What Is Time

Черный. Темные одежды, облака и мысли. Это было все, что я видела в тот день, от ботинок до кончиков зонтиков. Почти все. Среди этой подавляющей мрачности в толпе стояла золотая фигура. Она была нечеловеческой и чуждой настолько, что мне было трудно отвести от нее взгляд. Слишком стройная, но возвышающаяся над окружающими ее людьми, с длинными развевающимися волосами и длинными конечностями, сияющая, как звезда, но никто, казалось, не замечал ее. Она стояла неподвижно, и ее немигающие глаза были сосредоточены на мне. Мне хотелось что-то сделать, заговорить или пошевелиться, что угодно, лишь бы люди узнали об этой женщине, об этом существе, которое плыло всего в нескольких шагах от гроба. Но я не могла, мои ноги ослабли, горло не могло издать ни звука, а голова кружилась. Я хотела, чтобы оно ушло, ушло от меня и отсюда. А потом, когда я моргнула, оно исчезло, как будто его никогда и не было. Я не помню, как прошла церемония и как я вернулась домой. Но я помню, как папа сказал, что идет в свою комнату. Я помню звук бьющегося стекла и дерева. Помню яростные крики, проклятия и плач. Я также помню, как сидела на своей кровати, желая, чтобы кто-то был там со мной, и в этот момент золотая фигура появилась снова. Я не была напугана, я просто хотела, чтобы кто-то был рядом со мной. Даже если оно явно не было человеком, даже если оно могло причинить мне боль, в то время это не имело значения. Я сидела, прижавшись к золотому гиганту, и вдруг поняла, что еще несколько дней назад я бы закричала от радости. У меня были силы, то, о чем все мечтали, но теперь это было бессмысленно и не приносило мне никакого утешения и не делало меня счастливее. Но я держалась, пока меня не сморил сон. *** Дни тянулись медленно, мир продолжал жить, как будто ничего не изменилось, и для города в целом это было совершенно верно. Но мой дом изменился, в нем было тихо и душно, потому что каждая мелочь возвращала какие-то воспоминания, какие-то крупицы того, что было и что должно было быть. Я не могла там оставаться. Вот почему я проводила большую часть времени у Эммы или в городе. Барнсы действительно старались помочь, я видела это в каждом их жесте и слове, обращенном ко мне. Каждое мгновение с ними было наполнено действием, просто чтобы отвлечь мои мысли от того, что произошло. Я была благодарна, очень благодарна им за это, но в конце концов всегда наступал момент, когда я должна была вернуться домой. Пустой дом, где чаще всего пол украшали пустые бутылки. Папа был там, по крайней мере физически, но не так сильно, как в любом другом случае. В те минуты, когда я видела, в каком ужасном состоянии он находится, мне было трудно не обижаться на него, хотя бы немного. Он был не единственным, кто страдал, и несмотря на то, что случилось, несмотря ни на что, я не разваливалась так сильно, как он. Это было нечестно, и я знала это, так же как и то, что Барнсы были здесь, чтобы помочь. И все же мне было завидно. Завидовала тому, что у них было, улыбкам и абсолютной нормальности их жизни. Бывали дни, плохие дни, когда при одном взгляде на это понимающее, печальное лицо Эммы мне хотелось ударить ее, ударить по ее прекрасной маленькой щечке, просто чтобы она остановилась. Я чувствовала себя ужасно, испытывала отвращение к самой себе, думая о том, чтобы сделать что-то подобное с моим другом, но это становилось все хуже и хуже, я никогда не чувствовала столько гнева за всю свою жизнь, и в конце концов я должна была что-то с этим сделать. Только через две недели после похорон, стоя у кушетки над распростертым телом отца, я решила, что должна освободить чувства, кипевшие в моей груди, иначе я рискну сказать или сделать что-то такое, о чем потом пожалею. С этой мыслью я оделась и вышла через заднюю дверь. Было уже несколько минут после полуночи, когда я углубилась в доки и направилась к кладбищу кораблей. Идя, я смотрела на золотую фигуру, плывущую рядом со мной, на моего спутника, на мою силу. Оно, поскольку я не смогла придумать ему названия, было со мной с ночи похорон, всегда где-то на заднем плане, всегда настороженное и, казалось, готовое наброситься. Меня от этого тошнило. Может быть, именно это мир предлагал в качестве утешительного приза за то, что я потеряла? Может быть, именно так люди обретают силу, потеряв что-то бесценное для них? Я старалась не думать об этом слишком много, все равно не было бы никакого удовлетворительного ответа, только слезы. Важно было то, что он был там, и хотя я часто проклинала его существование и то, что он представлял, я все еще пыталась узнать, что я могла бы сделать с ним. И за те одинокие ночи, что я проводила дома, я узнала совсем немного. Я была почти уверена, что оно в какой-то степени разумно, поскольку я могла контролировать его, говоря или, скорее, желая, чтобы оно что-то сделало. Несмотря на яркий желтый свет, он был невидим для других людей и большую часть времени неосязаем. Только когда я этого пожелаю, этот золотой гигант каким-то образом станет реальным, способным касаться и взаимодействовать с окружающим миром. Но в данный момент меня больше всего интересовал тот факт, что я могу взять его под свой непосредственный контроль, увидеть то, что он видит, почувствовать то, что он чувствует. Это был самый странный опыт в моей жизни, когда мое собственное тело и ощущения стали фоном, а новые чувства, более сильные и острые, стали очевидными. Это в сочетании с силой, которой обладало золотое тело, легко способное поднять что-либо в моем доме, как будто оно почти ничего не весило, заставило меня подумать о