Осторожно, дикие люди

Утро хозяина постоялого двора начиналось рано. Нужно было растолкать всех работников, отдать приказания кухарке, лично проверить кладовую, записать, чего не хватает и за чем чуть позже отправить помощника, и ещё множество дел разной степени нужности. Не сказать, чтобы Брок так всё это любил и с самого ранья уже ждал гостей, но… двери теперь уже его постоялого двора, после тихого ухода матери Сидны за грань к её Крису, открывались, едва солнце показывалось из-за крон деревьев, а первые посетители уже толклись у порога. Пятнадцать лет пролетели не сказать чтобы очень уж быстро и за это время произошло слишком многое, но Броку жаловаться было не на что. Самое дорогое — его возлюбленные — были рядом. — Юшка, дармоед, почему стойку вчера не оттёр? — гаркнул Брок и сам подхватил тряпку, поклонился зашедшим на завтрак братьям кузнецам и махнул рукой Норе, чтобы поспешала и приняла заказ у почтенных господ. — Что ты с утра на всех ругаешься? — зевнул Лео. Он теперь был очень уважаемым господином, зарабатывающим неплохие деньги. Конечно, ведь он мог зачаровать печь или камин, чтобы пламя в нём никогда не потухло, рану залечить или перелом даже. Естественно, нужда была в этом не часто, но, бывало, и из соседнего города приезжали, всегда суля большие деньги. Поначалу, пока только свои ходили, Лео пытался денег не брать, но потом понял, что так совсем на шею сядут. И действительно, как за лечение стало надо платить, так народу поубавилось. А что до каминов, тут у Лео была цена отдельная — сто монет золотом. Но такие деньги нашлись у многих, а уж как братья-кузнецы радовались, что больше не надо мехами раздувать. А Баки… Первое время Баки проводил почти всегда в кошачьей форме. Охотился, рыбачил и тащил домой. А потом всё больше стал приноравливаться к человеческой своей ипостаси, и сейчас стал очень избалованным любовью братьев. Он всё так же охотился, потому что другого в жизни ничего не знал. Была только одна проблема, которую не в силах были решить братья — отсутствие других кошачьих. Баки очень не хватало общения с родичами, он чувствовал, что словно теряет связь, но ехать на Юг не спешил, ничего там на Юге такого не было, чтобы всё бросать и ехать к котам. А тут был дом, уютный и безопасный. Любимые люди, которые точно никогда не бросят и всегда защитят. А коты… Что коты? Даже не родственники. — Обормот этот вчера все дела побросал и песни орать в трактир сбежал, — со вздохом ответил Брок, потёр липкое пятно от кваса на столешнице и метнул тряпку в нескладного паренька, появившегося в дверях кухни. — Сначала дела доделай, а потом за жратву принимайся. Когда Юшка, подхватив пустое ведро, вымелся на задний двор за водой, Брок притянул к себе брата, обнял его, уткнулся носом в местечко за ухом, давая себе возможность ещё хоть ненадолго продлить утреннюю негу, хотя бы мысленно вернуться в спальню. — Баки спит ещё? — А ты ждёшь, что он будет вставать вместе с тобой? — тихо рассмеялся Лео, нежась от ласк брата. — Наш Баки — избалованный котяра, которого раньше полудня будить не имеет смысла. И кто его к этому приучил, я понять не могу. Слушай, скоро караван придёт, нам что-нибудь надо? Лео вот уже почти пятнадцать лет мог при всех целовать и Брока, и Баки, и ничего им за это не было, и это было такое невероятное счастье, что даже все эти годы спустя оно всё равно жарко плавилось в груди. — Понятия он не имеет, — проворчал Брок, приветственно улыбнулся шумной ватаге охотников, явившихся, скорее всего, на запах пирогов. — Пусть отоспится, Брок. Куда ты всё его тягаешь, Брок? Баки, наверное, полночи мышковал, Брок. Не твои ли слова, братишка? Вот-вот, и