***
Морриген уже в который раз закатил глаза, глядя на жаркие прощания Десницы с женой. Джон целовал ее будто в последний раз, глубоко и трепетно. Нежно прихватывал губы, но после развязно проникал в рот языком, переплетаясь с ее собственным, и, положив руку на затылок, притягивал ближе. — Была б у меня такая жена, я бы тоже ее лобызал у всех на глазах. Зачем же богатство, которым даже похвастать нельзя? — усмехнулся рядом Алесандр Стедмон. Его смех разделили остальные. Коннингтон оторвался от губ Аши и коснулся ее лба своим. Прижать бы ее к себе, почувствовать тепло ее тела, но все, что чувствовал Джон — это холод стали ее доспеха и колючую красно-белую шерсть накидки. — Береги себя, — вновь повторил он настойчиво. — Уж поберегу, не беспокойся, — легкомысленно улыбнулась девушка. — И себя, и Эйгона. А ты береги Семь Королевств, но особенно наших детей! Ещё Сансу и маму… и моих племянников… и моих знаменосцев… — Всех поберегу, — закатил глаза Коннингтон, вновь целуя ее, на этот раз коротко и быстро. С галереи ей махала плачущая Эшара и успокаивающая ее Санса, умудряясь при этом ещё и держать на руках Дейси, не понимающую, что Сноу провожают на войну… Девушка тяжело вздохнула, отводя взгляд. — Ещё не поздно остаться, любовь моя, — предпринял последнюю попытку Джон. Но Аша не ответила. Она вскочила в седло лошади, возле которой ее ждал Эйгон, и вместе со штормовой процессией они покинули замковый двор. Коннингтон подавил тяжелый вздох и желание проводить их взглядом за горизонт. Государство не ждёт.***
Ее возненавидели следующим же утром. Несмотря на то, что путь из столицы до Штормового Предела занимал не больше недели, Аша вознамерилась преодолеть его за четыре дня. Пока прочие лошади уже упрямо стопорились, а пешие падали без сил, девушка скакала на своём дорнийским жеребце через всю колонну, подгоняя отстающих хлесткими выражениями. — Я хочу спать, гребаная ты сука! — гаркнул на неё Морриген, когда Сноу будила лагерь на рассвете. — На поле боя ни от кого не будет толку, если все свалятся от усталости! Мы в дневном переходе от Предела, так что дай передохнуть, и к завтрашнему полудню мы доберёмся. Аша снисходительно усмехнулась и уже хотела поставить на место бесцеремонного лорда, но он перебил ее. — Без «но», девочка. Иначе я найду достаточно крепких ребят, которые привяжут тебя к дереву, и мы наконец отоспимся, — сине-зелёные глаза гневно блеснули, но после на губах вдруг заиграла издевательская усмешка. — Как только с тобой управляется старик-Десница? — Умело, — буркнула Аша, покидая его небольшую палатку. Но потом улыбнулась. Они ни в коем случае не могла назвать лорда Лестера своим другом, но его компания была приятнее многих прочих штормовиков. Он не льстил, не лебезил в отличие от остальных. Пускай позволял себе проявлять к ней неуважение и бросаться ругательствами в адрес девушки, но и к себе такое отношение принимал. По крайней мере с ним было легко говорить, и никогда не требовалось выискивать скрытые мотивы, двусмысленные выражения или откровенную ложь. Морриген был уголком Севера на прогнившем Юге, и в нем Аша легко узнавала черты своих северных лордов. И если половина ее спутников постоянно грубила, а другая норовила подмазаться к жене грандлорда, то был один человек, едва ли обмолвившийся парой слов с тех пор, как они покинули столицу. Эйгон предпочитал одиночество, но не противился Неведомому, получившему команду приглядывать за Королем. Аша присела возле него на поваленное дерево и сжала его руку в своей. Он тихо вздохнул, не произнося ни слова, но сжал руку в ответ, выражая благодарность за поддержку. — Завтра, — просто произнесла Сноу, но Король понял. — Иногда я думаю, что не готов к этой встрече, — робко признался он. — Думай так чаще. Это верная мысль. Ты и не можешь быть готов встретиться с девушкой, что любишь больше жизни, и парнем, которого она предпочла тебе. — Но почему? — в отчаянии выдохнул Таргариен вопрос, который крутился у него в голове с тех пор, как ему сказали, что Арья сбежала. Кормящей матерью после двухнедельного отсутствия и явно грядущей ожесточённой битвы ей больше не быть, значит можно выпить. Она сняла с