том, чтобы ударить что-нибудь. А что может быть лучшей мишенью, чем кладбище кораблей , ненавидимое всем городом? И вот я шла по тихим улицам беднейшего района города к своей цели. Ночь была облачная и ветреная, несколько работающих уличных фонарей слабо освещали случайных прохожих, обычно даже не бросавших на меня ни единого взгляда. Примерно через полчаса после того, как я вышла из дома, когда я подошла к углу улицы, до моих ушей донесся приглушенный шум. Я попыталась прислушаться, но завывание ветра в сочетании с внезапно участившимся биением моего собственного сердца сделало это откровенно невозможным. Я нервно посмотрела на золотую фигуру рядом со мной и после недолгих раздумий потянулась к ее ощущениям. Мир стал яснее, когда я посмотрела глазами существа, я сосредоточилась на звуке и быстро поняла, что шум, который я слышала, исходил из-за угла и принадлежал, как я могла только предположить, группе по крайней мере нескольких человек. Я поспешно вернулась в свое тело. Доки, особенно центральные части, в которых я находилась, не были безопасным местом даже днем. До меня доходили кое-какие слухи о том, что происходит в этих местах по ночам, и я не хотела проверять их подлинность. Я огляделась и, заметив небольшой переулок в нескольких метрах позади себя, направилась к нему так быстро, как только могла, не переходя на бег. Переулок был узким и грязным, ничего нового в этом городе, но также заполненным грязными коробками и мешками. Ни о чем не думая и игнорируя запах, исходивший от некоторых из них, я двинулась дальше по тропинке. Голоса мужчин стали громче, когда они, вероятно, свернули на улицу, которую я только что покинула. В приступе легкой паники я присела на корточки и спряталась за одной из больших груд хлама, и в то же время снова потянулась к ощущениям золотой женщины, которая вернулась ко мне. Голоса мужчин снова стали более отчетливыми, хотя я и не узнала языка, но была уверена, что это что-то азиатское. Используя тело проекции, я двинулась ко входу в переулок, и как только я закрылась, мои сомнения относительно их природы рассеялись. Восемь мужчин в красном и зеленом медленно прошли по переулку, их черты выдавали их азиатское происхождение. Они были молоды, старшеклассники, насколько я могла судить по тому короткому мгновению, которое я провела, глядя на их лица. Один из них громко говорил, очевидно рассказывая какую-то историю, в то время как остальные члены группы сосредоточились на нем и отвечали на его слова смехом и улыбками. Они казались нормальными людьми, и если бы не цвета их одежды и бейсбольная бита, которую я видела в руках парня в задней части группы, я бы никогда не приняла их за членов AПП. АПП, так же как Империя и барыги, были причиной того, почему этот город выглядел так, как он выглядел: грязный, опустошенный и полный людей, боящихся за свою жизнь. Они были еще одной вещью, которая душила жизнь в этом городе. Точно так же, как кладбище кораблей в заливе, они отравляли все вокруг и ничего не давали взамен. Я снова посмотрела на них, сжимая кулаки. Совсем как те корабли. Я была почти шокирована, когда мой кулак встретился с боком парня с битой, и я почувствовала, что его кость сломалась под силой удара. Невероятная сила атаки оторвала его от земли, сдавленный крик вырвался из его рта, прежде чем он упал на дорогу вместе с битой, которую держал в руках. В этот момент все замерло, остальная группа смотрела дикими глазами на неподвижное тело своего друга, а я смотрела на руку, которая без усилий, даже не прилагая большой силы, швырнула взрослого парня, как тряпичную куклу, через улицу. Это не могло длиться вечно, через секунду один из парней закричал и выхватил нож из куртки, остальные вскоре последовали его примеру и начали оглядываться в поисках источника нападения. Двое из них подошли к упавшему, а еще один достал фонарик и принялся им размахивать. Я была настолько не в себе, что не заметила, как парень с ножом придвинулся ко мне ближе, и заметила только, когда нож пролетел перед моим лицом, когда он начал дико размахивать им, крича что-то остальным членам группы. Инстинктивно я попыталась оттолкнуть нож и, сделав движение рукой, ударила мальчика по запястью. Раздался хруст, и вся рука парня неестественно согнулась. Он с криком упал на колени, из глаз его текли слезы. Нож, который он держал в руке, был брошен мимо группы и лязгнул где-то в глубине улицы. Я с ужасом смотрела на коленопреклоненного мальчика, который баюкал свою изуродованную руку, под которой медленно собиралась кровь. Я сделала шаг назад и краем глаза увидела, как двое других парней подхватили того, что лежал на улице, и побежали так быстро, как только могли, поднимая его тело. Там, где только что был бейсболист, я увидела еще одну лужу крови. Пока я еще раз попыталась понять, что, черт возьми, только что произошло, другой из их группы схватил коленопреклоненного азиата и побежал за остальными убегающими мужчинами. Я смотрела на него секунду, прежде чем вернуться к своему дрожащему телу. Я сидела там, в этом грязном переулке, между коробками, полными хлама и мусора, и пыталась смириться с тем фактом, что только что напала на группу людей из-за цвета их одежды. Прийти сюда в такой час было ошибкой, которая легко могла закончиться для меня гораздо хуже, чем это было на самом деле. И хуже всего было то, что, несмотря на то, как это было неправильно и несправедливо, я чувствовала себя великолепно. Сила просто делать то, что я только что сделала, была такова... Я закрыла лицо руками и тихо пробормотала себе под нос: "Вот черт…”