной Галактике, в родном для него ответвлении времени... Древнее человечество отличалось по уровням своих технологий в положительную сторону: они приходили на планеты маленькими колониями, мирно существовали с местными расами, обычно быстро ассимилироваясь – и оставляли своим наполовину потомкам могучие сети инфраструктур, библиотек, промышленных предприятий, школ и храмов. Если начать всё это заново, если вести себя по-другому, то какая судьба ждёт человечество? Насколько верным новой Империи будет мир, помнящий, что в их прошлом, без неё, не было ни единого шанса на процветающее будущее? Но, знание как обращаться с кристаллами, чтобы высвободить их мощь – оно совершенно не поможет найти этот кристалл, если ранее, способ их нахождение был делом настолько седых времен, что ни одной записи не осталось. А просто мановением руки, с мыслью "акцио, кайбер", если что и получишь, то исключительно по мягким тканям. И дай то Сила, если просто гематомой отделаешься. Старые знания муунов напоминали о том, что лазерные бластеры были созданы людьми раньше, чем обнаружен кайбер. А как были изготовлены бластеры и гипердвигатели? Разумеется вместе – к ним приложили руки не только чувствительные к Силе, но и простые люди. А в этом мире подобная синергия под строжайшим запретом для каждого мага, в каждом уголке мира. "То есть, мы еще дальше от начала пути, чем думалось изначально. Отвратительно." – констатировал факт Шив. А помимо этой дряни, статуте о секретности еще этот недолордик с его психозом. Они тоже будут проблемой. Нужно что угодно, только мирным путем. Что ж, всё равно. Он найдет выход. Статут и война не стена, подвинутся. А если и стена – то не расстрельная. А если и расстрельная – не для него. Нужно просто найти способ.Тот же день, ужин в Большом Зале
В Большом Зале было шумно – хотя, так было всегда, сколько они учились: студенты, многие из которых были разделены разноцветными столами, или дальностью спален, наконец могли спокойно встретиться и обсудить события дня. Гермиона решила рассказать Гарри о том, что – а что она собственно, может сказать? Могущественный, несмотря на свой возраст волшебник; наверняка отличный дуэлянт; человек, имеющий последствия травмы, действительно потерявший память – в результате той самой травмы. А, ну еще он, наверное, действительно добрый, раз думал о домовых эльфах и их освобождении, и хорошо знает магическое право. Но он же сотрудник министерства. Его бы иначе и не взяли на работу! Информация, которую можно было бы передать Дамблдору – стала ничтожно малой. Лучше молчать и не позориться. В этот момент, Рон, впервые за долгое время отвлекся от еды, чтобы сказать ей: – О, за тобой твоя змеюка идёт, а то вы потерялись за весь день, даже не пошипели вдоволь. Гарри инстинктивно втянул шею в плечи – старая привычка, сохранившаяся с времен, когда во всех бедах Дурслей, несомненно, виноват был он. Как животное чувствует, в каком настроении хозяин, и прячется – так и все датчики в голове Гарри зашкаливали на отметке "крупная ссора" – Не называй её так. Дафна хороший человек и заслуживает человеческого к себе отношения, независимо от своего факультета. – Ага, а что ты еще скажешь? Может, что Малфой тоже, не омерзительный засранец, а очень неплохой человек, просто мы не туда смотрели? Или, что наша дружба – она только из-за факультета? О, я посмотрел бы на тебя, как с тобой бы дружили в Дурмстранге. Может переведешься туда, будешь сидеть со своей змейкой, за одним столом, вся такая умная со своей грязной кровью? Ой, прости, Крам же уже закончил школу, вытереть тебе сопли и слезы не сможет. Рона удивительно сильно злило поведение Гермионы в последнее время. Его злило, что она не пошла с ними в Хогсмид, что она стала предпочитать им Дафну. Его злило, что его младшая сестра тоже общается со слизеринкой. А еще, он был уверен, что не Гермиона инициатор их общения – значит Гринграсс для чего-то шпионит. И вот, его злость перешла границы: выражение на букву Г было произнесено, Крам, которого она требовала называть как надо – Крумом, упомянут. Недаром говорят, что следует молчать, когда сердце обуреваемо гневом. Но Рон не желал молчать, и особенную сладость его злости придавало то, что Гринграсс подошла достаточно близко – она как минимум слышала его последнюю реплику. –Рон, прекрати, какая муха тебя укусила? – удивился Гарри, который хоть и не знал Слизеринку, но считал, что будь она плохим человеком, то уже совершила бы в их адрес все возможные гадости. Ему было жаль её, жаль, что она слышит эту выволочку. Ему было больно смотреть в её светло- зелёные глаза – почти такие же, как у него, или его матери, только светлее, болотнее. Гермиона молча встала, стул, неудачно продвинутый этим порывом упал – на их тихий, но полный ярости разговор обратили внимание. Она смотрела ему в лицо, закусив от оскорбления и обиды нижнюю губу. Она не была готова к