пояса бурдюк хорошего крепкого дорнийского и сделала глоток. Потом передала Эйгону. — Когда мы были в заложниках в столице во время Войны Пяти Королей, каждый раз, когда меня били или насиловали или заставляли смотреть на страдания Сансы или, Пекло, все сразу, я думала лишь, почему мой брат не организовал обмен заложниками и не вытащил нас из этой Преисподней, — хрипло пробормотала Аша. — А потом я поняла, что мне никогда об этом не узнать. Никогда не понять, что творилось в его голове и почему, он обрёк меня на этот ужас. Я перестала спрашивать «Почему?», потому что это почти свело меня с ума. Не терзай себя, Эйгон. Прошу. Он не ответил ей, но сделал очередной долгий глоток. Густое бордовое вино сбежало парой капель по подбородку, успевшему покрыться колючей светлой щетиной. — Я начинаю понимать, за что Джон полюбил тебя, — задумчиво оглядев ее, произнёс Король. Будь Аша поглупее, даже бы смутилась от столь откровенного разглядывания. Видимо, вино было крепковато для мальчишки. — Да потому что только мне под силу терпеть его твердолобость! — рассмеялась она, отводя его мысли от себя. Благо, что успешно…***
Ещё до рассвета, под покровом ночи они медленно обходили торчащие из залива скалы, подбираясь к гроту на небольшом тёмном кораблике, с помощью которого когда-то давно захватили Королевскую Гавань. Арья, получившая ее письмо, уже ждала за частой решеткой в компании Джендри. — Я надеялась, что ты привезёшь мне сына, — холодно произнесла ее сестра. — Твой сын наследник престола и собственность государства, — с сожалением ответила Аша, приближаясь к ней. — Он не вещь, чтобы Эйгон и твой муж распоряжались им! Пекло, зачем тогда ты просила встречи? — Чтобы помочь! — она указала на корабль за ее спиной. — Ты сможешь уехать. Начать новую жизнь. Прошу, Арья. Мы же сестры! Сноу не врала. Ей действительно хотелось помочь, хотя бы в память о девочке, которой однажды была ее сестра. Хотелось дать шанс одуматься, раскаяться, все исправить. Аша говорила искренне. Но Старк не была впечатлена. — Два сына, значит должно быть и два замка? — Что? — недоуменно выдохнула она. — Ты же не сможешь оставить своих ублюдков без наследства не так ли? Для одного Гриффин-Руст, а другому Штормовой Предел? Ты всегда была честолюбива! Права была мать, говоря, что ты только и ждёшь, когда мы все сдохнем, чтобы забрать то, что принадлежит истинным Старкам. Сноу не терпела, когда кто-то обвиняет ее во лжи или корысти! Тем более приплетая к этому суку Кейтилин Талли! Аша искренне пыталась помочь сестре, но если ее выставляют монстром… Что ж, она станет этим монстром. Гнев, что Диким Огнём расходился по жилам, вдруг обернулся льдом, холодной яростью. Девушка махнула рукой, и с корабля полетели стрелы. Почти все они пролетели мимо, едва задев волосы или одежду, но одна рисковала попасть прямо между глаз Баратеона, если бы Арья не сбила ее с курса своим мечом. — Вот значит, как ты хотела помочь, — прорычала Старк. — Лучше так, чем отсиживаться в замке, поджав хвост, боясь выйти и сразиться! Разве нет? — в тон ей ответила Аша. — Ты всю жизнь была трусихой! Может хотя бы умрешь без страха? Тогда Сноу развернулась и ушла, не обращая внимания на гневные восклицания, брошенные в спину. Вернувшись на шлюпку, где ее ожидали те рыцари, кто стрелял в Джендри, она самодовольно бросила: — Волк попался в силки. Осталось лишь добить.***
Они ожидали на возвышенности возле замка. Ожидали, когда хоть кто-то появится на стенах или выйдет сквозь ворота, но прошло уже полчаса, а никакой деятельности не наблюдалось. Не доносилось ни единого звука. — Сестричка не купилась на твою уловку, — насмехался Морриген. — И что будем делать теперь? — Поверьте, она придёт, — прохрипел Эйгон, натягивая поводья. — Арья не упустит возможности прикончить меня. — Нас, — шепотом поправила его Аша. Все же Арья была знакома с военной стратегией. И она понимала, что не стоит нападать пока враг находится в более выгодном положении. Стоило выждать. И она терпеливо ждала. Прождав ещё полчаса, силы лоялистов спустились с холма к стенам замка. Это было рискованно и граничило с безумием, но было лучше пустого простоя. В конце концов