теперь не удивляйся, что хвостатый сел нам на шею и ноги свесил. На кухне что-то грохнуло, раздался бодрый девичий смех, но Брок проверять не пошёл, лишь чмокнул брата в висок и выпустил из объятий. — Сам-то чего в такую рань подорвался? Из-за каравана? Так вроде не надо ничего. Я только специй глянуть схожу, мне Махмуд отдельно привезти обещался. — Да нашему кошачьему опять что-то снилось, так он в переходной форме завис и попытался меня расцарапать, — объяснил Лео. Баки действительно иногда снилось что-то из прошлого. Снов он не помнил, помнил только, что было страшно. Но если раньше такие видения приходили часто, то сейчас они были всего-то раз в два-три месяца. — А в караване я просто хотел посмотреть, что привезли, — Лео взял Брока за руку, чуть сжав, давая этим почувствовать всю любовь, которую он к нему испытывал. — Может, чего сладкого прикупить, а то мёд задрал неимоверно. Да и Баки надеется, что кто-то из кошачьих будет, помяукают на пару. — Тогда всё равно нашего хвостатого дождаться надо, — Брок отвлёкся на очередного гостя, решившего поблагодарить за радушие, пожал руку, пожелал хорошего и плодотворного дня и снова глянул на брата. — Тебя постричь надо бы, совсем оброс. Хорошо хоть бороду отпускать не стал. Ты пироги с брусникой и яблоками будешь? Специально для них тесто вчера под вечер ставили. — Ты же знаешь, что буду, — тепло улыбнулся Лео. Сколько они вместе? Всю жизнь. Однако так и не научились быть даже просто порознь, не говоря уже путешествовать куда-то далеко в одиночку. Но по Семиградью известный волшебник Лео ездил один или брал с собой Баки. Надо сказать, в Семиградье были не такие жёсткие порядки, как в Центральном королевстве, и Баки, особенно в Вятке, жилось вполне себе спокойно, он не таился, ходил, выставляя на всеобщее обозрение уши и хвост. К нему просто все привыкли. Но вот уже в других городах Семиградья Баки предпочитал не светить своей сущностью, мало ли что. — Покормишь меня завтраком? — а подстричься и правда надо было. — Кусок пирога с брусникой и яблоком, теплое молоко с мёдом, — улыбаясь, ответил Брок, коснулся кончиками пальцев его подбородка, чуть-чуть сжал и только после этого скрылся в кухне. Нора как раз вытянула из печи пышущий жаром пирог, красивый, перевитый узорной сеточкой сверху и цветами из теста. — Нора, к полудню пожаришь рыбу? — спросил Брок, обжигаясь, но все равно отрезая приличный кусок, положил его на тарелку, рядом добавил пару ложек перетертого с вареньем творога, так любимого его братом. — Для котика? — с улыбкой поинтересовалась кухарка. — Юшку к рыбакам тогда сейчас пошлю. А вечером барана зарежем. Котик так любит свежую печенку. Брок вернулся к брату, поставил перед ним тарелку и глиняную кружку с молоком. — Спасибо, — Лео втянул запах свежеиспечённого пирога, его любимого, и глянул на брата. — Ты-то сам ел вообще? А то, как обычно, всех облагодетельствовал, пинков раздал, а себе забыл. Всю жизнь тебя пинать надо, чтобы о себе думал, а не о других. — Не хочу пока что. Вообще не понимаю, как в тебя с утра еда лезет, — вздохнул Брок, заметил появившегося-таки с ведром Юшку и показал ему кулак. Девочки разносчицы сновали туда-сюда по залу, приветствовали гостей, хохотали над шутками и едва не танцевали с подносами. — Ты ешь-ешь, горячий пирог вкуснее остывшего. А я потом яишню съем. — Ох, как с тобой тяжело, — вздохнул Лео, поднялся и пошёл на кухню. — Нора, приготовь яичницу по-быстрому для хозяина, — и вернулся обратно за стол. — Вот так вот тебя кормить надо. В добровольно-принудительном порядке. Хохотнув, Брок только головой покачал. В этом они были с братом очень