таким словам. К такому, особенно от человека, которого считаешь близким другом, никогда не будешь готов. –И переведусь. Поверь мне, переведусь. Там наверняка нет мелочных и лживых лицемеров вроде тебя – условия обучения не оставляют места слабым. Она развернулась на каблуках и пошла к Дафне, остановившейся в паре шагов. –И переводись, кому ты тут нужна? –Рон! – кричала, сидящая в нескольких метрах от них Джинни. – А ты вообще молчи. Я напишу маме, с кем ты общаешься, и про твои подкаты к Дину Томасу расскажу. Пусть знает, пусть сама решает – что с тобой делать... –Минус пять очков Гриффиндор, за личностью мистера Уизли, что так и не научился властвовать собою и своим языком. –прозвучал голос профессора Палпатина рядом со столом гриффиндорцев. Как он оказался рядом так быстро? Если он собирался уходить из Зала, то почему не вышел через боковые двери? – В вашем возрасте полезно знать, что наибольший эффект производят претензии сказанные наедине, без оскорблений и спокойным голосом. Ведь крики и оскорбления лишь заглушают суть ваших слов, не дают услышать то, что вы хотели сказать. Профессор спокойно улыбался. Рону хотелось если не плюнуть ему в лицо, то на дуэль вызвать точно. Мешал только здравый смысл: лучший за всю его жизнь препод ЗОТИ точно без труда его убьёт. –И что же я хотел сказать, профессор? – если бы слова умели плеваться ядом, то именно эти были бы самым ядовитым видом. –Вы хотели сказать мисс Грейнджер, что вас огорчает выбор её круга общения, и то, что она, уйдя целиком в новую дружбу забывает обязательства перед старыми друзьями. Ну а еще, вы хотели сказать, что вам очень сильно причиняет боль её прошлое – внимание некоего Крама. –Он Крум, – поправила Гермиона, обнимающая Дафну. Та, хоть и подозревала возможность такой реакции на их дружбу – она подобного не хотела. Глаза обеих девушек были полны слёз, которым никогда не суждено сойти ручьём – слишком много людей увидят. –Значит, некоего Крума, которое вы явно приняли с благосклонностью, из-за чего этот факт до сих пор съедает изнутри вашего друга. А мисс Джинни Уизли он хотел сказать, что его печалит ее выбор кавалера, который старше, и является ровесником её брата. –Он мне больше не друг. – зло произнесла Гермиона. –Что же, подобная реакция – ваше полное право. Но, я бы не советовал и вам давать волю своему гневу – люди часто жалеют о сказанном в приступе ярости. И они часто не думают так, как говорили в тот момент. Он в очередной раз улыбался своей фирменной улыбкой, думая о том, что его заступничество за Рональда Уизли будет потом дорого стоить последнему. И цена поднималась сейчас, в данный момент. Вежливость в любых обстоятельствах – вот что ценил бывший Император и великий Канцлер Республики. Если бы у него не было вежливости, и хотя бы видимости искренности в свое время – он никогда не сделал бы такую карьеру. Он никогда не стал бы Ситхом, а так и был бы, просто одним из самых талантливых студентов Тидской Академии, так и не зная, какое чудо таится в его крови – иначе он никогда бы не стал учеником Дарта Плэгаса. Но сегодня он знал – его действия опять повлекут за собой целый каскад событий и проверок — но сегодня он к ним готов. Спустя несколько минут его вызвали в кабинет директора. И конечно же не с целью допроса о том – из-за чего он идет на сближение с кругом общения Поттера – мальчика, который выжил, став странной козырной картой в рукаве Верховного Чародея Визенгамота. Разумеется, все будет обставлено с целью заботы о здоровье вверенного им министерством преподавателя – в присутствии кого-либо еще, кто всегда был лоялен директору, чтобы потом подтвердить его слова; к нему применят или омут памяти или легилименцию. Если они выберут последнее – то ситуация сложится гораздо хуже: нет, они не пробьются сквозь его защиту, и увидят лишь те воспоминания, которые он покажет. Но, при просмотре синтезированных отрывков прошлого, его глазами и в его голове – они могут легко наткнуться на то, что разум и тело делят две личности. А это выход из игры и прямая дорога в Мунго. Впрочем, есть иные пути – можно отразить легилеменцию и увидеть прошлое заглядывающего. А можно отразить и сжечь его разум; или наоборот: принять его в разум мууна и обрушить постоянную, многократно усиленную информационную волну. Мало кто может подобное выдержать. Что бы там не выбрал Шив в итоге – господин директор в любом случае сегодня получит себе головную боль. Проходя внутрь кабинета он обнаружил, что работать над его памятью будут двое: вместе с директором сидела его зам. –Проходите, Шив, – профессор Дамблдор был спокоен, скользя выцветшими глазами по силуэту подопечного,– Итак, мы решили вернуться к старому разговору, и всё же попытаться помочь вам вспомнить прошлое. –Я ценю ваше желание помочь, но слабо представляю: чего вы от меня сейчас требуете, – он улыбался, пытаясь выглядеть, перед лицом начальствующим, как человек не разумный, но исполнительный. –От вас требуется только одно – дать нам ваши воспоминания, мы же посмотрим их в омуте памяти, чтобы понять: что можно сделать, чтобы помочь вам вспомнить прошлое и найти опору в жизни. Она улыбалась – значит действительно верила в благие намерения директора. –Хорошо. – он коснулся виска кончиком предварительно захваченной палочки: 14 дюймов, корпус из дуба, с сердцевиной из сердечной жилы дракона, хорда, так она вроде называется.