Назидание

— Лань Чжань, ты накажешь меня? Лань Чжань холодно смотрел на него, не отрывая взгляда, и по-прежнему хранил молчание. На запястье Вэй Ина сомкнулась железная хватка. Лань Чжань потащил его туда, и ему ничего не оставалось кроме как пойти следом, на ходу пытаясь если не высвободиться, то уболтать сменить гнев на милость. Тщетно. Они прошли мимо места для наказания, мимо Лань Цижэня, медитирующего у живописного водопада, и остановились у дверей в покои Лань Сичэня. Лань Чжань коротко постучал и, к удивлению Вэй Ина, опустился на колени. — Брат. Прошу надзора за исполнением наказания на верхней поляне. Для Вэй Усяня. И, — добавил он с запинкой, — для меня тоже. Уши Лань Чжаня покраснели, а улыбка Лань Сичэня дрогнула. «Для меня тоже»? Эй! Вэй Ин упал на колени рядом с Лань Чжанем. — Погодите! Он не при чём, это всё я! Лань Сичэнь кивнул, словно признавая правоту Вэй Ина, а потом повернулся к Лань Ванцзи. — Ты уверен в выбранном наказании? — Да. В двух поучениях, Вэй Усяню — мера белых облаков, мне — туча и ветер. Какие белые облака? Какая туча? — Что ж. Поднимайтесь наверх и будьте готовы. Это было неправильно, но Вэй Ин не успел возразить: Лань Сичэнь слишком уж быстро удалился в свои покои, а Лань Ванцзи уже поднялся на ноги и, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Вэй Ину пришлось снова пойти следом, не переставая уговаривать Лань Чжаня отпустить если не их обоих, то хотя бы не подвергаться наказанию самому. Узкая тропа, на которую он вышли, вела вверх, в горы. — Лань Чжань, ну пожалуйста! Лань Чжань, а куда мы идём? Эй, Лань Чжань? Но Лань Чжань молчал, уверенно ступал по камням и корням, а затем свернул на совсем уж неприметную тропку, по которой они вышли к поляне, поросшей яркой травой. Стоящая у края каменная табличка устами древнего мудреца говорила о терпении и стойкости. Но интереснее было другое. Над этим местом поработал неведомый ваятель: искусно выточенные из простого гранита янские жезлы были повсюду. Большие и маленькие, прямые и загнутые, растущие из скалы, естественной формы и покрытые завитками, пупырышками — любого размера и вида, они лежали на огромной, во всю поляну печати, от которой мерной пульсацией поднимались волны ци. Он опустил глаза — под ногами на пересечении линий лежал небольшой изогнутый янский корень с выгравированным на нём словом «послушание». Вэй Ин не сдержал смешка. Послушание! Подумать только. Зашуршала ткань. Вэй Ин обернулся, уже зная, что увидит: Лань Чжань степенно снимал с себя все одежды. За ханьфу последовали сапоги, штаны и нижняя рубаха. Какое наказание выбрал Лань Чжань за глупую шутку? Зачем раздеваться? Тяжко вздохнув ещё раз, Вэй Ин последовал его примеру. Он кинул свои одежды рядом с аккуратной стопкой вещей Лань Чжаня и хмыкнул: даже их сапоги, стоящие рядом, являли собой противоположности. Какие только мысли не лезли в голову! Но ожидание и вправду выматывало. Какое наказание его ждёт? И спросить у Лань Чжаня язык не поворачивался: слишком уж неловко чувствовал себя Вэй Ин. Голый, посреди бела дня, не после купания в поросшем лотосами озере. И куда девалось его хвалёное бесстыдство? Наконец подошёл Лань Сичэнь и с достоинством занял своё место в конце поляны. На счастье, он не взял с собой ни палок, ни розг, ни кнута, но кто знает, что скрывалось в его рукавах? Лань Чжань подошёл к нему и снова опустился на колени. Вэй Ин последовал за ним и всё-таки решил попробовать ещё раз: — Цзэу-цзюнь, я… — Не надо. Наказание уже определено для вас обоих, — остановил его Лань Сичэнь, и достал из рукава два небольших фиала. С лёгким поклоном Лань Чжань принял один из них, вытащил пробку и плеснул себе на ладонь. Пахнуло сладко — незнакомыми цветами с ноткой сандала и, кажется, имбиря. Вэй Ин смотрел во все глаза. Вот Лань Чжань с по-прежнему непроницаемым лицом приподнимается и заводит руку назад; вот его пальцы, блестящие от влаги проводят между ягодиц и погружаются вглубь; вот двигаются, сначала плавно и аккуратно, но потом движения становятся увереннее, сильнее, но ритм остаётся по-прежнему размеренным. — Добавь ещё масла, — скомандовал Лань Сичэнь. — Молодой господин Вэй? Вэй Ин вздрогнул. Он должен тоже? Вот так? Сам? Каменные изваяния на поляне обрели совсем иное значение. — Ванцзи, подготовь его. Вэй Ин кинул взгляд на Лань Чжаня. Кажется, тот окаменел на мгновение — конечно, кому охота вот так дотрагиваться