их больше, почти половина рыцарей была верхом, они были лучше вооружены. Их победа была очевидна. Сноу отчаянно хотелось ожесточённой битвы, кровавой бойни. Она изголодалась по убийствам, по власти над человеческой жизнью. Многие разделяли ее жажду. А потому открывшиеся ворота вызывали не тревогу и волнение, а сладкое предвкушение. Аша переглянулась с Эйгоном, улыбнувшимся не менее кровожадно. — В атаку! — проревел он, пуская своего коня в ряды замкового гарнизона… Сноу рубила налево и направо, не чувствуя ни жалости, ни усталости. Ее накидка становилась все менее белой, но более красной от пролитой крови. Сквозь узкие прорези шлема она искала глазами цели — солдат в простых коричневых дублетах — и поднимая Дорнийца на дыбы, дробила им кости ударом могучих копыт. Со стен замка сыпал град стрел, но ее люди вовремя успевали прикрыться щитами, Аша же почти играючи избегала попадания. Сложнее всего было уследить за Эйгоном. Король спешился, и его чёрная броня слилась с бурым полем. Чёрное Пламя в его руке то и дело мелькало под солнцем, пронзая очередного противника. Таргариен, благо, был достаточно хорошим бойцом, чтобы ей не приходилось волноваться за его жизнь Однако, когда он едва увернулся от могучего удара молота, все внутри девушки похолодело. Сноу в ужасе взирала на Оленя и Дракона, что сошлись в битве за Волчицу, и едва не попала под очередной залп стрел. Одна из них лишь слегка задела плечо, прорвав шерстяную накидку. Эйгон не рисковал принимать удары молота на меч, опасаясь не сдержать силу куда более сильного противника. Он пользовался скоростью. Мелькал то с одной, то с другой стороны и бил в основном в ноги, делая Баратеона все более неповоротливым. Девушка вздохнула спокойно, когда Джендри упал на колени, и Таргариен сбил с его головы рогатый шлем, явно сделанный собственной рукой бастарда. А потом она заметила лучника меж крепостных зубцов, целящегося особенно тщательно… Эйгон сорвал собственный шлем, явно желая, чтобы последним, что в увидит в жизни Баратеон, было его лицо. Аша была готова поклясться, что руки, натягивающие тетиву слегка дрогнули в сомнении, но на губах показалась улыбка, которую девушка успела разглядеть даже с многих футов расстояния. Сноу не успела даже подумать, что стоит делать, как уже оказалась на пути стрелы. Она заслонила Короля собой. Острый наконечник прошёл сквозь стальной нагрудник и ее плоть, вонзившись в легкое. От силы удара Аша свалилась с лошади, не удержав поводья, и упала в грязь прямо возле Эйгона, приставляющего острие меча к шее Джендри. Стольких стрел Сноу избежала за битву. Стольких стрел она избежала за всю жизнь. Оттого раньше боли и отчаяния пришло неверие. Аша легко уворачивалась от стрел! Ловила их на лету голыми руками! Разве она могла ее пронзить? Но потом, будто насмехаясь над этим отрицанием, пришла боль, сдавившая дыхание и знакомым жжением расползающаяся в груди. На губах запузыривать кровь, отдавая противным вкусом металла на языке. — Аша! — воскликнул Эйгон, падая рядом с ней на колени и стягивая шлем. Солнечный свет больно резанул по глазам. Но в широте открывшегося взора она смогла разглядеть сестру, в неверии опускающую лук и прикрывающую губы, с которых рвался отчаянный крик. Ее плечи дрожали от не сдерживаемых всхлипов. Воспользовавшись замешательством Короля, Джендри трусливо сбежал. Арья скрылась с крепостной стены. Отчего-то в сердце мелькнула старая любовь к сестре. Аша даже понадеялась, что она сможет сбежать на оставленном кораблике, что ее не настигнет гнев Эйгона и Джона… Ее милый Джон. Двадцать лет он страдал о смерти Рейгара, что был ему другом. Что же с ним будет, когда его дети станут сиротами, а он сам вдовцом? — Передай Джону, что я люблю его и наших детей. И извинись перед матерью и моей сестрой, — отстранённо бормотала она, глядя в чистое небо. — Обещай, что не дашь им сойти с ума от горя. Уж не знаю, как но постарайся! Тело медленно холодело. Кажется, Аша не чувствовала кончиков пальцев, а может ног по колено и рук по локоть. Сознание медленно ускользало. Последнее, что она успела понять, это капля чужих слез, разбившаяся о ее щеки. А дальше лишь холод и тьма…