похожи, всегда больше заботились о ком-то другом, напрочь забывая о себе. За пятнадцать лет с тех пор, как у них появился Баки, ничего не изменилось, только любви стало вдвое больше. Одна из разносчиц вынырнула с кухни и поставила перед хозяином тарелку с глазастой яичницей, посыпанной сверху мелко нарезанным луком, рядом на тканевую салфетку лёг ломоть свежего, ещё тёплого хлеба. — Приятного аппетита, господин. — Видишь, как тебя твои работники любят, — усмехнулся Лео, уплетая пирог. — А меня чего-то побаиваются. Работники стали различать братьев не сразу. Сначала по рубашкам, потому что они носили разные цвета, а потом наловчились, да и за столько времени уже давно выучили, который из братьев перед ними. Кинув взгляд на знакомую до боли столовую, Лео вспомнилось, как они с Броком тут всё перестраивали-перекраивали. Нет, в память о матери Сидне ничего кардинально переделывать они не стали, только вместо лампад и лучин появились волшебные светильники, висящие под белёным потолком, а в камине горел жаркий негасимый магический огонь, который очень нравится самому Лео. И за такой же огонь люди готовы были платить любые деньги, ведь зимы на Севере длинные, дров не напасёшься. — Потому что я всего лишь хозяин, а ты господин-маг, повелитель стихий и все такое, — прожевав кусок смоченного в желтке хлеба, ответил Брок. — Потаенный страх перед неведомым, непонятным, непостижимым. Тебя тоже любят. И Баки нашего. Юшка, оттерев наконец стойку, низко поклонился хозяевам, пролепетал что-то про Нору, рыбаков и свежую рыбу и умчался, только пятки сверкнули. Едва воду не расплескал по дороге. — Вот оболтус. Лео рассмеялся. — Думаю, караван завтра придёт. — Лео отхлебнул тёплого молока. — У меня сегодня дел, вроде, нет. Тебе помощь какая-нибудь нужна? Или я буду неприкаянным шататься? У Лео было не так много работы, как хотелось бы. Все, у кого были деньги и кто хотел волшебных светильников или негасимый огонь, уже получили своё. Из соседних городов тоже бывали подобные заказы, но не так часто, как хотелось бы. А с другой стороны, трактир, так и оставивший своё название “У матери Сидны”, кормил их троих на славу. — Ну, можешь помочь конюшню почистить, если совсем уж заняться нечем, — усмехнулся Брок, дочищая куском хлеба тарелку. — Или давай бросим сегодня все дела и на речку сходим? А то лето к концу подходит, а мы так никуда и не выбирались. — Давай, — легко согласился Лео. — Только дождёмся, когда Баки проснётся. Или я его иду будить, а ты собираешь корзинку для посиделок. Тебе какой план больше нравится? Хотя, пока я буду чистить конюшни, ты соберёшь корзинку, а Баки как раз проснётся. Там же на речке и поест. Да, это лето выдалось непривычно тёплым для северных краёв, да и караванов стало больше, вот и работал Брок, не покладая рук, а Лео с Баки помогали ему, чем могли. Хотя это Лео помогал, чем мог. А Баки снабжал их постоялый двор дичью в очень приличном объёме. Он знал такие тропки, которые не доступны были обычному человеку, а вот коту — запросто. Поэтому дичь у них водилась всегда. — Нора специально для Баки рыбки пожарит, — рассказал Брок. — Мне надо учётные книги проверить, да в кладовой разобраться, а ты как раз займешься конюшней. Только, Лео, выведи сначала из неё лошадей. Твоя магия им, конечно, не повредит. Но ты видел когда нибудь икающего коня? Нет? А я видел! Магом Лео стал отменным. Отчасти из-за этого Вятка и богатела, разрасталась. Многие, кто из других краёв приезжал к господину магу, скупались в местных лавках, отдыхали в таверне, принося и им неплохой доход. Брок даже пару раз предлагал Лео попробовать ученика взять, а вдруг из этого что толковое