⁴ Плотно сконцентрированное сознание изливает наружу густую, серебристую жидкость, которая, по мановению палочки, легко ныряет в подставленный флакон. Содержимое флакона смешивается с жидкостью внутри омута. Образуется водоворот, в который опускают головы два лучших мага школы. Он знает что они увидят выверенный, точный путь несуществующего прошлого. Они увидят то, что он им покажет. Они окончили свой допрос уже давно. Минерве МакГонагал было о чем подумать – судя по отдельным воспоминаниям, их новый профессор тоже анимаг. Однозначно, не зарегистрированный – когда его обнаружили он был слишком молод, он бы не успел собрать все необходимы документы тогда, даже если начал с самого совершеннолетия, в 17 лет. Но анимагом он точно был: первое воспоминание касалось, наверное, Италии – яркая, изумрудная от растительности, солнечная местность близ моря, с множеством больших и не очень островов. Мальчик смотрит вдаль, на далёкую полоску горизонта. Его окликает, должно быть, мать – красивая и улыбчивая женщина, со светлыми волосами.⁵ –Шив, ты из рода Палпатин, помни об этом: мы действуем, а не мечтаем. Твоему отцу не понравится твоё настроение – меланхолики и философы ничего не добиваются... Дальше темнота, из которой выплывает дощатый пол – или пристань или веранда – на котором пятна крови, рядом с самым больших из которых лежит большой черный пакет. Молния пакета раскрыта для лица – это та самая женщина, только лишь постаревшая на несколько лет и мёртвая. Это было опознание. Опознание на месте преступления – которое, когда-то было его домом. Воспоминание окончено, оставляя за собой отвращение и флёр лёгкой грусти. Пришёл черёд следующего: Темнота, разрываемая резкими всполохами молний. Замкнутое пространство – маленькая камера или узкий колодец. Однозначно страшная боль, которую она хоть и не испытывает, но может представить. Запах жжённого мяса и кожи. Этот запах в принципе не забыть никогда, но чтобы так ярко помнить спустя года – нужны способности анимага, нужно умение чувствовать как животное. Звук, с которым молния отражается от стен и тела, скорченного в позе зародыша. И больше ничего: тело не стонет, не плачет, не просит пощады. Из окружающего тумана – человек, которому принадлежит это воспоминание просто не рассматривал обстановку, он не помнит её. Так вот, из окружающего тумана выделяется нога, обутая в крепкую кожаную обувь – однозначно дорогая обувь, слишком хороша выделка кожи. Нога тянется к сгруппировавшемуся телу, чтобы пнуть куда-то под рёбра, чтобы пленник перевернулся на спину. Но, все вокруг них расплывается в коридоре трансгрессии. Воспоминания окончены. Он больше не откроет никаких тайн о себе – она бы тоже сделала все, лишь бы не вспоминать подобное. И видя, что в годы, пока была жива мать – он еще не был анимагом. Его чувства и ощущения не отличались от обычных, человеческих. Значит, это не врождённая особенность, а приобретённое в процессе жизни качество – он обученный анимаг, хоть и не помнит об этом.⁶ Теперь, зная его историю, она сама настаивала на том, чтобы отпустить его с миром. Хотя, сам Дамблдор не возражал. Возвращаться к месту своей расквартировки он решил другие путем – через астрономическую башню, ту самую, с частично плоской крышей. Он стоял именно на месте плоского ската черепицы и смотрел вниз. Мелкий, ещё тёплый дождь – редкость для октября в этих широтах – прибивает пыль, бьёт косыми линиями единственного человека, позволившего себе встретить будущий ливень. Его волосы стали темнее от воды, и при попытке убрать их со лба он сделал себе странную, непривычную причёску. Сегодня он снова смотрел вдаль. Просто потому, что мог это себе позволить. И сегодня, впервые за почти два месяца он видел серую струйку дыма, вьющуюся из трубы хижины Хагрида. Какими бы не были его семейные обстоятельства – он вернулся. ¹Старая фишка о том, что оба профессора просились в свои факультеты – Шляпа не могла выбрать между Когтевраном и Гриффиндором дважды в один вечер. ² определение любви по Станиславскому: "Любить – хотеть касаться" ³Информация взята из фантастических тварей – где женщина, что помогла пересечь Криденсу океан во младенчестве, являлась наполовину эльфом. ⁴отсылка на Кад Годдо и нумерологию, которая была одним из важных предметов Хогвартса. ⁵хэдканон. ⁶хэдканон об изменениях восприятия анимага, и о том, что они и некоторые гуманоидные расы могут быть в этом плане схожи.