Вечная любовь через пропасть

      Призрачные пальцы провели по натянутой кожице листьев. Она видела свои прикосновения к темно-зеленым листкам в тени, но ощущения были притупленными. Если закрыть глаза, то она способна определить только факт касания. Структура и температура все также, как и несколько веков назад, оставались для нее недостижимыми.       Женщина раскрыла серые глаза. Она вся состояла из серых красок, хотя ее друг называл это «легким покровом тумана» или «серебристой россыпью звезд». Она же периодически уходила в себя и красочные эпитеты уже не трогали ее.       Лист на вид был гладким после дождя, но женщина не способна была размазать каплю воды, которая застыла на нем. — Аделайн.       Женщина повернула голову к источнику голоса, но и без этого могла сказать, кто стоял у нее за спиной. Ее самый преданный слушатель и единственное живое существо способное ее видеть. Женщина снова отвернулась к растениям, наблюдая за каплями воды, стекающими на землю.       Шорох одежд и практически бесшумные шаги приближались. — Что за странное имя ты мне выбрал.       Аделайн. Разве ее так звали? А если нет, то как? Она многое знала и видела, но ничего не могла вспомнить о себе. У нее не было прошлого. Только эта полужизнь, в которой она застряла по року судьбы.       Это был не вопрос и не утверждение. Аделайн привыкла к своему новому имени, но оно не перестало отдавать странным ощущением, хотя женщина должна была сказать спасибо своему другу. Имя делало ее чуточку живее. — Аделайн, — мягче произнес голос справа за плечом.       Он мог бы пройти сквозь нее, но с самого первого дня встречи придерживался дистанции. Она отвечала ему тем же, но не из-за мнимой опасности, приличий или льда между ними. Скорее наоборот.       Женщина прикрыла глаза и вздохнула, хотя ее существование и не зависело от наличия воздуха или факта дыхания. Имя делало ее живой, но чувствовала она себя такой только рядом с ним. — Я совру тебе, если скажу, что я этого не хотела, но и ложью будет то, что я специально стала причиной такого дождя. Надеюсь, что с урожаем все в порядке? — спросила Аделайн. — Я соврал бы, сказав, что в проливном дожде длиной в несколько часов нет твоего участия, но и ложью будет приставить тебе это в вину, — с нотками веселья ответил мужской голос. — Вы слишком щедры, Владыка, — с искренней улыбкой обернулась женщина.       Язык был готов к этим словам еще несколько столетий назад по людским меркам, но она не хотела оставлять трещин боли на их сердцах.       «Мой Владыка». Это было чистейшей правдой, которую знали оба, но ощущение счастья портил привкус горечи.       Голубые глаза смотрели на женское лицо. Такое желанное и неповторимое. Оно не менялось, застыв вне времени, но он все равно ловил глазами ее черты, пытаясь скрыть свою жадность. Как наяву, он мог представить, как тянется рукой вперед, касаясь теплой бархатной кожи и тонкого шелка волос. Но впереди не было ни того, ни другого. Было лишь понимание, разлитое между ними.       Пальцы, сжатые за спиной, зудели от жажды и невозможности прикосновений. Добровольная пытка. Вот что это было. — Урожай не пострадал, Аделайн, — сказал эльф, возвращаясь из своих грез. — А я не могу и этого, — тихо сказала женщина.       Хватка за спиной распалась, а всегда идеально прямая спина расслабилась. Руки сами потянулись вперед, и не успела Аделайн отвернуться или уйти, как ее руки оказались в мужских руках. Женщина застыла на месте снова шокированная этим действием как в первый раз и его последствиями. — Трандуил, — чуть ли не взмолилась Аделайн, поднимая глаза.       Она не боялась прикосновений. Она была призраком и ей не нужно было даже применять силу, чтобы освободиться.       Аделайн боялась своей жажды этих прикосновений. Они были чистым экстазом и пленили разум не хуже самого крепкого вина. Они могли свести с ума. — Аделайн, — снова повторил Трандуил.       В одном имени была и просьба, и нежность, и принятие. Так много чувств было в одном лишь имени, произнесенном столь бережно. Была и надежда, которая ранила не хуже острого клинка в самое сердце.       Когда это началось?       Она пришла в Лихолесье, так же как и в другие города и королевства. Невидимым незваным гостем она бродила по лесам, сидела за столами в чужих домах, смотрела на тренировки воинов и полеты острых стрел. Замок Владыки Лихолесья был прекрасен, но взгляд призрака все равно остался ровным и бессмысленным.       Все изменилось в один миг.       Женщина перевела взгляд с высокого резного потолка в пространство коридора и впервые встретилась с голубыми эльфийскими глазами. Тогда мир перевернулся для призрака ведь ОН смотрел прямо на нее. Видел ее. — Извини, но ты знаешь мое мнение на этот счет, — сказала Аделайн, кивая на их руки.       Точнее на руки Трандуила, которые бережно держали воздух серебристой дымки. — Я знаю твое мнение, но и ты знаешь мое. Не стоит извиняться, — сказал Трандуил, всматриваясь в молодое лицо напротив.       Эльф пытался подобрать слова. Робость сковывала его ораторские способности, ведь он не хотел невольно ранить Аделайн еще глубже.       Последние пару столетий, если не больше, дожди в Лихолесье подчинялись лишь ей. Бестелесной женщине, однажды пришедшей в его края и дворец, как к себе домой. Необъяснимо, но это оставалось фактом. Небо и погода напрямую зависели от Аделайн. Но недостаточно было смеяться, чтобы вышло солнце, или грустить, чтобы моросил дождь за окном. — Я помогу, — сказал Трандуил.       Душа. Вот что обладало магией. Ни тело, ни эмоции, ни мысли, а состояние души. Трандуил находил в этом объяснение проливным дождем и спешил исправить положение, но не только из-за корыстных целей. — Ты уже помогаешь, — тепло улыбнулась женщина, прикрывая глаза.       Трандуил ответил не менее теплой и искренней улыбкой, смотря на их руки. И пусть он чувствовал прохладу дымки, лишь немногим больше плотности воздуха, а она ощущала лишь тупость и безвкусие прикосновений, но это было неважно, когда они держали любимые руки.       Это был и дар, и проклятие. Пусть чувство, которое соединяло их прочнее любых канатов, и не вспыхнуло в одно мгновение, но они неотвратимо шли по дороге судьбы к этому моменту.       Всегда хотелось больше. Сначала больше видеться, потом больше разговаривать, а потом остались незадетыми только прикосновения. Счастье и горечь от ограничений шли с ними рука об руку.       Аделайн боялась за Трандуила. Он был по-настоящему живым, а невозможность быть такой же подле него могла свести кого угодно с ума. Женщина знала, что за нее Трандуил боится больше. По той же причине.       Фактически они могли почувствовать прикосновения друг друга, но Трандуил практически цеплялся за воздух, пытаясь поймать дымку, а Аделайн не могла зацепиться за живую плоть. Это порождало страх, смятение и отравляло невозможностью изменить что-либо.       Что может быть безнадежнее любви между призраком и эльфом?