выйдет? — Значит, решено. После обеда идём на речку, — заключил Лео, погладил Брока по руке и поднялся. — Я пошёл делами заниматься. Даже не переодеваясь, Лео пошёл в конюшню. Там Марек занимался лошадьми, и Лео сказал, чтобы тот всех вывел. Марек споро принялся выводить лошадей к коновязи у таверны, куда-то же их надо было поставить, а Лео магией зачерпнул пару вёдер воды и стал обходить денник за денником, заставляя воду делать то, что ему нужно, выгребая старую солому в проход, чтобы потом убрать её с помощью другого заклинания. Подобная чистка конюшен уже давно не обессиливала его, как раньше. Сейчас он стал очень сильным волшебником, только мало кто об этом знал. С конюшней было покончено довольно быстро, теперь Мареку оставалось только постелить свежую солому, а Лео пошёл собираться, хотя чего там было собирать? Еду им снарядят, купаться они будут голышом, а посоха дорожного с рубиновым набалдашником (видел он такой однажды у мага) у него попросту не было. Так что оставалось разбудить Баки и дёрнуть Брока. Вышли, как и собирались, к обеду. Всё ещё сонный кот смешно водил носом, почувствовав запах свежеобжаренной рыбы, и как можно ближе жался к Броку, скорее непроизвольно, как к источнику этого влекущего аромата. — Потерпи, — хохотнул Брок, почесал тут же заурчавшего Баки под подбородком, но от себя всё-таки оттолкнул. Возраст начинал брать своё и тащить одновременно тяжелую корзину с провизией и норовившего сунуть в неё нос кота было уже не так просто. — До берега дойдём, покрывала расстелим и завтракай себе на здоровье, хвостатый. Сколько бы времени ни прошло, а Брок так и не избавился от привычки давать их коту разнообразные прозвища и, скорее всего, уже не избавится. Баки мявкнул осуждающе. Он любил быть котом, потому что в этой форме всегда можно было подойти и потереться пушистым боком о бедро, лизнуть гладящую тебя ладонь, поурчать. Местные все давно знали, как живут братья Рамлоу и их кошачий, и если поначалу они сторонились этакой компании, то вскоре привыкли. Ну кот? Ну а что кот? А братья? Да что братья? Мужики дельные и ладно с ними. Да и мать Сидна была хорошим подспорьем, её-то все знали и уважали. Значит и мужики эти с котом правильные, раз их такая женщина у себя приветила. Уже на речке Баки толкался лбом то в Лео, то в Брока, больше мешая расстилать покрывало. — Баки, ну уймись ты, — попросил Лео. — Или стань человеком и помогай, морда зубастая. Но едва первое покрывало было постелено, Баки сел в самом его центре, обвил пушистым хвостом лапы и замер, прикидываясь статуей самого себя, только уши продолжали жить своей жизнью и нос нет-нет да дёргался. — Хороший котик, — со смешком сказал Брок. — Красивый такой, поле-езный. Иди, потроши свою рыбину. И выложил на прихваченный с кухни постоялого двора круглый деревянный поднос с рыбой. — Только аккуратно, горячая ещё. Баки принюхался к рыбе, чувствуя, что она действительно горячая, и обернулся человеком. — Спасибо, Брок, — ответил он, сидящий посередине покрывала совершенно голый. Уши на голове остались кошачьими, они жили своей жизнью, прислушиваясь к лесным звукам, да хвост похлопывал нетерпеливо кончиком по покрывалу. — Спасибо, Лео. — Да не за что, — вздохнул Лео. — Я понимаю, что ты ленивая мохнатая задница и не хочешь таскать корзину, но мог бы хоть не мешать. — Не могу, — признался Баки, хотя все это и так давно знали. — Котом я кот. Смиритесь уже. — Да ладно тебе, братишка. Мы же за это его и любим, — примирительно добавил Брок и принялся раздеваться. Летнее солнце уже не было таким кусачим и не сжигало кожу до красных волдырей, можно было спокойно проводить время на берегу