до другого мужчины? Он покачал головой. — Не надо, не надо, Цзэу-цзюнь, я сам. — Хорошо. Тебе стоит расслабиться. С горящими щеками и ушами Вэй Ин плеснул масла в ладонь и отложил флакон в сторону. После короткого колебания он увлажнил пальцы и, как Лань Чжань ранее, приподнялся, чуть раздвинув ноги, и завёл руку назад. Что от него требуется, он уже догадывался, но пока смазанный маслом вход оставался туго сомкнут. Может, Лань Чжаня учили секретной технике для того чтобы расслабить задние мышцы по команде? Или нет. Всё-таки понемногу удавалось продвинуться вперёд. Масло делало своё дело, и Вэй Ин смог затолкать внутрь первый палец и кое-как увлажнить стенки, а затем, добавив ещё масла, протолкнул и второй. Хорошо, что никто не видел, как капли стекают вниз от входа к яшмовым бубенцам. А чувствовал ли Лань Чжань сейчас то же самое? — Довольно, — сказал Лань Сичэнь и направил сплетённый в хитрое заклинание поток ци на поляну. Тут же в руки ему легли два каменных ствола. — Первый жезл будет назиданием тому, кто думает, что незначительная провинность не приведёт к всё большим проступкам и бедам. Назидание! Вэй Ин во всем глаза смотрел, как Лань Чжань смазывает жезл маслом, и, придерживая его пятками, медленно опускается до упора, сохраняя достоинство. Только закушенная губа выдавала волнение — только она, да неизменно краснеющие уши. Теперь настала очередь Вэй Ина. Он осмотрел доставшееся ему «назидание». Вроде бы всё было не так страшно. Лишь чуть больше трёх пальцев толщиной и не слишком уж загнутый. Теперь, когда он подготовил себя пальцами, он справится? Справится, но как же стыдно! По-прежнему выставленный напоказ, Вэй Ин попробовал повторить движения Лань Чжаня, но выходило не так ловко. Никак не удавалось придержать стебель ногами, правильно пристроить ко входу, а уж опуститься!.. Надо было себя заставить — а он не мог, просто не мог. — Разрешено помогать себе рукой, — мягко сказал Лань Сичэнь. — Пока ты не будешь готов, наказание для Ванцзи не начнётся. Но проще не стало. Всё равно надо было надавить на вход, протолкнуть, наконец, внутрь этот проклятый камень. — Ванцзи, — раздалось над головой. Ну нет! Мало того, что из-за него Лань Чжаню приходилось дольше нужного сидеть с этой штукой внутри, так ещё и это! Вэй Ин надавил со всей силы. Из глаз брызнули слёзы, но жезл, преодолев начальное сопротивление, скользнул дальше вглубь сам до упора. С облегчением Вэй Ин опустился обратно на колени. Сил поднять глаза у него не было. — Хорошо. «Поучение о малой слабости». Ванцзи, начинай. Ванцзи, заговорил — спокойно и размеренно, словно и не ощущал гранитного жезла, погружённого в его тело. Вэй Ин бы так не смог. Боль понемногу отпускала, но странное чувство распирания, само ощущение: что-то внутри, — не давало сосредоточиться. — Молодой господин Вэй, продолжай. Но Вэй Ин не слушал, а от Лань Чжаня, конечно, глупо было ждать подсказки. — Простите, Цзэу-цзюнь, я отвлёкся. — «Таким образом, этот случай показал, что и малая толика слабости…», — спокойно процитировал Лань Сичэнь, и Вэй Ин было подумал, что на первый раз обошлось, как энергия ци, идущая от жезла, наполнила задний проход, завибрировала в нижних меридианах, всколыхнулась в золотом ядре и затихла. «На первый раз». Предупреждение. Вэй Ин сглотнул и заговорил: — Таким образом, этот случай… А ведь если бы госпожа Юй не заставила его вызубрить поучение, то тогда… Вэй Ин невольно сжался и тут же пожалел об этом: таким странно-острым ощущалось это присутствие. Надо было просто расслабиться, но как раз это у него и не получалось. — Второй жезл — как символ вашего проступка. Ванцзи выбрал меру, и я доверяю его суждениям, — с этими словами Лань Сичэнь сотворил новое заклинание. Легшие в руку Лань Сичэня новые жезлы выглядели куда злее. Вэй Ин поджался — и напрасно. Сразу отчётливо почувствовалось, как мало нынешнее орудие. — Вы вместе нарушили правила, и наказание должны нести тоже вместе. Развернитесь лицом друг к другу. Можете начинать. На этом новом жезле рядом с печатью и наставлением было выгравировано облако — какая нелепость! Вэй Ин как следует увлажнил камень маслом. Под взглядом Лань Чжаня — тот и вправду смотрел так жарко? Или это просто Вэй Ин сгорал от стыда? — он потянулся к вставленному в него жезлу и, помогая себе внутренними мышцами, вытащил его наружу. — Не медли, — спокойно и ровно сказал Лань Сичэнь, и Вэй Ин