Места и времена

                    Геральт выпрямился в седле и холодно взглянул в глаза человеку, преграждавшему путь, скривил губы в очень мерзкой усмешке.       — Освободите дорогу. Тогда оставлю жизнь и здоровье.       Патлатый грузный мужик чуть отступил, кажется, даже заколебался, но вперед вылез другой — бородатый, худой, мерзкая харя переполосована давним шрамом, в руке длинный нож. Заорал не менее мерзким фальцетом:       — Ты чё, хрен, считать не умеешь! Оставляй девку и лошадь и проваливай, падла!       Ведьмак не ответил. Негромко обратился к Цири, подтягивая перевязь:       — Слева в кустах трое, у двоих луки. Они твои.Осторожнее.       Цири кивнула. Грузный сплюнул на дорогу.       — Чего ты там бормочешь, козлина белая? Нас больше, так что вали, а то и тебя попользуем, мы не брезгливые.       Больше он ничего сказать не успел. Сигиль с шипением покинул ножны, в тот же момент Геральт ткнул лошадь пятками. На её бок брызнула широкая полоса крови, худой рванул вперед, но сделать ничего не успел — ведьмак просто проехал по нему, развернулся и ловко, быстро соскочил с седла. Цири уже скрылась в орешнике, оттуда доносился шум ломаемых веток, чей-то вскрик, потом удар металла о металл. Оставшиеся шестеро уже окружали его, щеря гнилые зубы, сопя. Геральт, развернулся, проскользнул между двумя, напавшими сзади — один, хрипя и булькая, повалился снопом, палую листву окрасило алым. Второй отделался легче, хотя тоже упал, согнувшись и визгливо проклиная. Оставшиеся подрастерялись, но ведьмак не дал им шанса сбежать — он напал сам, рубанул, завертелся в пируэте. Достал еще одного самым концом меча в горло, упал на колено, уклоняясь от летящего в лицо топора. Ударил прямым и неотвратимым выпадом в живот, вскочил, парировал другой клинок. Сбоку выскочила Цири, прикончила еще одного. Все было кончено. Геральт сплюнул, вытер ладонью мокрый лоб, с отвращением отер о ствол дерева окровавленную ладонь. Подошел и пинком перевернул воющего и скулящего разбойника на спину, приставил острие сигиля к груди мужика. Тот мелко затрясся, подвывая и пытаясь отползти от окровавленного клинка.       — Кто вам сказал, что мы поедем этой дорогой?       — Н-н-никт-то, — пролязгал белый, как мел, мужик. — П-пощады!       — Я тебе не верю. — Ведьмак улыбнулся как можно мерзопакостнее. — Так кто? Смелее, я оставлю тебе шкурку целой, даже не подпаленной.       — К-корчмарь! Там, в «Карасе», правда!       Ведьмак подошел к трупу грузного и содрал с него пояс и перевязь. Бандит, видя, что ведьмак отвернулся, попытался удрать, но Цири подсечкой вернула его на землю, приставила клинок к горлу. Мужик снова взвыл. Геральт за шиворот поднял его с земли, крепко и быстро связал руки.       — Возвращаемся.       — Неужто хочешь сдать его страже? Раньше за тобой такого не водилось.       — Теперь водится.       В городок въехали еще засветло. Стражники у ворот схватились было за копья, завидев воющего и проклинающего все мужика, привязанного к стремени и спотыкающегося, но Геральт спокойно поинтересовался, куда бы пристроить бандюка с дороги.       — У-у, сука! — прохрипел мужик, пока стража отвязывала и волокла того в кордегардию.        Больше ничего сказать не успел — хорошая зуботычина заставила лязгнуть зубами и замолчать.       — Допросите его хорошенько, — сказал Геральт спокойно. — У него сообщники в городе.       — Всенепременно, — заверил начальник караула. — Я узнал это отребье. Но он не должен был быть один, там их приличная банда.       — Уже нет. В часе езды отсюда, к востоку, остальные. Хоронить я их не стал.       Караульный выругался и почти с благоговением уставился на ведьмака.       — Счастливо оставаться вам, — проворчал Геральт. Он чувствовал себя донельзя глупо.       — Погодите, ведь почти вечер, останьтесь, да расскажите как дело было.       — Не могу, мы спешим, — процедил Геральт, уже сожалея о своем порыве.       Они выехали и направились назад. Цири молчала, Геральт думал.       В Менегроте они задержались на еще одну неделю. Мелиан сдержала слово и свела шрам с лица Цири, причем, это у нее заняло всего пару часов. С ведьмаком же королеве пришлось провозится дольше, да и странное это было лечение. Они просто сидели друг напротив друга, Мелиан держала Геральта за руки. Иногда она разговаривала с ним, но чаще сидела молча, уставившись в одну точку. По телу бродили мурашки, тепло и холод, медальон непрерывно вибрировал и дергался — его пришлось снять. Иногда на ведьмака накатывали желания — он терпел, стиснув зубы, обещал себе, как будет возможность, снять шлюху, а сейчас не сметь и думать.       — У твоей спутницы редкий дар, опасный. Ее надо оберегать.       — Знаю. Но откуда знаешь ты, королева?       — Вижу. Помолчим…       — Почему ты решила мне помочь, Мелиан?       — Я вижу, что так надо. Зачем, не знаю. Ты странный, Геральт, тебе обязательно нужно знать?       — Наверное, да. Я разучился просто так верить на слово. Что ты попросишь взамен?       — Ничего. Хотя может и попрошу, но не обязательно будет эту просьбу выполнять.       — Обязательно…       — Я обязан тебе, королева. Могу ли что-то сделать для тебя?       — Две вещи.       — Да, слушаю.       — Уходите отсюда. Дар Цириллы опасен для этого мира. Нельзя, чтобы он попал в руки Моргота.       — Не попадет, я не позволю. Что еще?       — Если до Моргота дойдет хоть тень слуха, ты не сможешь противопоставить ничего. И если нетрудно, доставь письмо в Нарготронд. Лютиэн там, до меня дошли кое-какие вести. Ты можешь отказаться.       — Не откажусь. Мне все равно, куда ехать, можно и в Нарготронд.       — Тогда возьми письмо и моё кольцо. С ним тебя не подстрелят стражи.       — До свидания, госпожа Мелиан.       — Нет, прощай.       — Геральт.       — Да, госпожа?       — Мне кажется, вы здесь по воле той силы, которую зовете Предназначением. Нужно, чтобы вы исполнили что-то, что-то очень важное.       Эльфы отличались от привычных. Люди — нет. Невежественные и грубые, грязные и подлые. Не все, но большинство. Пока ехали к Таур-Эн-Фарот, Геральта уже подташнивало от разбойников и всякой послевоенной швали, что вылезла на дороги. Кроме швали шныряли еще и мерзопакостные твари, хоть и разумные, они были монстрами. Их Геральт и Цири истребляли. Варги и их наездники орки, они просачивались на людские и эльфские земли и бесчинствовали, зверствовали. Оставляемые ими пейзажи до хруста зубов напоминали то, что Геральт когда-то видел на пути к Яруге, то что оставляли нильфгаардцы и Скоя`Таэли.        Эльф бесстрастно рассматривал ведьмака, молчал. Геральт чувствовал его неприязнь и презрение. Наконец эльф соизволил заговорить.       — Ни Финрода Фелагунда, ни Лютиэн Тинувиэль нет в Нарготронде. Возвращайся, адан. Приблизишься к границе еще раз — получишь стрелу в горло.       — Куда поехал король Фелагунд? — Геральт поворошил носком сапога пучок сухой травы, пристально глянул на собеседника. — И давно ли?       Эльф откинул полу черно-красного плаща, с насмешкой взглянул в глаза ведьмаку. Усмехнулся едко, пренебрежительно.       — Ты, адан, туда не поедешь. Три дня назад, Финрод Безумный поехал к Ангбанду, собирался проскочить через Нан Дунгортеб. Как тебе, смертный, идейка безумного короля? Рискнешь ли?       Геральт сухо поклонился, не ответив. По своему опыту он знал — есть и более безумные идеи. Нан Дунгортеб проходим, просто тогда они не были готовы. Эльф скрылся в лесу, а ведьмак повернулся к Цири.       — Будем догонять?       — Будем. Должен же я посмотреть на такого же безумца как я сам.