реки нагишом, не боясь к вечеру обгореть так, что только к лекарю идти. Брок развалился на покрывале рядом с Баки, раскинул руки-ноги и закрыл глаза, наслаждаясь моментом ничегонеделания. Тем более и опасаться было нечего. Если кто окажется рядом, Баки услышит и подаст знак. Всяко успеют прикрыться. — Да я и не злюсь, — Лео тоже скинул одежду и устроился с другой стороны от Баки. — Как можно злиться на нашего котика? Баки заурчал, пододвинул к себе рыбу и развернул свёрток. Его взгляду предстала зажаренная до золотистой корочки рыбина. Облизнувшись, он не мог решить, съесть её котом прямо с костями или сидеть перебирать человеком. Перебирать — на дольше растянуть удовольствие. Котом — сожрать всё сразу и тихо урчать, радуясь вкусной еде. — Спасибо за рыбу, — сказал он, погладил по груди Лео и Брока и обернулся котом. Есть хотелось сильнее. — Зверюга, — похвалил Брок. Тихий плеск воды умиротиворял. Такая жизнь нравилась ему. Пусть и не надо было искать приключений на свою шею. Хвататься за меч и ползти через болота к очередному жрущему людей монстру, этого и не хватало немного, но жаловаться было не на что. Их приняли. Дали дом и возможность не таиться от чужих глаз, не вздрагивать, прислушиваясь к каждому шороху, стоило остаться наедине. — Я подумаю об ученике лет через десять, — вдруг сказал Лео. — Найду одарённого, так же, как и я, ученика и буду объяснять, что делать, чтобы не поджигать города, не убивать случайно людей. А там, может, ему придёт какая интересная магия, которую и я смогу освоить. Баки аж отвлёкся от рыбы, повернув голову к Лео, вопросительно мявкнув. — Ну а что, Баки? — спросил Лео, погладив кота, который не спешил возвращаться к еде. — Мы ж не молодеем, нужно найти тех, кому передать и знания, и таверну. Она ведь, считай, семейное дело. А ты, Брок, что думаешь? — Думаю, что мысль дельная, — не открывая глаз ответил тот. — Детей у нас нет и не предвидится. Разве что сейчас по селянкам пройтись, да боюсь у меня, например, ни на кого кроме вас не встанет. Родственников тоже не осталось. Кому постоялый двор оставить? Юшке? Нет уж, лучше я из него нам потом хороший погребальный костёр устрою, чем так бездарно добру пропадать. Время неумолимо бежало вперёд и о возрасте не думать не получалось. Слишком невесёлые мысли лезли в голову, и Брок их, как мог, гнал от себя. — А если девица будет, — продолжил мысль Лео, — то надо будет выдать её за толкового мужика. Но не насильно. Помнишь, как матушке Сидне одной было? — Но матушка Сидна справлялась, — сказал Баки, обернувшись человеком. Он отодвинул доску с пергаментом, в который была завёрнута рыба и устроился между братьев. Он был моложе их лет эдак на десять, и эти разговоры о том, кому передать таверну, кого оставить после их смерти, не радовали. Не хотел Баки об этом думать, понимая, что коты живут долго, очень долго. Та магия, что их сотворила, дала им аж вдвое больше, чем людям, и Баки размышлял, как найти такую магию, чтобы продлить жизнь своим людям. — Так, дорогие мои любимые, айда купаться! — прервал Баки невесёлые мысли. — Кто последний — несёт корзину домой! И сорвался вперед, к воде. Брок остался сидеть на покрывале, потёр ноющий шрам от зубов Нытлака на бедре, наблюдая, как его самые дорогие и любимые резвятся в воде, словно подростки. Ладно Баки, он совсем юный, это чувствовалось нутром, но рядом с ним и Лео словно делался моложе, скидывал пару десятков лет. С мыслями о будущем распрощаться было не так и просто, но Брок задвинул их как можно дальше и, поднявшись, медленно пошёл к воде. Какая разница, сколько им троим отмерено, главное, что всё это время они проведут втроем.