вновь не решился ослушаться. Уже зная, что от него ждут, он добавил масла на свой анус и начал усаживаться на новый жезл. Получалось ловчее, чем в первый раз — хоть эта штука была совсем немаленькой, но тело уже приспособилось к странному проникновению и опуститься удалось плавно и аккуратно. Болело… меньше, чем он ждал. Распирало, да, ощущалось тяжелее, сильнее. Неровности, бугры давили изнутри так остро и ярко. У того первого жезла не было отчётливого навершия и всех этих выступов, которые оказалось так странно сжимать. Под тихий выдох он поднял взгляд. Да, он должен был смотреть — на молодого господина Лань Ванцзи, который горел ушами и щеками, вынимая из себя жезл и медленно опускаясь на новый. Торопиться ему не следовало: это орудие было не столько более крупным, сколько неровным, с причудливым изгибом, который наверняка нацеливался на внутреннюю точку пересечения меридианов. Взгляд Лань Чжаня поплыл, губы приоткрылись. — Вы оба знаете, почему вы здесь и какие правила были нарушены. Примите ваше наказание, осознавая каждый его цунь. Лань Сичэнь замолк и словно погрузился в медитацию, но Вэй Ин чуял — любая попытка облегчить свою участь не останется незамеченной. Потому он покорно сидел, думая, конечно, не о воздаянии, а о том, что если сжимать и разжимать мышцы внутри, то становится терпимо. Быть может, даже приятно. Лань Чжань вот сидел спокойно — неужели в самом деле испытал на себе все наказания, и теперь его совершенству не страшен даже вон тот огромный жезл, торчащий из скалы. Быть может, у него получится насадиться на него и без запинки перечислить все три тысячи правил? Вэй Ин представил себе этот вид, и тут же от слишком сильно сжавшихся мышц жезл внутри переместился, а бугорки скользнули по внутренним стенкам. Вэй Ин едва сдержал резкий выдох и поднял глаза. Лань Чжань смотрел на него. Горячо, жадно — взгляд метался от бёдер к лицу и от лица — к паху. Вэй Ин посмотрел в ответ и — куда уж стыднее! — почувствовал, что кровь приливает к янскому корню. Нельзя было отвернуться, никак не получалось избавиться от этого позорища — даже мысли о порке за такое бесстыдство оставались какими-то далёкими, расплывчатыми. Даже мысли о мерзких трупах не помогали отвлечься от взгляда на твёрдые соски и сильные плечи. Лань Чжань продолжал смотреть, и его достоинство тоже наливалось кровью. И сидел он больше не недвижимым нефритовым изваянием, его мышцы теперь тоже мелко-мелко сокращались, а лежащие на коленях руки почти дёрнулись к паху. Повеяло ци, и на их янские стебли легли связывающие заклятия. Вэй Ин глянул на Лань Сичэня, но тот сидел по-прежнему неподвижно и невозмутимо. Они с Лань Чжанем продолжали смотреть друг на друга. От напряжения хотелось отвести взгляд, но Вэй Ин знал, что нельзя. И двигаться вверх-вниз по жезлу — нельзя. И любоваться напряжёнными бёдрами Лань Чжаня — нельзя, нельзя, нельзя, даже если тот пожирает взглядом в ответ. Теперь сжимать в себе жезл стало так сладко, но стыда не убавилось: от переглядывания, от того, что он, мужчина, получает удовольствие от жезла внутри, хочет сняться с него — и вновь насадиться на всю длину; от того, что пережатый заклинанием орган сладко и почти больно пульсирует, и нельзя дотронуться, никак. Под взглядом Лань Чжаня, от взгляда на Лань Чжаня — у того по лбу стекала капля пота, а перевязанный член то и дело подрагивал — Вэй Ин чувствовал, что мог бы достичь пика даже не касаясь себя, а только двигаясь на этом заклятом жезле, не украдкой, а по всей длине. На пересечении меридианов, куда непрерывно давил небольшой бугорок, собиралась энергия ци и пульсировала, обжигая. Её стало так много, что она почти до краёв наполнила печать на жезле, и тот начал мелко подрагивать от перегрузки. Вэй Ин едва поймал почти сорвавшийся с губ стон. Лань Чжань продолжал смотреть и всё сильнее сжимал руки в кулаки… — Довольно, — густой и жаркий воздух развеялся от спокойного голоса Лань Сичэня. — Последний жезл — напоминание о том, что проступки остаются с нами навсегда. Эти жезлы можно вытащить только после вечерней медитации. Он протянул им выточенные из яшмы аккуратные жезлы с плоским основанием и продолжил: — Сейчас вы поможете друг другу принять их, а затем я сниму путы. Вы наведёте здесь порядок и спуститесь с горы. Молодой господин Вэй, ты пойдёшь с Ванцзи в его покои. Он проследит за тем, чтобы наказание было понесено вами в полной мере.